аар На Западном фронте без п...

[Дмитрий74 391]

Начало марта 1916. "Не бысть ничего"

 

Это был, наверное, самый спокойный месяц войны. Люди с удивлением вспомнили, что газеты могут писать о науке, искусстве, министерских дрязгах, светских скандалах, ещё о чём-то, вовсе уж несуразном, но главное - не связанным с ежедневным массовым взаимоистреблением. Впрочем, где-то на предпоследних страницах новостных выпусков промелькнула информация о стычке между немецкой и французкой кавалерией к юго-западу от Дижона и о том, что сербская армия выдвинулась для деблокады Скопье, но атаковать не решилась. Ясно было, что эта обманчивая тишина прервётся, как только подсохнут дороги, но за минувшие полтора года человечество научилось ценить мимолётные мгновения мира и покоя...

[Дмитрий74 391]

Конец марта 1916. “We should need all pikes together at the rising of the moon!”

 

Весна 1916 года задерживалась, а с ней и наступление решающих событий. Однако признаки надвигающейся бури были очевидны. В Ирландии поднялось антибританское восстание. Наивный человек мог бы считать, что завершение подготовки к новой кампании и выступление ирландцев просто случайно совпали по времени, но наивные люди на Западном фронте давно перевелись. И поэтому, когда Фалькенгайн начинал не слишком мелодично мурлыкать над штабными картами: «В час, когда взойдёт луна…», его оживлённо подхватывал хор штабных офицеров, в голосах которых можно было отчётливо расслышать поступь каждого медведя, маршировавшего по их ушам в академии. «В час когда взойдет, луна…» «Нам нужны все пики вместе, в час когда взойдёт луна!» - вовсе уж чудовищной какофонией отзывались восторженно ревущие солдатские глотки, сначала в караулах, а потом и на позициях. Французские военные корреспонденты испытывали двойственное чувство от доносившегося до них зловещего веселья. С одной стороны, Франция традиционно сочувствовала борцам за освобождение Ирландии. С другой, ясно было, что именно сейчас такое освобождение ничего хорошего странам Антанты не сулит. А главное: корреспонденты видели солдат Антанты и понимали, что им вовсе не хочется петь задорных песен. В парижских газетах появились первые, ещё робкие публикации, в которых высказывалась мысль о необходимости принять случившееся и пригласить Центральные Державы за стол переговоров…

Войска Итальянского и турецких фронтов пока не приступали к активным боевым действиям. Тихо было и в Восточной Пруссии, где Гинденбург отошёл от русских позиций.

Сражение на Балканах вышло традиционно кровопролитным. Австрийско-немецким силам удалось отбросить сербскую армию от Скопье, а позже, в ходе преследования, заставить отступить в горы, но потери Центральных Держав были, как всегда, существенно выше сербских: свыше 45 тысяч убитых и раненых, тогда как Радомир Путник потерял примерно 20 тысяч человек. Тем не менее, финал сербской драмы прослеживался уже отчётливо: под контролем Сербии оставалось лишь несколько горных деревушек, не способных обеспечить отважных бойцов каким-либо снабжением. Ещё один сербский корпус попал в окружение в городе Монастыр. Дорожная сеть Сербии полностью контролировалась войсками Гётцендорфа.

В Галиции русские войска попытались развить успех в Северной Румынии и атаковали австрийцев у города Ботосаны. Потери были, приблизительно, равны: австрийцы потеряли 60 тысяч солдат и полсотни пушек, русские – 55 тысяч человек и 85 орудий, но позиции устояли и армия генерала Лещинского испытывала сильное истощение от марша по раскисшим дорогам Буковины и тяжёлого боя. Австрийское общество испытывало явное воодушевление от победы, пусть и не слишком решительной. Артиллерия армии Плеве разрушила внешнюю линию фортов Перемышля. Краков и Констанца продолжали оставаться в осаде.

Журналисты перешёптывались, что в приёмной кайзера в последние дни стало меньше военных и больше учёных. По всей видимости, речь шла о новом оружии, хотя понять этих странных людей в прожжённых кислотой костюмах было решительно невозможно. Казалось, эти чудаки бормочут какие-то восточные заклинания: «Хасген, тозген, мосген…»

[Дмитрий74 391]

Начало апреля 1916. «Положить конец войнам»

 

 

 

