Банкократия Медичи. Искусство управлять

[Сарин 1,004]

 

Банкократия Медичи. Искусство управлять

 

Я учил государей становиться тиранами, а подданных - от них избавляться.

Никколо Макиавелли

 

 

Играть в худший продукт стима - можно. Играть без ААРа - нельзя 

Это повествование задумано мной в жанре садо-мазо. Как можно заметить по моим предыдущим текстам, я не люблю национализм, хорошо отношусь к церкви, скептичен к Просвещению и склонен оправдывать Средневековье. Однако, интерес "пощупать" современные формы государственности у меня есть и даже теплится некоторая надежда их каким-то образом полюбить или, на худой конец, понять. В конце концов, только близкое знакомство способно развеять слепую враждебность.
Чтобы скрасить себе муки, я выбрал государство, светскость и патриотичность которого хоть сколько-то вызывает мою симпатию - Италию. Даже с примесью сочувствия: объединение полуострова... эээ... Сардинией кажется мне каким-то историческим анекдотом  Если бы мы не жили в насквозь забагованной Матрице, по всем законам его сердцем должна была бы стать прекрасная Флоренция.

Исправлением этой несправедливости, перемежая удовольствие с болью, я и займусь. Надеюсь, кому-то еще это покажется любопытным, но если что - я предупредил. 

Игромеханически мы соберем полуостров, централизуем, включимся в колониальную гонку, а затем проведем масонскую Революцию  Провозгласив независимость от тиранов, традиций и законов гравитации.

Долго определялся с уровнем сложности. Поскольку ААР о банкирах, хотел сначала пойти на сложную, чтобы ИИ готов был принимать займы. Но практика показала, что выплачивает он их неадекватно (иногда на следующий же день), а это недостаточный стимул, чтобы лишать себя сильных военных соперников. Так что играем на максимальной.
 

Спойлер

 

Как обычно, постараюсь делать художественные, исторические и псевдоисторические вставки. XV-й век - очень насыщенное время для Флоренции, так что описание личностей и событий этой эпохи потребует отдельной главы.

[Chestr 13,941]

Круто. Наконец-то  ААР по ЕУ подъехал. 

[Сарин 1,004]

 

«Цветущая»

 

Флоренция, расположенная на стыке Северной и Центральной Италии, издревле была важным стратегическим пунктом. Поселение использовалось римлянами как база легионов, а также как место расселения ветеранов. В Средние века город оказался постоянным яблоком раздора между Римом, Императором, Францией, Миланом и торговыми республиками, справедливо видевшими здесь ключ к своему контролю над полуостровом.

Но полис был посвящен не только Марсу, но и Весне. Свое исключительное экономическое значение Флоренция приобрела в годы Крестовых походов. В этот период Папская Курия, повинуясь нуждам войны, активно развивала финансовый рынок Европы и стала крупнейшим экономическим институтом Средневековья. В папской глобальной системе Республика стала монетным двором. Ее золотая монета - флорин - одним названием обещала процветание и на многие поколения стала образцом качества и стабильности.

Это стало началом особой связи Флоренции с Церковью. Гвельфы - сторонники Папы - одолели здесь гибеллинов - сторонников Императора - в борьбе за первенство в Италии. Монашеские ордена стали уравновешивать своим влиянием местную аристократию, став главными проповедниками демократии в городе.
 

Спойлер

Демократия - важное слово для Флоренции. В некоторые периоды Республика содержала до трех тысяч выборных должностей, что составляло огромный процент от общего числа жителей даже по современным меркам. Особенно внушительно эта система выглядит, когда понимаешь, в условиях какого неравенства она состоялась.
На фоне разницы в доходах между простолюдином и знатным банкиром тех лет, современное общество кажется торжеством коммунизма. Ведь речь шла о разрыве в сотни, если не тысячи раз. Если добавить к тому все сложности средневекового налогообложения, становится ясно: аристократия фактически содержала Флоренцию. И тем не менее, под влиянием нищенствующих орденов, держала ворота в политику широко открытыми, подчиняясь ее воле наравне со всеми.

 

Санта-Мария-дель-Фьоре - знаменитый кафедральный собор Флоренции, посвящен Господу. Но его исполинские размеры - памятник демократии, ведь он был задуман местом, где в своей службе могли сойтись все его жители одновременно.

 

 

И все же, народовластие не выдержало выпавших на его долю потрясений. Конец Авиньонского пленения ознаменовался ростом амбиций Папства и нового установления границ владений Понтифика в Италии. Городская верхушка Республики небезосновательно встревожилась за свою независимость.
Последовавшие за этим интердикт и война разбалансировали внутреннее равновесие Республики. Вакуум власти, оставленный обесчестившим себя клиром, заполнила знать. Марс снова возобладал во Флоренции и город начал экспансию в пределы своих соседей.

Момент выпал удачный. Генуэзцы и венецианцы нанесли поражение Пизанской торговой республике - и без того слабейшей в их троице. Ко дню своего падения, Пиза уже никому не была союзником. "Цветущая" подавила некоторое сопротивление Милана и получила давно желанный выход к морю. Корабельное мастерство флорентийцев нисколько не угрожало позициям других торговых республик, так что нового партнера соседи приняли с благосклонностью.
 

Спойлер

 

Гораздо менее удачным оказалось участие Республики в Ломбардских войнах. Череда жестоких конфликтов была спровоцирована соперничеством Милана и Венеции на континенте. Разрушительность и длительность борьбы оказалась такова, что победителей в них не стало. Тосканские города оказались маргинализированы, в какой-то момент, из экспансии война для них перетекла в сражение за свою независимость от Милана. Последний же утратил территории в пользу недосягаемого города-острова. Кампания расширила венецианскую Терраферму, но оказалась непомерно дорога, так что Серениссима тоже осталась далека от торжествующих настроений.
 

Спойлер

 

Приблизительно здесь на политической арене Флоренции и появляются знаменитые Медичи.

Прежние влиятельные дома были классическими коммерсантами: гнались за сверхприбылями в глобальных проектах. Главным инвестиционным предприятием Европы того времени, разумеется, была Столетняя война. Гонка вооружений, раздел и перераздел имущества Анжуйской державы сулили большие деньги тем, кто верно сделал ставки. Но вековой конфликт оказался даже более разрушительным и безрезультатным для всей Европы, чем Ломбардские войны для Италии.
Сперва разорилась Англия, затем Франция, после них - Папство. Отказ ключевых заемщиков в выплате своим кредиторам вызвал каскадное обрушение всей финансовой системы, утянув в пучину банкротства и прежнюю флорентийскую верхушку.
 

Спойлер

Медичи принесли в жизнь Республики не только новые деньги, но и новые идеи. Им стало ясно как день, что в споре золота и стали всегда побеждает последняя. Банкир, сколь бы богатым он ни был, не сможет востребовать долги даже с самого жалкого короля лишь от того, что власть дарует безнаказанность. А обман ростовщика - не из тех преступлений, к которым взывает совесть.
Совсем другое дело - когда банкир-правитель может сопрячь свои требования с политическим влиянием. В таком случае, даже не обязательно прибегать к насилию, ведь монархи уважают требования себе подобных.

Дополнительной защитой своих активов Медичи сделали субсидиарный (местный, локальный) характер своих инвестиций. Пусть далекая война манит своими выгодами. Малые деньги всегда лучше невозвращенных. А потому, вложения в родную Италию стали едва ли не специализацией этого семейства.
Бизнес оказался удивительно востребованным. В условиях феодального бандитизма в пограничных зонах, коих на полуострове было полно, перевозка золота между соседними городами была делом рискованным. Возможность просто получить ценную бумагу Банка Медичи и обменять ее на эквивалентную сумму на месте, в соседнем филиале, поразила воображение клиентов и открыла многие возможности.

Италия снова объединилась финансовой системой, а не волей одного из правителей.

Дорогая политическая жизнь и инвестиционные ограничения, разумеется, ударили по прибылям. Но Медичи снова нашли инновационное решение. Вместо денег, они стали иногда принимать доли в бизнесах, в качестве оплаты. Прежде всего, в важном для Флоренции, производстве сукна. Сеть банковских филиалов дополнилась широким экстерриториальным участием в хозяйственной жизни Италии.

Но власть важнее денег и Медичи об этом помнили. Долго копили они средства ради вложения в самый рискованный проект: подкуп Римской Курии ради коронации дружественного Папы. Процесс был трудным, даже скандальным. Но удачным. Новый Понтифик - бывший пират и кондотьер - всем был обязан своим благодетелям и щедрой рукой отдал им в управление операции с церковной десятиной. Это был Джекпот.

Смелая авантюра лихо вознесла их на самые вершины политической жизни Флоренции. И только теперь семья получила свободу избрать себе политическую ориентацию по нутру.

Папистская фракция, в которой начали строить они свой социальный капитал, стала неприемлемой. Не должен кредитор состоять в партии поддержки своего заемщика, это вредит бизнесу. Но и аристократы доверия не внушают: их вкус к войне вредит банку не меньше. Так какую же сторону занять молодой и амбициозной семье?..

Медичи знают в Италии. Их имена на устах у ремесленников, которых в голодный год взяли они себе в партнеры. Их щедрые пожертвования беднякам и монастырям спасают душу и даруют славу. Множество домов на улицах, в знак признательности, жители украшают их гербом. Конечно же. Именно так и должно быть.

Банкиры заняли влиятельное место в народной фракции. Медичи стали популистами.

 

 

Благодетели Церкви и народа очень скоро стали объектом нападок. Уже против молодого Козимо был совершен переворот, за которым последовало непродолжительное изгнание влиятельной семьи. Взявшие власть аристократы немедленно сцепились с родом Висконти за Лукку. Гордый Милан, главная кузница вооружений полуострова, отбросил флорентийцев как щенят. Позорное поражение и военные долги уничтожили репутацию врагов Медичи и семейство вернулось во Флоренцию, овеянное надеждами и более не знающим равных конкурентов.
 

Спойлер

Козимо Медичи трансформировал политическую систему Флоренции в полноценную олигархическую Синьорию. Но это не встретило ни малейшего сопротивления. Ведь новоизбранный Гонфалоньер не только богатейший человек Европы, но и воплощает собой совершенно архетипический образ достойного политика.
 

Спойлер

 

В юности Козимо вовсе не желал править банком. Его душа тяготела к искусству. Недостроенный купол Санта-Мария-дель-Фьоре не давал ему покоя и он много сил отдал тому, чтобы найти на его завершение средства и уникальный инженерный метод. Он встретил множество начинающих гениев, сам пытался учиться искусствам.
Но суровый отец убедил его, что чем испытывать судьбу на улицах, в свободном творчестве, ему лучше взяться за семейное дело. Ведь шедевры - не только средоточие таланта, но и дорогая инвестиция. Пожертвовав частицей своей жизни, он сможет дать шанс тем, чье наследство скудно, но чей гений так привлекает Козимо.

Не оставил Медичи и другой традиции своей семьи. Словом и делом он регулярно подчеркивал свое простонародное происхождение. По городу богатейший человек Европы перемещался без охраны (по крайней мере явной), скромно одевался, держал себя просто и при этом умел хорошо говорить.

 

Прекрасная Флоренция, город Весны и Марса, попеременно пользовалась покровительством одного из двух. Никто из горожан, даже сам Козимо, еще не догадываются, что очень скоро здесь поселится плод любви великой пары...

Изменено 19.05.2021, 20:10:14 пользователем Сарин

[Chestr 13,941]

Трейт что надо выпал правителю. Снижение АЕ очень круто. Какая первая ветка идей планируется кстати? 

