Блистательная Порта

02.04.2017, 17:37:50

Блистательная Порта

(ААР об Османской империи)

«Османское государство саблей добыто

и саблей только может быть поддержано»...

Кочибей Гемюрджинский

Версия игры: EU4 v1.19.2.0 Denmark + все дополнения (все лицензионное). +1.21 Hungary

Сложность: очень сложный (very hard), ironmen (исторические).

Уровень игры: если честно то посредственный.

Задачи в кампании: сыграть в рамках истории.

Историческая справка:

Когда-то маленькое независимое тюркское княжество, начав "священную войну", превратилось в великую страну - самое сильное мусульманское государство Средневековья, мощную военно-феодальную державу, которой удалось то, что не сумели сделать арабы, - завоевать Византию...

Османская империя (также Оттоманская империя, Оттоманская Порта или Просто Порта) - государство, созданное в 1299 г. турками-османами под предводительством улубея Османа Гази на северо-западе Малой Азии.

Порта (также Оттоманская Порта, Блистательная Порта, Высокая Порта) - принятое в истории дипломатии и исторических отношений наименование правительства (канцелярия великого визира и дивана) Османской империи. Термин происходит от фран. porte, итал. porta - "дверь", "врата", что является калькой с осман. باب عالی — Bâb-ı Âli ‎ — «высокие ворота».

После падения Византии в 1453 г. Османское государство превратилось в империю и стало султанатом. Падение Константинополя явилось важнейшим событием в развитии турецкой государственности, т.к. после 1453 г. Османская империя окончательно закрепилась в Европе.

Правление османской династии длилось 623 г., с 27 июля 1299 г. по 1 ноября 1922 г., когда монархия была упразднена.

В 15-16 веках Османская империя достигла наивысшей точки своего влияния. В этот период империя османов была одной из могущественных стран мира - многонациональное, многоязычное государство, простиравшееся от южных границ Священной Римской империи - окраин Вены, Королевства Венгрии и Речи Посполитой, до Йемена и Эритреи на юге, от Алжира на западе, до Каспийского моря на востоке.

Под её владычеством находилась большая часть Юго-Восточной Европы, Западная Азия и Северная Африка. В правление султана Селима I (1512-1520) османское государство стало халифатом.

В начале 17 века империя состояла из 32 провинций и многочисленных вассальных государств, некоторые из которых были позже захвачены ею - в то время как другим была предоставлена автономия.

Столицей империи был Константинополь (ныне Стамбул). Контролируя Средиземноморье, Османская империя являлась связующим звеном Европы и стран Востока на протяжении шести веков.

После международного признания Великого национального собрания Турции, 29 октября 1923 г., вскоре после подписания Лозаннского мирного договора (24 июля 1923 г.), была провозглашено Турецкой Республикой, являвшейся преемницей Османской империи. 3 марта 1924 г. был окончательно ликвидирован Османский халифат. Полномочия и обязанности халифа были переданы Великому собранию Турции.

Политическое положение на Балканах и в Малой Азии в конце XIV века и в дальнейшем завоевательные походы османов.

Спойлер

Турецкий поэт Октай Рыфат писал в стихотворении "Наша история":

Спойлер

Первый султан у нас был Осман.

В наследство оставил он нам

Одну из красивейших стран.

Но султаны не спят, воевать все хотят:

Шагом марш! Вперед!

В Иран поход, на Багдад поход, на Крит налет.

Ать-два, ать-два!

Под ногами трава, над головой листва,

Косово поле, Ниш, Чалдыран

Снова в поход зовет барабан.

Персы и венгры, арабы и сербы…

Битвы и смерти, битвы и смерти.

Но – шагом марш! Только вперед!

Крымский поход, азовский поход…

Карловицы, Пожаровицы, Кючук-Кайнарджи…

Держись Мехмед, и голову выше держи…

Шагом марш! Вперед!

Шипка и Плевна, кровь по колено.

Вперед! Вперед!

В Египет поход, и в Йемен поход,

Бой за Суэц. Когда же конец?!

Полуголодный крестьянин за сохой плетется –

История наша великой зовется.

Поэт считал, что именно войны привели турецкий народ на грань нищеты, а турецкое государство на грань гибели.

Глава I. Предисловие:

Спойлер

За сто лет, прошедших после Османа , под власть турок попали Восточное Средиземноморье и Балканы.

Теперь основным противником турков оставался фактический правитель Венгрии Янош Хуньяди (1387-1456). Одержанные победы над превосходящими силами противника, сделало его известным как в христианском мире, так и среди турков.

Под влиянием этих побед венгерский король Уласло I в 1443 году начал «Долгий поход». Хуньяди шедший в авангарде, прошёл через «Ворота Траяна», взял Ниш, разбил трёх турецких пашей, захватил Софию и, объединившись с королевской армией, разбил султана Мурада II у Снаима . Результатом явилось десятилетнее перемирие. Султан, которому приходилось вести борьбу с восстанием турок-караманов в Анатолии, с Георгием Кастриотом в Албании, и с братом византийского императора деспотом Мореи Константином Палеологом, понял, что должен пойти на компромисс. Он пригласил всех троих к своему двору в Эдирне. Результатом явилось десятилетнее перемирие.

Когда эта новость достигла Рима, папа Евгений IV и вся курия пришли в ужас. Кардинал Джулиано Чезарини (правая рука папы), немедленно прибыл ко двору Уласло в Сегед, где официально освободил короля от клятвы данной султану. Тем самым фактически дал указание возобновить крестовый поход на турок.

К тому времени многие из крестоносцев (в том числе и Янош Хуньяди) уже вернулись домой, а сербский деспот Бранкович, которому вернули его владения, удовлетворился перемирием и решил его соблюдать. Однако юный король решил поступить так, как желал Папа.

Осенью 1444 года Уласло с тем, что осталось от его армии, прошёл через всю Болгарию и вышел к Варне. Мурад, узнав о предательстве венгерского короля, двинулся из Анатолии с огромной армией. Силой проложив себе путь через Босфор, он устремился к Варне, где 10 ноября 1444 года состоялась Битва при Варне.

Говорят, что султан повелел приколоть к знамени грамоту с текстом нарушенного договора и воскликнул: «Христос! Если ты действительно Бог, как утверждают твои последователи — так накажи их за клятвопреступление!» В сражении была практически полностью уничтожена армия крестоносцев, пали король Уласло и кардинал Чезарини; спастись смог только Янош Хуньяди с горсткой людей.

Ян Матейко "Битва при Варне" (1879 г.)

Глава II. Шкиптерия - страна горных орлов...

где мои глаза?

их выжгло солнце Албании

девять дней и девять ночей я лежал на камне

подняв к небу лицо с окровавленными белками...

Национальные Османские идеи:

Спойлер

Традиции:

+5% дисциплина

+3 веротерпимость к язычникам

+33% лимит армии

Миллеты:

-33% стоимости национализации

+1 максимум признанных культур

Гази:

+20% скорость восстановления рекрутов

Система тимариотов:

+15% мощь кавалерии

Автономные паши:

-10% стоимость снижения военной усталости

Свод законов Сулеймана:

+10% доход от налогов

Эпоха тюльпанов:

+10% эффективность торговли

Имперская школа военно-морской инженерии:

-10% стоимость кораблей

На 1444 г. стартовая диспозиция по войскам:

Спойлер

Султан Мехмед II

Спойлер

Мехмед II Фатих (Завоеватель) 30 марта 1432 г. - 3 мая 1481 (49 лет).

Мехмед II был четвертым сыном Мурада II, родился от турчанки Хюма Хатун (возможно от наложницы).

В 8-летнем возрасте был отправлен из Эдирне в провинцию Манисса. В 12 лет был призван ко двору в связи со смертью всех старших братьев. Отец призвав его к двору был удивлен, что сын не образован. Мурад сам был по натуре воюющий философ и срочно нанял сыну толпу репетиторов. Его заставили выучить греческий, арабский, латынь, древнееврейский. Он был груб, резок, независим, скандален ... он потом научился нравиться. Он ещё не понимал, что надо нравиться.

Один из венецианских эмиссаров, Джакомо Лангуси, описывает его следующим образом: "Государь, Великий турок Мехмед-бей", - юноша двадцать шести лет, хорошо сложен, роста скорее высокого, чем среднего, искусен в обращении с оружием, вида скорее грозного, чем кроткого, редко улыбается, подозрителен, отличается большой щедростью, упрям в преследовании своих планов, храбр в начинаниях, так жаждет славы, как Александр Македонский (на встрече после взятия Константинополя).

Мехмед также был известен как меценат и щедро помогал поэтам и прозаикам всего исламского мира.

Османский двор во времена Мехмеда отличался пока еще простотой обычаев и был свободен от выставления на показ роскоши и изощренных церемоний. Фатих часто расхаживал по улицам Стамбула в сопровождении лишь одного-двух телохранителей. Войдя в мечеть, он сливался с толпой других верующих, ни чем из неё не выделяясь, о чём свидетельствовал монах Георг из Мюленбаха.

"Я видел, как правитель Мехмед II, сопровождаемый лишь двумя молодыми людьми, направлялся в мечеть, которая находилась далеко от дворца. Я видел, как он точно так же ходил в бани. Я видел султана в молитве мечете. Он сидел ни на стуле, ни на троне, но, как и другие, занял место на коврике, постеленном на полу ".

После взятия Афин, султан отправился туда в 1459 г., чтобы посмотреть на руины знаменитых памятников античности. Его подстрекало на это глубокое уважение к классической греческой культуре, которое он впитал в детстве от своих наставников. Три года спустя посетит то место, где когда-то находилась древняя Троя, известная древним как Илион. Султан знал об этом из поэм Гомера, которые читал в детстве и сожалел о том, что у него не было такого поэта как Гомер, чтобы воспевать подвиги султана.

Военная кампания:

Спойлер

Тем временем в Албании разгорелось антиосманское сопротивление, во главе которого стоял Георгий Скандберг.

Отец Гергия албанский князь Гьона Кастриоти был могущественным человеком в Албании, почетным гражданином Венеции и Рагузы. В раннем детстве он был отправлен ко двору султана, где принял ислам и сделал блестящую офицерскую карьеру, получил прозвище Искандер-бей (Искендер Двурогии - Александр Македонской).

В 1443 г. после успехов венгерского полководца Яноша Хуньяди на Балканах, во главе 300 всадников тайно ночью покинул расположение турецкого лагеря и убыл к себе на родину. По прибытию на родину отрекся от ислама, принял христианство и объявил о своей независимости от турецкого владычества.

В марте 1444 г. он смог собрать албанских вождей в г. Леже (принадлежавший Венеции). Несмотря на раздоры князей, был создан военно-политический союз – «Лежская лига». Было решено совместно отстаивать свою независимость, а для покрытия военных расходов был создан фонд, куда каждый род мог внести свой вклад в борьбу с османами.

В 1445 г. Мехмед II двинул против Скандербега большую армию, под командованием Махмуд-паши Ангеловича. В течение долгих месяцев Махмуд-паша Ангелович преследовал отряды Скандербега. Сканндберг был бывшим офицером османской армии, и был прекрасно осведомлен о её недостатки, неповоротливости в сложных условиях местности, растягивая пути снабжения противника пытался изнурить врага.

Махмуд-паша понимал встретись они в полевом сражении он бы одержал легкую победу, но в условиях горной и пересеченной местности он не сможет воспользоваться всеми преимуществами своей отличной конницей. Хотя солдаты роптали ввиду скудного пайка, он отступить не мог, иначе султан лично отрубит ему голову, - "выбор не велик или я или он"...

И все же Скандербег тщательно выбрав подходящую местность дал бой превосходящим силам противника. Османы, совершив утренний намаз, вышли строится перед лагерем...

Мехмед II готов был двинуть против непокорного албанца все свои силы, но весною 1446 году пришло известие, что Георгий Кастриоти был разбит в горах. С остатками войск спустившись на побережье, он погрузился на венецианские галеры и в пути умер от малярии. За его смертью последовала смерть Албанского суверенитета.

Памятник Георгию Кастриоти Скандбергу в Круя (Албания), скульптор Я. Почо (1959 г.)

Спойлер

Глава III. Огни Анатолии

Гнедого цвета плоскогорье,

Подсолнечная боль камней,

И, с севера, и с юга - море,

Переселенческий трофей.

Оливами шуршит здесь ветер,

Как при ликийских племенах,

И отдыхает ранний вечер,

На засыпающих волнах.

Гортанным выкриком павлина

Бывает ночь возбуждена,

А на рассвете с муэдзином

Поёт прибрежная волна.

Руины прежних достижений

Хранят в камнях хозяйский дух,

Земля надежд и унижений,

Земля - цветения и разрух.

Чей, только, посох не касался

Дорожной пыли этих мест?

Кто строил дом, а кто - сражался,

А кто-то нёс тяжелый крест,

На стыке Азии с Европой

Исхожено не мало троп:

Легионеров гулкий топот...

Следы сельджукских узких стоп.

Горчит полынью воздух свежий,

Пьянит осеннею порой,

И тёплый дождь слезами нежит

Сухих деревьев ровный строй.

Сюда не редко тянет душу,

Увидеть - ранних предков быт.

И, просто, тишину послушать

Среди - хачкаров - мертвых плит.

Автор: Эдуард Мхитарян

Hide

Физическая карта Малой Азии

Спойлер

Военная кампания:

Спойлер

Географические и климатические особенности малоазийского массива, который стал родиной для туркменских эмиратов, сыграли значительную роль в формировании их истории, а также в успехах и неудачах усилий по созданию территориальных анклавов. Большая часть Малой Азии расположена на возвышенности и образует приподнятое центральное плато, окруженное за исключением западной части, горами высотой до 4 000 м. На западе, там, где предгорья плато спускаются к Эгейскому и Мраморному морям, оставляют широкую и плодородную прибрежную равнину, местность пологая. На юго-востоке горы отступают перед пустынями Ирана, Ирака и Сирии. На севере и юге узкая прибрежная полоса и глубокие долины пронизывают горы между крутыми, суровыми вершинами. Степные пастбища плато предоставляют обильный корм для скота, но подвержены резким климатическим изменениям: туркменские пастухи - как и многие сегодня в Малой Азии - на летние месяцы перегоняют скот на высокогорные пастбища. Они торговали с оседлыми земледельцами расположенных на западе долины и побережий, где почва была более плодородны, а климат менее суровый; жители прибрежных территорий в свою очередь средства существования находили в море. Так происходил обмен товаров и заключение союзов.