На протяжении всей зимы в штабе Западного фронта кипели бурные дискуссии о том, каким должен стать план весенней кампании. Штабисты разделились на три группировки. Сторонники «ультраосторожного» варианта говорили о том, что англо-французская армия морально разложилась и к середине года капитулирует, так или иначе, а следовательно – губить немецкие жизни в любом наступлении преступно. Они предлагали перебросить войска на Итальянский фронт и в Галицию, для деблокады Тренто, Кракова и Перемышля, ориентируясь, скорее, на дипломатические, чем на стратегические задачи. Умеренную позицию представляли приверженцы «осторожного» плана, предполагавшего фланговый удар по французской армии и продвижение от истоков Марны к Парижу без форсирования водных преград. Операция почти гарантированно приносила успех и, вероятно, могла побудить Антанту сесть за стол переговоров прежде, чем войска вышли бы к французской столице с Востока. Наконец, существовала и небольшая группа офицеров, настаивавшая на немедленной прямой атаке на Париж. Их доводы были очевидны: как военные, так и морально-политические выгоды овладения городом сулили немедленное и блестящее окончание войны. Если бы не строжайшее предупреждение Фалькенгайна о том, что он позаботится не только о приговоре трибунала в отношении любых дуэлянтов, но и об уничтожении их репутации, споры между тремя непримиримо враждующими группировками могли бы нанести штабу фронта куда больший ущерб, чем любая французская бомбардировка. Выслушав, в очередной раз, все доводы, командующий фронтом поднялся и, с истинно немецкой весомостью, произнёс: «Нужно положить конец войнам! В штабе, во Франции и в мире. Мы должны прекратить это безумие. Я подписал приказ о выступлении на Париж».

Операция проводилась силами пяти армий. 20 Армия фон Бённа должна была нанести обеспечивающий удар от Суассона на Мелюн, пресекая переброску французских подкреплений с востока. 15 Армия фон Клюка атаковала Париж с севера, от Компьена. 12 Армия фон Галвитца выступала с северо-запада, со стороны Бувена, используя понтонные мосты для форсирования Уазы. 17 Армия фон Мудры образовывала резерв северной наступающей группировки, 13 Армия под прямым руководством Фалькенгайна служила резервом войскам фон Галвитца. Незадолго до наступления на позиции наступающих армий прибыла группа молчаливых офицеров, сопровождавших груз артиллерийских снарядов с зелёным ободком на донышке. Командированными артиллеристами был предъявлен приказ штаба фронта об осуществлении временного руководства некоторыми тяжёлыми батареями, а затем личный состав батарей получил специальные баллистические таблицы, описывавшие применение особых снарядов. Содержимое этих боеприпасов называлось «фосген» и некоторые припомнили публикации о магических заклинаниях, раздавашихся в приёмной кайзера. Бог весть, что это было за адское варево, но на позициях, подвергшихся обстрелу снарядами с зелёным донышком, французы продолжали выскакивать из траншей прямо под пулемётные трассы даже спустя час после окончания обстрела…

Битва под Парижем началась 5 апреля и продолжалась 4 дня. Неожиданным, но весомым козырем Антанты стало господство в воздухе: падающие с аэропланов бомбы внесли немало сумятицы в боевые порядки атакующих батальонов фон Клюка и фон Галвитца. Серьёзную поддержку защитникам Парижа оказала тяжёлая артиллерия британской армии Френча, обстреливавшая правый фланг 12 Армии. Тяжёлые пушки фортов Парижа доминировали в контрбатарейной борьбе: ведь все вероятные позиции орудий противника были пристреляны ими заранее. Пятая Армия Ланрезака и подразделения парижского ополчения стояли насмерть. В результате, немцам так и не удалось овладеть ни одной линией траншей. Ситуацию усугубляло то, что обеспечивающая операция сорвалась: фон Бённ не сумел правильно организовать форсирование Марны и марш на Мелюн и, в результате, железнодорожная ветка к востоку от Парижа не была перерезана: маршал Фош мог в любой момент перебросить подкрепления и организовать контратаку. Неудача в наступлении на Париж подорвала дух войск: стали поговаривать, что на Западный фронт весна приносит не надежду, а смерть. Потери были чудовищны: 200 тысяч солдат, 550 орудий. Но каково же тогда было французам? Пехота Ланрезака и парижский гарнизон были уничтожены почти целиком. 300 тысяч убитых, раненых и пострадавших от химического отравления – такова была цена задержки немецкого наступления. Артиллеристы пострадали в меньшей степени: вышло из строя свыше 300 французских и британских орудий. Тем не менее, маршал Фош, французская пресса и публика считали битву под Парижем победой Антанты и испытывали некоторое воодушевление по этому поводу.