[Сарин 1,004]

1 минуту назад, Chestr сказал:

Трейт что надо выпал правителю. Снижение АЕ очень круто. Какая первая ветка идей планируется кстати? 

Почти разобрал клавиатуру многочисленными рестартами  Долго роллил именно это сочетание. А веточки идей у меня привязаны к сюжету, так что раньше времени предпочту их не раскрывать, там не без сюрпризов. 

[Chestr 13,941]

8 часов назад, Сарин сказал:

Почти разобрал клавиатуру многочисленными рестартами  Долго роллил именно это сочетание. А веточки идей у меня привязаны к сюжету, так что раньше времени предпочту их не раскрывать, там не без сюрпризов. 

АЕ понятно, а первый трейт зачем? Тут не совсем понятно. 

Или это тоже по привязке к сюжету?  

[Сарин 1,004]

11 час назад, Chestr сказал:

АЕ понятно, а первый трейт зачем? Тут не совсем понятно. 

Или это тоже по привязке к сюжету?  

О-о-отыгрыш

[Chestr 13,941]

2 часа назад, Сарин сказал:

О-о-отыгрыш

Забавно если правитель откинется в самом начале партии, чай не молодой человек уже. 

[Сарин 1,004]

 

Отец Отечества

 

Козимо добился поддержки от всех сословий, но это встало ему в копеечку. Теперь, после изгнания, он вдвойне не желал экономить на политике. Чтобы достать необходимые средства, он осуществил масштабный подкуп, что стоило ему почти всей недвижимости в городе, за пределами родного палаццо.

 

Спойлер

 

 

К тому же, вложений требовали и другие дела. Медичи стал параноидально относиться к аристократии и протестовал в Синьории против назначения во главу городского ополчения кого-либо из знатных горожан. Вместо этого, банкир согласился из своего кармана оплатить приглашение в Республику одного из великих кондотьеров.
 

Спойлер

В столицу прибыл один из самых страшных людей своего времени, человек с мертвыми глазами - Сиджизмондо Пандольфо Малатеста.

 

Содомит, женоубийца и безжалостный воитель, он официально был приглашен всем флорентийским правительством. Так было положено: считалось, что личный найм какой-то конкретной семьей приведет к захвату власти. Впрочем, никто, кроме Медичи, не мог себе позволить таких расходов и Сиджимондо быстро понял, кому в действительности служит, превратившись при славном государе в мрачную и угрожающую тень.
Нужно заметить, что приглашение великого кондотьера само по себе было политическим жестом. Обычно это означало скорую войну.

 

Но сперва было нужно разгрести последствия еще одного важного инцидента: несостоявшейся Ферраро-Флорентийской унии между православными и католиками.

Козимо, со свойственным ему интеллектуальным размахом, идейно и материально поддержал Вселенский Собор. Он один из немногих в это время, кто всерьез сомневался в соблюдении Османами договоров и надеялся объединить Церковь против столь ужасающего врага.

Но вместо радушия, восточная делегация встретилась с возрастающим давлением. Католики почуяли слабость греков и стали добиваться чрезмерных уступок. В ход шли не только дебаты. В какой-то момент, гостям отказали в угощении, из-за чего византийцы были вынуждены продавать свое имущество ради пропитания. Затем, под предлогом чумы, Собор стал переноситься из города в город, вглубь полуострова. Повышая тем самым издержки и затрудняя православным потенциальное бегство.
 

Спойлер

 

Неудача также подкосила отношения с Евгением IV, чье благословение было необходимо для успешного правления. Хотя нынешнего Папу с Козимо сближает старое партнерство (однажды, банкир даже предоставил Понтифику убежище во время бунта в Риме), Синьория потребовала оказать Церкви знаки внимания.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Кроме того, при Синьории стал действовать Совет священников, из местных доминиканцев. Церкви были обещаны средства на реставрацию культовых сооружений. А сам Козимо дал обещание не приобретать долей в винодельном ремесле: экономической основе фракции папистов.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Наконец, Медичи решил порадовать себя и согласовал с прочими городскими банкирами создание фонда для поддержки флорентийских деятелей искусства.
 

Спойлер

 

После завоевания Пизы, Флоренция получила доступ к морю. Но городские мастера не были сильны в корабельном деле, а финансировать возрождение могущество пизанских мореходов многие опасались. Долгие годы флот пребывал в стагнации, пока Козимо не поднял перед приорами вопрос о его судьбе.
 

Раз корабли не служат интересам городской торговли, почему бы не поставить его на политическую службу?..

Медичи инициировал шумную благотворительную кампанию "Во имя защиты Христианского мира".  Крестоносные государства, на радость Папе, даром получили пизанские галеры. А Византия и Венеция - когги, с хорошей скидкой.
 

Спойлер

Кое-чего Гонфалоньер не учел. Едва Республика оголила побережье, как Пизу тут же разграбили берберские пираты. Встревоженная Синьория взялась обвинять своего лидера в недальновидности. Но растаяла перед его ораторским мастерством: Козимо выступил совершенно в духе Марка Порция Катона, призвав к разрушению Туниса, стоящего на засоленном пепелище некогда павшего от руки римлян Карфагена.
 

Спойлер

Конечно, это все бравада. Настоящим пепелищем стало могущество Пизы. Городу теперь требовались кредиты на восстановление, а любая инициатива по постройке новой флотилии теперь будет проходить через счета Банка Медичи.

Чтобы закрепить свой успех, Козимо подкупил Эроса Летту, приора, ответственного за формирование этой статьи расходов. А также добился назначения в адмиралы своего младшего сына - Джованни Медичи. Должность была совершенно формальной: наследник никогда даже не ступал на корабль, не говоря уже о командовании. Как и отец, он был коллекционером, банкиром и меценатом. Но занятая вакансия - уже сама по себе инвестиция.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Вот и пробил час войны. Неудача в Лукке вытолкнула Флоренцию на маргинальные места в политике полуострова, что даже для не слишком воинственного Медичи было неприемлемым. Многие соседи приняли узурпацию власти, распродажу флота и упадок аристократии во Флоренции за слабость. Вокруг города стало сжиматься кольцо недоброжелателей. Лишь привычное недоверие итальянских синьорий друг другу препятствовало коалиции.
 

Спойлер

 

Лукка своевременно заключила договор со все еще могущественной Генуей, а потому отвадила от себя аппетиты Медичи.
 

Спойлер

 

А вот Болонья оказалась уязвимой. Сиджимондо Малатеста вступил в город и устроил там настоящую кровавую баню. Кондотьер подтвердил свою ужасающую репутацию. Должники Банка Медичи в этот год предпочли не затягивать с выплатами.
 

Спойлер

 

Церковная дипломатия дала плоды: враги Флоренции теперь враждуют и с Папой.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Пристрастие Медичи к светской культуре начинает вызывать трения. Доминиканцы попытались добиться изгнания из города любимого философа Козимо. Но тот не уступил.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Унижение Болоньи повысило международный престиж Флоренции, но не обошлось без дурных последствий. Герцог Феррары среагировал на слабость соседа со своей стороны и задумал присоединить к себе беззащитные владения. Этого Козимо допустить не мог.

Едва несчастный город проводил разграбившего его кондотьера, как Сиджимондо вернулся вновь. Только теперь в качестве "защитника". На самом деле, его целью было не дать амбициям Феррары сбыться.
 

Спойлер

 

Сражение далось нелегко. А ведь Флоренция только-только стала восстанавливаться после Ломбардской разрухи. Но игра стоит свеч. Стратегический ум Козимо верно нашел угрозу не только на Ближнем Востоке, но и в Италии.

До сих пор, все крупные центры силы - Рим, Милан, Неаполь наращивали свое могущество, опираясь на внешнюю поддержку. Свои армии и деньги сюда присылали то Империя, то Франция, то Испания. Таким образом, любой проект объединения полуострова включал в себя значительное иностранное влияние. 
Флоренция же выпадала из этих схем. Ее границы равноудалены от всех потенциальных покровителей, от того завоеватели не рассматривали ее иначе, чем вторичный опорный пункт. Город оказался единственной столицей полуострова, жизненно заинтересованной в независимости и ограничении вмешательства из-за рубежа.

Козимо взялся вести нетипичную для итальянцев игру: стал искать союзников внутри Италии, чтобы совместными силами ограничить аппетиты внешних хищников. Но разменивать связи с покровителями на дружбу с Флоренцией пока никто не спешил: даже демонстрации силы было недостаточно.

К счастью, споры за наследство в Неаполе открыли новую возможность. Усопший арагонский Альфонсо завещал королевство своему побочному сыну, Фердинанду. Сомнительное решение имело мало поддержки на родине, не одобрил его Римский Папа и даже местное население было полно скепсиса из-за славы наследника, как человека распутного и коварного. Но авторитет Альфонса оказался достаточен. чтобы его завещание удовлетворили.
Неаполь получил независимость, но немедленно попал в дипломатическую изоляцию. Лишь послы одного государства, теряя штаны на бегу, сразу признали и выказали почет новому правителю - послы Флоренции.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Евгений IV пытается, но не может найти границы своей дружбы с Флоренцией. Козимо поддерживает его, но от внутренних рычагов власти держит в стороне.
Как-то раз, друг Гонфалоньера стал жаловаться ему на неугодную Богу политику городских властей. На что Медичи заметил, что развращенный город лучше погибшего и что с четками в руках государства не построишь. Отношение банкира к Церкви было совершенно практичным.
 

Спойлер

 

Кольцо недружелюбия вокруг Флоренции слабеет. Генуэзцы как могли, пытались примирить Лукку с Сиеной, но кошка с собакой не ужились в одной стае. Старый враг со скандалом покинул торговую лигу, чем немедленно привлек хищное внимание Козимо.
 

Спойлер

 

Теперь столкновение с Луккой - дело времени. Проблему составляет только ее союз с Савойской династией. Это герцогство - олицетворение того, какой Медичи Италию видеть совершенно не желал.
Пользуясь своим пограничным положением, Савойя торговала своей политической ориентацией. Торговлю вела с Францией, а военный союз, единственная на всем полуострове, заключила с Императором. К счастью, отлучение Папой делает войну относительно безопасной для дипломатического статуса Флоренции.
 

Спойлер

 

Ферраро-Болнский конфликт закончился разделом герцогства. Успехи Малатесты принесли в высшей степени двусмысленные плоды.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Наконец, Козимо добился своего. Сильные мира сего обратили свое внимание на Флоренцию. Венеция восстановила с городом старый альянс. Светлейшая республика в наименьшей степени зависела от кого бы то ни было, потому ей легче было принять идею о суверенизации полуострова.
Флоренция демонстрирует любопытный потенциал: когда прежний конкурент Венеции - Пиза - ослаб, именно флорентийцы явились его добить. После поражения при Кьодже ослабла теперь уже Генуя. Использовать союзника, чтобы добить второго векового врага - вполне в духе венецианцев.
Кроме того, Козимо объявил Синьории, что венецианский флот разрешит проблему с берберскими пиратами, а значит в строительстве собственного Флоренция не нуждается. Дожа это устроило вдвойне.
 

Спойлер

 

Эпоха Возрождения считается временем развития гуманизма. Кажется, впервые со времен языческой Античности, центром размышлений о мире стал не Бог, но человек. И тому есть множество причин.

Из древних архивов и римских руин итальянцы извлекли не просто старые тексты, а литературу высокого качества. Прежде, таковую могла создать только Церковь и она носила, как правило, нравоучительный характер. Конечно, простонародные истории о страстях простых людей были всегда, о них слагались песни, распеваемые в тавернах.
Но теперь... теперь глазам читающей публики открылись сочинения принципиально другого уровня. Интересные, хорошо написанные, полные незнакомой, жизненной философии. Без вульгарности и глупости, истории совсем не святых людей, которым хотелось подражать и восхищаться.
Но не только творческий толчок дали античные творения. Из-под вековой пыли достали светское римское право, по качеству не уступающее церковному, а порой и превосходящее. Мышлению интеллигенции открылись истории о древних царствах, политических и социальных моделях, забытых и совершенных.