К началу 14 в. Малая Азия стала домом новой генерации эмиратов мусульманских туркмен. Зачастую они создавали стратегические союзы, но неизбежно вступали в конфликты, поскольку каждый преследовал собственные политические и экономические цели. На юге вблизи Антальи располагался эмират Теке, на юго-западе Малой Азии - Ментеше, к северу от которого располагался Айдын; в глубине страны - удаленный от моря эмират Хамид и Сарухан, по направлению к Дарданеллам находился Кареси. Столицей Гермиян была Кютахья, в то время как север центральной Малой Азии был территорией дома Исфандияров. Эмират Караман располагался на юге полуострова. К середине 14 в. Киликия стала домом для эмиратов Рамазан и Дулкадир. В северной части Малой Азии с остатками Византии граничил эмират Османа правителя османли.

После покорения албанских вождей Мехмед II решил укрепить свои границы. Надо сказать что Караман всегда при случае старался оспорить первенство в Малой Азии у османов. Но в виду того, что войны между мусульманскими государствами не приветствовались, соответственно войны эти велись с ограничениями - молниеносно или для этого нужна была веская причина. И такой случай появился, в 1447 г. умер старый правитель Карамана Караман-бей и между его сыновьями разгорелся не шуточной спор о первенстве. Мехмед II решил поддержать младшего сына Карамана-бея Ибрагима, в то время как правитель Кандара хотел чтобы Исхак занял место отца. Неизвестно, что побудило правителя Кандара Юсуфа принять столь ошибочное решение, поскольку силы Кандара не могли соперничать с османами.

В 1447 г. Гедик ("Строитель крепостей") Ахмед-паша был послан с армией покорить восточные эмираты Кандар и обеспечить поддержкой младшего наследника. В результате двух одержанных побед Гедиком Ахмед-пашей, эмират Кандар и Караман были присоединены к владениям османов, за исключением г. Конья, который был пожалован Ибрагиму за лояльное отношение к османам.

Эмираты Дулкадиры и Рамазан вели свою игру, не считаясь с османами. При чем первые заручились поддержкой мамлюков, - "Они думают им это поможет!...".

Мехмед II решил схитрить и первым напасть на Рамазан, к которому непременно придет на призыв о помощи Дулкадир. Все случилось, как и предполагал Мехмед II...

Далее на востоке располагалось Ак-Коюнлу (Белые овцы) и Кара-Коюнлу (Черные овцы). Ак-Коюнлу пользуясь симпатией державы Тимуридов мог вести свою независимую политику. Ещё свежи были воспоминания османов о Тамерлане, и многих тень Хромца ещё посещала во снах.

Баязид I Стремительный в 1402 г. под Анкарой встретился с Тамерланом и проиграл то сражение. Легенда гласит, что Тамерлан и Баязид I встретились на поле перед битвой. Во время своих походов Тамерлан использовал знамёна с изображением трёх колец. Во время индийского похода использовалось чёрное знамя с серебрянным драконом. Баязид смотря на знамя Тамерлана, произнес: "Какая наглость думать, что тебе принадлежит весь мир!". В ответ Тамерлан, показывая на знамя турка произнес: "Ещё большая наглость думать, что тебе принадлежит луна".

В соседней комнате ещё лежал тот самый желтый халат, который обязались одевать правители османов на официальных приёмах, тем самым признавая власть Тамерлана, но никто его не одевал. Хромца уже нету, вон даже Кара-Куюнлу объявил войну своим соседям Ак-Куюнлу, медлить нельзя! Гедик Ахмед-паша срочно двинул все войска в земли АК, в результате молниеносного удара были захвачены все поселения.

К 1451 г. были покорены все независимые эмираты на границе с османами. Гедик Ахмед-паша был вызван в столицу Эдирне где ему был пожалован титул АГА, прекрасный дом в столице и приличное жалование.

Глава IV. Осколок античной цивилизации

О ты, спящая, как мертвец

В голубых, объятиях Мраморного моря!

О дряхлая Византия,

Огромное поверженное существо,

О ты, девственная вдова,

Пережившая тысячу мужей.

Есть ещё очарование свежести в твоей красоте

Вот ещё с волнением устремлены на тебя взоры,

И какой привлекательной выглядишь ты

Со своими задумчивыми голубыми глазами!

Привлекательной, но не привлекательной

как падшая женщина

Задумчивой... Но бесчувственной к слезам,

затопляющим тебя...

Карта Константинополя:

Спойлер

Тревожные ожидания:

Спойлер

Чтобы понять масштабы осады Константинополя советую прочитать книгу Рансимена Стивена "Падение Константинополя в 1453 года", где очень подробно со слов свидетелей осады описывается трагическое событие тех лет.

Мануил II Палеолог не смотря на совершенное турне Рим-Париж-Лондон не смог получить "качественных" союзников в борьбе с османами. После поражения у Варны у всех был полон рот забот.

"Как прискорбно, что это великому христианскому государю приходится из-за сарацинов ехать с далекого Востока на самые крайние на Западе острова в поисках поддержки против них...

О Боже, - что сталось с тобой, древняя слава Рима?"... (придворный юрист короля Англии Генриха, Адам из Аска).

В Центральной Европе Фридрих III Габсбург был слишком занят устройством своей коронации в Риме в качестве императора, которая должна была состояться в 1452 г. и ради которой он уже четырнадцать лет назад продал папе привилегии германской церкви. Он также считал, что имеет права на престолы Чехии и Венгрии, и поэтому ему не улыбалось сотрудничество с Яношем Хуньяди, регентом своего малолетнего соперника — Владислава V.
У короля Франции Карла VII было достаточно забот по восстановлению своей страны после бедствий Столетней войны; кроме того, он имел сильного и опасного вассала в лице своего кузена Филиппа Доброго, герцога Бургундского, чьи земли и богатства были намного больше его собственных. Филипп, правда, изображал из себя крестоносца; однако, даже если бы он и мог решиться покинуть на какое-то время свое герцогство, в его памяти была слишком свежа печальная история пленения турками его отца Иоанна в битве при Никополе.
Англия, ослабленная опустошительными войнами с французами и управляемая благочестивым, но не обладавшим очень трезвым рассудком королем, вряд ли могла бы позволить себе выделить солдат для заморских авантюр. Ни помощи, ни даже какого-либо интереса нельзя было и ожидать от таких далеких монархов, как скандинавские короли или король Шотландии, а короли Кастилии и Португалии принуждены были бороться с врагами-неверными чуть ли не у себя в стране. Единственным монархом, проявившим какое-то внимание к делам Леванта, был Альфонс V Арагонский, вступивший на неаполитанский трон в 1443 г. Альфонс заявил о своей готовности возглавить поход на Восток. Однако, поскольку при этом он открыто выражал намерение сделаться императором Константинополя, его предложения помощи выглядели подозрительными и вообще вряд ли осуществимыми.

Венецианский сенат говорил, что глубоко опечален полученными с Востока известиями и что если папа и другие государства будут что-то предпринимать, то Венеция охотно присоединится к ним. Посланец, направленный в это же время в Геную, получил обещание прислать один корабль; кроме того, генуэзское правительство предложило обратиться за более существенной помощью к королю Франции и Флорентийской республике.

Папа Николай V хотел бы помочь, однако он не был склонен связывать себя слишком большими обязательствами до тех пор, пока не станет очевидно, что уния церквей действительно осуществлена; кроме того, без содействия венецианцев его возможности были весьма ограниченны. Его внимание в гораздо большей степени занимали беспорядки, вспыхнувшие в Риме в январе 1453 г., и, пока порядок в городе не был восстановлен, он и думать не мог о каких-либо внешних акциях

Письма, которыми обменивались Рим и Венеция, нельзя читать без чувства горечи. Венецианцы не могли забыть, что папа все еще не вернул им деньги за галеры, нанятые в 1444 г.; папа же, в свою очередь, вообще не был уверен в доброй воле венецианцев. Только 19 февраля 1453 г. венецианский сенат, получив новые тревожные известия с Востока, вынес решение немедленно послать в Константинополь два транспортных корабля с 400 солдатами на борту каждого и переоснастить 15 галер для последующей отправки вслед за кораблями. Пятью днями позже сенат принял также декрет о специальных налогах на купцов, связанных с левантийской торговлей, для того чтобы покрыть расходы на отправляемую флотилию.

Все последние месяцы 1452 года султан напряженно обдумывал свои планы. Ни один человек, даже среди его везиров, не знал в точности его намерений. Осада потребовала бы чрезвычайно больших расходов, а в случае ее неудачи оттоманскому престижу был бы нанесен огромный урон. Кроме того, Константинополь в своем теперешнем положении политически не представляет никакой угрозы, зато полезен с точки зрения торговли.

Сам Мехмед провел в эту зиму много бессонных ночей, обдумывая предстоящую кампанию. По слухам, его можно было встретить бродящим по ночам на улицах Адрианополя в одежде простого солдата, и каждый, кто узнавал его и приветствовал, немедленно предавался смерти.

Через несколько дней, в конце января, султан собрал всех своих везиров и произнес длинную речь, в которой напомнил им о заслугах предков и заявил, что они никогда не будут в безопасности до тех пор, пока Константинополь не перейдет в руки турок. Византийцы, может быть, действительно слабы; тем не менее хорошо известно, как умело они плетут интриги; к тому же, будучи слабыми, они могут отдать город в руки союзников, которые будут отнюдь не столь слабы. Константинополь не так уж неприступен. Прежние осады не удавались из-за внешних причин. Теперь настал подходящий момент. Город раздирают религиозные распри. Итальянцы ненадежны как союзники, и многие из них готовы на предательство. Кроме того, турки наконец добились господствующего положения на море. Что же касается его самого, то если ему не удастся править империей, владеющей Константинополем, он скорее предпочтет не править вообще. Присутствующие были поражены. Даже те члены правительства, которые не одобряли намерений султана, не осмелились высказать свои опасения. Везиры единодушно поддержали его решение и проголосовали за войну.

В своей речи перед везирами султан подчеркнул, что теперь ему принадлежит господствующее положение на море. Предыдущие попытки овладеть Константинополем предпринимались только с суши. Византийцы всегда имели возможность получать подкрепления и припасы морским путем; кроме того, до недавнего времени турки были вынуждены нанимать христианские суда для перевозки своих войск между Европой и Азией. Мехмед решил раз и навсегда покончить с этим. В течение марта 1453 г. в Галлиполи стали стягиваться все виды имевшихся у турок судов. Здесь были и старые корабли, многие из которых отремонтировали и заново просмолили, но гораздо больше было новых, срочно построенных в течение последних нескольких месяцев на верфях различных городов побережья Эгейского моря.
Во главе этого флота был поставлен правитель Галлиполи Сулейман Балтоглу, болгарин по рождению, перешедший на сторону турок. Гребцами и матросами были большей частью пленные, осужденные преступники и невольники, но имелось и множество добровольцев, привлеченных высокой платой. Султан лично проявлял интерес к назначению флотских командиров, придавая флоту даже большее значение в предстоящей кампании, чем армии

В конце марта султанская армада прошла через Дарданеллы в Мраморное море, вызвав ужас христиан — как греков, так и итальянцев. Только теперь они осознали всю силу султана на море.

В то время как турецкий флот курсировал по Мраморному морю, во Фракии формировалась сухопутная армия. Султан сам следил за ее снаряжением, так же как и флота. В течение истекшей зимы оружейники во всех концах его владений трудились не покладая рук над изготовлением щитов, шлемов, лат, метательных копий, сабель и стрел, инженеры работали над созданием камнеметных и стенобитных орудий. Мобилизация была проведена хотя и быстро, но тщательно. Войска формировались во всех провинциях; в армию были призваны все солдаты, считавшиеся в запасе и работавшие на своих полученных за службу наделах. Создавались полки из ополчения. На местах были оставлены только гарнизоны для охраны границ и поддержания порядка в провинциях, а также войско под командованием Турахана в Греции. Была собрана армия ужасающих размеров. По всей вероятности, если судить по турецким источникам, регулярная армия султана насчитывала около 80 тыс., не считая ополчения, башибузуков, которых, по-видимому, было около 20 тыс., и нескольких тысяч солдат войск тыла.

Турецкая армия, сама по себе имевшая весьма внушительный вид, вызывала еще больший страх новейшей боевой техникой, которой она была оснащена. Султан Мехмед, которому интерес к наукам привил его придворный врач, итальянский еврей Джакопо из Гаеты, прекрасно понимал, как важно иметь артиллерию. Еще в самом начале царствования он приказал своим литейщикам попробовать отлить пушку калибром покрупнее.

