Лучшие авторы в этой теме
-
dlc 6 сообщений
-
SCORE 2 сообщений
-
Эквилибриум 2 сообщений
-
Ричард 1 сообщение
-
CptVlad 1 сообщение
-
Fortop 1 сообщение
-
Money 1 сообщение
-
йцукенгшщз 1 сообщение
-
Dobrak 1 сообщение
-
OmarBradley 1 сообщение
-
Дон Андрон 1 сообщение
-
Сейчас на странице 0 пользователей
- Нет пользователей, просматривающих эту страницу
-
Модераторы онлайн
- alexis
Рекомендованные сообщения
Устрою себе небольшой новостной уголок
Буду периодически захламлять его мировыми новостями, который пришлись мне по душе, да и вам, надеюсь будут интересны.
Сегодня у нас День Знаний, а статьи немного о другой теме - о всеми любимой Ливии! Предлагаю сравнить две совершенно разные статьи, которые, тем не менее, обе представляют прессу США:
«Спасибо, Америка!»
("The New York Times", США)
Николас Кристоф (Nicholas D. Kristof)"
Триполи - Американцы нечасто становятся героями в арабском мире, но пока здесь, в ливийской столице, разворачиваются безостановочные торжества, я продолжаю общаться с обычными людьми, которые, когда узнают, откуда я, усердно повторяют мне разные варианты одной и той же фразы - «Спасибо, Америка!»
Когда я возвращался с Зеленой площади (ныне именуемой «Площадью мучеников») в отель в среду утром, рядом со мной остановилась машина, задрапированная в победный ливийский флаг, и водитель предложил меня подвезти. «Я просто хочу, чтобы вы чувствовали, что вам тут рады», - объяснил шофер, Суфиан аль-Гариани, 21-летний продавец. Он лучезарно улыбнулся, когда услышал, откуда я, и провозгласил: «Спасибо вам, американцы. Спасибо, президент Обама».
Трудная работа в Ливии только начинается, и это будет поистине геркулесова проблема - как-то связать вместе племенные различия и выпестовать демократию в стране, где все гражданское общество растоптано и разрушено. Ливийский эксперимент еще может провалиться. Но давайте также насладимся историческим моментом: это была редкая военная интервенция, осуществляемая по гуманитарным причинам, и она имела успех. На данный момент.
Президент Обама взял на себя огромный политический риск, предотвратил резню и массовые убийства и помог свергнуть одиозный режим. Для меня урок этого заключается не в том, что мы должны заняться этим и в Сирии или Йемене - я не думаю, что стоит это делать - а в том, что в редких случаях военная сила способна продвигать решение вопросов, связанных с правами человека. Ливия на данный момент является моделью подобного вмешательства.
Я приехал в Триполи из Туниса, и дороги в некоторых местах по-прежнему небезопасны. Нервничающие повстанцы - обычно солдаты-подростки - работают на часто встречающихся контрольно-пропускных пунктах, и наблюдаются длинные очереди за бензином.
Тем не менее, отмечается большой прогресс в последние несколько дней. Все больше дорог и магазинов открываются, и в Триполи сейчас уже можно чувствовать себя сравнительно безопасно. Самая большая угроза исходит не от ополчения Каддафи, а от повстанцев, которые стреляют из автоматов в воздух, празднуя победу.
Что самое поразительное, почти не было грабежей, и очень мало случаев очевидного возмездия по отношению к семьям тех, кто демонстрировал лояльность полковнику Муаммару Каддафи. Люди присваивали себе гранатометы из арсеналов, но не было такого, чтобы они не церемонились с частными домами или магазинами (за редкими исключениями, такими, например, как дома членов семьи Каддафи).
Проамериканские настроения сейчас повсеместны. Я был особенно тронут солдатом повстанческих сил возле Зувараха на западе, который спросил меня, в безопасности ли Нью-Йорк. Когда я недоуменно посмотрел на него, он объяснил: «Ирен. Ураган». И спросил, может ли он чем-то помочь.
«Без Америки нас бы здесь не было», - сказал мне бизнесмен Исмаэль Тавил (Ismael Taweel), стоя на Площади мучеников с широкой улыбкой на лице. «Я надеюсь, теперь будет больше отношений между Ливией и Америкой», - добавляет он. Это общий рефрен: ливийцы очень хотят вернуться в мир.
Бельгассим Али (Belgassim Ali), инженер-нефтяник, сказал мне: «Я бы поблагодарил Америку за позицию, которую она заняла - защищать мой народ». Без Америки, добавляет он, «мы бы не праздновали, мы бы были на кладбище».
