Разные интересности

[Александрович 4,570]

Эта тема своеобразный склад материалов, которые отражают мои интересы.

 

[Александрович 4,570]

Интервью Роберто Паласиоса-Фернандеса. Несмотря на испанские имя и фамилию, родным языком этого неординарного человека стал русский. Отец оказался в числе эвакуированных из Испании в СССР детей. Сам Роберто Паласиос-Фернандес известен как художник-иллюстратор, автор статей по истории униформы русской армии и как человек стоявший у истоков журнала "Старый цейхгауз" и фирмы "Звезда".

 

Спойлер

Последнее время кажется, что попал в окружение интересных людей. Они настолько увлечены, что невозможно не заразиться их увлечением. Слушая Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.  ищешь значки до 1945 года выпуска. Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.  не отпускает увлечённостью из Европейских наград. Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.  возвращает в комсомол.  Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.  объяснил, что фотографировать тоже нужно учиться и уметь!

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.  сразу показал, что художником мне не быть. Но, видя меня огорчённым, познакомил меня ещё с одним художником, имя которого я слышу много лет и мне очень нравятся его работы.

И сейчас я нахожусь в обществе своего друга Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое. , известного художника, скульптора и специалиста по истории военного костюма, восстановившего много исторической форменной одежды. А также он один из тех, кто создал известнейший (а мной просто любимый!) журнал «Цейхгауз». Но, если мы на “ты”, то для интервью общаемся на “вы”. Нам показалось, что это будет правильно.

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

---

Художник Роберто Паласиос-Фернандес

А.С.: Здравствуйте, Роберто! Спасибо, что откликнулись и согласились на интервью для проекта «Фалеристика.инфо». Мы обязательно поговорим и о журнале, и о рисунках, но сначала о Вас.

Р.П.-Ф.: Добрый день!

А.С.: Первый вопрос, наверное, часто на него отвечаете, но тем не менее!.. Роберто! Вы можете рассказать о происхождении и появлении Вашей фамилии Паласиос-Фернандес в России (или, скорее всего, в СССР)?

Р.П.-Ф.: Всё очень просто. Папа из так называемых «детей войны». В 1937 году его привезли из Испании, думали на время. Но война закончилась победой не тех, на кого в Москве ставили. Соответственно, детей оставили в Советском Союзе. В Великую Отечественную про них вообще забыли. Но это отдельная история. Их умудрились эвакуировать из Москвы под Сталинград – в самое спокойное и тихое место в 1941 году. Кто же знал, что там будет летом следующего года. Но как-то выжили. После войны собрали тех, кто не погиб, отправили кого-куда учиться. Так мой папа остался в СССР. В 1962 году, когда случился Карибский кризис – была такая идея – набрать тех, кто более-менее может служить переводчиками с испанского. А поскольку испанский язык здесь не преподавался вообще, то отыскали почти всех испанцев, которые здесь уже были двуязычными и решили отправлять нашему кубинскому новому другу. А т.к. отправлять из Советского Союза неженатых мужиков было не принято, то в 1962 году мой папа экстренно женился и в 1963 году я экстренно родился. Тут, знаете, у американцев был бум рождаемости в 1962 году. Это было связано с Карибским кризисом. Они решили, что всё равно мира больше не будет, так поэтому чего же контрацепцией пользоваться. У них в 1962—1963 году стооолько детей родилось! Будем считать, что я тоже дитя Карибского кризиса. Только с нашей стороны.

А.С.: Испанская культура в семье была? Испанский язык знаете? Используете для общения?

Р.П.-Ф.: Имя испанское, т.к. двойная испанская фамилия. С русским именем Паласиос-Фернандес звучит странно. Но в семье говорили на русском. Испанский язык я каким-то образом подпитывал. Когда приезжали папины испанские друзья, они переходили на испанский. Язык у меня очень забавный: слов знаю мало, но говорю практически без акцента. Хотя переводил с испанского тексты. В глубокой молодости. Униформологические.

А.С.: О как! А родственники в Испании остались?

Р.П.-Ф.: Очень много. Но мы не общаемся.

А.С.: А в семье традиция осталась детей называть испанскими именами?

Р.П.-Ф.: Конечно!

А.С.: Деваться некуда?

Р.П.-Ф.: У меня три мальчика: Антонио, Рамон и Энрике. Антонио и Рамон взрослые самостоятельные люди. Оба работают со своей мамой, занимаются пошивом дорогой качественной одежды.

А.С.: Интернет не помог мне найти  информации, которая могла бы что-то рассказать о Вас. Для меня это всегда было загадкой, учитывая всеобщий интерес к журналу «Цейхгауз». Существует несколько сильных художников-униформистов…

Р.П.-Ф.: Давайте будем называть их художниками-униформологами.

А.С.: Годится! Но почему о Вас так мало информации? Фамилия ведь на слуху. Но мы только поговорили по телефону и Вы сразу согласились на встречу. Мне очень приятно! Вы закрытый для общения человек? 

Р.П.-Ф.: Абсолютно нет. Просто не занимаюсь собственным пиаром.

А.С.: А это пиар?

Р.П.-Ф.: Да. Этим надо целенаправленно заниматься. Если мы пойдём по району, то все будут со мной здороваться. Я здесь занимаюсь с местными детьми посадкой деревьев. Но никто не знает, что я художник. [Позже, когда Роберто меня провожал, его останавливали и с ним действительно здоровались дети]. В жизни много всяких аспектов. Есть семья, есть одна работа, есть другая.

Обложка журнала «Цейхгауз». Иллюстрация Роберто Паласиос-Фернандеса

А.С.: В соцсетях есть Ваши странички?

Р.П.-Ф.: Участие в соцсетях, на мой взгляд, не имеет перспектив. У меня есть мёртвая страница в ЖЖ. Мне её сделал специально художник из Санкт-Петербурга Николай Зубков, один из самых великих сейчас по качеству работ. Я эту страницу и не стал развивать. Нужна была мне лишь для того, чтобы комментировать в ЖЖ моих друзей-знакомых. Живой журнал практически прекратил своё существование. А сколько на него было потрачено сил и было надежд у людей. В результате – идёт бесконечная лента новостей в Фейсбуке и Вконтакте. Сегодня есть – завтра нет. По большому счёту – это жизнь одним часом.

А.С.: Я персонально, честно говоря, тоже отсутствую в соцсетях.

Р.П.-Ф.: Тут надо оговорится, что участвовал в Интернет-форумах. Это произошло странно и много лет назад.

Хорошие темы для обсуждения более-менее остаются на форумах. Но и там люди то ли постарели, то ли просто стали выдыхаться. Я много времени потратил на один из форумов, поднимал интерес, вступая в какие-то жуткие диспуты. Но сейчас там многое существует по инерции. Мне важна была площадка, на которой можно объединить людей, занимающихся русским XVIII веком. Но такой площадки вообще сейчас не существует. Люди устают, молодёжи мало приходит, она «разъедена» модными коммуникациями. Энтузиасты «прыгают» в районе 50 лет. Кто ещё «прыгает». Тридцатилетних исследователей практически нет. Мы, когда делали «Цейхгауз» мне было 26—27 лет. Возраст, когда ты можешь работать по 20 часов в сутки, с удовольствием. Можешь ожидать от жизни многое.

С компьютером у меня произошло всё достаточно странно, много лет назад. На меня ругался Андрей Каращук, которого я всё время просил найти информацию. Он искал мне нужное по полдня, распечатывал. Сделал это три раза, а потом сказал: «Всё! Покупай себе компьютер, или услышишь много приятных слов».

А.С.: У вас, получается, собралась группа друзей и единомышленников? Каращук, Темников?

Р.П.-Ф.: Конечно! Мы все, даже, если поругаемся, прекрасно друг друга понимаем.

Обложка издания «Гражданская война в России 1917-1922. Национальные армии». Иллюстрация Роберто Паласиос-Фернандеса

А.С.: Как вы объединились? Познакомились где-то, учились вместе?

