Джон Кордик. Игра, несущая смерть

[Evertonian 3,599]

Настоящий любимец публики, вне льда Джон Кордик превращался в чудовище. Он насиловал организм лошадиными дозами кокаина, регулярно накачивал себя стероидами, а вечерами на лимузине разъезжал по кварталу «красных фонарей» и просаживал деньги на девицах легкого поведения. Джон основательно подсел на наркотики: употреблять кокаин и стероиды вошло у него в дурную привычку. Он разменял спортивный талант на безумный алкогольно-кокаиновый угар. Можно сказать, что свою короткую жизнь он прожил под девизом «Секс, наркотики и рок-н-ролл».

Когда его сердце перестало биться, Джон Кордик лежал, привязанный к носилкам в машине скорой помощи. Он находился в окружении полицейских, его руки были скованы двумя парами наручников, а ноги связаны веревкой. Джон продолжал бушевать и бороться, его мускулы были напряжены, глаза налились кровью. На своем последнем вздохе он произнес: «Прости меня, отец».

Хоккей выключил переключатель, именно этот вид спорта включил эту боевую машину. Но хоккей не имел ни малейшего понятия, как отключить ее. Он сделал его энфорсером, беспощадным «убийцей» на льду. Хоккей сделал его знаменитым, он дал ему все, чего требует человеческое тщеславие. Но боевая машина дала сбой, она не выдержала проверку славой. Деньги, женщины, алкоголь и наркотики оказались сильнее Джона Кордика. И хоккей поставил на нем крест... Хоккей не был удивлен, узнав, что произошло ночью 8 августа 1992 года.

Он не собирался быть тафгаем. Когда родители будили его в 5 утра, помогали надеть форму в конце января, когда он проводил все лето в тренировочном лагере, а не где-нибудь на море, он не учился дракам. Он играл в хоккей, потому что ему это нравилось. Но со временем, может, в юниорах, Джон уже осознавал, каким будет его амплуа. И понимал жестокую правду: если вы становитесь тафгаем, то не будете много времени действительно играть в хоккей.

«У нас был участок земли с виноградом, который с охотой использовали итальянские виноделы, знающие цену хорошему вину. Поэтому нам было не трудно оплачивать хоккейное увлечение двух сыновей. Когда Джон был ребенком, он был веселый и общительный, с его лица никогда не сходила озорная улыбка. Он мечтал стать защитником и играть как Бобби Орр. Он мог играть, но что-то пошло не так. Он стал использовать только свои кулаки. Он не хотел драться. Джон просто знал, что он должен сделать, чтобы сохранить свою работу. В каждой игре он должен был бороться. Через некоторое время я не узнала своего ребенка», – вспоминает Регина Кордик.

«Мы вызвали его из фермы «Sherbrooke Canadiens» в конце регулярного чемпионата-1985/86, а через два месяца Джон стал обладателем Кубка Стэнли, еще через полгода монреальский «Форум» разрывался от громогласного гула: Кор-Дик! Кор-Дик! Кор-Дик! Он был одним из лучших энфорсеров лиги, он сметал всех, кто вставал у него на пути. Но в душе Джон был очень мягким и ранимым человеком. Я был свидетелем многих случаев, когда он плакал после разговоров со своими родителями. Они были против насилия, и драк. Джон пытался доказать себе, что он ненавидит драться, но на самом деле он любил бои. Так как это был отличный повод, чтобы привлечь к себе внимание. После того, как он избил Горда Доннелли из «Квебека», Джон поцеловал свой кулак и поднял его к толпе. Он всегда умел завести болельщиков, он знал, чего они хотят от него», – вспоминает Жан Перрон.

Однажды он сказал репортерам, что топил свою тоску в алкоголе из-за неодобрения отцом его стиля игры. Некоторые из друзей Кордика говорят, что он просто пытался скрыть свои реальные проблемы. «Джон не был алкоголиком. Он пил, да, но только когда принимал наркотики. Он был наркоманом. Он пристрастился к кокаину, когда играл за «Монреаль». Он говорил, что в «Канадиенс» несколько игроков сидели на коксе. Кокаин стал его проблемой. Он принимал его четыре-пять дней в неделю, по одной восьмушке унции, по 3,5 грамма за раз (это зависело еще от его качества). День приема, потом день-два без него и опять дозу», – вспоминает Брюс Кэшмэн.

В 1988 году лопнуло терпение главного тренера «Канадиенс» Пэта Бернса. Поход в бар Джона Кордика оказался в газетах. Пэт вызвал его и сказал, что он должен пройти курс лечения. А если не отправится в клинику, то не будет играть. Через четыре дня после этого разговора Джона обменяли в «Торонто» на Расса Куртнолла. Но генменеджер «кленовых» – Горд Стеллик очень быстро понял, какой «подарок» ему достался. Джона хватило только на один сезон, он съездил домой на Рождество, где снова поругался с тяжело больным отцом. 11 октября 1989 года Ивана Кордика не стало, он умер от рака печени. После смерти отца, Джон снова пустился во все тяжкие, и его обменяли в «Вашингтон».