Я сказал ему, что многие американцы критиковали г-на Обаму за вмешательство в Ливии, отмечая, что Америка должна решать в первую очередь свои собственные экономические проблемы. Он принял страдальческий вид и сказал: «Ваши деньги, мы вернем их назад. Мы богатая страна». Он добавил, что без американской военной поддержки было бы убито огромное количество ливийцев - и это должно о чем-то говорить.
Некоторые ливийцы говорили мне, что они изначально с недоверием относились к американскому вмешательству, опасаясь, что оно может превратить Ливию в что-то подобное охваченному войной Ираку. А Хайтем Ахмед (Haithem Ahmed), 24-летний студент с пулевыми ранениями в живот и в руку, выразил несогласие с тем, что интервенция носила преимущественно гуманитарный характер. «Они делали это не для нас, они делали это ради нефти», - сказал он.
Но при следующем вдохе он добавил: «Я так люблю Америку. Это страна свободы». Эта теплота по отношению к Соединенным Штатам, кажется, заместила собой предыдущие сомнения. Ее сопровождает и высокая оценка других иностранных сил, поддержавших восстание - Катара, Туниса, Франции и Великобритании.
Мы, американцы, видели как военные интервенции становятся неудачными, искажаются и идут вкривь и вкось - мы по-прежнему опалены Вьетнамом и Ираком - и беспокоиться стоит, ведь конец ливийской истории еще только предстоит написать. Мы не можем предотвратить каждое злодеяние, и есть вполне законные и оправданные аргументы, что надо вкладывать в национальное строительство на родине, а не за границей. В любом случае наше применение силы неизбежно будет непостоянным.
Но для меня Ливия служит напоминанием того, что порой возможно использовать военные инструменты, чтобы справиться с гуманитарными кризисами. Это был исключительный случай, когда у нас была международная и местная поддержка. Большая разница с Сирией и Йеменом заключается в том, что ливийцы преимущественно приветствовали наше многостороннее вооруженное вмешательство, в то время как сирийцы и йеменцы по большей части нет.
Вопрос гуманитарного вмешательства, гуманитарной интервенции - один из самых трудных во внешней политике, и он будет вставать снова. В следующий раз, когда это произойдет, давайте будем помнить урок Ливии: лучше непоследовательно спасти несколько жизней, чем последовательно не спасать ни одной.
[Cкрыть]Ливия: руками молодежи, ради молодежи… пока
("The Exiled", США)
Гэри Бречер (Gary Brecher)
По поводу Ливии сам собой напрашивается вопрос: для чего это?
Причина, по которой его хочется задать, совершенно очевидна, хотя об этом сегодня мало кто говорит: большинству людей в Ливии при Каддафи жилось не так уж и плохо. И это подтверждает ЦРУ. Взгляните на справочник ЦРУ по Ливии времен Каддафи, и вы испытаете потрясение. Субсидии на медицинское обслуживание, субсидии на образование, один из самых высоких в Африке средний уровень доходов населения, продолжительность жизни в 77 с чем-то лет, а также довольно низкие показатели по таким плохим вещам как детская смертность.
Легко говорить о том, что у них была нефть, но ведь не каждая нефтяная страна от этой самой нефти выигрывает. На одном конце спектра мы имеем Норвегию, которая холит и лелеет каждого норвежца в равной мере (а также воспитывает убийц-психопатов, которые ненавидят все эти идеи о равенстве и братстве). А на другом конце есть такие места как Нигерия, где слова о том, что нефтяные деньги должны идти на пользу каждому, вызовут громкий смех у ее пузатых генералов.
Если вы скажете, что у Ливии маленькое население, всего около шести миллионов, и большие нефтяные доходы, вы подберетесь ближе к истине. Но и в этом случае не всякая маленькая страна, имеющая нефть, справедливо распределяет свои богатства. В Кувейте, где черных нефтяных пятен гораздо больше, чем в Ливии, население менее четырех миллионов человек, но Кувейт и не подумает о том, чтобы поделиться нефтяными деньгами с двумя третями этого населения, потому что они – грязные иностранные рабочие. Индусы, египтяне, иранцы – все те, кто по-настоящему работают в этой стране, получают не более чем минимальную заработную плату, а также пинок под зад, как только заканчивается их контракт.