На остальных фронтах, было, в общем, спокойно. Казалось, соперничающие армии ведут себя подобно героям «Илиады», прерывавшим битву, чтобы насладиться зрелищем поединка между главными персонажами.

Армия Рузского предприняла не слишком удачный штурм Констанцы, в ходе которого было потеряно 8 тысяч солдат и уничтожено, примерно, полторы тысячи защитников. Австрийские войска потерпели поражение, пытаясь преследовать отступающую армию Лещинского. Потери Австро-Венгрии составили 16 тысяч человек, России – до 8 тысяч.

На Балканах вновь состоялся бой под Скопье, в котором стороны потеряли, примерно, по 20 тысяч бойцов. Осаждённый Монастыр капитулировал: по всей видимости, есть свои пределы и у сербского мужества.

На фронт в Восточной Пруссии стали прибывать свежие части 1916 года формирования: так или иначе, на Западе дело сделано и теперь внимания требовал, в первую очередь, Восточный фронт.

Интерес военных профессионалов был возбуждён выходом книги капитана фон Рора, написанной по опыту боёв за Верден, и посвящённой тактике наступательных действий пехоты. Утверждение о том, что время массирования живой силы отошло в прошлое и теперь необходимо концентрировать на атакуемых участках не людей, а огонь, скрытно маневрируя малыми группами, выглядело весьма свежо и подтверждалось многочисленными боевыми примерами.

Изменено 19.09.2019, 23:12:09 пользователем Дмитрий74
редактирование

[Дмитрий74 391]

Конец апреля 1916. Запоздалая победа

 

Битва за Париж вступала в свою самую драматичную фазу. Как и ожидалось, Антанта воспользовалась передышкой, подаренной самопожертвованием армии Ланрезака, для того, чтобы перебросить войска с флангов. При этом французские войска должны были усилить оборону города, а хорошо экипированные и усиленные тяжёлой артиллерией британские – контратаковать. Такое решение было достаточно предсказуемым и Фалькенгайн распорядился применить химические снаряды по месту вероятной концентрации британской армии, а град обычных снарядов орудий полевой, корпусной, тяжёлой и сверхтяжёлой артиллерии обрушить на досаждавшие немецким солдатам форты Парижа. В итоге, британская контратака была отражена с большими потерями, а крепостные орудия – подавлены. Англо-французские войска потеряли 100 тысяч человек и около 300 орудий, немецкие – 50 тысяч человек и около 100 орудий. Армия генерал-лейтенанта Грирсона была отброшена на юг, к Версалю. Началась осада французской столицы. Голоса, призывающие к мирным переговорам, стали отчётливо слышны в парижской прессе.

В далёкой Нигерии капитулировал британский гарнизон Лагоса. Ввиду отсутствия любых иных войск в этих колониях, контроль над Нигерией перешёл к германскому правительству.

На Балканах, в очередном сражении под Скопье, едва ли не впервые с начала войны, австрийские войска не только заставили противника отступить, но и понесли значительно меньшие потери: 10 тысяч против 25 тысяч сербов. Армия Радомира Путника явно выдыхалась.

Однако самые неожиданные и неприятные вести пришли с Кавказа. Русские войска перешли в решительное наступление у Карса и наголову разгромили Кавказскую Армию. Потери в людях были примерно равны: по 60 тысяч человек, однако для маленькой турецкой армии они были совершенно неприемлемы. Помимо этого, турки потеряли около 400 орудий, что составляло едва ли не треть всего их артиллерийского парка. Трофеем войск Воронцова-Дашкова стал небольшой обоз. Поражение под Карсом было чревато серьёзными осложнениями на Кавказе и сильно обеспокоило подданных во всех Центральных Державах. Впрочем, офицеры и люди, знакомые с военной историей, лишь усмехались по этому поводу: «Карс – традиционное место громкой, но запоздалой победы русских. Они одерживают её перед тем, как сесть за стол переговоров в Париже!»

[Дмитрий74 391]

Начало мая 1916. «Перемирие на двадцать лет»

 

 

 

Немецкие солдаты, окрылённые близостью победы, категорически не желали затевать длительную правильную осаду. Понимая, насколько важен моральный фактор в этой решающей битве, Фалькенгайн распорядился снарядов не жалеть, огнём сверхтяжёлой артиллерии разрушить укрепления Парижа, подавить поддерживающие осаждённых британские батареи при помощи боевой химии и немедленно штурмовать город. Подавляющее численное и огневое превосходство германской армии над деморализованными англо-французскими войсками давало о себе знать. Форты были снесены в ходе нескольких часов артподготовки, тяжёлые орудия армии Джеймса Грирсона приведены к молчанию, а пехота завязала уличные бои с частями генерала Суре. К вечеру всё было кончено. Девяностотысячный гарнизон сдался, немецкой армии досталась целая авиадивизия, флотилия речных судов, обозы и склады. Фалькенгайн, на белом коне, во главе батальона померанских гренадер, въехал под сень иссечённой осколками Триумфальной арки. Это была победа!