Летом 1452 г. в Константинополе появился венгерский инженер по имени Урбан, предложивший императору свои услуги в качестве оружейного мастера. Константин, однако, не мог заплатить тех денег, на которые венгр рассчитывал; кроме того, у него не было необходимого для такой работы сырья. Тогда Урбан отправился из Константинополя к султану, который немедленно принял его и подробно расспросил. Когда венгр заявил, что может сделать пушку, способную разрушить стены самого Вавилона, султан предложил ему жалованье, вчетверо превышающее то, на которое тот рассчитывал, и снабдил всем необходимым для начала работы.
За три месяца Урбан отлил громадную пушку, которую султан водрузил на стены крепости Румелихисар. Именно эта пушка потопила венецианский корабль, попытавшийся прорвать блокаду. Затем Мехмед приказал ему сделать пушку, вдвое превышающую размеры первой. Ее отливали в Адрианополе, где она и была закончена в январе. Длина ствола этой пушки равнялась, по оценке, 40 пядям, т.е. 26 футам и 8 дюймам. Толщина стенок ее бронзового ствола составляла 1 пядь, или 8 дюймов, а окружность его — 4 пяди у основания, где засыпали порох, и 11 — у жерла, куда вставлялись ядра, которые, по сведениям, весили 1200 фунтов.
Как только пушка была готова, приставленная к ней команда из 700 человек водрузила ее на повозку, в которую были впряжены 15 пар быков. С трудом пушку доставили в окрестности султанского дворца, где ее должны были испытать. Жителей Адрианополя специально предупредили, чтобы они не пугались, если услышат страшный грохот, И действительно, когда фитиль загорелся и раздался первый выстрел, гром его разнесся на сотню стадий вокруг. Ядро пролетело около мили и вошло в землю на глубину около 6 футов. Мехмед был в восторге; он тут же отправил 200 человек выравнивать ведущую к Константинополю дорогу и укреплять на ней мосты. В марте пушка отправилась в путь; ее тащили 60 быков, а 200 человек шли рядом, чтобы поддерживать повозку с орудием в равновесии. Тем временем под руководством Урбана продолжали отливать новые орудия, однако ни одно из них не было таким гигантским и знаменитым, как это чудовище.

В армии царили отличная дисциплина и весьма высокий моральный дух. Каждый мусульманский воин свято верил, что сам пророк отвел специальное место в раю для первого, кто ворвется в древнюю христианскую столицу.

Атмосфера в осажденном городе была совершенно иной. Громадный турецкий флот, курсирующий по Мраморному морю, грозные пушки, и среди них построенный Урбаном монстр, направленные на сухопутные стены города, не оставляли для жителей сомнений в том, что их ожидает. В течение всей предшествовавшей осаде зимы можно было видеть, как мужчины и женщины, поощряемые императором, трудились над починкой стен и расчисткой рвов. Все имевшееся в городе оружие было собрано в одном месте, чтобы в решающий момент его можно было распределить по наиболее опасным участкам. Был учрежден специальный фонд для непредвиденных расходов, в который вложили средства не только государство, но также церкви, монастыри и частные граждане. В городе все еще имелись значительные богатства, и, по мнению некоторых итальянцев, кое-кто из греков мог бы пожертвовать в этот фонд и больше. На самом же деле не хватало не столько денег, сколько людей, вооружения и продовольствия. А за деньги приобрести все это было уже невозможно .

Ни одно другое правительство не обратило на отчаянные призывы византийского императора никакого внимания. Надеясь поощрить генуэзских торговцев снабдить город продовольствием, Константин объявил об отмене всяких пошлин на импорт, но реакции на это не последовало. Генуэзские власти продолжали держаться двусмысленного нейтралитета. Имелась некоторая надежда на то, что регент Венгрии Янош Хуньяди, воспользуется тем, что турки оставили почти без войск свою границу на Дунае. Однако силы Венгрии были подорваны поражениями, нанесенными Мурадом в конце его царствования; к тому же сам Хуньяди находился в этот момент в сложном положении: король Владислав V 14 февраля достиг совершеннолетия и тяготился его опекой. Из православных государей также никто не смог прийти на помощь. Русский великий князь находился слишком далеко и был занят своими собственными проблемами; обращения к нему оставались без ответа. Кроме того, Россия была глубоко возмущена провозглашенной церковной унией. Молдавские господари Петр III и Александр II постоянно ссорились друг с другом. Что же касается правителей небольших эгейских государств и рыцарей-иоаннитов на Родосе, то все они могли принять участие в защите Константинополя только в составе какой-либо большой коалиции. Деспотов Мореи связывали войска Турахан-бея. Грузинский царь и трапезундский император были едва в состоянии защитить свои собственные границы. Анатолийские эмиры, как враждебно они ни были настроены к султану, слишком еще недавно почувствовали на себе его силу, чтобы выступить теперь против него снова.

Константин вызвал своего секретаря Франдзиса и приказал ему переписать всех мужчин в городе, включая монахов, способных держать оружие. Когда Франдзис исполнил это поручение, выяснилось, что в его списках значатся всего 4983 грека и несколько менее 2 тыс. иностранцев

6 апреля - 29 мая 1453 г. - осада Константинополя.

Военная кампания:

Спойлер

Осада Константинополя не была такой эпичной как в книге, все довольно прозаично, никто не поспешил на помощь Византии ... Византия пала!

Константинополь - это конгломерат этносов: греки, сирийцы, евреи, ну, те, кто называли себя ромеями, потомки римлян. Отсутствие этнического единства, при всех прочих ещё обстоятельствах, видимо, тоже делало город, этот великий город, великий культурный центр, обреченным.

В 1451 г. Мехмед начал строить крепость на берегу пролива Босфора в самой узкой его части. Согнал каменщиков, и они начали строить из камней разрушенных церквей. Крепость была построена в 1452 г. напротив Константинополя и названа "Богаз Кесен" (Перерезающая пролив, Перерезающая горло). Затем Мурад объявил, что ни один корабль не смеет проплыть не уплатив пошлины, последний император Константин XII был ошарашен и возмущен, но ни чего не мог сделать. Петля затягивалась.

После этого наступила очередь Трапезундской империи, Иоанн IV из династии Комнинов весною 1453 г. скончался, оставив двух замужних дочерей и маленького сына. Длительное регенство было только во вред и трапезундцы избрали нового императора, младшего брата Иоанна - Давида, который обладал широкими связями с торговыми республиками - Венецией и Генуей. Мехмед такой альянс игнорировать не мог, однако войну спровоцировал не он, а Давид. Осенью 1453 г. Давид потребовал от Мехмеда освобождения от дани, которую платил брат. Эти требования Давид направил через послов Хасана Али правителя Кара-Куюнлу, которые прибыли в Эдирне с ещё более заносчивыми требованиями своего господина. Мехмед снарядил флот и армию, дабы наказать за такую дерзость.

Перед лицом столь грозной военной силы великий союз его противников стал давать трещины. Хасан Али отступил на восток, послав в лагерь к султану свою мать Сары-хатун с богатыми дарами, Мехмед принял ханшу любезно, поскольку в его планы пока не входила война с Кара-Куюнлу. Попытка Сары спасти земли на которые глаз положил её сын не увенчались успехом. "Зачем трать столько усилий, сын мой, - сказала она принимавшему её султану, - из-за такой ерунды, как Трапезунд?" Мехмед ответил, что в его руках меч ислама и ему было бы стыдно не тратить усилий во имя веры.

Жена Давида перед осадой отправилась в Грузию просить поддержки у зятя, но грузины в одиночку не выступят рассуждал султан. Трапезунд с его мощными укреплениями мог продержаться несколько недель, но на выручку ему бы все-равно никто не пришел. Под поручительство Сары Давид решил сдать город и султан сдержал своё слово, не тронув семью Давида. В большей части знать была лишена имущества, оставшиеся в городе мужчины, женщины и дети, были превращены в невольников и поделены между султаном и везирами, а 800 мальчиков забрали в корпус янычар.

В 1455 г. началась осада Константинополя, благодаря пушкам образовалась брешь. Ринувшиеся туда первая волна была отбита, второй волной Мехмед руководит лично и отправляется с отборным войском, во время штурма с внутренней стороны были открыты "доброжелателями" ворота и разъяренная армию ринулась в город.

Константин видя, что город пал, с криком "Город взят, а я ещё жив", сорвав с себя знаки императорского достоинства и как простой воин ринулся в самый центр сражения. Больше живым его никто не видел. После сражения Мехмед, приказал найти тело императора и выдать грекам.

Со времен халифов, если город захвачен штурмом, то его жители не имеют ни каких прав. В этом случае армии завоевателей разрешается грабить город в течении трёх дней.

Проезжая по городу он остановился у собора св. Софии, спешился у входа в храм и, преклонив колени, посыпал свой тюрбан горстью земли в знак смирения перед Аллахом. Осмотрев здание, султан приказал переоборудовать его в мечеть. Храм получил название Айя София джамия Кабир, что в переводе с турецкого означает великая мечеть Софии. В ходе реконструкции были сооружены минареты для муэдзинов, которые возвещали оттуда, что настало время для молитвы. Некоторым изменениям подверглась и внутренняя планировка храма. После окончания всех работ султан почтил своим присутствием полуденную молитву, имевшую место в пятницу 1 июня 1453 г. Затем убыл в Старый императорский дворец.

Свои владения в Анатолии, Фракии, Македонии, Греции, Мехмед II соединил их через "золотой мост" - Константинополь. Он ощутил себя правителем Востока и Запада. После триумфального взятия Константинополя его прозвали Мехмед II Фатих (Завоеватель).

Тут же Мехмед приказ восстановить город и назвать его Стамбулом, столицей Османской империи. Срочно сюда были переселены крестьяне и ремесленники, прежним жителям кто выжил он гарантировал свободу. Занялся восстановление торговых портов, приказал уменьшить высоту башен Галаты, чтобы не портили внешний вид города. Бывших византийских чиновников, кто принял ислам он взял на государственную. Справедливо полагая, что люди зависящие от него будут служить ему верой и правдой.

В 1456 г. 25-тысячная армия Турахан-бея подошла к Пелопонессу, где путь ей преграждала укрепление "Гексамилион" (Шестимильная стена). Стена была безлюдной и артиллеристы в два часа сделали достаточную брешь для дальнейшего прохода, так пала Морея и затем Афины.

Скриншоты - "Осады Константинополя"

Спойлер

Цепь, которой византийцы перегораживали залив Золотой Рог. Стамбул. Военный музей.

Крепостные стены и ров.

Вторые военные ворота.

Диорама "Штурм Константинополя"

Итоговая карта на 1456 г.

Спойлер

Изменено 29.04.2017, 07:16:25 пользователем JLRomik

02.04.2017, 20:13:55

Версия 1.2?

Не нынешняя 1.19, Не будущая 1.20, а 1.2?

Изменено 03.04.2017, 04:52:39 пользователем Iamneo94

03.04.2017, 04:25:41

Спасибо за подсказку. Исправил версию игры.

04.04.2017, 03:45:44

Может стихи убрать под спойлер, если мешают для просмотра? Спасибо моддераторам.

Модератров прошу предоставить доступ исправить тексты и отступы в ААР. Когда его собираешь и печатаешь по нескольку часов "глаз замыливается" и не замечаешь элементарные ошибки и только утром свежим глазам бывает виден весь экстаз... После обеда добавлю ещё пару глав.

Изменено 04.04.2017, 04:45:58 пользователем Sakā

04.04.2017, 04:36:35

50 минут назад, Sakā сказал:

Может стихи убрать под спойлер, если мешают для просмотра? Спасибо моддераторам.

Как скажете так и сделаю.

50 минут назад, Sakā сказал:

Модератров прошу предоставить доступ исправить тексты и отступы в ААР. Когда его собираешь и печатаешь по нескольку часов "глаз замыливается" и не замечаешь элементарные ошибки и только утром свежим глазам бывает виден весь экстаз...

К сожалению это технически невозможно. Но элементарные ошибки - это не страшно, да и не стесняйтесь обращаться. Я всегда готов внести любые правки.

Изменено 04.04.2017, 04:36:43 пользователем JLRomik

04.04.2017, 05:56:14

2 часа назад, JLRomik сказал:

Как скажете так и сделаю.

К сожалению это технически невозможно. Но элементарные ошибки - это не страшно, да и не стесняйтесь обращаться. Я всегда готов внести любые правки.

Модераторы подправьте орфографические ошибки в ААР (какая невнимательность с моей стороны):

Спойлер

1) "Когда-то маленькое независимое тюркское княжество, начав "священную войну", - (уберите в начале строки кавычку);

2) После международного признания Великого национального собрания Турции, 29 октября 1923 г., вскоре после подписания Лозаннского мирного договора (24 июля 1923 г.), была провозглашено Турецкой Республикой, являвшейся преемницей Османской империи. 3 марта 1924 г. был окончательно ликвидирован Османский халифат. Полномочия и обязанности халица были переданы Великому собранию Турции. - (в подчеркнутом подправьте слово халифа, вместо буквы ц);

3) Политическое положение на Балканах и в Малой Азии в конце XIV века и в дальнейшем завоевательные походы османов.

Турецкий поэт Октай Рыфат писал в стихотворении "Наша история":

(сделайте предложения курсивным шрифтом, но не жирным);

4) Сделайте чтобы перед номерами глав было написано, например (жирным шрифтом) Глава I, Глава II, Глава III, Глава IV и все главы сделайте чтобы находились слева как и весь текст а не поцентру как сейчас;

5) В разделе "Султан Мехмед II" в 3-м абзаце подтяните слово Мурад там слишком большой прочерк, в 4-м абзаце слово упрям пишется вместе.

Османский двор во времена Мехмеда отличался пока ещ1 (вместо единички поставьте букву ё),

6) Во второй главе, в разделе военная кампания, в предпоследнем абзаце между словами "преимуществами" и "своей отличной конницей" разрыв, соедините их пожалуйста.

7) В 3-й главе стихотворения вначале сделайте пожалуйста вот так

Гнедого цвета плоскогорье,

Подсолнечная боль камней,

И, с севера, и с юга - море,

Переселенческий трофей.

(читать далее)

(остальное под спойлером, там же автора внизу укажите Эдуард Мхитарян);

8) В 4-й главе Осколок античной цивилизации, в предложении " Венецианского сената говорил, " исправьте на Венецианский сенат,

там же в разделе Военная кампания в предложении " В 1455 г. началась осада, благодаря... " после слова осада добавьте слово "Константинополя"

в абзаце - Свои владения на в Анатолии, Фракии, Македонии, (уберите местоимение на).

Заранее спасибо.

Изменено 04.04.2017, 07:22:35 пользователем Sakā

04.04.2017, 06:06:45

@Sakā Поправил. Проверяйте. Вы в следующий раз в ЛС пишите, незачем захламлять качественный ААР.