Ливия намного более щедро делилась с иностранными рабочими – за исключением отдельных случаев крайнего невезения, как не повезло врачу из Палестины и болгарским медсестрам, которые работали в Бенгази, когда там от СПИДа начали умирать дети. Их пытали, и они сознались в заговоре врачей-вредителей в ливийском варианте, хотя было совершенно очевидно, что дети были инфицированы еще до того, как иностранцы прибыли в Ливию.
Но ведь все люди немного сходят с ума, когда дети страдают, и даже когда им кажется, что они могут пострадать. Немало родителей гниет в американских тюрьмах лишь потому, что их детишки пережили некий неприятный эпизод и решили рассказать учительнице, что мама с папой принадлежат к страшной дьявольской секте, где детей подают на закуску за обедом на каждый День благодарения. Было время, когда судьи и присяжные верили каждому слову из этих бредней, которые тупее третьесортных сериалов-ужастиков.
Если вам не повезло, как тем людям, то Ливия для вас была очень плохой страной. Если вас достал Каддафи, если вы бербер, если ваша семья из восточного племени, которое воевало с племенем Каддафи, то трудные времена вам были обеспечены. Но если вы просто занимались своим делом, то могли вести вполне приличную жизнь, как мне удалось выяснить. Насколько я знаю, в Ливии никто не голодал, дети всегда имели возможность попасть к врачу, ходить в школу, нормально питаться и все такое. Все обычные показатели UNICEF были на подъеме. Тогда зачем понадобилась революция?
Существует такой штамп – «революция растущих ожиданий», который означает, что революции происходят не тогда, когда все плохо, а когда ситуация улучшается, но недостаточно быстро. В этом есть какая-то доля правды, потому что когда ситуация по-настоящему отвратительна, люди слишком заняты, и им некогда вершить революции. Голодающий народ обычно не восстает. Он слишком истощен. Голодающие люди не думают ни о чем, кроме того, как бы забраться в тень, да еще, может быть, отогнать мух, роящихся возле глаз.
Но к Ливии это не подходит. Мне кажется, нас хотят заставить поверить, что революцию зажгло страстное стремление к свободе. Свобода. Хотелось бы мне знать, кто все это начал. Где на нашей планете кто-то видел это страстное стремление к свободе? Я сейчас говорю не о Ливии, я говорю о Калифорнии. Где вы видели кого-то, страстно желающего свободы? Пройдите мысленно по району, в котором вы выросли, дом за домом, а потом скажите мне, есть ли там семья, которая хочет свободы. Я ни одной такой не могу вспомнить, во всем Бейкерсфилде, где я вырос.
Наиболее популярным избранным руководителем в Бейкерсфилде почти все время был окружной прокурор Эд Джагелс (Ed Jagels). Почитайте о нем сами, я вам даже никаких ссылок давать не буду, чтобы вы не подумали, будто они подобраны специально с целью очернить его. Он отвечал за одно из наиболее скандальных из тех сатанинских дел, где было жестокое обращение с детьми. Он не сдался даже тогда, когда всем в городе стало совершенно очевидно, что вся эта история сплошная выдумка. Благодаря Эду в тюрьмах сгнила пара десятков людей. Он ушел в отставку, наверное, в глубокой старости. Его все любили. А как он любил тюрьмы! Он считал, что буквально каждый гражданин в оранжевой тюремной робе будет смотреться намного лучше. Так что не говорите мне о свободе.
Черт возьми, если американцы по-настоящему посмотрят на нашу Америку, на ту, которая видна у них из окон, а не на ту, о которой им рассказывают на уроках по основам гражданственности, то тогда мы куда-нибудь и продвинемся, ибо сумеем понять некоторые факты, а не наивные фантазии о том, что в душе мы все Томасы Джефферсоны.
Те люди, с которыми рос я, да и те, с которыми росли вы (если вы не богатей откуда-нибудь с побережья), всегда были чем-то недовольны и о чем-то ворчали, чего-то хотели. Но это была не свобода. Сначала были чернокожие, бунты, уличные грабежи и вся эта шумиха по поводу гражданских прав. Затем появились мексиканцы, из-за которых падали зарплаты, и которые не убирали за собой мусор. Потом все были недовольны либералами, хотя в пределах нашей городской черты никто и никогда живьем либерала не видел. Им не нужна была свобода, они просто хотели, чтобы людей, которых они ненавидели, как следует лупили, и чем сильнее, тем лучше.