Люди, писавшие века и века назад, не питали и следа христианского сострадания к человеку. В их глазах он не был пораженным грехом созданием, а мерой всех вещей - источником подвига, мужества, торжества и силы. Заново обнаружили в себе европейцы интерес к человеческому телу. Открыли смелость воспевать собственные страсти, а не бояться их.

Искусство повсеместно увековечивает оптимизм и жизнерадостность, заразительные и привлекательные. Очаровывающие как содержанием, так и стремительно развивающимися формами художественного ремесла. Во Флоренции начался культурный взрыв и город стремительно преображается в средоточие самых притягательных соблазнов.

 

Спойлер

 

 

К дате очередного заседания Синьории Козимо снова провел махинации с недвижимостью. Деньги нужны ему, чтобы ослабить у власти все более недовольный местный клир. Одолеть одну руку Церкви он взялся с помощью другой: приоры проголосовали за роспуск Совета священников, а высшим представителем Ватикана в городе назначили личных эмиссаров Папы.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Герцог Висконти не смог больше игнорировать бурную флорентийскую дипломатию. Под нажимом Венеции и Неаполя, Милан вынужден был признать итоги Ломбардских войн неизменными и заключить Лодийскую Конвенцию: мирный договор между великими итальянскими державами против внешнего влияния.

Баланс сил восторжествовал. Козимо Медичи празднует победу.
 

Спойлер

 

Мудрой рукой Гонфалоньер ведет Флоренцию к процветанию. Но не забывает он и об интересах банка. Деятели искусства, нашедшие в Республике дом, оказались необычайно востребованы за рубежом.

Кредитуя художников, семья Медичи следовала христианским заповедям: "Давайте в долг, но не ожидайте его возврата". Эта фраза повествует вовсе не о запрете на ростовщичество, но на особенность мотивации в этом занятии. "Не ожидать возврата" - значит, действовать не из корыстных побуждений, не из погони за прибылью. Но если цель инвестиций - спасти чье-либо дело, свободу или даровать миру шедевр - это деяние вполне чем достойное.
Художники часто вели не слишком организованный образ жизни и регулярно злоупотребляли щедротами банкира. Пусть он не требовал с них материальных выплат, многие чувствовали перед ним неловкость и вину за свою беспечность. Потому, когда Банк Медичи вызвался выступить их "агентом", многие ответили согласием. Теперь через семью Козимо иностранные заказчики обращались за талантами лучших мастеров.
 

Спойлер

 

Генуэзцы отбросили всякое приличие и организовали вторую осаду Константинополя. Коршуны слетаются над телом погибающей Римской империи.
 

Спойлер

 

Тонкое политическое чутье Козимо уловило новую возможность. Сейчас, когда он на пике популярности, самое время досрочно продлить свои полномочия. На улицах города началась популистская политическая кампания.

Несколько дней Медичи выступал перед приорами в античном стиле: банкир объявил Флоренцию подлинной наследницей благородных традиций Римской республики и призвал Синьорию ослабить свои олигархические ограничения ради большей демократии. Кроме того, Гонфалоньер призвал отбросить страх перед гражданами просвещенного города и обеспечить всякому желающему доступ во дворец синьории.

Слышать подобное из уст недавнего узурпатора - настоящая музыка для наивных ушей. Улица славит Козимо и даже недоверчивые аристократы переглядываются в нерешительности.

Наконец, Синьория проголосовала. Словно скульптор, придающий глине соблазнительные формы, Медичи запустил свои тонкие длинные пальцы в святая святых - республиканскую конституцию. И основной закон поддался его деликатным манипуляциям.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Не только приоры, но и вся Европа купилась на очарование Флоренции. Республика убедительнее всех подражает своей Римской предтече, теперь это очевидно всем. Подлинные наследники Античной империи обретают мировую славу.
 

Спойлер

 

Тучи, повисшие над Луккой, наконец, разверзлись громовым ударом. Флоренция пришла вернуть себе политическое достоинство.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Козимо не пренебрегает и самими вульгарными формами популизма. Так, Гонфалоньер частенько подкупает детей и бедноту, которые раздают деньги на площадях, с криками: "Это вам от Козимо Справедливого!", "Справедливый Медичи!"
 

Спойлер

 

Антиклерикальная политика дала свои плоды. Далекий Папа не может держать руку на пульсе Флоренции с тем же вниманием, как местные ордена. Часть полномочий Церкви перешла к дворянству.
 

Спойлер

 

Тем временем, Милан рухнул в гражданскую войну. Герцог Висконти умер и в наследование готовился вступить Император. Горожане воспротивились этому и подняли мятеж.
 

Спойлер

 

Могучий Сиджимондо вновь послужил Республике. Ему удалось то, с чем не справились флорентийские дворяне - аннексия Лукки. Кроме того, от Савойи удалось отсечь Ниццу и Монте-Карло - важный узел торговли с французами. Управление эксклавом было бы затруднительно, потому Козимо готовит его к передаче союзному Салуццо.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Надежды Венеции оправдались. Возродившаяся Флоренция действительно вступила в системное противостояние с Генуей. Дожа даже повеселил тот факт, что на остров прибыли наивные союзные послы (или "ослы", как назвал их сам государь), чтобы убедить Большой Совет расторгнуть связи с конкурентом.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Впервые за долгое время Козимо настиг дипломатический провал. Граждане Салуццо болезненно отреагировали на экспансию Флоренции и расторгли с ней союз. Анклав в Ницце стал Ахиллесовой пятой.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Поток венецианских контрактов оскудел. Но гений никогда не остается без работы. Банк Медичи предложил услуги своих мастеров самому Императору.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Близится срок окончания полномочий Козимо. Но даже самый просвещенный правитель теряет уважение к конституции, если ему дозволили лишить ее невинности. Нет большей развращающей практики для бюрократа, чем писать законы, по которым ему суждено работать.

Именно поэтому конституции, имеющие религиозное или революционное происхождение меняют с таким трудом. Работа чиновника в ней регламентирована не ему подобными, а пророками, стоящими в самом основании государства, принесшими во его имя жертвы. Сама мысль об изменении Конституции США кажется кощунственной, словно передает акт творения страны из рук воспетых Отцов-Основателей в руки серости кабинетных крыс.

Пальцы Медичи, политического скульптора, вновь коснулись основного закона.

Он заручился поддержкой Папы, а также обвинил несколько знатных семей в злоупотреблениях расширенными свободами. Послушная Синьория снова продлила сроки правления Гонфалоньера, на время затянутых судебных разбирательств.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Расширение торговли в Республике перевело конфликт с Генуей в острую фазу. Оба города теперь пользовались приблизительно равным влиянием в общем узле. Война была предначертана и к ней готовились обе стороны. К счастью, на стороне флорентийцев выступила Венеция и ужасающий кондотьер.
 

Спойлер

 

К концу законных сроков, Козимо начал самую крупную военную операцию в своей жизни. Она стала настоящим испытанием Лодийского мира: способности крупных итальянских государств избежать навязчивого покровительства и решать свои разногласия самостоятельно.

Когда Император понял, что к его помощи на полуострове никто не взывает, Рейхстаг окунулся в политический кризис.
 

Спойлер

 

Хотя на стороне Генуи выступил Прованс, дальнейшее втягивание французов в регион оказалось заморожено. Париж и Тулон волею судеб столкнулись в династическом споре.
 

Спойлер

 

Одно за другим итальянские государства покидают бессильную Империю. Флоренция прервала зависимость одной из первых. Лишь продажная Савойя, слабая Мантуя и зависимый Трент сохранили присутствие немцев.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Война вышла кровавой, но очень значимой. Последний независимый город в Тоскане - Сиена, рухнула к ногам победителей. Торговая лига Генуи разрушилась окончательно и окончательный упадок ее влияния на полуострове предопределен. 
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Прогуливаясь по улицам покоренной Сиены, Медичи вдруг заметил удивительную мастерскую. Затем еще одну и еще... Его коммерческое чутье вдруг запело, словно сирена в темной ночи. Конечно! Теперь ему ясно, отчего Генуя насмерть билась за партнерство с местной синьорией!
Взору Гонфалоньера открылось множество мастерских по отделке драгоценных камней. Результат многолетних инвестиций торговой республики, желавшей превратить стеклодувов Сиены в важный элемент их торговой цепи, центр обработки ввозимых с востока ювелирных украшений. Им оставалось совсем немного, чтобы запустить дело.

Банк Медичи придаст последний импульс ремеслу и несомненно обогатится с вложений в алмазную область.
 

Спойлер

 

 

После одержанных побед, никто во Флоренции больше не горевал по невинности конституции. При желании, Козимо Старый мог бы править до конца его жизненного, а не политического пути. Но смерть с короной на голове не прельстила Гонфалоньера.
Свой немалый политический капитал он употребил на выдвижение во власть старшего сына - Пьетро Медичи. Задача была непростой - наследник не пользовался популярностью, большую часть жизни провел в тени отца и едва ли демонстрировал его таланты. Но уважение к могучему старцу было в Синьории столь велико, что никто не осмелился голосовать против его воли.

Старый банкир ушел на пенсию, свой недолгий остаток жизни отдав искусству и архитектуре, которые так любил. Благодарные флорентийцы оставят на его могиле простую надпись: "Отец Отечества".
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Изменено 20.05.2021, 21:19:26 пользователем Сарин

[Chestr 13,941]

Очень круто. 

Много скринов и картинки. Всё по фен шую. 

[Сарин 1,004]

 

Принц Ренессанса

 

Он говорил с такой вдумчивостью и скромностью,

что все могли убедиться, кем он станет впоследствии.

Никколо Макиавелли о Лоренцо Медичи

 

Козимо Старый не оставил своим детям обширного наследства. Уже в то время в социально-мобильной Италии богачи, выскочившие из простолюдинов, задумывались над тем, чтобы не разлагать своих детей роскошью, но воспитать в них трудолюбие, которое послужит дальнейшему возвышению их семей.
Но то ли из зависти к родительской харизме, то ли из особого природного расположения вышло так, что Пьетро Медичи концентрировал свою работоспособность на тех областях жизни, которыми отец частенько пренебрегал. Приняв Флоренцию в наследство, молодой Гонфалоньер не проявил особенного любопытства ни к наукам, ни к искусствам. Главное, что его беспокоило - пошатнувшееся положение Банка Медичи.
 

Спойлер

 

 

Городская знать относилась к наследнику иронически, наградив даже обидным прозвищем "Подагрик": в честь мучившей его болезни. И после назначения, взаимное презрение стало превращаться во враждебность.

 

Спойлер

 

Семейное дело действительно требовало внимания. На каждых выборах Козимо злоупотреблял подкупом, раздав своей фракции слишком много земли и привилегий. Ослабели позиции Банка в торговле. Кроме того, к возмущению Пьетро, выяснилось, что засидевшийся во власти отец даже позволил себе мелкие преступные дела, в числе которых была порча драгоценного золотого флорина!
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Слишком дорогим счел Подагрик содержание великого наемника Сиджимондо. Мрачность и ремесло этого человека вызывали по спине Гонфалоньера дрожь, потому он предпочел даже расстаться с ним заочно.
 

Спойлер

 

А когда наступил час заседания Синьории, Пьетро развернул курс на подчинение политики экономике в полную силу. Своим обидчикам он утер нос, добившись отмены неприкосновенности ремесел, окормлявших важнейшие фракции. Обложил их налогом и тут же распорядился купить от имени Банка Медичи доли в нескольких винодельнях.
 