Р.П.-Ф.: Это объединение произошло при работе над самым первым нашим «Цейхгаузом» в 1988 году. Когда я ещё учился в институте и познакомился с Владимиром Перидерием. Володя и сейчас продолжает быть главным редактором журнала, уже под названием «Старый Цейхгауз». Вот мы познакомились с Володей и он предложил: «Давай сделаем журнал!». Ведь на самом деле в конце 1980-х годов этот журнал должен был ещё и очень хорошо кормить. Потому что тогда мы издали 50 000 (реально напечатали 47 000 экземпляров) первого номера! И почти все были проданы. И на тот момент это было великолепно.

Журнал «Цейхгауз» №1

А.С.: А я помню, что после первого номера я долго искал второй.

Р.П.-Ф.: Первый, по сути, был сделан в 1989 году. Собран и свёрстан. А сдали его только в 1991 году. К этому времени из проекта я уже ушёл. Теперешний «Старый Цейхгауз» делается в течении двух месяцев. Его делать сейчас в сотни раз проще, огромное количество авторов, которые сдают отличные материалы. В первом «Цейхгаузе» запомнилась единственно прилично сданная статья Сергея Лётина из Петербурга. Он был прекрасным специалистом по русскому XVIII веку. Нам его много лет не хватает… Это была единственная напечатанная на машинке статья с приложенными оригиналами иллюстраций, остальные надо было перенабирать. Остальные авторы, ныне знаменитые и пишущие активно (а это было 30 лет назад!) сдавали тогда совершенно неподготовленные статьи. Когда работали над номером, в него никто не верил. Издание же его уже ко мне не относится, это осуществили Владимир Перидерий, как главный редактор журнала и Алексей Степанов, который зарегистрировал издание. А делал его как художник я, мне пришлось половину нарисовать, собирать материалы. Как раз тогда пригласил Андрея Каращука. Теперь он очень профессионально вырос! Там была его статья про русских лётчиков Первой Мировой войны. Не было бы первого номера – проект бы не состоялся, не было бы сейчас и «Старого Цейхгауза». Именно этот первый номер как проект уже не могли бросить. Если бы можно было посвятить этот журнал кому-то, то я бы, как ни странно, посвятил бы его моей тёще, бабушке старших сыновей — ныне покойному прекрасному человеку. Она сделала всё, чтобы я мог работать по двадцать часов в сутки. В 1990-м году все были энтузиасты, думали, что мы сделаем что-то такое огромное и оно будет процветать. И мы будем процветать вместе с ним. Кому-то удалось. В 1988 году я закончил институт и распределился-то я в другой проект, который сейчас называется фирма «Звезда». И вот там, вместе с Константином Кривенко, ныне покойным генеральным директором, это всё затевали. Я делал там иллюстрации ко многим коробкам наборов солдатиков «Звезды». Был там главным художником и одновременно главным скульптором и отвечал за всю печатную продукцию (коробки, каталоги реклама…). Всё в одном флаконе.

Ударные части Русской армии, период Первой Мировой войны. Иллюстрация Роберто Паласиос-Фернандеса. 1990

А.С.: Мне интересно, как Вы стали художником, увлечённым исторической реконструкцией? Так получилось, что я Вас знаю исключительно как замечательного художника. Но для начала можете рассказать, когда появилось у Вас желание заниматься именно этим? С детства было стремление изображать людей в форме или батальные сцены?

Р.П.-Ф.: Всё из детства. Мы пытаемся найти из-за чего, но вряд ли найдём, это, видимо, какой-то «вирус», который получаешь в детстве и начинаешь интересоваться историей военного костюма. Какая-то инфекция! Мне в этом несказанно повезло, у меня была чудовищная школа в Пролетарском районе, 469-я (Её в начале 2000-х снесли под ноль. Как только ещё солью это место не засыпали в стиле Карфагена) Снесли конечно из-за ветхости, но школа была чудовищная. Потом другую на её месте построили. Единственное, что было хорошо – наш Виктор Михайлович, учитель истории, которого в школе ненавидели другие учителя, потому что в День учителя цветы дарили только ему. Он был человеком, который в то время на серьёзном уровне занимался историей военного костюма. Он очень помог мне в то время. Он делал таблицы военных костюмов всего мира, со всеми униформами, какие ему только попадались. Раскладывал по разным странам. Он меня направил, объяснил в какой библиотеке посмотреть, например, «Историческое описание…» Висковатова. Это сейчас он в сети есть. Тогда только в очень крупных библиотеках! А чтобы весь комплект?! А ещё из него в конце 1980-х постоянно вырезали картинки, выносили и продавали в антикварных магазинах… И когда смотрел, всё время не хватало каких-то страниц!

— А многие ведь перерисовывали из Висковатова? Узнаваемы фигуры, позы…

Р.П.-Ф.: Это была очень чёткая государственная работа, финансировавшаяся из бюджета. На это потрачено золотых и серебряных рублей немеряно.

А.С.: Но там и ошибок много?

Р.П.-Ф.: Скажем так, XVIII века – сплошной косяк. Со второго по пятый тома, до Павла Петровича. Павел Петрович с иллюстрациями Губарева ещё туда-сюда. Тоже много ошибок, но можно пользоваться. Всё что от Петра I до Екатерины II – это как раз можно назвать словом «косяк». Висковатов работал по принципу «Партия приказала – народ выполнил». Чиновнику Висковатову приказали и чиновник Висковатов собрал команду, создавшую эти тома. Итоговая работа всем очень понравилась. Но самым страшным результатом всего этого дела было то, что, когда вышел Висковатов, в архивах целенаправленно стали уничтожать дела по военному мундиру. «Есть же Виковатов, зачем нам эти бумаги держать, откройте, там всё написано!». А он не освоил и десятитысячной части массива по военному костюму. Самые шикарные дела, которые сохранились в Российском военно-историческом архиве, с картинками, с очень интересными текстами – это те дела, которые приговорили к уничтожению, но они по каким-то причинам этого не сделали. Теперь мы можем себе представить, что было в тех документах, которые не забыли уничтожить. У любого хорошего дела часто бывают чудовищные последствия.

Горные стрелки Вермахта. Иллюстрация использована для оформления набора моделей солдатиков («Звезда»). Роберто Паласиос-Фернандес, 2012

А.С.: Как художник, Вы всегда рисуете людей в униформе. А в свободное время рисуете что-нибудь для себя?

Р.П.-Ф.: Так это я и рисую для себя!

А.С.: Букет? Пейзаж?

Р.П.-Ф.: [Пауза…] Нет. Пейзаж – только как задний план. Я сейчас занимаюсь русским XVIII веком.

— Это как иллюстрации? Или есть большие полотна?

Р.П.-Ф.: Пока полотен нет, но я, наверное, к этому прийду. Уже есть мастерская и надо попробовать маслом писать. Тем более, заказ на это существует. Надо пробовать. Идём к этому.

А.С.: Я правильно понимаю, что даже маленькая иллюстрация требует большой подготовительной работы? Элементы одежды, позы – кто-то мог позволить стоять себе там в то время, а сейчас себя так не ведут.

Р.П.-Ф.: Именно так! К сожалению, сейчас достаточно много иллюстраций, которые сделаны по лёгкому пути. Мы же художники, у многих семьи, нам надо их кормить. А если я сам пишу статью, делаю иллюстрации, а потом мне предлагают за неё 15000 рублей в лучшем случае… а я потратил на неё три недели своей жизни! И ты понимаешь, что это убыток, постоянный минус. Поэтому, когда берут заказную работу, иллюстрацию, зачастую пользуются фотографиями современных реконструкторов в новодельной униформе. И они его рисуют, переводят в другие полки, меняют цвета. Вроде бы всё легко: и фигура выставлена, и типаж подобран, и одежда надета и свето-тень есть на фото. По результатам я очень плохо отношусь к подобной работе. Хуже этого нет. Это не реконструкция того, что было в те времена – а реконструкция реконструкторов. Если реконструктор где-то ошибся, то может быть двойная, тройная ошибка.