Так что я очень сильно сомневаюсь, что в Ливии их сердца зажгла свобода. То есть, если под словом «свобода» вы подразумеваете тот бред о Томасе Джефферсоне, которому вас учили на обществоведении. А если слово «свобода» для вас означает нечто иное, например, «надо быть крутым, как те чуваки», то наверное в Ливии как раз оно и было - страстное стремление к свободе.
Если вы внимательно почитаете ливийскую статистику из справочника ЦРУ, то увидите одну вещь, которая выделяется особо – возраст.
Почти треть населения страны в возрасте до 16 лет, более половины – до 30. Лишь 4 процентам жителей больше 65 лет. Вот что получается, когда в крохотной пустынной стране появляется массовое медицинское обслуживание. Рождаемость растет в арифметической прогрессии и стремится к геометрической.
Это значит, что значительная часть населения просто не интересуется такими вопросами, как социальное обеспечение, продовольствие и школьное образование. Вы разве интересовались, когда вам было 18? Хотя, может и интересовались, если вы один из тех, кто, просыпаясь по утрам, думает о своем резюме и целыми днями только и делает, что набирает очки, чтобы попасть в колледж. Но мне кажется, ливийцы вряд ли настолько омерзительны. Их молодежь хочет того же, что и вся нормальная молодежь: секса, денег, быстрых машин и войн. Не случайно демографические тенденции в Ливии буквально вопят во весь голос: «Избыток мужчин призывного возраста!» Одна из причин, по которой им хотелось войны, была сама война. В 18 лет, особенно в стране, где девушек держат взаперти, любая война это лучше, чем ее отсутствие. А когда это война против старика, который находится у власти 42 года, то есть, в три раза дольше, чем ты прожил на этом свете, то ты готов воевать просто из принципа. Все эти лозунги типа «лучше дьявол, которого ты знаешь» - они для старых, встревоженных людей. А молодежные лозунги звучат так: «Взрывай, раз на этой скучной помойке хоть что-то произошло».
И в данном случае никто не может обвинить молодежь в глупости. Всегда трудно предугадать, каким боком и итогом обернется революция, но на сей раз детишки были правы. То, что они сделали, было хорошо – для детишек. Пока.
А в Ливии, скорее всего, произойдет то же самое, что происходит везде, когда многонациональный «альянс» вышвыривает режим старой школы. Есть сценарий, и он уже всем неплохо знаком. Первый этап – это восторги, аплодисменты, снос статуй. Затем иностранные эксперты проводят реорганизацию валюты. Затем приходят корпорации.
Самый яркий и самый свежий пример это Россия. Когда рухнул СССР, пришли эксперты и реорганизовали экономику, ревальвировали валюту, изменили все – от денежных знаков до национального гимна. Если ты был пожилым, то у тебя возникали серьезные проблемы. Твоя пенсия внезапно обесценилась, потому что они прибавили к рублю несколько нулей, и на те деньги, которых хватало на квартплату, ты уже не мог купить даже кило свеклы. Но на хлеб хватало, причем по одной интересной причине. Оказывается, со времен Французской революции европейские страны продавали хлеб со скидкой, потому что массы должны иметь свой кусок хлеба. В типичной нервной и бедной евросемье папаша всегда говорил: «Ешьте хлеб!» или «Кто больше съест хлеба, получит больше пудинга». Так что старики в ельцинской России, где правил МВФ, покупали хлеб по социалистическим ценам, но не могли платить квартплату и покупать лекарства. Поэтому, если они начинали болеть, то умирали. Если они теряли свои квартиры, то тоже умирали.
Все то богатство, которое содержалось в их пенсиях, мгновенно обесценилось. Оно ушло к той молодежи, которая была еще достаточно молода, чтобы перековать себя в банкиров. Сейчас Россия обычная страна, которой заправляют банкиры моложе 40. Посмотрите на фотографии обозленных коммуняк, шагающих в рядах демонстрантов в любом российском городе, и вы увидите, что в большинстве своем это старики. Бодрые, подвижные, но все равно старики. А тех, кто не бодр и не подвижен, кому надо было измерять давление или колоть инсулин от диабета – их вы на демонстрациях не увидите, потому что они умерли.
Ливия во многом была похожа на Россию. Этакая средиземноморская Россия, но намного меньше и теплее. Для среднестатистического араба жизнь там была неплоха (для среднестатистического бербера она была похуже). Минимум был гарантирован. Да и за решетку тебя никто бросать не собирался, если ты не начинал слишком много молоть языком. Это была Россия 70-х и 80-х, то есть, не сталинских времен. И хотя сознаваться в этом не принято, многим россиянам те времена нравились гораздо больше, потому что тогда спокойно можно было взять отгул, не страшась лишиться работы. Нравились те времена пожилым, простым людям, у кого не было амбиций.