Спойлер

Однако, неопытный политик недооценил последствия своих решений. Против Подагрика вспыхнул дворянский мятеж. Тут-то Медичи и пожалел, что до срока расстался с могучим кондотьером. Но делать нечего: Гонфалоньер лично возглавил полицейскую миссию.
 

Спойлер

Безжалостной рукой лидер Республики отсекал от содержания подхалимов и лизоблюдов. Требовал своевременных платежей и от врагов, и от друзей. Антикоррупционная кампания заметно улучшила баланс, но нанесла большой удар по популярности политика.
 

Спойлер

 

Извлек Пьетро выгоду и от распада Лодийского союза. Еще Козимо Старый заложил основания для обогащения Банка за счет потенциальных заказов в кораблестроении. Но инициатива буксовала: Отец Отечества мудро ветировал решения, неугодные дружественной Венеции. Новый Гонфалоньер дал верфям работу.
 

Спойлер

 

Когда на берегах Флоренции закипела жизнь, гавани атаковали пираты, едва не уничтожив инвестиции Банка в зародыше. Медичи пришел в ярость. Синьория даже несколько опешила, когда ее не слишком красноречивый лидер вдруг разразился воинственной тирадой.
 

Спойлер

 

И, в отличие от отца, Подагрик к своим угрозам отнесся всерьез.

Для пресечения морского разбоя Синьория начала собирать коалицию. Сохранившийся союз с Венецией здесь пришелся весьма кстати, но недостаточен. Республика обратилась к Хуану Арагонскому.
Дипломатия Флоренции уже давно покрылась позолотой: куда бы ни ступала нога посланника прекрасного города, всюду за ним следовали художники и литераторы, прославлявшие свою блистательную родину. Так случилось и на этот раз.
 

Спойлер

 

К коалиции попыталась присоединиться Республика Святого Амборзия, но получила отказ. В разгар гражданской войны против Висконти и Империи в Милане, Медичи поддерживали кондотьера Франческо Сфорца. Он сделал попытку военного переворота, но был побежден и казнен горожанами за измену. 

 

Спойлер

 

Море окрасилось алым. Христианские государства начали против берберских пиратов такую масштабную войну, что Папа даже признал ее малым Крестовым походом.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Целью войны Флоренция поставила разрушение всех значительных берберских верфей. Венеция помогает ей в силу общности интересов, а Хуан, ревнующий к кастильской Реконкисте, потребовал себе в награду земли на Африканском континенте.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Сын Подагрика, Лоренцо Медичи еще не проявляет себя в политике. Но в своей гражданской жизни демонстрирует наклонности деда: он на личные средства открыл в Кареджи Платоновскую академию, а также поддерживает Флорентийскую школу живописи.
 

Спойлер

 

 

Дружба с Венецией очень вдохновляет Пьетро. В юности Серениссима приютила его семью, когда Козимо отправили в изгнание. Город глубоко поразил его своим духом меркантилизма, конкуренции и свободы. Он находился в Италии, но не принадлежал ей: амбиции Большого совета и дожей были далеко на Ближнем Востоке, в Индии, Китае. Венецианцы были золотой цепью, что связывала мир и жили в полной гармонии с этой ролью.

Уподобить Флоренцию ей - вот мечта Гонфалоньера. Построить собственную морскую колониальную империю. Кроме того, к тому же призывает христианский долг: после упадка Византии, итальянские государства оказались единственными, кто защищает балканские народы от завоевания и стали безальтернативным источником снабжения немногих выживших крестоносцев.

 

Спойлер

 

Пьетро направил свои колонизаторские аппетиты в славянские земли. Здесь издревле хозяйствовала Венеция, выходцы из которой привили итальянские привычки далматам - побережному народу Адриатики. Зоны влияния здесь были жестко очерчены и регулярно прерывались лишь на войну за их передел. Везде, кроме одного места.

На краю пропасти балансирует славный город Дубровник (как называет его местное славянское простонародье) или Рагуза (на латиноязычный манер далматских элит). Независимость торговой республики, как нейтрального порта, гарантирует Османская империя. Но чтобы избежать зависимости от могучего защитника, полис обратился к самому Папе Римскому и, о чудо, получил согласие на союз.
 

Спойлер

Это вселило в горожан некоторый оптимизм и наглость - достаточную, чтобы осмелиться даже основать свою торговую лигу, прямо под носом раздраженной их независимостью Венеции. Правда, войти в нее согласился точно такой же умирающий карлик - огрызок Албании, спасшийся только благодаря гарантиям Серениссимы.
 

Спойлер

 

Влезть в этот слоистый пирог противоречий Медичи смог только благодаря Средиземноморской войне. На время затяжных сражений в Африке, Большой совет отказался вести наземные бои на Балканах. Не без толики раздражения Венеция допустила на побережье нового игрока.
 

Спойлер

 

К немалому удивлению всей Флоренции, Пьетро лично собрался возглавить поход. Подагра в нем быстро прогрессировала, он уже терял подвижность и вполне мог бы не пережить своего начинания, даже не добравшись до Дубровника. Но у банкира были свои мотивы.

Главным призом его похода должны были стать золотые копи сербского Косова. Отправь за ним любого наемника и он мигом прикарманит завоеванное. Так что добросовестность войны могло обеспечить только личное его в ней участие. Кроме того, он надеялся прикарманить область непосредственно во владения своей семьи, а потому не взял с собой ни одного человека из флорентийского ополчения. Не нужны ему ни конкуренты, ни лишние глаза.

Хрупкость собственного здоровья заставила его только нанять капитана Корсиканской гвардии, для оперативного командования на поле боя.
 

Спойлер

 

Тем временем, из Туниса приходят удивительные вести. Натиск европейцев встретил неожиданно малое сопротивление: не только верфи, но целые берберские государства региона рассыпаются на глазах. Кроме того, торговцы сообщили о существовании местных рынков невольников и пряностей, дефицит на которые уже несколько лет взрывообразно растет.

Короли и командиры всерьез задумались о перспективе захвата региона в собственные владения. Флоренция оказалась первой, не побрезговав заключить договор с одним из местных берберских племен.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Гонфалоньер покинул Флоренцию и город этому совсем не рад.

Репутация Подагрика изрядно подорвана и даже традиционные союзники Медичи теперь не уверены в своей верности. В Синьории куются заговоры, а в провинциях - мечи для восстаний. Глазам Лоренцо предстало общество на грани коллапса. 

 

Здесь он впервые почувствовал в себе политическое чутье и осознал острую необходимость защитить позиции своей семьи, столь недальновидно оставленные отцом-завоевателем. Прыжком в рывке ему удалось пресечь закулисные переговоры семьи Пацци, которая пыталась занять вакантное место командира городского ополчения. Высокой ценой: альтернативой Синьория согласилась рассмотреть только его собственную кандидатуру.
Меценатство Лоренцо навеивало горожанам память о старых-добрых временах его деда, отчего популярность Медичи все еще держалась на высоте. Теперь, в момент кризиса, пришлось поставить ее на кон.
 

Спойлер

Пьетро успешно захватил Дубровник и дал кондотте передохнуть. Масштаб кровопролития в регионе превзошел его расчеты и он ожидал прибытия швейцарских наемников себе в поддержку, для продолжения похода.

 

Спойлер

 

В столице ситуация все хуже. Ряды ополченцев редеют и теперь уже Лоренцо пришлось обратиться к наемникам: против Медичи восстала пизанская знать.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Победа. Пиратский берег столкнулся в бою с развитыми государствами и пережил разорение, какого не в силах был причинить и за сотню лет. Иноземцы-христиане диктуют его судьбу. Хуан Арагонский получил свой кусок пустыни, а Флоренция алчно установила свои флаги во всех крупнейших городах региона. 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Купцы Республики немедленно основали торговые компании, взяв местные потоки товаров под свой контроль. Но власть в африканских городах де-факто осталась в руках мусульман, которым дали полную автономию. Флоренции удалось выгрызть себе колониальную империю, но управлять ей она явно еще не готова.
 

Спойлер

 

Вскоре капитулировали и славяне. Заветные рудники теперь в прямом владении Банка Медичи и золотой флорин впервые в своей истории чеканится всецело независимо от внешних поставок.
 

Спойлер

 

Регион, однако, нельзя сравнить с Африкой. Пусть он и беден, но знает многие века цивилизации. Горцы умеют воевать и хорошо мотивированы острым национальным чувством. 
Медичи отдавал себе отчет, что выживание здесь требует согласия с местными лидерами и их собственной государственности. От имени итальянцев господствовать здесь стали латинизированные далматы, составившие Далматскую синьорию.

Впрочем, без колониальных практик не обошлось. Пьетро нажил себе еще больше врагов, пригласив во Флоренцию папского инквизитора. Его целью стало обращение православных схизматиков в католичество.
 

Спойлер

 

Подагрик поднялся на золотую гору... и больше не суждено с нее спуститься. Болезнь взяла свое, парализовав государя. Пока письмо с трагической вестью шло в столицу, во Флоренции разверзся ад.
 

Спойлер

 

Апеннинский полуостров сотрясается от ужасающих событий. Крупная война между коалицией итальянских государств и Османами закончилась катастрофическим поражением. Генуэзская лига распалась, многие колонии утрачены. Хуже того - мусульмане высадились в Отранто и захватили во славу Аллаха несколько провинций Неаполя!
 

Спойлер

 

Сразу после, континентальные владения Генуи были захвачены отвергнутой Амброзианской республикой и старый враг Флоренции вышел к ее морю и к ее границам.
 

Спойлер

 

В Республике словно небо упало на землю. В каждой стычке на рынке, на каждом заседании Синьории не умолкал отчаянный крик: "ГДЕ НАШ ГОНФАЛОНЬЕР?"

Утратившая голову, но не волю, страна металась из стороны в сторону, подталквиаемая изнутри враждующими фракциями. Умеренные голоса призывают к перевыборам, а горячие головы - хотят ареста всей правящей семьи. Несколько охлаждающе действовал вид отточенных мечей кондотты Медичи. Но это лишь продляет кризис, не разрешая его.

Лоренцо, уже давно от имени отца отдававший в городе мелкие политические поручения, пошел на явное превышение своих полномочий: выбил из-под дворян неприкосновенность их экономической базы.
 

Спойлер

 

Но наказать - мало. Кнут неубедителен без пряника. Перед капитаном ополчения встала серьезная дилемма: 

Медичи вот-вот потеряют город. Он мог бы спасти положение, приняв ряд существенных политических мер. Но это означает де-факто переворот против собственного отца... о недееспособности которого он еще не знает. Лоренцо принял решение. Да простят его Бог и семья.

Предательство Синьория восприняла с облегчением. Открытая война с хорошо вооруженной династией пугала приоров больше, чем беззаконие или безнравственность. Дворянам возвращена политическая неприкосновенность, а во Флоренции назначены досрочные "выборы", где Лоренцо убедительно "победил".
 

Спойлер

 

 

Бесконтрольная энергия флорентийской политики снова обрела цель.

Союз с Арагоном распущен в пользу тесных отношений с Францией. Из всех соседей, на ее культуру близость с Италией окажет наибольшее влияние. Изящные искусства, высокая кухня, даже манера любовных отношений развились в Париже благодаря этому союзу и, не в последнюю очередь, лично Медичи, с которыми королевская семья даже породнилась.
 