Как Сергей Альбертович Летин работал и я так же считаю — образцом для иллюстрации по какому-то периоду могут быть только ИЗО и предметы того времени. Иначе ты идеально не попадаешь в эпоху: ни в человека, ни в фигуру, ни в манеру держать оружие, ставить ноги. В общем – никуда не попадаешь.

Французский сержант 1-й фузилёрной роты и испанский гренадер. 1808-1812. Иллюстрация Роберто Паласиос-Фернандеса

А.С.: Отвлечёмся немного. Поговорим о кино. Говоря о реконструкции, оно сразу приходит в голову. Что можно сказать про сегодняшние ленты, требующие реконструкции костюмов? 

Р.П.-Ф.: Перманентно жаль за потраченные деньги. Сегодня задача не создать историческую картину, а отчитаться за полученные деньги. Все объясняют, что для того, чтобы фильм отбить – им надо получить в два раза больше. Вопрос о достоверности даже не стоит. Кстати, и одного раза не получают по итогам.

А.С.: Я-то «Викинга» ещё не смотрел. Это если из свеже-вышедшего.

Р.П.-Ф.: Это чудовищно. Это очень-очень плохо. Так делать нельзя, но так будут делать. Такое кино делают нам те же люди, которые втюхивают нам «Голубой огонёк». Вытаскивают Пугачёву с друзьями и они должны нас типа радовать.

А.С.: Я закончил смотреть эти передачи на «Старые песни о главном». Это было хорошо. Тогда.

Р.П.-Ф.: Когда-то это было хорошо. В этом году не понравилось одинаково практически всем. Им «удалось» в этот раз. Эти же люди финансируют и «надзирают» за нашим историческим кино. Я слышал такую ситуацию, Клим Жуков озвучил, пока его ещё не выкинули с проекта «Викинг» (меня же тоже в своё время приглашали в консультанты, потом выгоняли, было так не один раз с разными картинами. Потому что, если у исторического консультанта имеется принципиальная позиция – а у меня не бывает такого, чтобы «договориться» — впечатления остались безрадостные. Даже когда ты работаешь с умным и очень тактичным человеком, не хамом ни в коей мере. Мне довелось какое-то время работать с Хотиненко. Он очень пластичный, умный, улыбчивый, успешный человек. Но при всём при этом, если не готов мириться с режисссёрским «я-так-вижу», то кроме нервотрёпки ничего не предвидится.

Польские гусары. Вторая половина XVII века. Иллюстрация Роберто Паласиос-Фернандеса

А.С.: Вы рисуете для себя. Или заказ. А как вообще начинается работа?

Р.П.-Ф.: Есть чистая работа, просто на исполнение. Просто звонят с вопросом «А возьмёшься ли ты за эту работу?». Я смотрю, что это. XVIII век я рисую «с закрытыми глазами», потому что его неплохо знаю. Дают середину XIX века, более известную, но которой я не живу, я понимаю, что надо обложиться новыми материалами, войти в эпоху. Для того, чтобы я сделал качественную работу, требуется большее напряжение сил и время. Если мне дают иллюстрацию просто на исполнение, обязаны предоставить информацию. У меня есть несколько таких заказчиков, которые даже распечатками заваливают подготовительного. Дальше начинаем думать о сроках и ценах. Проблема в том, что это зачастую друзья-знакомые. А с ними тяжело общаться о деньгах. Я частенько говорю: «Ребята! Если бы мои финансовые проекты за 30 лет удались, то я бы рисовал бесплатно». Но надо кормить семью. Проза жизни.

А.С.: А если вернуться к «Цейхгаузу», я не очень понял, там есть учредители. Вы входите?

Р.П.-Ф.: Нет. И никогда не входил. Когда я этот делал, это было без юридических договорённостей. Мы тогда ни в чём таком особо не понимали.

Гусарский офицер в караценовом доспехе и два товарища верхом. Польша. Вторая половина XVII века. Иллюстрация Роберто Паласиос-Фернандеса

А.С.: Я просто пытаюсь понять, в первом номере полно шикарных иллюстраций. Они кому сейчас принадлежат?

Р.П.-Ф.: Уже никому. Это были мои рисунки, оригиналы которых просто потеряны в процессе работы над журналом. Не мной конечно. То есть оригиналов нет.

А.С.: У Вас основа – это изображение? Или текст тоже?

Р.П.-Ф.: Сейчас, к сожалению, и текст тоже. В том, что изображаю, я уже часто и автор-исследователь. Большое время провожу в архивах. Но это очень плохо. Крайне плохо, потому что художник должен рисовать. А у меня нет автора текстов, который мог бы дать информацию для реконструкции. Мне приходится быть и тем, и другим. А это неправильно.

А.С.: А как возник интерес к XVIII веку?

Р.П.-Ф.: Достаточно странным образом. Я писал статьи по русскому военному костюму изначально XVII века: стрельцы, солдатские полки. До сих пор ничего сильно лучше нет, хотя это были, как я надеялся, «затравочные» статьи. Думал, что потом «прибегут» историки. Но никто из профессиональных историков не пишет работ по истории военного костюма. Это удел людей без профильного образования. Так всегда было. Например, Сергей Альбертович Лётин – искусствовед и художник, работавший в Государственном Эрмитаже. Он занимался XVIII веком очень хорошо. На тот период его работы были прекрасны, да и сейчас многие на более чем высоком уровне. Они перепроверяются по документам и многое сегодня Серёжа делал бы иначе.

Гусары в свадебном кортеже Сигизмунда III и Констанции Австрийской. 4 декабря 1605 г. Ротмистр и «товарищ». (По «Стокгольмскому свитку» 1605 г., Королевский Замок в Варшаве). Иллюстрация Роберто Паласиос-Фернандеса

А.С.: В Ваших работах, опубликованных, или находящихся в частных коллекциях, ошибки встречаются?

Р.П.-Ф.: Скажу не из-за пижонства, я задавал себе этот вопрос некоторое время назад. Меня любят обвинять в том, что я публично критикую чужие работы. Но я публикую свои иллюстрации, они существуют в публичном пространстве с 1991 года. И я всем говорю: «Возьмите эти мои бокс-арты на коробки и иллюстрации и скажите, что я там сделал неправильно». Если упираться и нормально делать, то и за 30 лет работы не стыдно.

А.С.: Я так вообще в восторге, мне жутко нравится! А как Вы относитесь к фалеристике?

Р.П.-Ф.: Как к одной из вспомогательных исторических дисциплин с интересом. Но сам занимаюсь изучением униформы. В металле там предметы амуниции. Но они уже фалеристикой не являются.

Украинские компанейские полки, XVIII век. Иллюстрация Роберто Паласиос-Фернандеса

А.С.: А из чего складывается изучение военной униформы?

Р.П.-Ф.: С советского времени это подраздел вспомогательных исторических дисциплин. Даже геральдика была не основной, а вспомогательной исторической дисциплиной. Почему профессиональные историки не стремились в то время заниматься геральдикой? Потому что защититься по этой теме невозможно было. Если ты научный сотрудник, то ты должен защищать кандидатскую, докторскую потом. А как ты будешь подниматься на дисциплине, которая сама по себе даже не историческая, а вспомогательная? А тем более некой униформологией, которая была подразделом геральдики. Ты мог совершенно спокойно подняться на марксизме-ленинизме. А на геральдике ты бы тихо прозябал до 70 лет. А униформология, или как её называют в Санкт-Петербурге – мундироведение. В Ленинграде у них чётко: поребрики, булка и мундироведение! А у нас в Москве – униформология. На моей памяти, может быть я ошибаюсь, единственная кандидатская, которая защищена на подобную тему, и то ни с первой попытки, а со второй, защитил А. Кибовский — нынешний министр Правительства Москвы. У Александра методология определения портретов со знанием униформологии, фалеристики и т.д. — историко-предметная. Это было уже в 2000-е годы. В 1990-е и 1980-е – это бы не удалось. Соответственно, это стало уделом эн-ту-зи-ас-тов. Вот мы и были такими эн-ту-зи-ас-та-ми. Наверное, так можно написать даже о тех сотрудниках архивов, которые имеют профильное историческое образование, и имеют за спиной издание книг и публикаций по истории военного костюма. В первую очередь это Вадим Егоров, Кирилл Татарников (РГВИА) и Александр Малов (РГАДА). Издание первых двух книг по истории русского военного костюма разве что не разорило…

А.С.: Мне кажется, что так и осталось.