Всё, что происходило на остальной планете, уже не имело значения. Впрочем, дотошные историки любят выяснять, где и когда прозвучал последний выстрел и, специально для них, газеты сообщали о том, что немецкие цеппелины, воспользовавшись отвлечением всей авиации Антанты к Парижу, нанесли бомбардировочный удар по Лондону; о том, что французская армия, не успевавшая на помощь столице, отбросила кавалерийские заслоны от Реймса и от Виттеля, заняв эти города; о том, что на Кавказе войска Воронцова-Дашкова, преследуя разгромленных турок, вынудили сдаться ещё две дивизии; о том, что сербы продолжали вести партизанские бои в горах Македонии, а Скопье всё ещё держится в осаде; о том, что бригада австрийского ландвера сдалась русским войскам, осаждавшим Станиславов; наконец, о том, что в Восточной Пруссии главным силам Ренненкампфа ценой значительных потерь удалось вынудить 9 армию генерала фон Шольца отступить к Кёнигсбергу и осадить пограничную крепость Лютцен. Все эти события, разумеется, были, по-своему, значимы и даже трагичны, но повлиять на конечный итог уже не могли. Французская армия, узнав о падении Парижа, окончательно пала духом и отказалась подчиняться командованию. Избранные солдатами делегаты, направленные к эвакуированному в Версаль правительству, потребовали немедленного заключения мира. Массовые выступления населения с аналогичными требованиями привели к коллапсу тыла: военные заводы и железные дороги остановились – рабочие отказывались обслуживать продолжение этой бессмысленной бойни. Британцы требовали от короля отставки правительства Ллойд-Джорджа.

В армию стала прибывать новая, только что выпущенная на немецких заводах и укомплектованная экипажами техника: танки, аэропланы со специальным оборудованием для войны за господство в воздухе и бомбардировочных вылетов… Однако эти машины и их высокообразованные экипажи не успели проявить себя в боевых действиях и вызывали лишь иронию со стороны ветеранов Западного фронта: «Конечно! Когда нужно было штурмовать форты Антверпена и переплывать Сомму на самодельных плотиках под ураганным огнём – это была задача для простецкого Фрица с дешёвым «Маузером» в руках. Зато, когда речь идёт о том, чтобы пройтись парадом под Триумфальной аркой и затащить в койку пару парижских девчонок, приезжают расфуфыренные господинчики, просидевшие всю войну за партой, на этих своих красивых машинках, ценой в эшелон снарядов каждая!» Бронеотряды и авиаэскадрильи пришлось расположить на специальных базах в пригородах Парижа, иначе армия Германии могла бы потерять подготовленных с огромным трудом специалистов в кабачках Монмартра, в ходе пьяных потасовок.

Дипломаты съезжались в Версаль. Условия мира диктовались Центральными Державами, вполне осознававшими невозможность продолжения войны правительствами Запада. Россия, несмотря на определённые военные успехи, достигнутые в начале кампании, также понимала невозможность продолжения войны в одиночку и, во избежание военной и политической катастрофы, неизбежно ожидавшей её в случае переброски сил Германии и Австрии на Восточный фронт, вынуждена была принять случившееся. Согласно Версальскому договору, французские колонии в Африке и Индокитае переходили под немецкий контроль. Англия и Франция обязывались выплачивать огромные репарации в течении последующих 20 лет. Литва и Латвия аннексировались Германией. Австрия приобретала Сербию и Черногорию, становясь доминирующей силой на Балканах. Польша получала независимость и выборы в ней должны были проводиться под наблюдением кайзеровских советников, что обеспечивало, скажем так, высокую вероятность прихода к власти прогермански ориентированных сил. Откровенно говоря, условия мира были унизительны для Антанты. Подданные радовались, однако, среди охватившей население стран-победителей эйфории, раздавались голоса, предсказывавшие отдалённые последствия проявленной неспособности к великодушию. «Это не мир, это перемирие на двадцать лет!» - заявил Мольтке журналистам, приехавшим в его родовое поместье, чтобы узнать мнение экс-начальника Генерального штаба о Версальском трактате.

Изменено 21.09.2019, 15:47:37 пользователем Дмитрий74
редактирование