Спойлер

 

Амброзианская республика публично и твердо осуждена в Синьории. К Милану у Лоренцо даже что-то вроде личного счета. Этот город почти на равных конкурирует в блеске с Флоренцией и многие деятели искусства предпочитают оставаться именно там.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тем временем, Торговый флот Флоренции впервые вышел в безопасные воды Средиземного моря. Детище Пьетро вдохнуло в Банк Медичи новую жизнь и он продолжил сливаться в единое целое со все менее свободным от правящей семьи флорентийским государством.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

"Избрание" Лоренцо ослабило дворянскую оппозицию. Но непримиримыми стали нищенствующие доминиканцы: рост светской роскоши и наступление на демократию вселяли в них справедливый гнев.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Успокоив лихорадку в политике, Лоренцо смог вернуться к делам семьи. Письмо отца с благословением на правление дошло до него, но осадок предательства на душе не покинет принца до самой смерти: найти оправдание у реальности, порой, гораздо проще, чем у совести.

В Косовской Приштине начато возведение замка-резиденции Медичи, а охранять ценную провинцию нанята кондотта. Позаботился Гонфалоньер и о личной охране. Ее штат расширен и во главу поставлен, как во времена деда Козимо, великий кондотьер. 

Вителли Вителлоццо прославился своим новаторством в бою против немецких всадников. Мастер меча и копья, он сумел объединить в своей тактике сразу несколько традиций. Римскую: он строил пехоту в квадрат. Французскую: перевозил артиллерию на повозках, чему научился на просторах Столетней войны. И немецкую: начав использовать длинное копье, на манер ландскнехтов.
 

Спойлер

 

Спойлер

Тишина была обманом.

Воцарение Лоренцо принесло разорение семье Пацци, основных конкурентов Медичи. Репрессии и подкуп вытеснили их в подполье, где они в отчаянии обратились за помощью к Понтифику. Он привлек к заговору архиепископа Пизы, в надежде восстановить во Флоренции демократический порядок.
Не найдя законных средств, путем перемен стало убийство. Покушение состоялось в самом ужасающем месте и времени - на Торжественной Мессе. Лишь чудом Лоренцо смог отбиться от нападавших, но им удалось лишить жизни его брата - Джулиано.

Ярость наполнила душу Гонфалоньера и по стенам здания Синьории потекла кровь публично повешенной заживо семьи. Даже архиепископа не спас от умерщвления его священный сан.

Отношения с Римом основательно пошатнулись, а Флоренция уже совсем неприкрыто погрузилась в пучины тирании.
 

Спойлер

 

 

Спойлер

 

 

Никакая месть не затмит боли от семейной потери. Но стук крови в висках может сделать спорные решения скорыми.

Потерявший рассудительность Лоренцо атаковал Милан. Вителли Вителлоццо был срочно отозван во Флоренцию, чтобы собрать огромную группу наемников. По пути он привел в столицу даже Страдиотов - вольные мечи с Балканского полуострова.
 

Спойлер

 

Амброзианская республика, в ужасе от происходящего, сама обратилась к кондотте. Но не нашла никого: Медичи выкупили местный рынок целиком. Пусть ненадолго, но для быстрой войны - достаточно. А именно таковой она и вышла, силы Милана были перемолоты без остатка в двух первых же сражениях. 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Общий враг сблизил Флоренцию со Швейцарией. Альпийская республика - ценный союзник для любого соседа, поскольку ее горные вершины с милитаризованным населением служат превосходной буферной зоной.

 

Спойлер

 

А вот Генуя разочаровала. Возродив республику, Гонфалоньер надеялся добиться от нее привилегий для Банка, но получил лишь вражду.

 

Спойлер

 

Венеция слабеет. Это замечают все, даже сами островитяне. Прежде скептичные к флорентийскому присутствию на Балканах, под нажимом турок они стали сговорчивее. А показательный разгром Милана вселил даже некоторые опасения за сохранность Террафермы. Конечно, превосходство Королевы Адриатики на море неоспоримо, но чего оно стоит в условиях изоляции со стороны континента?..

Венеция внезапно для самой себя начала нуждаться в союзе с Флоренцией. Лоббисты Медичи в Большом совете добились новой демаркации границ.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Лоренцо приходит в себя. Ему помогают старые привычки: близкое общение с величайшими умами эпохи, философия, поэзия, музыка. Улицы Флоренции снова наполняются радостью и цветом. Тиран может и тиран, зато просвещенный.
 

Спойлер

 

Мирные годы идут на пользу Ресбпулике. Гонфалоньер, словно извиняясь за мрак предыдущих лет, избегает авантюр и всецело погружен в потребности своего народа.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Многолетние переговоры с Салуццо принесли свои плоды. Отношения с герцогством всегда были весьма неровными, но теперь их, наконец, удалось стабилизировать. Горцы признали сюзеренитет Флорентийской республики.

Это также разрешило проблему с изоляцией Ниццы. Теперь ее пригород - Монте - смог раскрыться как важный торговый и банковский узел итальяно-французской торговли. Монте-Карло успешно реформирован и приносит выгоды всем своим клиентам.

 

Спойлер

 

Активные инвестиции Медичи во все хозяйственные отрасли Флоренции слили Банк воедино с государством. Теперь его филиалы всюду встречаются бок-о-бок с дипломатическими и торговыми миссиями города, а Лоренцо уже с трудом различает казну личную и общественную.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Косово становится неофициальным центром Далмации. Сюда, в резиденцию Медичи, на суд и за инструкциями регулярно отправляется местное чиновничество.
 

Спойлер

 

На дипломатическую службу Флоренции поступил ее величайший патриот и один из самых спорных авторов всех времен. Отец real politic, проповедник тиранического цинизма и вдохновитель демократической борьбы - Никколо Макиавелли.
 

Спойлер

 

 

Республика на пике своего культурного и экономического расцвета. Античность здесь, местами, прорывается наружу с такой достоверностью, будто и не прошло с ее конца нескольких эпох. После падения Константинополя горожане заигрывают с идеей Третьего, светского Рима.

Образцы поведения, манера выражаться, даже шрифты, имитирующие "почерк" римлян - все здесь вдохновлялось прогрессивной стариной. Перемены затронули и политическую жизнь. Регламент поведения чиновников был резко ужесточен, чтобы подражать порядкам Римской республики.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Лоренцо уже называют Великолепным. Отчасти и потому, что он не забыл дедовских практик и раздает бедноте деньги за распространение своего прозвища. Синьория принадлежит ему душой и телом, по своему произволу он может назначить туда хоть лошадь.
 

Спойлер

 

Спойлер

Обширные инвестиции в инфраструктуру превратили Флоренцию в один из шедевров инженерного дела. Дорогие, но удачные решения позволили обуздать наводнения реки Арно, чем значительно умножили безопасность и богатство столицы.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Едва сроки перемирия прошли, короткая война прошла за окончательное подчинение Милана Флоренции. Теперь у Ренессанса лишь одна столица, а в ней - его единственный Принц.
 

Спойлер

 

Срок своего правления Лоренцо снова продлил без всякой борьбы.

Как раз накануне из покоренного Милана к его двору приехал гений среди гениев - Леонардо да Винчи. Величие и всеохватность ума этого человека вошли в легенды, а само имя стало нарицательным.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Кажется, будто Флоренция нежится в безвременье сияющих вершин цивилизации... и лишь редкий запах гари время от времени прерывает благостное впечатление. Тонкой струйкой дым тянется вечерами из домов некоторых несчастных, что скорченные совестью, опаляют свое имущество в приступе покаяния...
Золотой век прошел также незаметно, как и начался. В человеческих умах и человеческих душах.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Изменено 24.05.2021, 05:23:58 пользователем Сарин

[Chestr 13,941]

Осман в Италии, это конечно круто. 

[Сарин 1,004]

 

 

Сумерки совести

 

Грехи Италии силой делают меня пророком!

Джироламо Сованарола

 

Над Флоренцией предзакатное солнце ее величия. Постаревший Лоренцо по-прежнему спонсирует деятелей искусств и крепко держит в руках политическую власть, избегает авантюр и рисков. Спокойствие Республики граждане ценят высоко: Папа Борджиа сеет смуту во внутренней жизни полуострова, а яростное наступление мусульман грозит опасностями во внешней.

Захват Отранто стал лишь началом великого вторжения. Разобравшись с Византией и Генуей, Османы наступают против Венеции и Неаполя. Рим и союзный долг призывают Флоренцию принять участие в отражении неприятеля, но Медичи совсем не склонен жертвовать столь непросто доставшимся миром. Дополнительную смуту вносят и некоторые проповедники в городе, утверждающие, что султан - Молот Господа, направленный против грешной, погрязшей в язычестве, ростовщической власти. Неминуемая тяжелая война порождает апокалиптические ожидания близкого конца.

 

Спойлер

 

 

Долго совещаясь и сводя бюджеты, Лоренцо все-таки пошел на компромиссную меру - вместо войны, передал Священной лиге крупное наемное войско. Кондотту Церковь вообще-то не одобряет, но у Борджиа использование вольных мечей никаких моральных угрызений не вызвало.
 

Спойлер

 

Бурное неодобрение манере банкиров опираться на наемников снова и снова выражает Макиавелли. Знакомство с античными трудами позволило ему оценить подлинную роль римских легионов: в их рядах ковалась не только война, строились не только дороги, но и общность гражданских добродетелей, которые совместным общественным трудом сбивали массу разнородных племен в одно целое.
В позднем Риме, а также Византии, эта практика серьезно деградировала и к военной службе все чаще стали привлекаться люди со стороны или силой завербованные крестьяне. С закономерным результатом.

В формировании народной милиции, по образцу легионеров, Никколо видел для Италии путь к желанному единству.

Служба за деньги не только отвращает умы от патриотизма, она также делает кондотту сомнительной боевой единицей в по-настоящему тяжелой войне. Ведь, в надежде потратить заработанное, наемник может убивать, но совсем не склонен умирать. Кроме того, вольные армии часто формировались по наднациональному принципу и потому, со временем, могли приводить к углублению зависимости итальянских городов от иностранного диктата - второй ненавистной для Макиавелли тенденции.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Первое столкновение с мусульманами на юге Италии прошло удачно и апокалиптические настроения даже несколько схлынули. Лишь один яркий проповедник, Джироламо Сованарола, утверждал, что первые победы - лукавство дьявола, чтобы принести расслабившимся христианам более тяжелую смерть.
 

Спойлер

 

Лоренцо присоединил к свои владениям Далмацию и благодарный Папа признал его законным государем балканских земель.
 

Спойлер

 

Но чем дольше шла война, тем больше оправдывались тревоги как монаха, так и Макиавелли. Боевой дух кондотьеров не шел ни в какое сравнение с пылким нравом исламистов и серьезные битвы вне полуострова обернулись кровавыми поражениями.
 

Спойлер

 

Верное пророчество принесло Сованароле известность, которую тот с каждым днем лишь преумножал благодаря своему незаурядному красноречию.

Во Флоренции проповедник появился с ведома Лоренцо и даже был им поддержан, в числе прочих деятелей Ренессанса. Но с самого начала монах недвусмысленно поставил себя в бескомпромиссную оппозицию утопавшему в язычестве семейству. Не оказывал он Гонфалоньеру знаков почета. И не отпустил тому грехи, когда старик напоследок пригласил Джироламо к себе для примирения.

 

 

Когда Лоренцо угас, выразить свою скорбь горожанам съехалось множество видных итальянских деятелей. Синьория, словно нечто само собой разумеющееся, передала полномочия его старшему сыну - Антонио.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Порочащее Республику назначение стало для Сованаролы началом новой, политической борьбы.