Р.П.-Ф.: Наверное, да.

А.С.: Важный вопрос – использование информации в Интернете.

Р.П.-Ф.: Существует три позиции. Первая – «Ничего без спросу». Вторая – «Всё, но со ссылкой». И третья – «Это открытая информация, если Вы сами выложили это в Интернет, значит сами согласились с тем, что эта информация принадлежит теперь всем». При этом третий тезис легко бьётся тем, что это могло быть выложено не автором, а пиратским образом. Но на это многие отвечают: «Мне всё равно, кто выложил – я могу использовать». Нет «церберов» в Интернете по большому счёту, которые могли бы создать систему «Это Зя, это Низя». Причём, если вдруг появятся «церберы» — может вдруг оказаться, что без них было лучше.

Обложка журнала «Цейхгауз». Иллюстрация Роберто Паласиос-Фернандеса

А.С.: Да-да-да! Это как раз к вопросу о том, какое сейчас кино. Вроде бы нет сейчас необходимости в том, чтобы кто-то что-то разрешал, или запрещал. Но иной раз думаешь, что лучше бы запретили. Причём до момента выплаты режиссёру зарплаты.

Р.П.-Ф.: У нас кино не режиссёрское, а продюсерское. Кстати, не договорил про Клима Жукова. Он работал на начальном этапе фильма «Викинг». Они же семь лет его мутили. На каком-то этапе несколько лет назад пригласили художника по костюмам, которого учили – ведь у нас неплохо учат художников по костюму, — мои знакомые преподают и во ВГИКе, и в школе-студии МХАТ и неплохо преподают. И Саша Кибовский преподавал, и Олег Леонов тоже периодически преподаёт. И Павел Алёхин. Это люди, прекрасно во всём разбирающиеся. И они пытаются свои знания передать. Сегодняшние абитуриенты в отличие от абитуриентов 1960-х-1970-х годов получают достаточно хорошую информацию по истории военного костюма. И многие её впитывают. Другое дело, что общий уровень абитуриентов… В советское время человек приходил поступать в высшее или среднее художественное учебное заведение с такими знаниями и умениями, с какими выпускать можно было. Художественных вузов было мало и поступить было тяжело. Сейчас уровень абитуриентов упал ниже плинтуса… Но вернёмся к Климу Жукову и фильму «Викинг». Вот он описывает ситуацию. Художник расстилает лист, там изображён какой-то княжеский дворец, в нём какая-то зала и он всё там нарисовал. И изобразил это близко к тому, как это могло быть в тот период. С той архитектурой, с той достаточно хорошо известной скандинавской материальной культурой и археологией. Он это нарисовал и такой радостный, что у него это получилось, он же нормальный человек и ему сказали, что надо воссоздать эпоху. Но он же не знал, что воссоздавать надо эпоху …по представлению продюсера. Он её нарисовал, за его спиной проходит кто-то, из тех, кто решает. Смотрит и говорит: «Убери всю эту билибинщину, нам нужно средневековье, чтоб всё было брутально, — слово «гАвнище» [орфография приводится по Игорю Губерману] можно сказать? – и вот он себе представил, что вот это «брутальное в гАвнище», а там – «билибинщина». И художник мямлит: «Ну это же так было!». А «как было» есть решать кому в том фильме. И уж точно не тем, кто что-то в этом понимает. Они, даже не моргнув глазом, убеждают нас с экранов Первого канала в том, что оказывается НИЧЕГО про то время не известно — ни как одевались, ни как выглядели. А значит им можно придумывать весь этот вонючий ужас и впендюривать людям под видом исторической правды в первой инстанции. Мерзко.

 

Спойлер

Продолжение беседы известного художника Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.  и Главного редактора Sammlung/Коллекция Алексея Сидельникова

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

А.С.: Авторы и продюсеры фильмов ведь должны понимать, какая реакция возникнет?

Р.П.-Ф.: Выделяют «среднего» россиянина в него и «стреляют». Отсекаются слишком умные и совсем уж дебилы. В эту среднюю массу и «стреляют». А её 70%. На них и рассчитывают. Моя знакомая сходила с мужем на «Викинга». И пришла с восторгами: «Ах, такой фильм! Всё так достоверно!». А я спрашиваю: «Ты знаешь хоть в чём достоверность? Ты знаешь быт того периода? Знакома с материальной культурой?». Ответ: «Нам же сказали, я всё увидела там!». И именно вот это «увидела»… а это человек сильно выше среднего. Но ей долбили с Первого канала, что это самый достоверный фильм с реконструкцией материальной культуры. И на этом рекламном «зомбировании» ей понравилось. То есть — работает.

А.С.: Меня несколько напугала ещё реклама.

Р.П.-Ф.: Мне этого оказалось более, чем достаточно. При всём уважении к Даниле Козловскому – это не его роль. Ему бы подошло скорее …«50 оттенков серого».

А.С.: Вернёмся к униформологии. А есть любимая тема для рисования? Что-то хорошо получается, или что-то доставляет особое удовольствие, получается без напряга?

Р.П.-Ф.: Уже несколько лет как русский 18-й век. К тому же мне не приходится достаточно много лепить, потому что я преподаватель. И у меня и дети, и взрослые приходят практически с нулевым уровнем. Если когда я учился, то у меня было несколько лет в художественной студии при ДК ЗИЛ, потом четыре года в Первой московской художественной школе, пять лет Художественном институте, потом тридцать лет работы по профессии. А люди приходят, им з а х о т е л о с ь! И они сразу хотят лепить. Имеют право. Приходится помогать, объяснять, достаточно много работать руками. Скульптуры – это ещё и каркасы. А у меня в основном женщины и дети – приходится это делать за них. Так что есть, где оттянуться! Вот скоро будет тепло, я снова возьмусь за посадки и обрезки деревьев!

Кирасирские офицеры времён правления Екатерины II. Статья по атрибуции портрета XVII века и иллюстрации Роберто Паласиос-Фернандеса в журнале «Старый Цейхгауз»

А.С.: А талантливые люди приходят?

Р.П.-Ф.: Я считаю, что человек, который решил чем-то серьёзно заняться – уже по-своему талантлив. Его нужно только правильно учить. А сами по себе талантливые люди – это очень странное понятие. Ну как это? Если ты в профессии, где надо заниматься искусством, считаешь, что твоего врождённого таланта более чем хватит – грош тебе цена. Или будешь перформансы устраивать, мошонку себе прибивать к Красной площади, двери в ФСБ поджигать… это талантливый человек? Скорее бесстрашный идиот! Это профессия. И ей надо много лет учиться. На «Звезде» я много лет был художественным директором. И вот иногда общаешься с людьми, которых давно знаешь, до ругани, я как-то уже не сдержался – а не сдерживаюсь я, к сожалению, достаточно часто – и вот я главному инженеру сказанул: «Слушай, дорогой! Ты в институт свой, у которого репутация до сих пор-то не очень (Станкин), ты в него пошёл только, чтобы в армии не служить. Я же шёл в художественный вуз, поэтому в армию всё равно пришлось бы — или до, или после. В художественных учебных заведениях военных кафедр не было. И ты стал инженером, которых в СССР наплодили миллион. И мне будешь объяснять, что у тебя – профессия, а у меня – нет? Когда я своей профессии учился с десятилетнего возраста в трёх учебных заведениях. То есть моя профессия ерунда, а твоя – типа настоящая? Извини!». Учиться, учиться и учиться. Талантлив – учиться будет проще. Нет – тяжелее.

А.С.: Но всё равно надо.

Р.П.-Ф.: Очень многого можно достигнуть, если хороший преподаватель.

Боец украинского компанейского полка, XVIII век. Иллюстрация Роберто Паласиос-Фернандеса

А.С.: Я поговорил с Темниковым, но забывал задать этот вопрос. Вы в его мероприятиях не участвовали? Он меня пытался туда заманить. Но я не поддаюсь.