04.04.2017, 14:43:28

В 02.04.2017 в 20:37, Sakā сказал:

горами высотой до 4 000 км

Может быть, всё-таки метров... А то получается раз в двести выше Олимпа (который на Марсе)...
А в остальном.. интересно. Спс.

Вызываю в трэд дух Д.Леннона!.. & @JLRomik
("военная кампания", глава 3)

05.04.2017, 09:19:49

Глава V. Валахия - Нет одной правды на всех...

Возьми меня, возьми с собой,

Могучий ветер, в край далёкий!

Ты будоражишь разум мой

Своею песней одинокой.

(читать далее)

Цитата

Волнует сердце звучный бас,

Оно трепещет, точно птица.

Едва заслышав твой рассказ,

Душа к свободе устремится.

Твоей истории сюжет -

Вином запитая баллада,

Пурпурный лёгкий креп-жоржет,

Разрубленный мечом Паллады.

В нём крик орла, оленей бег,

Кедровый вой и чайки стоны,

Скрип старых матч, забытый склеп,

Разгул разбойничьих притонов,

Ты сосны гнешь, пугая птиц,

И гонишь к брегу вал девятый.

Ты словно вышел из темниц

И грозно требуешь расплаты.

Замедли бег, о Прометей,

Молю: разбей мои оковы!

Зажги огонь, сзывай людей -

Я за тобой лететь готова.

К тебе с обрыва полечу

Средь хладных туч, дай только крылья.

Я амазонкой быть хочу,

И путь далёкий я осилю.

Чтоб у дымящего костра

Могла сказать я внукам храбрым:

"Я - ветра верная сестра

И лютый шторм мне был отрадным"

Стансы к ветру "Amargo"

Военная кампания:

Тем временем с севере поступали странные сведения, что правитель Валахии Влад Тепеш всячески притесняет свой народ, не выплатил дань за прошлый год и ведёт тайные переговоры с регентом Венгрии Яношем Хуньяди. Этого уже Мехмед II простить не мог, срочно отправил посла с отрядом, чтобы доставили этого не покорного вассала, который за спиной султана посмел заключить договора с его врагами. При этом Гедик Ахмед-паша исполняющий обязанности главного визиря, проинструктировал начальника отряда, что в пути не мешало бы Владу споткнуться где-нибудь на перевале.

Но Влад догадался, что его хотят убить, приказал верным людям убить весь отряд кроме посла и начальника отряда, которых велел посадить на кол (Любил он это дело, хоть и европеец).

Мехмед решил наказать за все этого строптивца, игнорируя доводы генералов, что лучше отложить поход на следующий год, в связи с тем что этот год был не урожайным и провианта не хватит для всей армии.

В 1458 г. войско османов вторглось в Валахию и направилось к столице Тырговиште. Мехмед II приблизившись к тому, что он издали принял за лес, и почувствовал исходящий от него запах, до него дошел ужас произошедшего - тысячи человеческих тел, насаженных на колья, были перед ним. Как оказалось, на колья было насажено 20 тыс. тел иноверцев, не христиан...

Мусульманское воспитание Влад получил при дворе султана, куда его в 9-летнем возрасте отправил отец, в качестве заложника. Отлично владея турецким языком он вместе со своим отрядом, проводил сумасшедшие рейды в тылу врага сея панику и смерть.

Но расчет Влада не оправдался, убийство таких масштабов хоть вызвало в глазах простых солдат шок, но приказа султана никто не отменял.После этого случая Влада прозвали Тепеш (с румынского Сажатель-на-кол, Колосажатель).

Влад всячески уклонялся от прямого столкновения и надеялся, что регент Венгрии поспешит ему на помощь. Но правителю Венгрии было не до него, венецианцы стягивали все его силы и Влад понял, он обречён.

Вскоре состоялось решающее сражение между Владом Тепешем (Дракулой) и Мехмедом II. Армия Влада была разгромлена и перебита. Убит был и сам Влад Дракула, его голову отрезали, поместили в сосуд с медом и отправили в Стамбул. Там её накололи на шест и выставили на обозрение в самом центре города, чтобы не оставалось повода для тайн и мистификаций.

Влад Тепеш

Спойлер

Стартовые положение войск на начало кампании, результаты боя и итоги кампании:

Спойлер

Небольшой отрывок из исторической прозы Андрича Иво "Мост на Дрине" (почему-то вспомнилась его книга)

Спойлер

Стражники засуетились вокруг крестьянина; с берега по лесам прибежали еще двое. Плевляк распоряжался, приказывал вязать его туже и держать крепче. Крестьянина, словно покойника, со всеми предосторожностями медленно перенесли на берег. Плевляк шел следом, не разбирая дороги, не спуская взгляда со связанного. И с каждым шагом ему казалось, что он восстает из праха, что жизнь только начинается.
   На берегу вспыхивали новые зажженные лучины. Схваченного крестьянина внесли в одну из рабочих лачуг, где развели огонь, и привязали к столбу веревкой и цепями, снятыми с очага.
   Это был не кто иной, как Радисав из Уништа.
   Плевляк немного поутих, не верещал и не ругался, но места себе не мог найти. Посылал стражников вниз по реке искать второго крестьянина, прыгнувшего в воду, хотя было совершенно очевидно, что, если только он не утонул, в этой непроглядной темноте его невозможно догнать и схватить. Отдавал один приказ за другим, входил в сарай, выходил, возвращался снова, пьяный от возбуждения. Принялся было допрашивать связанного, но тоже бросил. Всеми этими действиями он пытался скрыть и унять тревогу, ибо на самом деле томился одним: ждал Абид-агу. Ждать пришлось недолго.
   Внезапно очнувшись от первого сна где-то возле полуночи и, по обыкновению, отчаявшись снова заснуть, Абид-ага стоял у окна и смотрел в темноту. Из его дома на Быковаце днем открывался вид на речную долину, строительство с хибарами, мельницами, хлевами и всем разрытым и загроможденным пространством вокруг. Угадывая теперь все это в темноте, Абид-ага с горечью думал о том, как медленно и тяжело подвигается строительство и как однажды весть об этом неминуемо дойдет до слуха визиря. Уж кто-нибудь да позаботится. Если никто другой, так этот невозмутимый, холодный и коварный Тосун-эфенди. И тогда Абид-ага рискует впасть в немилость. Вот что лишало наместника покоя, даже во сне повергая в дрожь. При одной мысли об этом пища застревала в горле, люди становились омерзительными, собственная жизнь – ненавистной. Немилость – это значит быть удаленным от визиря, это значит быть осмеянным недругами (о боже, только не это!), это значит превратиться в пустое место, стать жалким оборванцем и босяком не только в чужих, но и в своих собственных глазах. Это значит потерять все свое тяжко сколоченное состояние, а если и спасти его, то грызть украдкой, далеко от Стамбула, где-нибудь в изгнании, в глухой провинции, забытым, ненужным, смешным, несчастным. Нет, только не это! Лучше не видеть солнца и не дышать воздухом! Во сто крат было бы лучше и вовсе быть никем и ничего не иметь! Вот какая мысль все время к нему возвращалась, по нескольку раз на день обливала его волной горячей крови, больно отзывавшейся в затылке и висках, и никогда полностью его не покидала, а лежала в его душе черным бременем. Вот что значила для него немилость, и она могла обрушиться на него в любой день, в любой час, ибо все делалось для того, чтобы навлечь ее на голову Абид-аги, и только он один старается ее предотвратить, один защищается; один против всех и вся. И длится это вот уже пятнадцать лет с тех пор, как он возвысился и выдвинулся и визирь стал поручать ему большие и важные дела. Кому это под силу вынести? И можно ли при этом спать и быть спокойным? Несмотря на промозглую и влажную осеннюю ночь, Абид-ага открыл окно и устремил взгляд в темноту: ему казалось, что он задыхается в закрытом помещении. Вдруг он заметил, что на берегу и на строительных лесах тут и там зажигаются и движутся огни. Увидев, что их становится все больше, и подумав, что случилось что-то необычное, он оделся и разбудил слугу. Так он очутился перед освещенным сараем как раз в тот момент, когда Плевляк не мог больше придумать, как бы еще выругаться, какое бы распоряжение отдать и вообще что делать и чем занять время.
   Внезапное появление Абид-аги повергло его в полную растерянность. Так страстно жаждал он этой минуты, и вот теперь, когда она настала, Плевляк не сумел ее использовать, как хотел. Он заикался от волнения и позабыл про связанного крестьянина. Абид-ага лишь презрительно поглядел поверх его макушки и сам направился к пленнику.
   В хлеву развели ярко полыхавший костер, так что теперь свет доходил до самых отдаленных уголков, а стражники все продолжали подбрасывать новые поленья.

   Абид-ага стоял перед привязанным крестьянином, который был намного ниже его. Он был задумчив и спокоен. Все ждали его слова, он же тем временем думал: вот с кем я должен иметь дело, с кем бороться, вот от кого зависит мое положение и моя судьба, от этого презренного и слабоумного потурченца Плевляка и необъяснимой тупой и упорной злобы этой христианской гниды. Потом он вздрогнул и, сбросив с себя оцепенение, стал отдавать приказания и допрашивать крестьянина.

   Сарай битком набили стражники, снаружи слышались голоса разбуженных надсмотрщиков и рабочих. Абид-ага допрашивал крестьянина через Плевляка.
   Радисав сначала утверждал, что он и еще один парень решили бежать и для этого сбили маленький плот и пустили его вниз по реке. Когда ему доказали очевидную нелепость его утверждения, ибо впотьмах никто не пойдет по бурной реке, полной водоворотов, скал и отмелей, и тем более, решив бежать, никто не станет взбираться на леса и портить сделанное, он замолчал и только хмуро бросил:
   – Ваша власть, что хотите, то и делайте.
   – Вот увидишь сейчас, что мы хотим, – живо откликнулся Абид-ага.
   Стражники отвязали цепи и оголили крестьянину грудь. Цепи бросили в пылающий костер и стали ждать. От закопченных цепей руки у стражников сделались черные и повсюду – и на них самих, и на полураздетом пленнике – остались темные следы. Когда цепи накалились почти добела, к костру подошел цыган Мерджан и длинными клещами взял их за один конец, в то время как один из стражников такими же клещами придерживал второй конец.
   Плевляк переводил слова Абид-аги.
   – А ну, говори теперь чистую правду!
   – Чего мне вам говорить: вы все можете, вы и знать все должны.
   Двое державших цепи поднесли их к крестьянину и опоясали ими его широкую косматую грудь. Опаленные волосы зашипели. Губы крестьянина свела судорога, на шее вздулись жилы, ребра выскалились, мышцы живота напряглись и задвигались, как при рвоте. Крестьянин стонал от боли и натягивал связывавшие его веревки в тщетных попытках уменьшить соприкосновение с раскаленным железом. Глаза его часто мигали и слезились. Цепи сняли.
   – Это тебе для начала. Ну, как, не лучше ли просто признаться?
   Крестьянин сильно выдохнул в нос, но молчал.
   – Говори, кто твой напарник?
   – Звали его Йован, а из какого он дома и деревни, не знаю.
   Снова поднесли цепи, зашипела обожженная кожа и волосы. Кашляя от дыма и корчась от боли, крестьянин прерывистым голосом стал говорить, как было дело.
   Их всего двое сговорилось разрушать работы на мосту. Решили, что так надо, и так и делали. Больше никто не знал и никто не участвовал. Сначала орудовали возле берега, в разных местах, и все им с рук сходило, потом, когда на берегу и на лесах поставили охрану, они придумали сбить плот из трех бревен и незаметно подбираться к стройке с воды. Это было три дня назад. Но в первую же ночь их чуть было не поймали. Едва ушли. Следующей ночью они поэтому вообще не выходили. А сегодня, когда они снова попробовали подкрасться на плоту, с ними произошло то, что произошло.
   – Вот и все. Так было дело, а вы теперь поступайте как знаете.
   – Э, нет, этого нам мало, ты скажи, кто вас подговорил? И знай, что эти пытки ничто в сравнении с теми, что тебя ждут.
   – Что ж, делайте что хотите.
   Мерджан Ковач снова подошел со своими клещами. Встав на колени возле связанного, он стал срывать ногти с его босых ног. Крестьянин молчал, сцепив зубы, но страшная дрожь, которая сотрясала тело, несмотря на туго стягивавшие его веревки, говорила о безмерных муках. В какое-то мгновение он что-то пробормотал сквозь стиснутые зубы. Плевляк, жаждавший хоть какого-нибудь признания и ловивший каждое его слово и движение, тут же дал знак цыгану прекратить пытку и подскочил к пленному:
   – Что? Что ты говоришь?
   – Ничего. За что, говорю, меня за божью правду мучаете, понапрасну время губите?
   – Отвечай, кто тебя на это дело Подбил?
   – Кто меня подбил? Шайтан!
   – Шайтан?
   – Шайтан, кто ж еще, тот самый, что и вас подбил прийти сюда и строить мост.
   Крестьянин говорил тихо, но твердо и уверенно.
   Шайтан! Таинственное слово, произнесенное так сокрушенно, да еще в таком состоянии! Шайтан! Не без того, думал Плевляк, стоя с опущенной головой, будто не он допрашивал связанного бунтаря, а бунтарь его. Одно единственное слово, ударив по больному месту, разом и в полную силу воскресило в нем все страхи и сомнения, словно они не были рассеяны поимкой виновного. Может быть, и правда, все это – и Абид-ага, и сооружение моста, и безумный крестьянин – не что иное, как козни дьявола. Шайтан! Может быть, только этого одного и следует бояться? Плевляк задрожал и вскинулся. Вернее, его вернул к действительности громкий голос взбешенного Абид-аги.