А когда тебе 20 лет, ты хочешь большего. Ты не знаешь, чего, просто большего. А в мире Каддафи было невозможно стать всем тем, кем ты можешь быть, как говаривали в армии. Ты не мог стать героем романа, не мог отправиться на поиски богатства и удачи, не мог создать империю замороженных йогуртов. Ты мог просто шаркать ногами, идя по жизни, мог пробиться в старшие учителя или в клерки среднего уровня, получив кабинет с вентилятором на потолке. Но это был предел.
Поэтому, когда все эти 20-летние в Ливии увидели молодежь на улицах Каира – египетских пацанов, которые для ливийских сверстников всегда были крутыми чуваками, а также соседей из Туниса, которые дружно пинали под зад своих старых пердунов, просидевших у власти дольше, чем прожили их родители, они подумали, что и им свой шанс упускать нельзя.
Постарайтесь вспомнить то время, когда вы были молоды. Это не так просто, как вам кажется. Вспомните, как вы воображали себя героем каждой книги, ставя себя на его место. Ну как вам было не взяться за оружие, когда пришло время? Так что я понимаю этих юношей гораздо лучше, чем встречающуюся мне американскую молодежь. Эти бедные юноши и девушки постоянно делают то, что им говорят родители. На последней работе, на которой я работал, я сидел в одной из таких больших комнат со стеклянными перегородками вместе с двумя парнями вдвое моложе меня (это само по себе ужасно, но сейчас о другом). Они были все такие чистые-аккуратные, что клянусь Богом, казались ненастоящими. Так вот, спустя несколько дней они пригласили меня выпить, и за стаканом пытались вовлечь меня в свой сатанинский клуб или бойцовский клуб - сейчас уже не помню. Но все это было по-настоящему. Это была новая поросль маменькиных и папенькиных сынков. Я бы даже сказал, бабушкиных и дедушкиных, потому что один из них заявил как-то, что целую неделю не может связаться по скайпу с дедом и бабкой, и очень по ним скучает. НЕДЕЛЮ! СКУЧАЕТ! ПО ДЕДУ И БАБКЕ!
На мой взгляд, это извращение. Даже если такой 20-летний никогда не совершил ничего подсудного, в нем все равно есть что-то очень неправильное. Ливийская молодежь вызывает гораздо больше симпатий.
И как я уже говорил, она права. Пока. Сейчас в Ливии начнет что-то происходить, и большинство хороших вещей будут происходить с молодежью. С молодыми людьми, если говорить точнее, потому что большая часть девушек еще одно поколение или около того будет сидеть дома. Так что больше всех в результате этой войны, на которой они воевали, с большими потугами пытаясь отыскать спусковой крючок на пулемете, выиграют люди моложе 30. Впечатляет, если задумаешься.
Но время подъема продлится недолго. Так всегда бывает в подобных местах. Нефть в том месте, где она выходит из земли, создает не очень много рабочих мест.
На протяжении нескольких лет транснациональным компаниям нужны будут местные коллаборационисты. Будут откаты и взятки новому поколению «демократических» политиков. И знаете, что самое смешное? Эти откаты и взятки будут вполне законными, и каждый западный репортер будет влюблен в этих парней, потому что они хорошо смотрятся в костюмах, говорят по-английски, и у них будут отличные бухгалтеры.
Затем система «нормализуется», и эти местные работники среднего звена будут уже не очень нужны. Рабочие места начнут исчезать.
Самая агрессивная ливийская молодежь к тому времени переберется в прибрежные виллы и апартаменты, а значительная часть средиземноморского побережья Ливии будет распродана европенсионерам. И примерно миллион или около того семей, продавших свои рыбацкие хижины по цене десятка уколов для престарелого отца будут удивляться, что же, черт возьми, пошло не так. Они смогут поклясться, что стали беднее, чем раньше, потому что сейчас врач забирает у них ползарплаты, которую они получают, подметая полы в шикарных отелях средиземноморских курортов. Но они сразу поймут, что у них что-то не в порядке с головой, раз появились такие мысли. И будет масса экспертов, которые это подтвердят.
[Cкрыть]Опубликовано dlc,
Закреплено StrаtegiumПрисоединиться к обсуждению
Вы можете оставить комментарий уже сейчас, а зарегистрироваться позже! Если у вас уже есть аккаунт, войдите, чтобы оставить сообщение через него.