Р.П.-Ф.: В военно-исторической-реконструкции? Нет. Не участвовал. Не получилось. Скажем так, когда был на какую-то грань близок от того, чтобы в этом участвовать. В самом начале 1990-х мы это только начинали, вот только, не сложилось. Причины были разные. И то, что я по жизни спиртного практически не употребляю, в том числе…  Да и всё время занимали два проекта, настоящие, которыми я занимался после окончания института. Это журнал «Цейхгауз» и то, что мы начали с Константином Кривенко – «Звезда». Они сжирали всё время. Мы до сих пор смеёмся – мне тогда было куплено специально сукно, из которого я должен был пошить себе мундир, и оно до сих пор лежит, с 90-х годов! Я его антимолью обрабатываю. Недавно снова доставал. Каращук меня спрашивает: «Когда ж ты его продашь?». А я говорю: «Нет. Это тотемное».

А.С.: А куда соблазняли-то? Полки какие?

Р.П.-Ф.: Там немного другая ситуация была. Я всё время думал – отошью мундир испанского полка «Хосе Наполеон», который здесь был в 1812 году. Я по нему статью делал в Цейхгаузе. Рисовал в основном, Лёша Васильев писал. Как только определю, какой они по фасону носили мундир – сразу себе пошью. Вот сколько лет прошло, а всё кончилось тем, что мы с тогдашней женой сыну Антонию (он 1989 года рождения) сшили мундир такой гусарский. И он в этом мундире маршировал по Красной площади с парадом реконструкторов 1992 года. Даже в программе «Время» есть, где такой «клопик» в гусарском мундире топает рядом с дядями в мундирах войны 1812 г. мимо мавзолея.

Сын художника — Антонио Робертович Паласиос-Фернандес в костюме гусара. Обложка журнала «Спутник». 1994

А.С.: Фото есть? Разместим?

Р.П.-Ф.: Есть! Потому что, когда мы вышли, к нам подбежал фотограф, попросил сфотографировать ребёнка. И через несколько месяцев фото появился на обложке журнала «Спутник». И у меня этот журнал есть, и фотография тоже есть.

А.С.: Когда было удобнее работать? В 90-е, нулевые, или сейчас? Это возвращение к разговору о талантах и увлечённости.

Р.П.-Ф.: Всё равно. Абсолютно всё равно. Но сейчас нет такого количества молодых людей, которые приходят в наши ряды. Какое-то количество приходит в реконструкторы. А в исследователи, такого уровня, как мы сейчас… А мы – это люди на грани 50 лет. Чуть моложе и чуть старше.

А.С.: Хор динозавров?

Р.П.-Ф.: Ну мы давно уже, наверное, динозавры…

Обложка журнала «Цейхгауз»

А.С.: У нас от 45 лет и старше – половина форума. Следующая графа от 25 до 45 лет. Они пополам делят.

Р.П.-Ф.: Ну вот, скажем так, когда мы делали журнал «Цейхгауз», а там получилось, что я делал первый номер, потом его отдал полностью собранным в 1990-м и ушёл в «Звезду». Там надо было вкалывать и уже было не до журнала. Потом номер неожиданно вышел, всех очень обрадовав. Затем вышел второй и третий. Но т.к. они пошли явно по убывающей (и по уровню художников, и по уровню статей), то к четвёртому номеру ребята мне позвонили и попросили вернуться. И вот я снова стал главным художником, собирал «четвёрку», «пятёрку», «шестой», «седьмой». До какого-то кризиса 1990-х, когда рубль рухнул.

А.С.: 1998?

Р.П.-Ф.: Наверное. Но это же сложная ситуация, когда номер выходит раз в год, раз в два года. Как кто-то говорил: «Ну когда же он умрёт, этот «Цейхгауз»?». А он никогда не умрёт, потому что он не приносит денег. Если бы к нему относились как к финансовому проекту – его закрыли бы уже давно.

— А никогда не было финансовой поддержки от Правительства для «Цейхгауза». 

Р.П.-Ф.: У «Цейхгауза» на тот момент не было.

А.С.: И от «Звезды», кстати, мне кажется, тоже польза колоссальная.

Р.П.-Ф.:: Ну «Звезда» — самодостаточное коммерческое предприятие. Там пытались получать гранты, в основном на серьёзное развитие производства. Но я несколько лет назад с ними разговаривал. Им пообещали гранты, они купили оборудование. А им ничего не дали, и они остались в кредитах. Но «Звезда» — настолько огромное предприятие, что о она такая огромная, что убить надо специально стараться. Если говорить, кто отец «Цейхгауза» — «бесконечный» главный редактор Владимир Передерий. Если говорить о том, что создал «Звезду» и сделал её тем, что она из себя представляет – это, конечно, бессменный генеральный директор и с определённого момента практически владелец Константин Кривенко. С Костей мы были ровесники, но он несколько лет назад неожиданно скончался… При том, что был огромный сильный мужик. Такое бывает…

А.С.: А с какими ещё журналами, или печатными органами сотрудничаете?

Р.П.-Ф.: Сейчас не сотрудничаю, нет.

Британский ночной истребитель. Бокс-арт для сборной модели фирмы «ARK». Иллюстрация Роберто Паласиос-Фернандеса

А.С.: Это принципиально? Или ничего нет интересного?

Р.П.-Ф.: Нет как таковых обращений. Потому что моя работа «рукопашная», она не дешёвая. А журналы сейчас в большей степени, предлагая очень незначительные деньги, сотрудничают с компьютерными художниками, которые более-менее приемлемое качество иллюстрации создают на порядок быстрее. По готовым шаблонам, фотографиям и т.д. У меня со многими художниками, которые так работают, прекрасные отношения. Просто у них своя ниша, у меня – своя. Даже вот Николай Зубков петербургский художник, его фигуры, сделанные на планшете, или даже его стариннейшая серия по императорскому Риму, которую он ещё руками рисовал – шедевр, я считаю. Шедевр до сих пор и всегда останется. Никто не переплюнет. Так вот он, как и я, работал водяными красками. А потом, 10-15 лет назад, перешёл на планшет. И когда мы с ним общались, сказал: «Потрать деньги и время, пусть тебя научат работать на планшете». При том, что он не часто пользуется шаблонами, он всё рисует, только на планшете. И вот он говорит, что, в принципе и по опыту, художник не в состоянии сейчас заработать денег на жизнь, если не работаешь на планшете. Если ты работаешь красками – трудозатраты иные. За вечер-два можно на планшете «нарисовать» то, что будешь красками по бумаге делать две недели. Финансово невыгодно никак. Необходимых денег просто не дадут за иллюстрацию. И потом, смотря какой заказ? Заказ может быть интересным. Если ты хотя бы в ноль выйдешь, тебе это может быть интересно. А делать неинтересное, да ещё и невыгодное – никуда не годится… Я работал с разными журналами. Кстати, в 1990-е гг. иллюстрации оплачивались достойнее. Может и потому, что заменить их дешёвым компьюторным суррогатом не было возможности.

А.С.: А помню ещё до журналов была популярная серия Олега Пархаева. Не общались с ним?

Р.П.-Ф.: С Олегом? Мы друзья-приятели!

А.С.: Он сейчас рисует?

Р.П.-Ф.: Да. Надо помнить, что он старше меня. Продолжает делать иллюстрации в своей манере фирменной. В очень похожей на то, что он делал по открыткам. Но опять же, возраст – есть возраст. Он молодец, аж водой обливается на снегу (Чего я позволить себе не могу. Только босиком по снегу бегаю, но не долго). Всё делает правильно! Но при этом он на преподавательской работе. Надо весь свой «багаж» кому-то передавать. И это нормально. Тем более, у него прекрасная работа! Его реально любят его студентки, он много может им дать как художник и препод. И зарплата вроде не плохая, в государственном месте, где более-менее нормальные деньги.

А.С.: Некоторое время назад вышла его серия тарелок на Императорском фарфоровом заводе, с его рисунками. К Вам они не обращались? И если бы обратились, Вам это интересно?