– Ты что? Заснул, осел? – кричал Абид-ага, короткой кожаной плеткой настегивая голенище правого сапога.
   Цыган, стоя на коленях, с клещами наготове, черными блестящими глазами испуганно и покорно глядел снизу вверх на Абид-агу. Стражники ворошили огонь, и без того пылавший ярким пламенем. Костер согрел и осветил торжественным светом все помещение. Вообще строение, в темноте глядевшее невзрачным и убогим, вдруг выросло, раздвинулось и преобразилось. В сарае и около него царили праздничное возбуждение и та особенная тишина, которая всегда бывает при дознании, пытках и роковых событиях. Абид-ага, Плевляк и пленник исполняли свои роли как актеры, тогда как остальные не двигались, не поднимали глаз и переговаривались шепотом лишь о самом необходимом. Каждый втайне хотел бы быть подальше от этого места и от всего того, что здесь делалось, но коль скоро это было невозможно, старался замереть и стушеваться и тем самым как бы отстраниться от происходящего.
   Поняв, что дознание затягивается и ничего не дает, Абид-ага в нетерпении с яростной бранью покинул сарай. За ним вприпрыжку кинулся Плевляк, за Плевляком потянулись стражники.
   Занимался рассвет. Солнце еще не взошло, но горизонт посветлел. Вдали между горами виднелись облака, растянутые длинными тускло-фиолетовыми прядями, в просветах открылись участки прозрачного и чистого неба почти зеленого цвета. Над влажной землей громоздились беспорядочные массы низкого тумана, из которого проглядывали кроны фруктовых деревьев с заметно поредевшей желтой листвой. Не переставая настегивать плеткой голенище своего сапога, Абид-ага отдавал приказания: пойманного продолжать допрашивать, особенно о соучастниках, но не подвергать чрезмерным пыткам, которых бы он не вынес; к полдню приготовить все, что надо, и живым насадить преступника на кол на самом верху крайних лесов, чтобы видно было всему городу и всем рабочим с обоих берегов реки; Мерджану все приготовить, а глашатаю пройти по улицам и объявить, что сегодня в полдень на мосту будет показано, что ожидает тех, кто мешает постройке моста, и что все мужчины от детей до стариков, мусульмане и райя, должны собраться на обоих берегах реки.
   Наступивший день был воскресеньем. В воскресенье работали, как и в любой другой день, но сегодня даже надсмотрщики и те были рассеянны. Как только рассвело, повсюду разнеслась весть о задержке преступника, пытках и предстоящей в полдень казни. Настороженно-торжественное состояние духа, царившее в сарае, распространилось по всему строительству. Люди работали молча, стараясь не встречаться взглядами и не поднимать глаз от работы, как будто бы весь белый свет сошелся на ней одной.» Еще за час до полудня горожане, в основном турки, собрались на площадке у моста. Мальчишки взобрались на каменные блоки, сложенные тут же. Рабочие теснились возле длинных и узких дощатых прилавков, где выдавался казенный харч, не дававший человеку умереть с голода. Молча жуя, они затравленно озирались вокруг. Немного спустя появился Абид-ага в сопровождении Тосун-эфенди, мастера Антоние и нескольких именитых турок. Они расположились на возвышении между мостом и сараем, где был осужденный. Абид-ага в последний раз проследовал в сарай, ему доложили, что к казни все готово: на земле лежал дубовый кол примерно четырех аршин длины, заостренный по всем правилам, с очень тонким и острым железным наконечником, кол во всю свою длину был густо смазан салом; к лесам прибиты прочные балки, между которыми поставят и укрепят кол, припасена была деревянная кувалда для забивания кола, веревки и все прочее.
   Плевляк, с лицом землистого цвета и налитыми кровью глазами, не находил себе места. Он и сейчас не мог выдержать огненного взгляда Абид-аги.
   – Слушай, ты, если что-нибудь будет не так, если опозорите меня перед всем честным миром, не показывайтесь мне на глаза ни ты, ни этот цыганский ублюдок: потоплю вас в Дрине, как слепых кутят.
   И потом, повернувшись к дрожащему цыгану, несколько милостивей добавил:
   – Шесть грошей за работу, да еще шесть, если проживет до ночи. Так что смотри.
   С главной мечети донесся голос ходжи, отчетливый и звонкий. Толпа на берегу заволновалась, а вслед за тем двери сарая распахнулись. Десять стражников выстроились в две шеренги, по пять в каждой. Между ними босой, с непокрытой головой Радисав; быстрый и сутулый, как всегда, теперь он не «сеял» на ходу, а как-то странно подскакивал, мелко перебирая искалеченными ногами с кровавыми ранами на месте ногтей; на плече он нес длинный белый заостренный кол. Следом за ним шел Мерджан с двумя своими подручными, тоже цыганами. Неожиданно откуда-то вынырнул на своем гнедом жеребце Плевляк и стал во главе процессии, которой предстояло пройти примерно сотню шагов до места казни.
   Люди вытягивали шеи и поднимались на носки, пытаясь разглядеть злоумышленника и бунтовщика, посягнувшего на мост. Всех поразил жалкий, невзрачный вид этого человека – они представляли себе его совсем другим. Никто не знал, конечно, отчего он так смешно подпрыгивает, еле касаясь земли ногами, никто не видел следов ожогов от цепей, опоясывавших его грудь широкими полосами, поверх которых были натянуты рубаха и грубошерстный гунь. И поэтому всем казалось, что он слишком жалок и ничтожен для того страшного злодеяния, за которое его вели на казнь. Только белый длинный кол придавал процессии какую-то наводящую ужас значительность и приковывал к себе взгляды толпы.
   Там, где начинались земляные работы, Плевляк спешился, с церемонной торжественностью передал слуге поводья и вместе со всеми исчез на круто спускающейся к воде грязной дороге. Несколько мгновений спустя, медленно и осторожно продвигаясь вперед, они в том же порядке появились на лесах. На узких дощатых мостках стражники обступили Радисава еще теснее, опасаясь, как бы он не прыгнул в воду. Так шаг за шагом поднимались они все выше и выше, пока не подошли к самому краю лесов. Здесь над водой был устроен дощатый помост размером с комнату средней величины. На эту площадку, словно на поднятую сцену, взошли Радисав, Плевляк и трое цыган, а остальная стража расположилась по лесам, поблизости.
   Толпа у моста на правом берегу колыхнулась и задвигалась. Сто шагов отделяло ее от дощатого помоста, так что люди и их движения были хорошо видны, нельзя было только расслышать слов и различить подробности. Левобережные находились в три раза дальше от места казни и еще сильнее суетились, стараясь как можно больше услышать и увидеть. Но слышать они ничего не услышали, а то, что было видно, поначалу показалось слишком простым и мало интересным, хотя потом таким страшным, что все отворачивались и многие скорей уходили домой, каясь, что пришли.
   Когда Радисаву приказали лечь, он мгновение помедлил, а потом, не глядя на цыган и стражников, словно их и не было, подошел к Плевляку и почти доверительно, как своему, сипло и тихо сказал:
   – Слушай, заклинаю тебя тем и этим светом, сделай доброе дело, заколи меня, чтоб я не мучился, как собака.
   Плевляк вздрогнул и с криком накинулся на него, как бы защищаясь от этой чересчур доверительной манеры разговора:
   – Прочь, мерзавец! Царское добро портить ты герой, а тут точно баба скулишь. Получишь, что велено и что заслужил.
   Радисав еще ниже опустил голову, а цыгане стали стаскивать с него гунь и рубаху. Под ними на груди обнаружились вздувшиеся и покрасневшие раны от раскаленных цепей. Ничего больше не говоря, крестьянин лег, как ему было приказано, лицом вниз. Цыгане связали ему руки за спиной, а потом к ногам у щиколоток привязали веревки. Взявшись за веревки, они потянули их в разные стороны, широко раздвинув ему ноги. Тем временем Мерджан положил кол на два коротких круглых чурбака так, что заостренный его конец уперся крестьянину между ног. Затем достал из-за пояса короткий широкий нож и, опустившись на колени перед распростертым осужденным, нагнулся над ним, чтобы сделать разрез на штанах и расширить отверстие, через которое кол войдет в тело. Эта самая страшная часть его кровавого дела, к счастью, оставалась невидимой зрителям. Видно было только, как связанное тело содрогнулось от мгновенного и сильного удара ножом, выгнулось, словно человек собирался встать, и снова упало с глухим стуком на доски. Покончив с этой операцией, Мерджан вскочил, взял деревянную кувалду и размеренными короткими ударами стал бить по тупому концу кола. После каждого удара он останавливался, взглядывал сначала на тело, в которое вбивал кол, а потом на цыган, наказывая им тянуть веревки медленно и плавно. Распластанное тело крестьянина корчилось в судорогах; при каждом ударе кувалдой хребет его выгибался и горбился, но веревки натягивались, и тело снова выпрямлялось. Тишина на обоих берегах стояла такая, что ясно слышался и каждый удар, и каждый его отзвук в скалах. Самые ближние слышали еще, как человек бьется головой об доски, а также и другой какой-то непонятный звук; это не был ни стон, ни вопль, ни ропот, никакой другой человеческий звук – непостижимый скрежет и ропот исходил от распятого, истязаемого тела, словно ломали забор или валили дерево. В промежутках между двумя ударами Мерджан подходил к распростертому телу, наклонялся над ним и проверял, правильно ли идет кол; удостоверившись в том, что ни один из жизненно важных органов не поврежден, он возвращался и продолжал свое дело.
   Все это было плохо слышно и еще хуже видно с берега, тем не менее у людей дрожали колени, лица побледнели, а на руках похолодели пальцы.
   Вдруг стук кувалды оборвался. Мерджан заметил, что над правой лопаткой кожа натянулась, образовав бугор. Он быстро подскочил и надсек вздувшееся место крест-накрест. Потекла бледная кровь, сперва лениво, потом все сильнее. Два-три удара, легких и осторожных, и в надрезе показалось острие железного наконечника. Мерджан ударил еще несколько раз, пока острие кола не дошло до правого уха. Человек был насажен на кол, как ягненок на вертел, с той только разницей, что острие выходило у него не изо рта, а над лопаткой и что внутренности его, сердце и легкие серьезно не были задеты. Наконец Мерджан отбросил кувалду и подошел к казненному. Осматривая неподвижное тело, он обходил лужицы крови, вытекавшей из отверстий, в которое вошел и из которого вышел кол, и расползавшейся по доскам. Подручные палача перевернули на спину негнущееся тело и принялись привязывать ноги к основанию кола. А тем временем Мерджан, желая удостовериться, что насаженный на кол человек жив, пристально вглядывался в его лицо, которое сразу как-то вздулось, раздалось и увеличилось. Широко раскрытые глаза бегали, но веки оставались неподвижными, губы застыли в судорожном оскале, обнажив стиснутые зубы. Человек не владел мышцами лица, и оно напоминало маску. Однако сердце в груди глухо стучало, а легкие дышали часто и прерывисто. Подручные стали поднимать казненного, как борова на вертеле. Мерджан кричал, чтобы они действовали поосторожней и не трясли тело, и сам им подсоблял. Кол установили утолщенным концом между двух балок и прибили большими гвоздями, сзади поставили подпорку, которую тоже приколотили к лесам и колу.

Когда все было готово, цыгане ушли с помоста и присоединились к стражникам, а на опустевшей площадке, вознесшись вверх на целых два аршина, прямой и обнаженный по пояс, остался лишь человек на коле. Издалека можно было только догадываться, что тело его пронзал кол, к которому у щиколоток привязаны ноги, а руки связаны за спиной. Он казался застывшим изваянием, парившим в воздухе высоко над рекой, на самом краю строительных лесов.
   На обоих берегах по толпам народа пробежали ропот и волнение. Одни опустили глаза в землю, другие, не оборачиваясь, пошли по домам. Но большинство, онемев, смотрело на человеческую фигуру, реявшую в высоте, неестественно застывшую и прямую. Ужас леденил нутро, ноги подкашивались, но люди не могли ни пошевелиться, ни оторвать взгляд от этой картины. В подавленной ужасом толпе протискивалась Блаженная Илинка; заглядывая людям в глаза, она старалась поймать их взгляд и в нем прочесть, где похоронены ее принесенные в жертву дети.
   Плевляк с Мерджаном и еще двумя стражниками снова подошли к казненному и стали пристально его разглядывать. По колу стекала только маленькая струйка крови. Человек был жив и в сознании. Грудь его вздымалась и опускалась, на шее бились жилы, он медленно поводил глазами. Сквозь стиснутые зубы прорывался протяжный хрип, в нем с трудом угадывались отдельные слова:
   – Турки, турки… – хрипел человек на колу, – турки на мосту… собачью вам смерть, собачьей смертью вам околеть!…
   Цыгане собрали свой инструмент и вместе с Плевляком и стражниками по лесам пошли к берегу. Народ шарахнулся от них и стал расходиться. И только мальчишки, наблюдавшие казнь с высоких камней и голых деревьев и не вполне убежденные в ее окончании, все еще ждали чего-то, надеясь увидеть, что будет дальше с диковинным человеком, который повис над водой, как бы застыв на середине прыжка.
   Плевляк подошел к Абид-аге и доложил, что все хорошо и точно исполнено, что злоумышленник жив и, по всей видимости, протянет еще, так как внутренности его остались неповрежденными. Абид-ага ничего не ответил, даже не взглянул; взмахом руки он велел подать себе коня и стал прощаться с Тосун-эфенди и мастером Антоние. Все начали расходиться. С торговой площади донесся голос глашатая. Он возвестил о совершении казни и о том, что точно такая же или худшая участь ждет каждого злоумышленника.
   Плевляк в растерянности остался стоять на быстро пустевшей площадке перед мостом. Слуга держал его коня, стражники ждали приказаний. Он чувствовал, что ему надо что-то сказать, но не мог проронить ни слова от страшного возбуждения вдруг овладевшего им; ему казалось, будто он вот-вот взлетит. Только теперь осознал он все то, о чем, поглощенный заботой о совершении казни, совсем забыл. Только теперь вспомнил обещание Абид-аги насадить самого его на кол, если он не поймает злоумышленника. Он избежал чудовищной участи, но был от нее на волосок и спасся в последний момент. Человек, торчавший теперь на лесах, подло орудуя под прикрытием ночи, делал все, чтобы угроза наместника сбылась. Однако же вышло все наоборот. И при одном только взгляде на казненного, который был еще жив и водружен на колу над рекой, Плевляк проникался невыразимым ужасом и какой-то болезненной радостью, что такая судьба постигла не его и что его тело нетронуто, свободно и подвижно. От этой мысли огненная дрожь вспыхнула в его груди, охватила ноги, руки, и ему захотелось двигаться, смеяться, говорить, как бы доказывая самому себе, что он здоров и может делать все, что угодно, говорить, громко смеяться, даже петь при желании, а не изрыгать с кола бессильные проклятия в ожидании смерти как единственного счастья, еще оставшегося ему на свете. Руки разлетелись сами собой в стороны, ноги заплясали, рот сам собой раскрылся, исторгая судорожный смех и потоки неудержимых слов:
   – Ха, ха, ха! Ну что, Радисав, лесной леший, что это ты так застыл? Что это мост не ломаешь? Чего хрипишь и рычишь? Спой-ка, леший! Спляши, леший!
   Пораженные и растерянные стражники смотрели, как их начальник пританцовывал, расставив руки, и напевал, захлебываясь смехом и давясь бессвязными словами и белой пеной, все обильней накипавшей в углах его губ. Его конь, гнедой жеребец, бросал на него испуганные и косые взгляды.