В новом клубе защитник встретил старых друзей: Эла Айэфрейта и Майка Лалора, знакомого ему еще по «Монреалю». Но при смене обстановки Кордик и не думал отказываться от своих пристрастий. Однажды он не пришел на тренировку. После занятий Лалор направился проведать старого друга. Подьехав к его дому, Майк пятнадцать минут звонил Джону в дверь. Когда невменяемый Кордик появился на пороге, Лалор задал ему всего один вопрос: «Ты чего на тренировку не приехал? Ребята волнуются». На что Кордик обвел окрестности собственных апартаментов мутным взором, задумался и произнес: «Не понял, что я здесь делаю? Как я оказался в этом месте? Отвези меня домой. Мне нужно еще успеть на тренировку».

В конце концов, «Вашингтон» принудительно отправил Кордика в Миннесоту, на лечение в клинику для анонимных алкоголиков. Но Джону и там не было покоя: несколько раз он сбегал, чтобы расслабиться в одном из местных баров. В клинике есть традиция: каждому проблемному пациенту выдается медальон, на котором регулярно отмечается количество дней, сколько больной не злоупотребляет, то есть остается «сухим». Кордику же было настоятельно рекомендовано носить и отмечаться на этом медальоне постоянно: немного наивно, но вдруг именно этот амулет сумеет уберечь его от соблазна? Джон согласился и, кажется, даже воодушевился этой идеей. Может быть, и правда, он решил завязать?

Прошло некоторое время, и генеральный менеджер «Вашингтона» спросил у Кордика, как идет его лечение. Джон живописно обрисовал ситуацию: дескать, в клинике все очень хорошо, его дела идут на поправку. Хоккеист рассказал работодателю и про историю с медальоном: «я всегда держу его при себе, он спасает меня от пьянства». Для доказательства слов Кордик полез в карман, долго там рылся, но потом только развел руками. Он просто где-то потерял свой «счастливый» медальон. Но прежние привычки остались при нем: Джон и не думал говорить алкоголю и наркотикам «прощай».

В 1991 году Джон заключил контракт с «Квебек Нордикс». Пьер Паже решил рискнуть, так-как в команде на тот момент было свое «несчастье» – Брайан Фогарти. Все свободное от хоккея время Джон проводил на потрепанном бульваре Амель. Там он встретил свою любовь, танцовщицу Нэнси Массе, и сделал ей предложение. Но период эйфории прошел очень быстро, и наступили дни черной депрессии. Сначало «Квебек» рассторг с ним контракт, который длился всего пять месяцев. А затем Джону было предъявлено обвинение в нападении на свою подругу.

«Он очень сильно ревновал меня, и на этой почве у нас все время возникали скандалы. В тот день мы пришли домой из бара, Джон был чем-то недоволен. Он резко схватил меня за локоть, и ударил кулаком в стену. Наш сосед, услышав мой крик, вызвал полицию. Я не хотела, чтобы его забрали, но полицейские сказали, что они знают о проблемах Джона с наркотиками. И что задержание должно послужить ему хорошим уроком. За два дня до той злополучной ночи он пришел ко мне, подарил мне кольцо, и сказал, что хочет от меня ребенка. Я согласилась при условии, что он перестанет принимать стероиды, кокаин и пройдет реабилитацию в клинике», – вспоминает Нэнси.

Джон Кордик появился в мотеле «Maxim» на бульваре Хэмэл около 16.30. Его лицо все было в синяках, а костяшки пальцев были разбиты в кровь. Он бросил 100-долларовую купюру клерку, взял ключи от 205-го номера и, задыхаясь, начал подниматься по лестнице. Около десяти часов из номера Джона донесся грохот. Он сорвал дверь шкафа с петель, разбил все зеркала, сломал кровать и выбил окно. На полу валялись неиспользованные шприцы, и коробка с анаболическими стероидами. Через несколько минут менеджер мотеля вызвал полицию. Вскоре прибыл патруль, они постучали в дверь номера, попытались успокоить Джона. Но все было тщетно. Штурм начали, только когда приехали еще три экипажа. Восемь полицейских боролись с одним энфорсером, в руке он сжимал мятый клочок бумаги. Через несколько минут все было кончено. На Джона надели наручники, спустили вниз, и вызвали скорую помощь. На пути в больницу он потерял сознание, а через семь минут его сердце остановилось. А где-то в номере остался лежать клочок бумаги. Это была фотография Ивана Кордика.

Страшная смерть. Насильственная смерть человека, который играл в насильственную игру и потерял все.

Перевод статьи Jon Scher «Death Of A Goon». Источник SI.com