Взгляду современного светского человека ситуация во Флоренции тех лет кажется удивительной. Город процветал. Его экономическая жизнь была на взлете, наука и культура внушали зависть всему миру, а социальная динамичность позволяла добиться многого даже бедняку. Чего еще желать?..
Растерянный идолопоклонник с трудом может понять природу и важность духовного кризиса, повлекшего собой масштабный политический. Будучи заложником материализма, где деньги - и цель, и средство, он не находит ответов в привычном себе "рациональном" мировоззрении. А потому успех Сованаролы приписывается многими авторами обычно некой сверхъестественной силе его харизмы, чудесным образом изменившей умонастроения людей.

Но правда в том, что монах совсем не был чужд ни возродившемуся неоязычеству, ни проникнутому им населению. Его фанатизм совсем не был темен. Ведь Джироламо получил почетную степень доктора искусств и был прекрасно образован. Бичуя пороки античных творцов и их подражателей, он хорошо знал, о чем говорил.  Его речи полны как простонародных выражений, так и высоколитературным языком, в зависимости от слушателей, с которыми он имел беседу. Обращая Флоренцию от самохвальства к покаянию, он опирался на тот же самый популизм, к какому прибегали Медичи, но сумел сделать нечто необычное: повернуть притягательную силу искусства против своих покровителей.

Монахи и священники проживают свои жизни в очень дисгармоничном быту. Роскошь храмов сменяется для них скромностью келий. Богатое убранство официальных мероприятий соседствует с почитанием аскетизма. Церковь одновременно является и проповедницей духовных ценностей, и средоточием культурной активности, направленной на их прославление.
Потому, каждый из божьих людей хорошо знает по себе, что такое прелесть - соблазн поклоняться красотам работ, мастерству их авторов, а не Богу, славе которого эти труды посвящены. Чаще всего суровые ментальные тренировки профессиональных христиан помогают держать от идолов необходимую дистанцию и помнить о главном.

Но простой человек, мирянин, такого столкновения не выдержал. Именно это духовное крушение и приметил Сованарола.

Принимая исповеди, монах хорошо знал, как действуют на неподготовленных людей языческие соблазны. Возможно, флорентийская богема действительно вдохновлялась ими и преуспевала в науках. Но совсем иначе невероятно правдоподобные обнаженные фигуры действовали на массового зрителя.

Нескончаемые потоки похотливых мыслей одолевали их совесть, вносили смуту в семейную жизнь с совсем теперь непривлекательными партнерами. Порочные желания вызывал Давид, изображенный по воле Медичи женственным изящным мальчиком. В модели для написания образов, порой даже библейских, приглашали красивых проституток. Повышенное внимание к телесности резко снижало планку прежде запретного: все более развратными становились танцы, наряды, манеры.

Возросшая легкость создания портретов сотворила в обществе ту же революцию, что и современное нам распространение "селфи" и социальных сетей. Теперь каждый, кто мог заплатить, оказывался способен оставить свой след в искусстве, стать публичной и обсуждаемой в городе фигурой. В семьях перестали давать "родовые" имена, уступая духу индивидуализма. Почитание отца и матери сменилось социальным состязанием каждого за внимание публики. Институт расширенной семьи претерпевал кризис.

Дурной пример подавали и сами творцы, избавленные от критики очарованными горожанами. Даже Папа Борджиа публично позорил Церковь своим блудом и покровительством инцесту среди своих детей, но не забывал писать с каждого портреты. Противоестественная сексуализация возмущала Сованаролу не меньше, чем отсутствие с ней христианской борьбы.
Как видной фигуре в демократической фракции Флоренции, ему хорошо были известны злоупотребления ростовщиков, позолоченные их репутацией. Клириков, что вслед за мирянами, падали в духовное разложение. Политиков, что почитались наравне с церковными отцами, но не приносили их дисциплинирующих обетов.

Но сила искусства не только в том, чтобы искушать человека. Но и в том, чтобы его дух возвышать. Против языческих образов Сованарола противопоставил риторику и акционизм: символические подвиги, во славу Духа Святого.
По улицам города стали ходить с шествиями дети, распевающие псалмы. Широко поощрялись его сторонниками раскаявшиеся олигархи, банкиры и художники, готовые добровольно расстаться с самым ценным для себя - языческими идолами. Джироламо особенно трепетно отнесся к тому, чтобы  приносимое в жертву богатство не воспринималось как обычная взятка церковникам: оно должно быть сожжено, демонстративно лишено своей ценности.

Вид язычников, копошащихся, словно крысы, в сваленных в кучу расписных безделушках ясно являл народу, к чему обращены их сердца.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Политических талантов Антонио Медичи не хватило, чтобы долго сопротивляться столь изощренному популисту. В какой-то момент он попытался перейти к репрессиям. Но детей, к помощи которых Сованарола активно обращался, не так-то просто разогнать без потери лица. Мальчики немало повеселились, отбирая у игроманов игральные кости, букеты - у напомаженных куртизанок. Рисовали кресты на дверях домов богачей, против которых проповедовал монах. А заодно шпионили для него там, где взрослый человек привлек бы нежелательное внимание.

Банкир попытался обратиться к наемникам, но они были все еще заняты на турецком фронте. Однако, весть о подобном желании была раскрыта и это стало последней каплей: Сованарола вынудил Синьорию к изгнанию из города опорочившей себя семьи.

Луна нежданно поравнялась во флорентийском небе с Солнцем. Сумерки размышлений и духовной суровости заволокли город. Два диска совместились в Затмении и пламя их касания очень скоро разнеслось по площадям...
 

Спойлер

 

 

Спойлер

 

Медичи бежали в союзный Париж. Здесь их с почетом принял Филипп де Коммин - французский дипломат и историк, нашедший в изгнании удачный повод укрепить влияние Франции на итальянцев.
 

Спойлер

 

 

Флоренция же готовится к нравственному преображению. Как ни странно, придя к власти, Сованарола обнаружил в себе для окружающих знакомые черты гуманистического правления.
Его уста бичевали грешников, но руки плетей не касались. Всем прочим наказаниям Джироламо предпочитал штрафы: они позволяли еще раз выставить на посмешище страдающих от убытка богачей, а также развернуть в городе обширную помощь беднякам. Когда же проступок подсудимого оказывался слишком значителен для простого взыскания, телесная кара применялась символически: например, в виде прокалывания языка.

 

Спойлер

 

Костры Тщеславия - публичные сожжения предметов роскоши и искусства, как ни странно, действительно имели общее с аналогичным ритуалом в ведьмовских процессах.

Дело в том, что простонародье - во все времена не блистающее просвещенностью - нередко подвергало разграблениям могилы осужденных еретиков, если они были умерщвлены традиционным образом. Из останков маргиналы составляли порочные мощи, трофеи, использовали захоронения как места нечестивых паломничеств и шабашей. Оказалось, что единственный способ пресечь подобную практику - сжечь останки, лишив их в глазах невежд "волшебной" силы.
Сожжение заживо обычно не применялось, поскольку сами по себе страдания не составляли ценности для церковных властей. Но на аутодафе приходилось относить останки убитых иным образом, их личные вещи, сочинения. Порой даже чучела тех преступников, до которых правосудию добраться не удалось. Все ради эффекта "расколдовывания" и разрушения альтернативных культов.
 

Спойлер

 

 

Рим и прежде смотрел на растущую популярность монаха с подозрением. Много кто был недоволен Борджиа, но немногие из их противников добивались власти и автономии. Сперва, Папа попытался подольститься: Сованароле был предложен сан архиепископа, а затем даже кардинальская шапка.
Но Джироламо был научен опытом другого обвиняемого в ереси богослова - Яна Гуса. Его тоже выманили из безопасного города на Церковный собор, где чеху обещали личную неприкосновенность. Проповедник пошел на встречу и был вероломно предан: его схватили, а затем приговорили к сожжению. Впрочем, это не помогло: его жертва стала началом гражданской войны.

Не желая Флоренции подобной участи, Сованарола отверг все предложения Папы и выслал прочь его посланников. Отныне Рим теперь был представлен только в проповедях, как новый Вавилон, полный блуда и упадка.
Впрочем, против самого института Папства, в отличие от будущих протестантов, монах ничего не имел. Он взывал лишь к смещению порочного Понтифика, но не Курией, а Церковным собором.

Ответ последовал незамедлительно: Борджиа отлучили от Церкви всю Флоренцию.
 

Спойлер

 

Тем временем, пророчество Сованаролы сбылось. Победы христиан обернулись тяжелым поражением. Бесчисленные армии султана захватили всю Грецию, часть Балкан и еще ближе прочертили границу к Центральной Италии.
Бессмертную славу обрела осада Родоса: последнего оплота крестоносцев-госпитальеров в регионе. Рыцари самоотверженно дали бой многократно превосходящему противнику и настолько преуспели в героической обороне, что впечатленный султан позволил выжившим покинуть остров, сохранив знамена, забрав с собой раненых, припасы и артиллерию.

К несчастью, почетная сдача не нашла отклика в сердцах правящих домов Европы. Орден ожидают годы бесславных скитаний, с унизительными просьбами о предоставлении нового убежища.
 

Спойлер

 

 

Во Флоренции же продолжается политическая борьба. Помимо Сованаролы, в Синьории сильна аристократическая фракция, "беснующиеся", как он зовет их на проповедях. А также серые - явные и тайные сторонники Медичи. Последних монах обличил в языческом антиклерикализме и сумел добиться разорительных штрафов.
 

Спойлер

 

Предрекая поражение в войне, Джироламо, впрочем не изолировался от ее последствий. Используя вырученные средства, он немало облегчил участь бедняков, а также принял в городе множество византийских беженцев.
 

Спойлер

 

Изгнанное семейство, тем временем, защищает от внешних и внутренних покушений свои сохранившиеся активы.
Джованни Медичи собрал отряд конных аркебузеров, чтобы защищать золотоносную Приштину. Свои знамена кондотьеры украшали черными полосами, за что получили название "Черные отряды".
 

Спойлер

 

 

Пока в Италии бушует Сованарола, Германию тоже потрясают религиозные перемены. Мартин Лютер прибил в Гессене свои 95 тезисов.
 

Спойлер

 

Старый порядок христианского мира стоит на ногах непрочно. Возрождение, новые апостолы, политическая лихорадка, падение Константинополя - все предвещает новую эру. Одни этим напуганы, другие вдохновлены, но сама тенденция кажется необратимой. К Апокалипсису движется человечество, Второму Пришествию или в объятия Сатаны - остается загадкой.

Перемена настроений и новый виток взысканий привел "беснующихся" к расколу, а затем и к распаду. Ничто более не удерживает политический баланс во Флоренции.

Отлученный Сованарола и лояльные ему братья-доминиканцы провозгласили Флоренцию Республикой Иисуса Христа. Теократическим государством, где верховная власть принадлежит одному Господу, а благочестивый народ искупляет своей праведностью грехи Италии во имя спасения Христианского мира.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Радикальные реформы приняли далеко не все. Глубоко подозрительная к проповеднику синьория Милана объявила об автономии и сохранности светского республиканского строя в своих пределах. Сюда, чуть не со слезами на глазах, бежал Макиавелли. За ним - Леонардо да Винчи и большая группа прочих, не нашедших себя в новых нравах столицы.

К клирикам Никколо относился с презрением и оттого за судьбу родины ему было обидно вдвойне. В отличие от многих современников, философ вполне сознательно принял светское язычество. Восторженный античностью, он считал Христианство порочным эпизодом в истории цивилизации. Обвинял его в прославлении слабости, нищеты и сочувствия. В то время как языческий Рим поклонялся духу мужества, могущества и безжалостности к врагам - подлинным государственным добродетелям. Впрочем, само религиозное почитание из его поведения не выветрилось: Макиавелли продолжил изучать античные труды так, словно читал Библию - с медитациями, созерцанием, а возможно и молитвой.