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

Изменено 30.04.2017, 07:50:13 пользователем JLRomik

05.04.2017, 12:57:19

Глава VI. Турецкое озеро

Черное небо. Свинцовые тучи

Низко повисли над самой водой.

Волны грохочут и бьются о кручи -

Стонет и злится могучий прибой.

После падения Константинополя христианский мир Запада был испуган, ожидая дальнейших агрессивных действий со стороны османов. Папы не оставлял попыток собрать крестоносцев, чтобы вернуть город, но как всегда широким фронтом в нужный момент европейские государства собраться не могли. Султан же чутко следил за Западом и тщательно выбирал политический курс.

В 1461 г. хан Крымско-татарского ханства чингизид Гирей через послов изъявил желание присоединиться к Османской империи, вместе со своими вассалами Черкессией и православным княжеством Феодоро, в обмен на защиту от ханов Золотой Орды и Литовского княжества. Мехмед давно присматривался на богатые земли Северного Причерноморья, где хозяйничали генуэзцы, оттуда же поставлялся хлеб, который был так необходим для такого большого города как Стамбул. Султану нужен был союзник в том регионе и он согласился взять татар под своё знамя.

Эвент: Судьба Крымского ханства.

Спойлер

Контроль Босфора османами коснулся морской экономики всех государств в Европе.

Османо-венецианские отношения были натянутыми, испытывая к друг другу недоверие, но все же до открытого противостояния не доходило. Султан понимал, что не смотря на временную слабость после падения Константинополя, Венеции благодаря своему флоту и колониям в Эгейском море могла в будущем бросить вызов османам.

Сенат Венецианской республики боялся потерять свои поселения, но Мехмед похоже после взятия Валахии, Пелопоннеса, своею подготовкой войск не то в Сербию, не то в Боснию ставил под угрозу владения в Адриатике. А колонии в Корфу, Эвбеи, Крите после взятия Мореи и Ахеи важных стратегических пунктов для морских операций в Адриатике, были беззащитны.

Надеясь на поддержку союзников байло (титул венецианского представителя при дворе султана) Джакопо Гримани от имени Сената Венеции предъявил претензии на полуостров Морею.

Эвент: Венецианские претензии на Морею

Спойлер

Султан слегка удивился, ведь по его сведениям венецианцы сейчас вели боевые действия с самим Яношем Хуньяди из-за Дубровника (Рагуза). На кого же они надеются, на Родос? Эти "пираты-госпитальеры" были как кость в горле султана. Он не забыл как на прошлой неделе везиры жаловались, что рыцари прикрывают и снабжают пиратов грабящих османские суда, чиня всякие препятствия для торговли с Египтом. Но самое возмутительное было, то что он как "Меч ислама" не мог помочь паломникам, совершающие хадж в Мекку и попавшие в плен к госпитальерам. В случае не уплаты выкупа эти несчастные находили свою погибель в сырых темницах Родоса.

Джакопо Гримани писал в письме сенату Венеции, что султан укрепляет крепость вдоль пролива Дарденелл на южном направлении Стамбула. На султанских верфях строятся новые галеры и нанимаются гребцы с матросами. Госпитальеры начали готовиться к осаде: углубляли ров, наращивали крепостные стены, свозились припасы. Главная крепость Родоса была самой современной и неприступной крепостью в Европе. Были отправлены послания для рыцарей ордена находящихся в Европе.

В 1463 г. Мехмед лично возглавил осаду Родоса. Со стороны моря были блокированы орденские порты гигантским флотом, а со стороны суши стены бомбили пушки, в промежутки на штурм бросалась пехота. Бои шли днем и ночью, обе стороны проявляли чудеса воинской храбрости.

Но осада затягивалась и султан стал помышлять о снятии осады, но в последний момент перебежчики сообщили, что в крепости ощущается недостаток как в припасах, так и в живой силе, это заставило султана изменить планы. Правда силы осаждающих тоже поредели и были изнурены, близилась зима и ощущалась нехватка съестных припасов.

Султан решил пойти на хитрость, через парламентеров в обход Ордена он обещал простым жителям острова свободу в случае сдачи города. Жители города после стольких лишений, голода и болезней, через православного митрополита Климисом обратились к Ордену о сдаче города. Орден был вынужден пойти на переговоры.

После долгих препирательств султан обязался беспрепятственно отпустить рыцарей с острова в полном обмундировании, разрешить выезд с острова жителям в течении 3-х дней, не трогать церкви, не притеснять христианское население, не брать 5 лет налог, не отбирать детей в янычары и девочек в гарем.

В июне 1465 г. Орден убыл с Родоса.

Панорама крепости:

Спойлер

"Ни одна битва не была проиграна так достойно, как битва за Родос" - император Карл V Габсбург.

А испытаний им хватало:

Султан турецкий шел войной.

Госпитальерам трудно стало,

Коварный был Мехмед Второй.

Почти полвека воевали,

Османский натиск был могуч.

Лишь Сулейману остров сдали,

Великолепный - был везуч.

Опять "бездомные" скитались,

Семь лет страданий и хлопот.

Но чуда, все-таки дождались,

Цена - терпенье, кровь и пот.

Венецианцы после нескольких месяцев осад потеряли острова Корфу, Эвбею, Крит и даже после не удачной попытки отбить Эвбею на севере Эгейского моря, отнеслись к этому как к простой неудаче и только угроза продвижения османов в Далмацию вынудило их идти на перемирие. В 1469 был подписан мирный договор, к Османской империи отошли острова Родос, Эвбея и Крит, тем самым венецианцы лишились всех колоний в Эгейском море, в обмен на право поставок и продажи хлеба в Стамбул.

Скриншоты боевых действий

Спойлер

Изменено 30.04.2017, 07:51:03 пользователем JLRomik

05.04.2017, 14:12:23

Глава VII. Освободительное движение.

Албания

В 1468 г. в провинции Durazzo принадлежащей Венеции вспыхнуло народно-освободительное движение. Местные крестьяне недовольные жадность местных чиновников подняли восстание и захватили провинцию назвав её Шкиптерией. Султан опасаясь что оно может перекинуться в анклавы турецких провинций послал не большое войско, которое подавило мятеж в зародыше и присоединили его к империи.

Спойлер

Фракия

Появление харизматических личностей и их способность привлекать сторонников во времена острых экономических и социальных кризисов было такой же действенной силой в османской истории, как и в европейской.

Этим восстанием руководил шейх Бедреддин, высокопоставленный представитель исламской религиозной иерархии. Он родился в мусульманско-христианской семье в г. Симавне (Кипринос), к юго-востоку от Эдирне. Получив богословное образование в Конье и Каире, он отправился в Арбадил (Азербайджан) служивший местопребыванием мистического ордена Сафавидов. Здесь он развил свою доктрину "единства бытия", направленную на уничтожение противоречий между религиями, привилегированными и неимущими слоями общества. Это учение было потенциально губительно для османских завоеваний и династии правителей, которых "обожествляли".

В 1466 г. находясь в ссылке в г. Изник он тайно отправляется в Валахию, где в приграничных районах "Дели Орман" (Дикий лес) скопилось много недовольных властью Мехмеда, чья власть была подорвана введением османского сюзеренитета, равна как и среди других мистиков и крестьян.

Шейх Бедреддин писал синкретические послания, а его ученики распространяли учение в Малой Азии к ужасу османских чиновников. Будучи когда-то терпимым к практике христианства в собственных рядах, на этот раз правительство приняло жестокую позицию, пытаясь опорочить в своих указах тех, кто выражал недовольство языком религии.

Восстание шейх Бедредина в Константинополе было скоротечным: воины султана Мехмеда вскоре его задержали и привезли в Серее, где судили и казнили на базарной площади, обвинив в нарушении общественного порядка проповедями о том, что все имущество должно быть общим и что нет различий между религиями и пророками. Несмотря на это, учение продолжало оставаться влиятельным, среди его последователей было различные анархические мистические секты, в том числе дервишский орден Бекташи, с которым были связаны янычары.

За то, чтоб вместе всем одним дыханием петь, чтоб вместе всем тянуть с уловом сеть, за то чтоб сообща поля пахать, чтоб из железа кружева ковать, чтоб вместе всем срывать плоды с ветвей и есть инжир медовый в общем доме, чтоб вместе быть везде и всюду - кроме, как у щеки возлюбленной своей, - из десять их восемь тысяч пало.

Спойлер

Изменено 30.04.2017, 07:51:58 пользователем JLRomik

05.04.2017, 15:52:34

ААРчик наверное можно будет заканчивать, т.к. выйдет новый патч и все похерит. Но если все нормально будет, то продолжу ещё чуть-чуть осталось.

05.04.2017, 16:11:39

18 минут назад, Sakā сказал:

ААРчик наверное можно будет заканчивать, т.к. выйдет новый патч и все похерит. Но если все нормально будет, то продолжу ещё чуть-чуть осталось.

Патч можно откатить, и доиграть на старой версии

27.04.2017, 13:22:05

Надеюсь на продолжение столь увлекательного ААРа

29.04.2017, 07:03:21

Сейчас проиграл на новом патче все события, что прошли к этому времени на карте по событиям из прошлого ААРа, в некоторых местах даже чуть вырвался вперед, а где-то поотстал. Правда не всё так критично, так что продолжу ААРчик на патче 1.21. Модератора прошу подправить в шапке темы в версии игры поставить + 1.21 Hungary. Вечером надеюсь добавлю новые главы.

30.04.2017, 03:50:19

Вчера столько напечатал текста и при нажатии кнопки опубликовать ни чего опубликовано не было, а текст просто говоря пропал и появился только старый черновой предыдущий вариант. Неприятно.

30.04.2017, 12:04:38

Глава VIII. Третий лишний...

Я - талая вода на вялых травах,

Прозрачна и светла, но не свежа.

Я - ржавый ятаган - свидетель Османской славы,

Хозяин, мною, многих поражал.

Я ветхая страница древней книги,

Написанной монахом от руки.

Я - сломанное колесо квадриги

На переправе бешеной реки.

Я облако во тьме бескрайней ночи,

Невидимое снизу никому.

Я - парус, что без ветра, жить не хочет

И ветер не торопится к нему.

В 1470 г. скончался Мехмед II и следующим восьмым султаном был провозглашен его 34-х летний сын Баязид II.

Не много википедии:

Спойлер

Как и его отец Баязид II был покровителем западной и восточной культуры. Он упорно трудился, чтобы обеспечить плавный ход своей внутренней политики, что принесло ему прозвище "Справедливый", а из-за аскетических наклонностей и мистических взглядов прозвище "Вели" (Святой). Им построены и украшены мечети в Константинополе и Эдирне.

В его царствование представляло ряд войн с Венгрией, Польшей, Венецией, Египтом и Персией. Они велись с переменным успехом и не представляли особенно выдающихся моментов, но тем не менее содействовали усилению османского могущества.

В результате четырехлетней войны (1499-1503) он одержал победу над венецианскими сухопутными и военно-морскими силами и захватил всю Южную Грецию. Завоевание Баязидом последних венецианских владений в Далмации обеспечило сильные позиции его приемникам для последующего продвижения в Венгрию.

На востоке Баязид установил контроль над Черным морем, захватив в 1501 г. всё восточное побережье. Он унаследовал пограничные конфликты с мамлюками в Сирии и Египте, а также с династией Сефевидов, пришедшей к власти в Иране.

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

Территория Османской империи при Баязиде II (надо честно сказать, я чуть отклонился от его планов, надеюсь он не возражает...)

В 1472 г. пал город Гранада в Андалузии на юге Испании, резиденция исламской династии Насридов, сдалась армиям Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской. Месяц спустя в Риме была проведена пышная праздная церемония, своего рода реванш за падение христианского Константинополя. Султан Баязид принял делегацию андалузских мусульман искавших его защиты и предоставил им убежища в Фессалониках, где три храма были переоборудованы в мечети.

С востока приходили тревожные новости, правитель Кара-Коюнлу Хасан Али решил заполнить вакуум, который образовался после распада державы Тимуридов. В результате завоеваний он стал владыкою самых обширных территорий в регионе, протянувшихся от Кавказа до Персидского залива - Грузия, Азербайджан, Ирак, часть Ирана. Он стал хозяином империи, которая не уступала империи султана Баязида. В марте 1477 г. Хасан Али скончался в походе на черкессов и на белой кошме был поднят его сын Кара-хан, который пошел ещё дальше отца и озвучил свои требования, что он единственный легитимный повелитель мусульман так как владел Троном Халифов - Багдадом. Это был вызов мамлюкам, хранителям мусульманских святынь в Мекке и Медине, к которым предписывалось каждому мусульманину совершить паломничество (хадж), так и стремлениям османских правителей стать лидерами мусульманского мира. Кара-хан критиковал политические решения османов, такие как взимание с мусульманских соплеменников подушного налога, который должны были платить только не правоверные, насильственное прикрепление племен к земле, чтобы сделать их частью оседлого крестьянства, для контроля и взимания различных налогов.