Р.П.-Ф.: Скажем так, как это не смешно звучит, я по официальному своему образованию «Художник декоративно прикладного искусства» заканчивал отделение керамики. И поэтому, я прекрасно знаю специфику этого дела. Его работа – цветная графика в чистом виде. И она хороша именно для керамики. Поэтому, если бы я решал этот вопрос, то тоже обратился бы именно к Олегу. Плюс у него реноме после тех открыток художника по «фигуркам 1812 года» — оно навсегда. Я считаю, что с ЛФЗ, верно, так называется?..

А.С.: Да, тогда ЛФЗ, теперь историческое – ИФЗ, Императорский.

Р.П.-Ф.: Ну вот я считаю, что правильно обратились, к нужному художнику. Потому что то, что сделал бы я им – не факт, что было бы чисто технологически удобно в керамике для надглазурной росписи (в данном случае это «переводные картинки», а не сам художник каждую тарелку расписывает). Я когда получал диплом, тихо так поклялся, что керамикой больше никогда заниматься не буду. Потому что мне керамика нужна была только по одной причине – потому, что когда я выбирал себе высшее учебное заведение, нужен был вуз с высшим художественным образованием, где преподаётся с к у л ь п т у р а. А на тот момент, скульптура преподавалась только в Академии Художеств и в нашем институте, который я заканчивал – Художественно-технологический факультет Московского технологического института (СБ). И там я нашёл скульптуру. Да, керамика. Значит, заодно и керамика. Сейчас у меня мастерская, и я думаю, мы будем делать и какие-то керамические вещи.

Смоленские стрельцы начала XVII века. Для статьи проекта Milhist. Иллюстрация Роберто Паласиос-Фернандеса. 2012

А.С.: У Вас основная часть работ к какой технике относится?

Р.П.-Ф.: Водяные краски. Причём разные. Я не работаю акрилом. Андрей Каращук считает, что ими работать удобно, но мне не нравится акрил. Поэтому всё по старинке: хорошая акварель, хорошая темпера и много-много дорогой голландской или французской гуаши. Вот так.

А.С.: И специальная бумага?

Р.П.-Ф.: Специальная бумага подразумевается. Ну с оговоркой – хорошая бумага. В советское время была такая «Специальная бумага» с водяными знаками «Гознака», которая не сколько бумага была, а как деньги – кскорее тряпка. Нет, до такого я не дохожу. Просто хорошая бумага. Причём сейчас даже пользуюсь тем, что нашлось в маминой квартире в «заначке» с 80-х годов. Тогда в своё время купил ГДРовский «торшон» в товарном количестве. Дифицит был. Он пожелтел даже. «Торшон» — бумага для акварельных красок. Огромные листы. Сейчас такого качества даже никто не делает!

А.С.: Такая, с неровностями?

Р.П.-Ф.: Да-да-да. Такая, чтобы жидкая краска не стекала и красиво растекалась в мокрой акварели. Но я её использую с другой стороны. Чтобы была чуть более ровная, потому что я работаю полунулём, нулём, или единицей кисти. И такие «буераки» — многовато.

А.С.: А нигде не выставлялись? 

Р.П.-Ф.: Раньше «игрался» в выставки. Когда сам вступил в Союз Художников, секцию графики..

Испанский гренадерский кирасир. 1812. Иллюстрация Роберто Паласиос-Фернандеса.

А.С.: Союз Художников чего, СССР?

Р.П.-Ф.: Уже РФ. Их тогда было два, а сейчас и не знаю, сколько. Давно не принимал никакого участия. Тогда МОСХ существовал отдельно, а этот Союз Художников и графиков отдельно. Мне это было нужно для мастерской, чисто «шкурный» интерес. Я на этих радостях Каращука туда перетащил, потом и Андрея Блёсткина, который со своими скульптурами в отделение книжной графики. Они делали отчётные выставки и вот там мы постоянно присутствовали. Сейчас периодически проходят какие-то местные выставки, но я не фанат таскать туда работы. Тем более, они очень камерные, маленькие. Делаются для книжной иллюстрации. А если ты делаешь иллюстрацию книжную, то более, чем 150% от оригинала делать нельзя. Соответственно, выставляя работу небольшого формата, максимум А3 – это выглядит не сильно презентабельно, какую бы замечательную рамку и паспарту ты не выбрал. Это не выставочные работы. В лучшем случае — камерные, для кабинетов. А в общем, конечно, они делаются для печати. Я даже когда краски использую – а в полиграфии 30 лет – прекрасно понимаю, что «вот этот зелёный» у меня при печати не получится, потому что знаю, что в CMYK он «слетит». В голове много «схем», которые показывают, как что работает.

Персидская пехота. Бокс-арт для солдатиков фирмы «Звезда». Иллюстрация Роберто Паласиос-Фернандеса

А.С.: С сегодняшним оборудованием, сложно подгадать, что и где и работать.

Р.П.-Ф.: Ну надо понимать, что делаешь. И под книжную печать, и под другие задачи. Я занимался много и боксартами «звездовскими», не нынешними, в первые 20 лет, всё что было, от боксартов до рекламных постеров и каталогов, не только то, что нарисовано, но и макеты – они были мои. Потом почти все фирмы, которые занимались сборными пластмассовыми моделями – я для них делал все коробки: «Алангер», «АРК». Это было то, что меня 15 лет реально кормило. Потому что кормит по настоящему только производство.

А.С.: Кстати, если вернуться к «Звезде», в магазине на полке стояли разные коробки. И вот на некоторых были нарисованы «картины» на обложке, а на некоторых – может быть уже был другой художник – уже было не то, чтобы условно… но несимпатично.

Р.П.-Ф.: Много было художников. Когда я был художественным директором, была замечательная фраза Константина Кривенко. Офис тогда был в Москве, а предприятие уже в Лобне. Он говорил: «Ты приезжай хотя бы во вторники на совещания». И вот мы садимся на совещание, сейчас выступают директора: он – генеральный, директор по снабжению, директор такой-то… «А теперь – ты». А я говорю, что я не директор, ответ: «По зарплате директор – так что выступай!». Пока я контролировал вопрос – никаких левых художников, косоруких не было. Когда мне говорят: «Кто Ваши работы видел?», я отвечаю, что нарисовал картинку к первому набору «Советская пехота 1941—1943 годов». А потом ещё много картинок на коробки солдатиков М 1/72 и 1/35. Понимаете, сколько раз эти коробки были напечатаны? Сколько миллионов раз? Я уже давно по этому поводу не парюсь. Потому что бокс-арты расходятся даже больше, чем печатная продукция.

А.С.: В Испании, кстати, тоже продаётся «Звезда»!

Р.П.-Ф.: Очень может быть. Потому что, в первые годы, мы серьёзно сотрудничали с «Италери», через их структуры «Звезда» поступала на западные рынки. Там масса всяких аспектов. «Звезда» изначально была ориентирована не только на наш, но и на их рынок. Новинки согласовывались с «Италери», чтобы продукция не пересекалась, ну и чтоб чтобы друг друга дополняли. Очень долго это было тандемно.

А.С.: В Испании очень много советуют именно «Звезду», если спрашиваешь что-то ребёнку. Много Китая, про него говорят: «У нас это есть, но Вам не рекомендуем». И украинские. 

Р.П.-Ф.: На Украине остался «Мастер бокс», «АйСиЭм» и было мощное производство в Крыму «Миниарт». Славились очень хорошим качеством, но сильно дорогие. Я знаю руководителя этого предприятия. Он патриот Украины и когда понял настрой местных, то обозначил свою позицию, что в России он жить и работать не будет и уехал с оборудованием фирмы прямо перед закрытием границы. Мужик сказал, мужик сделал. Это я уважаю. И за два года он уже на Украине поднял производство на новом месте. Но, справедливости ради, скажу, что работники фирмы, оставшиеся в Крыму, в Симферополе тоже начали производить наборы. Молодцы.