 

 

Мыслитель немедленно начал готовить против Сованаролы переворот. Он собрал с недовольных аристократов немалые деньги и передал их Леонардо да Винчи. Гений инженерного дела скоро собрал несколько смертоносных орудий высочайшего качества. 
 

Спойлер

 

Схожим образом отреагировали Медичи. Ради дистанцирования от флорентийский властей, под надзором Черных отрядов, на Балканах провозглашена марионеточная республика Рагуза.
 

Спойлер

 

Кроме того, накопленные возможности Банка Медичи были массивно брошены на разрушение нового режима. Сама земля под Флоренцией заходила ходуном: от процветания и былой экономической стабильности не осталось и следа.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Папа Борджиа, с ужасом наблюдающий мобилизацию населения вокруг Сованаролы и неэффективность отлучения, решил дополнить терминальные экономические санкции политическими. Под его настойчивым давлением, государи Европы отказали самопровозглашенной теократии в признании. Международное сообщество назвало Медичи правящей семьей и, на бумаге, подчинило Флоренцию Антонио по его единственному легитимному титулу - господаря Далмации.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Пока кольцо врагов сужается вокруг Флоренции, Сованарола устанавливает в городе свои порядки. Он оказался последователен: не взял себе ни титула, ни явных полномочий. Его влияние опиралось строго на духовный авторитет. Дети-шпионы продолжали нести ему вести, а обличительные речи настраивали горожан против неблагочестивых тиранов, стремящихся заполнить вакуум власти.
Провозгласив правящей фигурой Иисуса Христа, он не шутил - божий промысел монах искал в анархо-демократической самоорганизации флорентийцев.

Однако, сделал небольшую уступку, в сравнении со своим прошлым положением. В силу множества новых обязанностей, он назначил себе заместителя, который помог бы справиться с управлением многочисленным городским хозяйством. Им стал раскаявшийся купец, принесший в жертву на площади все свое имущество и вступивший в ряды доминиканцев. Благочестивый, компетентный и с добрым нравом - Брат Фердинандо.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Несмотря на усилия доминиканцев, ситуация во Флоренции ухудшается с каждым днем. Народ, одолевший общего врага, теперь ожидает новых пророчеств. А из благодетелей Медичи теперь превратились в могильщиков экономики города.

Кроме того, Сованарола совсем не дурак. Непризнанный статус его государства означает скорое вторжение, вопрос лишь в том, с чьей стороны. Шпионы доносят ему о намерениях Макиавелли. А Борджиа были бы только рады поддержать сепарацию Милана и войти во Флоренцию не захватчиками, а освободителями. Чезаре, сын и полководец Понтифика, был хорошо известен своей воинственностью.
 

Спойлер

 

Дурное положение. Джироламо терзаем тяжкими соблазнами и совершенно загнан в угол. После многих бессонных ночей, он уступил.

Собрав братьев, проповедник с горечью сообщил им о своих опасениях. Кажется, Папа не только не согласится уступить свое место на Церковном соборе, вполне вероятно, что он задушит город блокадой без всяких для себя последствий. В земном мире князь - Дьявол. 

Но бросить на его растерзание столь многих благочестивых, раскаявшихся горожан... Хочет ли этого Господь?.. Позволит ли торжествовать Злу или испытывает веру и решимость рабов своих?..

Между действием и отчаянием Сованарола выбрал действие. Город снова слышит зов пламенных проповедей. Его жители с недавних пор объединились во Флорентийскую коммуну, не знающую сословий, с общим имуществом, правами и обязанностями. Массы людей стягиваются из пригородов и присоединяются к ней. Звучит новое пророчество: благочестивый народ вступит в развратный Вавилон и вернет Риму его истинный божий лик.
 

Спойлер

 

Изначально предполагалось мирное шествие, с целью популистским давлением принудить язычников-Борджиа к проведению избирающего Церковного собора.

Алчной семье Понтифика лучших предлогов оказалось не нужно. Рим объявил, что подвергся атаке впавшего в безумие Ересиарха.
 

Спойлер

 

Макиавелли дождался верного момента, хоть и гораздо раньше, чем ожидал. С изгнанниками он встретился в Швейцарии и со всей доступной энергией ускорил приготовления.
 

Спойлер

 

Когда Сованарола узнал о войне, назад дороги уже не было. Он вовсе не полководец, в его рядах нет ни пушек, ни кавалерии. Есть лишь огромная, почти неуправляемая, масса добровольцев.
Борджиа явно недооценили угрозу. Доминиканец эффективно пресекал их разведку в городе, а потому прущая бесчисленная толпа для Чезаре оказалась пугающим сюрпризом. Даже с профессиональной армией отца он не слишком жаждал битвы: турки близко. Бастард Понтифика решил обратиться за поддержкой к Императору и отправился в направлении Вены. К его несчастью, шпионы Джироламо работали лучше.

С трудом развернув хаотичную толпу, монах отправился на перехват, чтобы отрезать силы врагов друг от друга. Уже почти настигнув врага на севере Италии, Сованарола вдруг пережил мощнейший религиозный экстаз. Со слезами радости на глазах он сообщил, что ему открылось новое пророчество. Скоро Господь призовет его к себе.
 

Спойлер

 

Тем временем, Макиавелли дал ход своим пушкам, привлек миланцев, нанял швейцарцев и выступил во встречный поход. Но его войска прошли мимо Флоренции - в Рим. Здесь Родриго Борджиа правит, совершенно уверенный, что все угрозы его сын увел на другой конец полуострова.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Вступив с оружием в неприкрытую церковную столицу, Макиавелли, сам того не зная, исполнил мечту Джироламо - стал принуждать Папу к согласию. Но не с отречением, нет. А со вполне светскими условиями мира - утратой территорий и признанием Медичи законными хозяевами Флоренции. В сущности, заговорщики даже не угрожали Понтифику. Никколо лишь намекнул, что его люди уйдут из города и тогда сюда войдет орда Сованаролы.

 

Репутация Борджиа, к этому моменту, уже была такова, что Христианский мир легко бы перенес и разорение Рима, и отречение порочного Святейшего Отца. Отрезанный от сына, Родриго, грустно пересиживающий осаду в замке Святого Ангела, капитулировал.
 

Спойлер

 

Пока "орда" волочилась обратно, к Риму, сбылось последнее из пророчеств Сованаролы. Проповедник скончался, вновь оставив Иисусу Христу решать судьбу своего благочестивого народа.

Фердинандо, его заместитель, был совсем не так хорош со словом, мягок и никак не подходил на роль военного лидера. Сразу после кончины вождя, толпа стала рассеиваться по окрестностям и инициатива во внутренней политике окончательно перешла в руки мятежного Милана.
 

Спойлер

 

Весть о смерти врага Макиавелли встретил с облегчением. Он был бы не против казнить проповедника лично, но перспектива вернуться во Флоренцию в скорости и без боя затмила мстительные чувства. Очень скоро обезглавленные доминиканцы и заговорщики встретились в столице, чтобы мирно определить свою судьбу.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Во Флоренции торжественно провозглашена Тосканская республика, полноправная преемница своей светской предшественницы. Гербом государства стало знамя семьи Медичи - символа сопротивления и недвусмысленный знак того, кто теперь неоспоримый хозяин в стране.
 

Спойлер

 

Восстановлена Синьория и проведены "выборы", где Эстачио Медичи победил без единого голоса против. Даже благочестивые горожане устали от отсутствия у коммунальных служб видимого главы.

Но наследие Сованаролы продолжает жить. За свое добровольное отречение Брат Фердинандо добился согласия на сохранность позиций доминиканцев в гражданской не политической среде. А также защиты от папских обвинений в ереси и преследований со стороны флорентийских властей.
 

Спойлер

 

Макиавелли издает свой самый великий, и самый спорный труд: "Государь" - Библию для тиранов и пособие по real politic.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Дым кострищ и сумерки совести развеялись. Дневное светило с облегчением закатилось за горизонт, позволяя городу ночной отдых. Но утро наступит скоро.

Мятежный Милан вкусил независимости и новое закабаление совсем не впечатляет его сенаторов. А французские послы переминаются с ноги на ногу, своим навязчивым присутствием указывая, что вскоре Медичи придется платить свои долги.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Медичи взялись трепетно обхаживать нового Понтифика, надеясь вернуть благосклонность Церкви и доступность ее десятины своему Банку. Помимо Совета священников, город возобновил работу эмиссаров.
Кроме того, в качестве жеста доброй воли, Медичи взялись оплачивать из своего кармана Швейцарскую гвардию, взамен поредевших собственных сил Рима.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Леонардо да Винчи получил за свою помощь щедрую награду и всевозможную поддержку своей деятельности.
 

Спойлер

 

Получил свой приз и Никколо. На его попечение были вручены остатки Коммуны, чтобы тот вымуштровал из них настоящую народную милицию.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

***

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Изменено 29.05.2021, 01:47:24 пользователем Сарин

[Chestr 13,941]

@Сарин моё почтение. 

Очень большая работа проделана опять. 

[Kreismalsarion 11,314]

@Сарин хотя бы пингуй активных читателей, а то лично у меня склероз. Спасибо за качественный контент, а @Chestrу за находку 

[Сарин 1,004]

 

Плоды Реставрации

 

 

Италия - райское место. Словно бриллиант, переливается она на свету всеми цветами радуги. Ее почвы плодородны, климат мягок, а глубоководные порты выдаются далеко в Средиземное море. Колыбель цивилизации, она воспитала поколения великих людей, имеет древние военную и колонизаторскую традиции. Является центром для крупнейшей в мире религиозной корпорации и возвеличила античное Возрождение.

Лишь в одном итальянцы уступили соседям: не создали вовремя централизованного аппарата насилия. Этого оказалось достаточно. Две голодные соседние империи - Испанская и Французская - впились своими когтями в хрупкое политическое тело полуострова.
Итальянские войны - век тяжелых, но главное, тупиковых конфликтов. Он не привел ни к единству местных властей, ни к полноценному включению городов во владения своих захватчиков. Словно аборигенов, их подвергли колониальной эксплуатации, но вывозили не золото и серебро, а нечто более важное - бесценный научный и культурный потенциал. Местные инженеры трудились во всем известном мире, от Лондона до Москвы, пассионарные авантюристы подчиняли чужим монархам океаны, а произведения искусства оседали в коллекциях, оторванные от своих создателей.

Но что случилось бы, если бы вторжения не состоялось?..
 

Спойлер

Вместе с изгнанниками, во Флоренцию снова съезжаются мастера искусств . Высокое Возрождение входит в свою пиковую фазу и ее главным творцом стал Микеланджело: скульптор, художник, архитектор, поэт, мыслитель. В дни торжества Сованаролы он уехал в Милан, а теперь вернулся под опеку Медичи, при которых ранее получил свое образование.
 

Спойлер

 

Известнейшая его работа, "Сотворение Адама" украшает собой Сикстинскую капеллу и является не просто иллюстрацией, но хорошей метафорой для самого существа христианской веры.

Христианство уникально тем, что в нем не человек идет к Богу, а наоборот - Господь всячески стремится достучаться до оглушенного своими грехами человека. Именно Он во благо людей жертвует собой, а не наоборот. Фигура Бога вытянута, напряжена и стремится к Адаму, в то время как сам первый человек расслаблен и почти с неохотой устремляется навстречу Творцу. Для соприкосновения - акта веры - ему не хватает лишь легкого усилия воли. В этом малом пространстве пролегает свобода человека, которую не желает силой преодолеть даже всемогущий Создатель. 

Папа Сикст, при котором художник создавал эту фреску, также позволил вскрывать для изучения неопознанные тела. Так что Микеланджело совместил приятное с полезным: вполне в духе своего времени, зашифровал в фигуре Бога одновременно изображения мозга и матки.