Летом 1479 г. вторжение мамлюков за Евфрат, в западные земли Кара-Коюнлу (КК) стали реакцией на выходку Кара-хана. Конфликт возник из-за того чей паланкин мамлюков из Каира или паланкин Кара-хана, как обладателя ставки халифов Багдада, должен главенствовать на церемонии связанной с ежегодным паломничеством в Мекку. Баязиду нужны были веские причины, чтобы напасть на мамлюков мусульман-суннитов, в отличии от еретиков КК. Правда всем было очевидны, что интриги между Кара-ханом с Вахид-беем были, и религиозные османские круги разрешили вести священную войну против мамлюков, на основании того, что "кто помогает еретикам, тот сам еретик".

Первая османо-мамлюкская война началась в 1480 г. когда с благословения Баязида, Карагёз Ахмед-паша осадил город Халеб, расположенный к западу от Евфрата на юго-востоке Малой Азии. Баязид послал подкрепление, когда мамлюки ответили на агрессию; в не большой стычке мамлюки были разбиты. Захватив Халеб - "ключ к арабским землям", османы устремились к Дамаску.

Султан Вахид-бей действовал решительно, после заключения перемирия с КК войска были переброшены под Дамаск. В марте 1482 г. войска мамлюков сошлись на поле с объединенными силами крымских татар и армией, посланной из Стамбула под командованием Хаким-паши. Вахид-бей и его люди бежали в Каир на глазах у гарнизона Дамаска, который ещё 9 месяцев держался в осаде, пока не был полностью перебит. Летом 1483 г. было начато совместное наступление морских и сухопутных сил. Из-за дипломатических и торговых договоров с мамлюками Кипр отказался предоставить остров Баязиду в качестве базы. Киприоты испытали облегчение когда весь османский флот проплыл мимо не ставя никаких условий, чего очень сильно они опасались.

Поражение под Дамаском подорвало престиж и поддержку мамлюков в лице нескольких государств, которые стали более открыто отдавать предпочтение османам, как сильнейшему государству в регионе. Мамлюки больше не могли нести груз издержек этого противостояния и они столкнулись с внутренней оппозицией в провинциях. Баязид знал, что возможно скоро придется противостоять крестовому походу с Запада, и в 1486 г. было подписано соглашение о перемирии, по которому османам отошла Сирия, союзникам Тунису территория Фуззана, а Хиджазу предоставляется независимость.

Скриншоты военной кампании:

Спойлер

Получив передышку на южном направлении Баязид теперь мог обратить своё внимание на Запад. Соглядатаи европейских стран видели широкие приготовления в арсенале в бухте Золотого Рога, но никто не мог предположить кто станет следующей мишенью. Но похоже Баязид решил закончить дело начатое отцом по изгнанию венецианцев из оставшихся у них аванпостов.

Корфу сдался после наступления с моря и суши 28 августа 1488 г. Венеция была потрясена вылазками на её территорию. В начале 1500 г. венецианский эмиссар добивался возвращения Корфу на аудиенции при османском дворе, лишь для чтобы быть проинформированным, что султан собирается завладеть всеми венецианскими аванпостами на восточном побережье Адриатического моря и сделать Адриатику границей между его владениями и Венецией .

Оставив в стороне свои разногласия и после большого количества дипломатических прений Венеция, Сербия, Босния и Венгрия вторглись в османские владения. Но не большие локальные успехи не могли изменить кардинально ситуацию и Венеция попросила мира, по которому османам отошли Корфу, Влёре и Дубровник (Рагуза). Соглашение заключенное в 1503 г. приблизило Баязида к достижению цели - вытеснить Венецию с Балкан.

Спойлер

Теперь Баязид решил начать полномасштабную кампанию против правителя Кара-Коюнлу Кара-хана. Летом 1490 г. две армии встретились у Диярбакыра, в котором османы понесли большие потери. Месяц спустя они снова встретились у Мосула, расположенного в горах; Кара-хан бежал при появлении османских войск, хорошо вооруженных пушками и мушкетами, в отличии от собственной, в большей части состоящей из конных лучников. Четверть века знакомство с оружием эры пороха давала османам преимущества перед восточными врагами.

Кара-хан после понесенного поражения потерял былое влияние и престиж в глазах других мусульманских правителей и уже не заявлял о своём "божественном покровительстве".

В виду суровости края и нежелания войск оставаться на зимовку в землях КК, османы согласились на условия Кара-хана предоставившего Мосул и Диярбакыр в обмен на перемирие.

Исчезновение Кара-хана со сцены дало османам возможность присоединить вечно мешающееся государство Караман раз и навсегда.

Изменено 30.04.2017, 12:38:44 пользователем Sakā

03.05.2017, 12:24:27

Глава IХ. Эпоха реформ

После аннексии Карамана в империи наступил мир. Баязид много проводил времени в библиотеке и всячески поощрял развитие восточной культуры, вёл беседы о смысле жизни с богословами. Для получения опыта в делах государственных по традиции принцев назначали губернаторами в провинции Анатолии: Селима в Трабзонспор где он вел пограничные войны с грузинами, Ахмета в Амасья, Коркута в Анталью.

В истории так случалось, что кто первым приезжал в Стамбул после смерти правителя, тот и становился султаном Османской империи. Селим видя что отец отдаёт предпочтение второму сыну Ахмету и понимая какие ожидают его последствия и причины смерти, решил заявить о своих правах на престол. Собрав своё верное войско он направился к Стамбулу в расчете на поддержку горожан, но большой части горожан (ремесленники, торговцы) как раз устраивали мирное бремя, ведь не зря они прозвали Мехмеда Святой. Быстро собрав войско Мехмед выступил и разбил войско своего сына. Селим ни чего не оставалось как бежать в Крым к Гиреям, в то время Крымское ханство являлось вассалом Османской империи и управлялось губернатором из Каффы. Губернатор Сулейман (будущий Великолепный) встретил своего отца и предоставил ему убежище.

Тем временем в Стамбуле в окружении султана зрел заговор, не всех устраивало мирный уклад в империи и "партия войны" ("ястребы") решила действовать. Селим собрав войско наёмников выступил в Стамбул, в городе началась паника, на сторону Селима перешли заговорщики и янычары. Баязиду пришлось отречься от престола и отправиться в ссылку, где он "неожиданно" умирает. Селим хорошо усвоил уроки прошлого, не желая в будущем гражданской войны через удушение убивает 3-х родных братьев и 10 племянников. За это его прозвали Селим Явуз, что значит Грозный.

Путь к трону был свободен и в 1521 г. он становится девятым султаном Османской империи.

Селим I:

Спойлер

Понимая что от него ждут действий, он начинает готовиться к войне с мамлюками.

Для успешных боевых действий в первую очередь Селим начинает наращивать и перевооружать вооруженные силы. Султанский двор осознавал что обладание широким арсеналом огнестрельного оружия, от тяжелых осадных пушек до ручного ружья, даёт неоспоримое преимущество над противником. При этом внимательно следили за военно-техническими новинками у соседей и быстро перенимали их.

Первыми в Европе специально для обеспечения армии ручным огнестрельным оружием, артиллерией и амуницией в Стамбуле были построены две крупные мастерские, Топхане и Джебхане, работавшие на султанские арсеналы. Точно также значительно раньше, чем европейцы, османы обзавелись корпусом пушкарей-профессионалов - топчу, а также отрядами профессиональных фурлейтов - топ-арабаджи (мобильная полевая артиллерия). Кроме того в османской артиллерии гораздо раньше, чем в Европе, получили широкое распространение медные и бронзовые артиллерийские орудия. Обладая многочисленными месторождениями медных руд, османы не испытывали такого голода на цветные металлы и могли позволить себе роскошь отливать пушки из цветных металлов, более надежных, нежели чугунные европейские, в больших количествах.

Признавая значение огнестрельного оружия, османские власти уже в первые десятилетия XVI в. перед началом очередной военной кампании стали призывать под знамена конных и пеших добровольцев, вооруженных огнестрельным оружием — тюфенгчи. Позднее их называли секбанами, сарыджа, левенды, причем их численность на протяжении всего XVI в. непрерывно росла. Этому способствовало и снижение цен на ручное огнестрельное оружие — фитильный мушкет турецкого производства стоил в конце XVI в. от 300 до 600 акче — вдвое-втрое меньше, чем хороший конь. Отряды наемников-левендов, вооруженных огнестрельным оружием, к концу XVI в., как отмечал современный турецкий историк Х. Иналджик, не просто стали "…одним из наиболее эффективных родов войск османской армии, а секбаны пользовались славой великолепных стрелков-снайперов".

Была пересмотрена тактика, т.к. османская пехота не имевшая доспехов была уязвима от огня неприятельских стрелков, так и от атак вражеской конницы. Поэтому прагматичные турецкие военачальники перешли к практике быстрого возведения дерево-земляных укреплений на поле боя, и к использованию деревянных ростовых щитов-чапаров и ко многому другому. Ярким примером такого отношения служит история с освоением османами тактики применения вагенбурга.

Теперь центр османского войска составляла пехота и прежде всего янычары. Укрывшись за быстро возведенными дерево-земляными укреплениями — валами, рвами, траншеями, дополнительно укрепленных палисадами или щитами-чапарами или же действуя под прикрытием вагенбурга, пехота и полевая артиллерия выполняли роль станового хребта боевого порядка турецкой войска. Они поддерживали атаку конницы и одновременно прикрывали ее отступление, давали ей возможность привести себя в порядок и повторить атаку в соответствии с упоминавшимся выше традиционным тактическим приемом ал-карр ва-л-фарр. И хотя конница по-прежнему оставалась главной ударной силой турецкого войска, значение и роль пехоты и артиллерии резко возросли. Без их участия не предпринимался практически ни одни более или менее значимый поход.

Усовершенствованию подверглись приемы фортификации и ведения осады, а также организация правильного снабжения своих войск.

Реформы:

Спойлер

Янычар 16 век

Османский тимариот 16 век

Османский сипахи 16 век. Гравюра Мельхиора Лорха 1576 г.

Справка по янычарам:

Спойлер

Мурад II ввел систему девширме в 1432 году, при Мехмеде она обрела логическое завершение. Примерно раз в три года в деревни Греции и Балкан отправлялся сборщик живой дани, задачей которого было отобрать самых лучших мальчиков из христианских семей для службы султану. Для этого он сверялся с приходскими метриками, которые ему предоставляли местные священники или старейшины. После того как мальчиков доставляли в Стамбул, их рассылали в анатолийские деревни – работать, набираться сил и учить турецкий; а оттуда, будучи уже обращенными в ислам, они поступали в школы. От способностей мальчика, от его внешности («Порочная и низкая душа весьма редко обитает в человеке, чье лицо открыто и невинно»), от осанки, характера, ума, набожности и силы зависело, для какой именно службы султану он будет признан годным. С этого момента он становился и до самой своей смерти оставался рабом султана, за каждым шагом которого внимательно и оценивающе следили.

Эти юноши и их старшие товарищи представляли собой своеобразное братство рабов под покровительством султана, своего господина. Поскольку ни одного человека, рожденного мусульманином, нельзя было обратить в рабство, их собственные сыновья к этому братству не принадлежали.

Янычары, происходившие из тех же мальчиков-девширме, были людьми попроще. Из этой мускулистой братии получались садовники, привратники, помощники поваров, дровосеки, землекопы, корабелы, матросы и пехотинцы. (Причем в любой момент юношу, в котором сначала проглядели какие-нибудь способности, могли направить в дворцовую школу.) Они тоже учились жить сообща, ели и спали вместе; традиции полка прививались им с самого первого дня, когда они клялись в верности своим товарищам на Коране, соли и сабле. Новобранцам выделялись постели, кишащие вшами. От них требовалось, чтобы они выглядели бодро, стирали одежду своих старших товарищей и готовили им еду. Даже вполне взрослым янычарам не дозволялось жениться: их семьей был полк. У каждого полка была своя форма и военный оркестр (задолго до того, как эту практику перенял Запад), который на марше играл музыку степенную и торжественную, а во время атаки – такую устрашающую, что у противников кровь стыла в жилах, а их лошади в страхе шарахались в стороны; на янычар же эта музыка действовала в высшей степени воодушевляюще, и если она смолкала, они бежали от врага.

Когда люди Запада осознали принцип, лежащий в основе всей этой системы, у них буквально волосы встали дыбом от ужаса. Механизм девширме идеально подходил империи, созданной для войны: если военная добыча использовалась для финансирования новых походов, то захваченные земли поставляли все новых и новых людей, которые после обучения в столице усердно служили делу расширения границ государства. Что еще хуже, практика Османской империи полностью противоречила аристократическому принципу наследуемости, который быль столь мил сердцу любого гостя из Европы. Раз за разом османы доказывали, что происхождение человека не имеет никакого значения. «Туркам все равно, чьи это дети – людей знатных или же рыбаков и пастухов». Убедившись, что система девширме работает, венецианцы прониклись к ней уважением; Морозини признавал, что все турецкие сановники обладают благообразной внешностью и производят приятное впечатление, хотя их манеры и грубоваты.

Свидетельства о том, что набору мальчиков оказывалось сопротивление, весьма немногочисленны, хотя сборщики живой дани передвигались открыто и не делали секрета из своего маршрута, а на Балканах существует бесчисленное количество способов при желании спрятаться так, что не найдут. Сборщики были непреклонны, но действовали обдуманно и без неуместной жестокости. Они не трогали детей вдов и оставляли в семьях единственных сыновей. Передвигаясь по мусульманской Боснии, конвои выставляли усиленную охрану, дабы пресечь попытки местных жителей подменить кого-нибудь из мальчиков своим сыном. Сборщики избегали забирать детей, уже знающих турецкий, выучившихся какому-либо ремеслу или проживших какое-то время в городе; не брали они и сирот, которых жизнь успела научить хитрости и умению самостоятельно заботиться о себе.