Гренадерский офицер Санкт-Петербургского пехотного полка. Походы Миниха на Крым. Для статьи проекта Milhist. Иллюстрация Роберто Паласиос-Фернандеса

А.С.: У меня был записан вопрос о том, знают ли Ваши ученики, чем Вы занимаетесь. Но в разговоре выше, вроде бы уже говорили, что не знают.

Р.П.-Ф.: Мои ученики – это не так много людей. Они знают. У меня школа искусств, она при храме св. князя Дмитрия Донского. Сейчас, надеюсь, будет большая стройка нового храма и наш батюшка – отец Андрей – с очень интересными планами. Представьте себе, сейчас там маленький временный храм, а при нём большая двухэтажная воскресная школа для детей. А к воскресной школе пристроена огромная площадка для …пейнтбола. И ещё большой физкультурно-оздоровительный комплекс. И всё это при храме. А во всём Северном Бутове, с самым большим по Москве соотношением детей к числу жителей, местные власти ничего для детей спортивного не строили и не строят. Почему-то? А православная церковь строит. Очень интересные люди.

Несколько лет назад прошла такая зараза – жук-топограф. Погибло очень много деревьев в Москве, в основном ели. Сосны выжили. Очень жаркое лето было. Этот жук живёт и питается между стволом и корой, а «топограф» — потому что оставляет красивые следы. Живёт, отъедает вокруг кору, кора отваливается, и дерево умирает. Причём, дерево нужно рубить и сжигать, чтобы жук на следующий год не проявился. И я просто, поскольку у меня жена водила ребёнка в воскресную школу, посмотрел, у них такие деревья увечные были. Смотрю, как же можно идти в храм, когда тут что-то такое ужасное, погрызенное растёт, как из фильма ужасов… Предложил: «А давайте я здесь этих уродцев уберу и посажу вам хорошие здоровые-красивые деревья?». Давно этим занимаюсь, опыт есть. И посадил. И как садовник приходил и приводил всё в порядок просто добровольно, в охотку. Я же работаю на пятой точке, мне физически нужно куда-то расходоваться, или в бойцовский клуб… вот я за деревьями ухаживаю: лечение, обрезка, посадка и т.д. Потому что сидеть за столом всё время невозможно. А через месяца два поинтересовались: «А Роберто Паласиос-Фернандес – Вам кто?». Имя-фамилия у меня здесь не самые распространённые. Отвечаю, что я и есть. Собственно только садовником не удалось остаться… Вдруг оказалось, что они очень большие любители «Звезды», особенно настоятель церкви. При храме есть ещё и Школа искусств, и как раз нашлись отремонтированные подвальные площади без употребления. И я предложил сделать скульптурную мастерскую. У нас и название теперь есть — «Основы». У детей проводил семинары по русской военной истории. Кстати, Алексей Темников туда тоже периодически приезжает. Милое место, интересующиеся люди.

А.С.: А как же они набирают средства? Спонсорская помощь?

Р.П.-Ф.: Да, спонсорская помощь. И прихожане. И как говорит отец Андрей каждый месяц о приходских расходах: «С Божьей помощью у меня всё сошлось».

А.С.: Дай Бог! Ну что?! Думаю, пора немного отвлечься от интервью и выпить остывший кофе! Спасибо за беседу! Надеюсь на продолжение!

Р.П.-Ф.: Кажется неплохо вышло?! Встретимся ещё, поговорим. Спасибо!

Обложка нового номера журнала «Цейхгауз» (4/2016)

 

P.S. Надеемся, что редакция журнала «Старый ЦЕЙХГАУЗ» не обидится на нас за публикацию обложек журнала. И мы со своей стороны готовы размещать информацию прекрасного издания регулярно.

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

[Александрович 4,570]

В подворотнях Саратова,  на Проспекте Кирова затесался неприметный магазинчик, под странным названием "Оксюморон". Его трудно найти, но в определенных кругах это место очень известное. Владелец лавки более 30 лет профессионально занимается торговлей научной литературой гуманитарной направленности и сюда заходят люди со всей России. В истории магазина было много разного. В 2007 году. он прогримел на всю страну из-за дела, рассказ о котором пойдет ниже. Я решил привести, наиболее подробное описание этой истории. что есть в открытом доступе. Кстати. если интересуйтесь железными дорогами, то обратите внимание на статьи автора.

 

"Дело Оксюморона": На вопрос заданный головой, нельзя отвечать ногами

Несколько лет назад - в 2007 году прокуратура  г. Саратова получила разнарядку по борьбе с экстремизмом и пришла в книжный магазин "Оксюморон" - культовое место для саратовских историков, социологов, философов и прочих гуманитариев. 

Работники прокуратуры пришли и изъяли книжку Гобино "О неравенстве человеческих рас" , написанную в середине 19 века, книжку Ганса Гюнтера «Избранные работы по расологии», книжку философа И.Ильина «Аксиомы религиозного сознания» и ещё одного автора, уже не помню - кого. На каждой из изъятых книг стоит учетный номер ISBN. Индивидуальной номер означает, что книга вышла не подпольно, а официально, с регистацией в Книжной палате.

В процессе изъятия происходит примерно такой диалог между продавщицей и прокурором:

- Как же вы Ильина-то изымаете, его же в вузах по программе проходят.

-Я не знаю такого философа

-Ну если бы Вы где-нибудь учились, то знали бы

-Я закончил Поволжскую академию права- один из лучших вузов в стране!

-Тогда никому не говорите, что не знаете философа Ильина, над Вами все же смеяться будут, это такое позорище для Вашего вуза будет, поверьте.

-Да?

И прокурор оробев кладёт обратно книжку Ильина. Потом уже владелец магазина - И.В. Соловьёв говорил:

- Ну зачем Вы, Ольга Витальевна вмешались. Лучше б он Ильина тоже изъял, мы бы его на суде размазали.

И действительно, незадолго до этого Ильина цитировал президент Путин в каком-то докладе, кажется в Послании федеральному собранию. Какой был бы красивый ход: прокуратура инкриминирует книжному магазину экстремизм, за продажу книги, которую цитирует глава государства.

Спустя какое-то время состоялся суд. А до начала суда на сайте прокуратуры было вывешено объявление о проведённой работе по борьбе с экстремизмом и об изъятии экстремистской литературы. Центр «Слово» при Саратовском государственном университете дал на изъятые книги соответствующие заключения, подтвердив, что материалы, содержащиеся в книгах можно считать экстремистскими. Сообщение, вывешенное на сайте прокуратуры, было написано «по мотивам» заключения, сделанного центром «Слово».

Здесь необходимо сделать оговорку, что магазин «Оксюморон» не является рассадником экстремистской литературы. Это магазин научной книги, где предствлен широкий спектр взглядов от либералов и либертарианцев (Ф.Хайека, Л. Мизеса, М. Ротбарда) до коммунистов (К. Маркс), и других левых (П. Ткачёв, Н. Чернышевский, Г.Маркузе, Б.Кагарлицкий), от славянофилов и «почвенников» (А. Хомяков, К. Леонтьев, М. Катков) до западников (А. Герцен, Б.Н. Чичерин, Т.Грановский, А. Градовский) от экономистов-рыночников (Е.Гайдар, А. Чубайс, Г.Явлинский) до сторонников государственного регулирования (С.Кара-Мурза, Г.Попов), от классической философии (Платон, Кант, Гегель) до современной (Бодрияр, Батай, Фуко).

«В соответствие с нормами научной этики мы пытаемся предоставить читателям все точки зрения, в том числе, мнение правых консерваторов, к которым я причисляю Гюнтера и Гобино», - говорит владелец магазина Иван Соловьев корреспонденту «Новой газеты» в Саратове Н. Андреевой.

Сам владелец магазина – Иван Валерьевич Соловьёв (кандидат исторических наук, защитивший диссертацию о реформах Александра-II) не разделяет взглядов правых консерваторов, но вслед за Вольтером («Я не согласен ни с одним словом, которое Вы говорите, но я готов умереть за Ваше право это говорить»), отстаивает право на свободу высказывания самых разных точек зрения.