Смыслом существования Османской империи была война. Наместник любой провинции был военачальником, каждый городской стражник – янычаром; каждый горный перевал охранялся, а у каждой дороги было военное назначение. Даже самый хлипкий и кроткий ученик дворцовой школы превосходно умел обращаться с копьем и луком, а также владел приемами борьбы – любимого спорта османов. В 1683 году, во время осады Багдада, персы предложили решить дело одним поединком, на который выставили настоящего геркулеса. Против него вышел сам султан Мехмед IV и одним ударом рассек пополам голову перса вместе со шлемом. Даже сумасшедшие – дели – были объединены в особый полк, который, благо они не возражали, использовался как живой таран или мост (в XVIII веке на смену этому полку пришел другой – «полк потерянных детей»). Неожиданные вспышки мира приводили к не спокойствию, ибо люди жаждали добычи и славы.

Георгий Венгерский был одним из первых европейцев, близко познакомившихся с устройством османской армии, – в 1438 году он попал в плен, из которого освободился лишь двадцать лет спустя.

Когда объявляется сбор армии, они съезжаются с такой охотой и быстротой, что можно подумать, будто их пригласили не на войну, а на свадьбу. Они собираются в течение месяца в том порядке, в котором их созывают, пехотинцы отдельно от кавалеристов, под начало назначенным им командирам, и тот же порядок они соблюдают, разбивая лагерь и готовясь к бою. На войну они идут с великим воодушевлением; многие вызываются идти вместо своих соседей, и те, кого оставляют дома, чувствуют себя несправедливо обиженными. Они утверждают, что лучше умереть на поле боя под градом стрел и копий врага, нежели дома, под слезы и причитания старух. Тех, кто погиб на войне, не оплакивают, а превозносят как святых и победителей, ставят их в пример другим и относятся к их памяти с величайшим уважением.

Потеря знамени полка в бою считалась позором, но потеря полкового котла влекла за собой разжалование всех офицеров. Янычар, разгуливающий по улицам Стамбула, был персоной привилегированной; не будучи богат, он носил пышное одеяние и держал себя с достоинством солдата, честно заслужившего свое особенное положение среди людей, которое, в том числе, означало неподсудность обычному суду. Он был совершенной боевой машиной с головы до пят, от верхушки белоснежного тюрбана до грубых красных туфель. Английский посол однажды посмеялся над маленькими лопатками, привязанными к их поясам, и сказал, что янычары больше похожи на землекопов, чем на солдат. Его более умный собеседник тоже посмеялся, но напомнил, что «именно такого рода оружие скорее, чем аркебузы и пушки, помогло туркам отнять у наших единоверцев такие твердыни, как Родос, Агридженто, Хиос и множество других прославленных крепостей. Я не могу представить себе, какая сила способна уберечь крепость, когда сотня тысяч этих людей, а то и больше, собирается под стенами и начинает одновременно орудовать своими лопатами».

Сипахи, то есть кавалеристы, всегда были исключительно турками и мусульманами по рождению, потомками гази былых дней как в переносном, так и в самом прямом смысле слова. Когда сипахи садился на коня и брал в руки лук, а в ушах у него звенел клич командира: «За мной, мои волки!» – он превращался если и не в первого со времен мифической древности кентавра, взявшего в руки оружие, то, во всяком случае, в единое стремительное целое со своим скакуном. Лишившись коня во время военной кампании, он мог лишь беспомощно стоять на обочине, положив седло себе на голову и безмолвно взывая к милости какого-нибудь сильного мира сего, который даст ему новую лошадь.

Мечтой каждого всадника было поступить на службу в регулярную армию и получить тимар, доход с которого позволял его владельцу заниматься только военным делом.

Венецианец Морозини, не имевший ни малейшего желания восхищаться Османской империей, нехотя признавал, что система, принятая турками, позволяет султану «содержать такую огромную армию, какую не смог бы создать ни один другой правитель, даже если бы он ежегодно тратил на своих солдат по десять с половиной миллионов золотых дукатов». Западные феодальные правители, желающие собрать армию, были вынуждены обхаживать своих вассалов или угрожать им, торговаться с могущественными магнатами или гражданами вольных городов, или же брать огромные займы – а османская армия собиралась мгновенно, причем содержание всем ее солдатам было уже выплачено. «В бою они никогда не проявляют ни малейшей заботы о своей жизни; они могут долгое время обходиться без хлеба и вина, питаясь ячменем и запивая его водой». Западный рыцарь отдал бы такую еду своему коню. Большое преимущество над западными армиями при войне на чужой территории туркам давали также верблюды, поскольку верблюд может нести на себе 250 килограммов – вдвое больше лошади, и только одно животное из четырех (а не одно из двух, как в случае с лошадьми) должно везти свое собственное пропитание.

В авангарде армии, поднимая облако желтой пыли, скакали официально не состоящие в армии добровольцы-акынджи, готовые кормиться тем, что награбят на вражеской территории, и живущие надеждой, что смогут, проявив доблесть в сражении, добиться зачисления в регулярное войско: во время одной кровопролитной атаки, рассказывает Райкот, один и тот же тимар сменил владельца восемь раз. Летучие отряды акынджи, по большей части уроженцев Анатолии, играли важную роль в общем успехе кампании, совершая дальние вылазки – добирались до Штирии, Саксонии и Баварии, жгли посевы на Рейне, – и их присутствие в тылу противника оказывало на него сильное деморализующее воздействие.

В крупных сражениях и при осадах это пушечное мясо тоже было весьма полезно: акынджи налетали на вражеские ряды, подобно пыльной буре, шли на укрепления с голыми руками и сильно выматывали неприятельских солдат задолго до начала настоящей битвы. Во время осады Белграда янычары шли на штурм стен, проходя по телам акынджи, доверху заполнившим ров.

Когда янычары, расквартированные в Стамбуле, желали выразить свое недовольство, они переворачивали свои полковые котлы и отказывались принимать от султана пищу; однако во время похода мятеж начинался с того, что янычары перерезали бечевки шатра командующего, и роскошные атласные стены падали в грязь.

05.05.2017, 07:58:33

Глава X. Багдад. Война, мир и Back in Cairo

"Здесь недаром страна сотворила

Поговорку, прошедшую мир:

- Кто испробовал воду из Нила,

Будет вечно стремиться в Каир".

Дипломатия между великими державами Востока была сложным делом - воистину "Восток дело тонкое". Шпионы и агенты османов, мамлюков и кара-коюнлу были задействованы в бесконечной игре по распространению пропаганды и дезинформации.

С европейскими государствами - Венецией, Польшей, Венгрией, были продлены соглашения о перемирии для исключения войны на два фронта. Весною 1531 г. Селим вместе с войском переправляется через Босфор, чтобы начать долгое путешествие на Восток.

Селим был глубоко верующим человеком и рьяно боролся с еретиками, за что религиозные деятели в его "фанатичной" борьбе с иноверцами прозвали "Справедливым". Получив "фетву" для дальнейшей борьбы с Кара-Куюнлу, Селим дал указание чиновникам произвести перепись населения в Малой Азии, где было зарегистрировано более 40 тыс. персов. Этот контингент в прошлом доставлял массу проблем, стоило османам в войне с КК войти в земли персов, как Малая Азия начинала бурлить как огромный котёл, который искусственно раскачивали на местах персы; в результате многие тысячи были вырезаны или арестованы. Селим также закрыл закрыл границы и запретил проезд купцов в обоих направлениях (эмбарго) - это была торговая война, направленная на то, чтобы разрушить экономику соперников, прекратив экспорт шёлка на Запад и в обратное направление оружия с металлом.

В марте 1532 г. Кара-хан умирает и его 10-летний наследник Юсуф стал жертвой борьбы за власть. Внутренние распри и набеги монголов из Могулистана ослабили государство. Ибрагим-паша летом 1532 г. по указанию султана начал продвигаться в земли КК и захватил Тебриз. Юсуф избегая прямого столкновения с османами отступил, такая тактика делала кампанию еще более неопределенной. Селим совершив трёхмесячный переход через опаленную летним зноем Малую Азию прибыл в Тебриз и решил дальше преследовать Юсуфа. Через два месяца, после долгого марша по заснеженным нагорьям юго-западного Ирака, османская армия подошла к Багдаду, и город капитулировал. Юсуф успел скрытно ночью покинуть город и уйти в Табаристан, к своему дяде Али-хану.

Взятие Багдада представляло большое значение для османской династии, которая пыталась узаконить свои притязания на главенствующую роль в исламском мире. Для новой провинции был оформлен новый свод законов, по которому были отменены многие прежние положения и смягчено налоговое бремя.

Спойлер

В 1539 г. армия Селима выступил на из Стамбула в Сирию, проведя зиму в подготовке к большой кампании.

24 августа 1540 г. османские и мамлюкские войска встретились у Палестина, за несколько часов битва была закончена. Несмотря на свою многочисленность мамлюки только начали пользоваться порохом и имели мало огнестрельного оружия, для встречи с османскими пушками и мушкетами.

Селим сомневался стоит ли направляться далее в Каир, расположенный через пустыню. Многие советники предлагали Селиму продолжить успешную кампанию в Египет, апеллируя тем что мамлюки могут вернуться в Сирию и Палестину.

В 1544 г. в битве под Каиром армия мамлюков полагавшаяся на мобильных конных лучников, опять была подавлена огнём и тактикой. Через два дня Селим вошёл в город, теперь он был правителем арабских земель и хранителем священных мест Мекки и Медины, гарантом паломнических маршрутов.

Спойлер

Захват ключевых маршрутов и выход к Красному морю позволил контролировать и получать доходы от специй с Востока и налога взимаемого с риса, сахара и хлопка.

Впервые в своей истории население империи оказалось преимущественно мусульманским и это окончательно склонило османов к более полному принятию традиционных исламских обычаев арабских земель. "Вопрос о том, кто кого завоевал, является спорным".

Селим расширил границы Османской империи в два раза и готовился к походам в Европу, но в 1565 г. умирает от рака внутренних органов.

Итоговая карата на 1558 г. :

Спойлер

Элегия Селиму (автор Кемальзаде)

Благоразумен он как старец и точно юноша могуч;

Клинок его победоносен, а слово праведно всегда.

По мудрости не уступает он Асефу (советник Соломона), гордятся им его войска;

Он не испытывал нужды в везире, ему мушир (генерал) не нужен был в бою.

Его рука была подобна сабле, язык остёр был как кинжал;

Стрелой его был палец, предплечье сверкало как копьё.

В мгновенье ока творил он самые достойные дела;

Весть о могуществе его весь свет уж облетела.

P.S. Сразу хочу оговорить для предупреждения дальнейшего флуда. Не ставил задачу захвата мира или я к такому то году был в Китае, нет мне надо было примерно уложиться в даты истории и стараться не выйти за её рамки. По захвату мира или достижения отличных результатов читать лучше ААРы lamneo, райна и другие.

Изменено 05.05.2017, 08:05:07 пользователем Sakā

08.05.2017, 08:32:08

Это второй ААР в моём игровом виртуальном мире, первый был за аланов в Тотал Вар на Imperiale, но он был гораздо короче и больше касался ужасов войны в порядке трёх глав.

Данный ААР можно назвать с натяжкой, т.к. очень много взято из истории этих стран (различной литературы), я пытался чтобы было меньше "воды" и всё же как ни крути она здесь присутствует.

"Блистательную Порту" я решил начать из-за The One в ранге у разработчиков, хотя мои первые ознакомительные порядка 10 полукампаний были за кочевников. Наверное на это надо смотреть, как только что сыгранная моя первая кампания в Европе Универсалис, ибо уровень моей игры оставляет желать лучшего.

И все же с этими первыми тремя "зелёными человечками"

надо ограничиться, ещё 1-2 главы за Сулеймана Кануни и можно заканчивать ААР. Затем надо переходить по ранжиру дальше, может за Московию или Венецию.

Когда свою кампанию пытаешься совместить с подробными описаниями, то играть становится гораздо приятней, может поэтому люди тратят столько своё время и энергию. В личном предпочтении гораздо приятней читать ААРы в литературном жанре, их не так много, но они есть, правда чтобы его написать надо иметь чуточку таланта или тем людям, которым это дано природою.

С наилучшими пожеланиями Sakā.

Изменено 08.05.2017, 08:37:25 пользователем Sakā

Войти

Блистательная Порта

Рекомендованные сообщения

Sakā 782

Ссылка на комментарий

Iamneo94 2,257

Ссылка на комментарий

Sakā 782

Ссылка на комментарий

Sakā 782

Ссылка на комментарий

JLRomik 12,645

Ссылка на комментарий

Sakā 782

Ссылка на комментарий

JLRomik 12,645

Ссылка на комментарий

antiximik 2,182

Ссылка на комментарий

Sakā 782

Ссылка на комментарий

Sakā 782

Ссылка на комментарий

Sakā 782

Ссылка на комментарий

Sakā 782

Ссылка на комментарий

VonSerj 375

Ссылка на комментарий

TpamBai 1

Ссылка на комментарий

Sakā 782

Ссылка на комментарий

Sakā 782

Ссылка на комментарий

Sakā 782

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

Ссылка на комментарий

Sakā 782

Ссылка на комментарий

Sakā 782

Ссылка на комментарий

Sakā 782

Ссылка на комментарий

Присоединиться к обсуждению

Лучшие авторы в этой теме

Популярные дни

Лучшие авторы в этой теме

Популярные дни

Популярные сообщения

Sakā

Sakā

Sakā

Sakā

JLRomik

Sakā

Сейчас на странице 0 пользователей