 Итак, суд. Как положено - состязание сторон. Слева – представитель прокуратуры (хамоватый, крайне необразованный и косноязычный молодой человек в кожаной куртке, которую он не снял, находясь в помещении), в центре зала судья – приятная женщина с интеллигентным лицом образованного человека. Между судьёй и представителем прокуратуры чувствовалась не просто классовая, а можно сказать -  антропологическая разница. В центре зала – скамейки для зрителей, справа трибуда для выступления свидетелей.

Иван Валерьевич (далее – ИВ) начинает комментировать заключение опубликованное на сайте прокуратуры г. Саратова, цепляясь к каждой фактологической ошибке.

 «Ваша честь,во-первых Г.Гюнтер не был членом НСДАП, хотя получал ордена от Гитлера, во вторых он не мог вступить в НСДАП в 20-х годах 19 века, потому что тогда ещё не было НСДАП, которое появилось только в 20 веке…» и далее по фактам заключения. И в итоге:

-Ваша честь, заключение, в котором на пол-страничке текста 7 фактологических ошибок нельзя считать квалифицированным заключением.

И дальше - потрясающая по своей убийственности фраза:

- Если для прокуратуры, куда раньше шли работать троечники, а сегодня, пожалуй одни двоечники ещё простительно оперировать подобными документами, то для нас с Вами, Ваша честь невозможно руководствоваться докуметом, написанным необразованными, малограмотными людьми.

Прокурор пытается протестовать, ИВ извиняется и продолжает. Кстати, когда в какой-то момент судебной дискуссии представитель прокуратуры вновь попытался сказать что-то про то, что «ну ведь эксперты признали… это же не мы, это эксперты», то И.В. парировал: «Ну, интеллектуальный уровень экспертизы мы все уже видели, вряд ли люди, давшие такое неквалифицированное, безграмотное заключение могут считаться экспертами».

Заключение экспертов о том, что экстремизм в книге есть прокуратура приложила, его дал центр "Слово" при СГУ. Для перекрёстного допроса приглашается представитель Центра «Слово» при СГУ – молодая девушка-филолог. Ей начинают задавать вопросы обе участвующие стороны и судья. В результате перекрёстного допроса, все участники приходят к выводу, что понятие «экстремизм» является относительным понятием, под которым в различные времена и в различных странах понимались различные взгляды. Сделать вывод о наличии в тексте «экстремизма» нельзя только средствами филологической экспертизы, здесь нужна как минимум политологическая и историческая экспертиза.

«Так почемему Вы, будучи филологом, делаете вывод в сфере, выходящей за пределы филологии?» - спрашивает адвокат у представителя центра «Слово». Все участники соглашаются, что заключение центра «Слово» не может быть основанием для признания книг экстремистскими. (Кстати, потом эта девушка-филолог попросила судью: "Ой, такой суд интересный, можно я останусь послушать?").

Следующий аргумент прокурора был из разряда «а если дети прочитают?». Чтение подобной литературы морально устойчивыми и образованными людьми, - сказал прокурор, - может и не представляет опасности. Но вот лично я – говорит прокурор – не знаю про то считается ли эта концепция научной или ненаучной, я же могу прочитать эту книгу и пойти бить негров.

- В современной гуманитарной науке должны быть представлены все точки зрения. В нашем магазине продаётся и Карл Маркс и Фридрих фон Хайек - это правила интеллектуальной жизни. Наш магазин рассчитан на интеллектуалов, он не рассчитан на сотрудников прокуратуры. Левый экстремизм принёс нашей стране неисчислимое количество бед, но мы же не изымаем из продажи К.Маркса, В. Ленина, Н.Хомского.

- Но книги, которые выражают ошибочное мнение, могут сбить читателей с пути истинного – возразил то ли прокурор то ли судья, не помню.

- Эти книги – свидетельства определённой ступени развития гуманитарных наук, многие идеи в процессе эволюции человеческого знания были отвергнуты или существенно модифицированы, но это не значит, что их не нужно изучать. Более того, настоящий учёный – это не тот, кто прочитал учебник, где написано, что сегодня считается, что то-то и то-то происходит потому-то и потому-то. Настоящий учёный изучает эволюцию идей, каждую развилку – почему на таком-то этапе победила одна точка зрения, почему от неё потом стали отказываться, почему победила противоположная и какие альтернативные объяснения, гипотезы, теории были отброшены в процессе продвижения к современному состоянию проблемы.

- Это всё слишком сложно – говорит прокурор. В обществе должна быть ясность: эта идея хорошая, эта – плохая. Первую, на основе заключений учёных, разумеется, мы допускаем в школы и вузы, вторую – запрещаем, как деструктивную. Расизм деструктивен? Да. Значит все книги, где он упоминается должны быть запрещены.

-Расизм, конечно же деструктивен, тут Вы правы. Но дело же ведь совсем в другом. Дело в том – кто будет решать «вот об этом учёным можно думать, а об этом – нельзя». Позвольте, Ваша честь, я проиллюстрирую свою мысль одной притчей?

- Пожалуйста.

- Всем присутствующим наверняка известна история, которая позднее была в шуточной форме описана Пушкиным в знаменитой фразе: «Движенья нет, сказал мудрец брадатый. Другой смолчал и стал пред ним ходить».

-Нет не известно – стеснительно и чуть покраснев, говорит прокурор.

- Специально для работника прокуратуры поясню. Когда, во время одного из диспутов Зенон сказал, что «Движенья нет», сидевший рядом Диоген встал и молча стал ходить туда-сюда, опровергая Зенона. Но у этой истории есть продолжение, которое не все знают. В ответ Зенон взял палку и начал бить Диогена. А на вопрос Диогена «За что?» Зенон ответил: «На вопрос, заданный головой – нельзя отвечать ногами».

Ваша честь, я ещё раз повторю эту фразу: «На вопрос, заданный головой, нельзя отвечать ногами». Понимаете, - философы, социологи, историки могут обсуждать разные, в том числе очень неоднозначные идеи, странные идеи, радикальные идеи, экстремистские идеи. С этими идеями можно и нужно спорить! Но отвечать на вопрос, «заданный головой» можно только «головой», т.е. полемикой, встречными идеями, а отнюдь не запретами, как того хочет прокуратура. И здесь я бы хотел обратить внимание на то, что сегодня растёт популярность идей, довольно омерзительных. Мне как книготорговцу видно, что народ не покупает Хайека и Гайдара, а покупает людей, дающих простые, примитивные понятные ответы, которые принято называть экстремистскими. Мне это не нравится, так же, как и Вам. Только я считаю, что если мы хотим решить проблему, а не загнать её внутрь, то необходимо в открытой дискуссии спорить обо всём – о фашизме, о коммунизме о западной цивилизации, о рыночной экономике, об антиглобализме. Потому что, как сказал Ницше «Замолчанные истины – становятся ядовитыми». Если мы будем не обсуждать, а просто запрещать вредные идеи, мы не переубедим их сторонников, мы просто приучим их к мысли, что не нужно думать и спорить, когда можно просто запретить. Но ведь уже Жан Жак Руссо понимал, что "Сжечь - не значит ответить". 

 И очень хороша была финальная фраза

- Ваша честь, эта книга продаётся в США, Европе и в том числе в Германии, где вообще очень тонкое отношение к подобным работам. И тем не менее там её продают. Г.Гюнтер - член Американской ассоциации антропологов, где очень скрупулёзно относятся к расовым вещам, но его издают, как веху в развитии антропологической мысли. Согласитесь, Ваша честь, будет странно, если эту книгу, можно продавать в Лондоне, Нью-Йорке, Берлине и Париже только на территории Фрунзенского района г. Саратова она будет запрещена к продаже.

Тут судья улыбнулась и присудила победу Ивану Валерьевичу. Точнее - отклонила иск прокуратуры.

 Т.к. прошло уже несколько лет, возможно я вспомнил не всё (а я присутствовал на двух судебных заседаниях по этому делу), но постарался записать то, что ещё не забыл.

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

 

От себя добавлю. Со сов владельца магазина, девушка, проводившая экспертизу, произнесла в суде фразу "я с большим интересом прочитала; столько нового узнала".