 

 

На юге Европы роль итальянских городов близка той, что выполняют поселения голландцев на севере. Это точка входа на местные рынки для привозных товаров, первое звено их промышленной обработки и включения в местный финансовый оборот. Горожане, таким образом, оказывались виднейшими посредниками в торговых и дипломатических делах всего субконтинента.
Даже после открытия Америк первая кофейня открылась в Венеции, через нее же поступил в широкий оборот шоколад. Здесь оканчивался старый Шелковый путь и новый морской, в китайской программе Пояса и Пути, современный нам.

 

Спойлер

 

Промышленное производство, в том числе ткацкое, возвысившее северян, здесь также имеет огромные возможности. Но его развитие жестко ограничивается протекционистской политикой итальянских городов друг относительно друга.
 

Спойлер

 

Реставрация Медичи не принесла Флоренции ожидаемого единства. Пусть столица осталась им покорна, но почуявший свободу Милан совсем не склонен почитать нового хозяина вместо старого. А недавно, демонстративный визит сенаторам нанесли послы Савойи, с недвусмысленным намеком.
 

Спойлер

 

Впрочем, даже опасности раскола меркнут перед другой угрозой: Францией.

Вышедшее из Столетней войны государство уже много лет вызывает тревоги. Французская дипломатия далека от итальянского коварства, но простота ее сопровождается свирепостью.
Вековое противостояние с Англией дало волю орудиям, заклейменным всеми церковными декларациями. Ядра, скрепленные цепью, рассекали ряды солдат, ломая тела пополам. Вскормленные новыми видами пороха, пушки теперь не обстреливают внутренние пространства крепостей с целью захвата - они крошат их стены и дома прямой наводкой, оставляя лишь обломки и победителям, и побежденным. Благородство рыцарства повсеместно сменяется доступностью огнестрельного оружия. Армии стали гораздо более массовыми и менее элитарными.

Не допустить эту мощь в свои хрупкие владения было важной задачей для Медичи. Теперь же, когда Париж прямо вложился в переворот, правящая семья оказалась у Валуа в долгу. Появление во Флоренции французов стало неизбежным.

 

 

Макиавелли недолго досталось играть со своим ополчением. Эстачио спешно направил его во Францию, чтобы лестью и обаянием отбить интерес чрезмерно настойчивого союзника.

Прибытие в столицу великого философа действительно развлекло двор. Никколо вручил королеве Анне де Валуа свой скандальный "Государь" и стал при ней чем-то средним между советником, дипломатом и заложником. Кроме того, в Париж въехали Черные отряды - отныне послушные воле Франции, но снабжаемые на деньги Медичи.
Первый "подарок" демонстрировал французам дружбу Флоренции, а второй - лично правящей семьи.
 

Спойлер

Впрочем, это лишь задаток.

Тоскана присоединилась к Франции в ее великой борьбе с Габсбургами за доминирование в Европе.
 

Спойлер

Конфликт тлел давно, но обострился после раздела Бургундии. Обе стороны получили по куску ее земель, а часть осталась независимой - никто не остался удовлетворен.
 

Спойлер

 

Макиавелли порекомендовал королеве ударить вместе по владениям Императора в Италии - Савойскому герцогству.

Геополитика послужила делу торговли с Миланом. Эстачио не хотел заново завоевывать кузницу Италии, ему нужна ее лояльность. Потому, кнуту государь предпочел пряник.
Кроме дружбы у сенаторов с Савойей был и конфликт: в последние дни Амброзианской республики она отторгла провинцию Павия. Если Флоренция лучше послужит процветанию Милана в качестве друга, чем врага - так тому и быть.

Масштабный конфликт расколол полуостров: на стороне Императора выступили Неаполь и Генуя. Но Тоскана опиралась на стратегическое преимущество: контроль за горными перевалами, за которыми к тому же сидели союзные швейцарцы. 
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Первое существенное сражение состоялось близ Падуи. Здесь савойцы достали свой туз из рукава: Империю защищает гениальный полководец - Витторио Вальфре.
 

Спойлер

 Причины участия недобитого Османами Неаполя очевидны: регентство там держит королева-Габсбург.
 

Спойлер

 

Впрочем, до "просвещенного" XX-го века еще далеко, а потому в Западной Европе торжество феминизма. Пока Францией управляет Анна, Неаполем - Барбара, Испанию возглавляет королева Изабелла, а на островах обосновалась английская Мэри.
 

Спойлер

 

Империи обменялись могучими ударами. Сперва французы потеснили немцев в Венеции, но Вальфре жестоко отомстил им в Хорватии.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Следом на юг вошли папские армии загнав последних сторонников Императора в горную изоляцию.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тем временем, на службу Тоскане поступил талантливый инженер из Урбино. Макиавелли состоит уже во второй за жизнь суперкоманде.
 

Спойлер

 

Первой сдалась Генуя. Войска республики скинули в море еще в самом начале войны, гораздо больше времени ушло на переговоры с ушлыми торгашами. Город согласился оставить свою последнюю колонию и принужден к ведению торговли в Тосканских интересах.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тоскана подобна шакалу, метущемуся меж ног дерущихся львов, но ее инженеры все-таки переломили ход войны. Пусть мессер Вальфре силен в бою, он не может оборонять Австрию так, как Италию защищают Альпы. Южные форты немцев сдались и путь на резиденцию Императора открылся для французов.
Вена - столица Центральной и Восточной Европы. Город велик, богат и прекрасен. Драка в нем подобна пьяной свалке в магазине фарфоровых чашечек - дело отвратительное и даже неуместное. Габсбург предпочел сдать Савойю на милость победителей.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Имперское герцогство разделено между Тосканой, Швейцарией, Францией и Миланом, на крови скрепившими свой союз.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Масштабная война, нашествие иностранных войск, позорная служба французам - все это не добавило Медичи популярности и Синьория обратилась к семье за помощью в успокоении народа. В прежние времена потребовались бы махинации, подкуп и угрозы. Теперь же Эстачио оказалось достаточно передать должность в руки своего талантливого младшего брата Массимилиано.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Вена скоро оправилась от поражения. Войска Габсбургов вступили в Венгрию.
 

Спойлер

 

Уход талантливого посла немедленно сказался на Флоренции. Франция вынудила итальянцев начать войну за свои интересы.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Эстачио покинул свой пост не просто так. С юности он мечтал о церковной карьере, хотя и не принял никакого священного сана. Семья уже в 16 лет добилась для него места в Курии, доступной для мирян, где юноша даже голосовал против Борджиа. В остальном же он вел великосветский образ жизни, сотрудничая с виднейшими гуманистами своего времени.
Затем был в изгнании, путешествовал, возглавил Реставрацию. И вот, после ухода с должности, он снова в Риме. Добрая ли слава помогла или старая коррупция - кардиналы провозгласили Эстачио Папой Римским, Климентом VII.

 

Избрание в Папы человека без сана - дело возможное даже сейчас, хотя Медичи и были последними в таком статусе. Церковь, ведомая Святым Духом, оставляет возможность проявить себя любому католику, чтобы спасти ее в годину кризиса от коррупции и разлада. А именно в таком положении Курия находилась после Борджиа, в дни взлета Реформации.
 

Спойлер

Для семьи это стало огромным достижением. Возглавить Христианский мир - неплохой способ политическм уравновесить и Францию, и Империю. К тому же, так проще замести под ковер следы тосканских завоеваний Папской области.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

С Папой в главе, семья Медичи оказалась на вершине итальянской политической жизни. Тосканская республика вернула утраченный было статус великой державы, а несколько дипломатических раутов привели к присяге отколовшиеся при режиме Сованаролы епископства и благодарную за освобождение от колонизации Корсику.
Впервые за очень долгое время, на просторах от Венеции до Неаполя воцарился устойчивый мир.
 

Спойлер

 

Альянсы и принуждение Генуи позволили, наконец, заключить таможенный союз. Итальянский текстиль, пусть и запозданием, придает экономике промышленное ускорение.
 

Спойлер

 

А вот флорентийцы от величия своего бывшего правителя скорее проиграли. Старший брат-Папа похлопотал перед Синьорией, чтобы грядущие выборы были последними. Теперь Главный консул Медичи будет править посмертно, с правом передачи своей должности преемнику. Лишь традиционный для правящей семьи популизм удерживает от провозглашения монархии. 
 

Спойлер

 

Новая дипломатия оставила Венеции мало пространства для маневра. Светлейшая республика связывала свое будущее с ближневосточными колониями, но они утеряны. А когда желание расширять власть в Италии появилось, на континенте созрели уже очень грозные соперники. Но хуже всех оказался друг - Флоренция. Мягко, но неотвратимо она наращивала свое давление на Большой совет, заставляя отступать со своих владений километр за километром. Без боя сдана Далмация. Теперь послы вернулись за Террафермой.
 

Инвестиции в текстильную промышленность стали способом для Тосканы умиротворить Милан и ей почти удалось. Но в гордом городе заседали не торгаши, а потомственные аристократы. Их фантазию терзали фантомные боли: поражение в Ломбардских войнах. За свою лояльность сенаторы потребовали пересмотра старых границ. Венеции пригрозили закрытием текстильных рынков и приостановлением участия в таможенном союзе. Нобили выбрали позор, чтобы сохранить экономику.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Впрочем, венецианцы скоро усвоили, что сделали верный выбор. Генуэзцы положились на дружбу Императора и отказались продлить свое участие в общей экономической зоне. Усилившиеся Габсбурги захотели реванша...
 

Спойлер

 

Спойлер

Оказалось, что воевать без враждебного тыла и с укрепленными перевалами гораздо проще. Тоскана теперь полноценно помогает французам побеждать.
 

Спойлер

Торговля Италии, всегда теснее прочих связанная с Китаем, не могла обойтись без шелка. Сами Медичи сделали на этом немалую долю своего состояния. Европейские ремесленники всюду пытались постичь секрет драгоценной ткани, в малых количествах его пытались воспроизводить в Византии, Франции, Венеции.
Но прекрасный климат Италии, инвестиции в Ломбардию и развитие промышленности позволили добиться того, что Голландии не по силам: стать родиной шелка в больших масштабах.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Во вторую войну с Императором Тоскана вошла твердым, а вышла торжествующим шагом. Небывалый для полуострова уровень безопасности от внешних захватчиков лишь дополнил собой ту колоссальную силу притяжения, которое излучает Флоренция.

Итальянская нация, в отличие от прочих, формировалась с осознанием своей прерывистости. Для них она была не только мечтой, но и давно утраченным прошлым. Мир Возрождения это помещало в своеобразный кокон: объединенная в прошлом, объединенная в будущем, фрагментирована она оказывалась только в настоящем.
Этим объясняется такая притягательность Римской империи для ее прямых наследников, ведь она мирит традицию с образом будущего: любое объединение на полуострове уже заранее оправдано и внушает оптимизм.

Работает это и на широкие слои населения. По сей день степень самоорганизации итальянцев, их патриотизм, взаимопомощь - одни из самых высоких в Европе. Где соберутся трое - уже либо мафия, либо футбольная команда, либо карнавал. Углубляется этот эффект традиционной экономикой, состоящей из маленьких, часто семейных, хозяйств. Церковью, с обширной сетью мирских и монашеских структур. И высокой культурой, снижающей страх перед варварами извне.

 

Лишь сонмы разногласий о положении будущей столицы раздирали страну на клочки. Но теперь уже совсем не в прежней степени.

Язык Возрождения, тосканский диалект, лег в основу современного итальянского языка и стал лингва франка во всем регионе.
 

Спойлер

 

Спойлер

Попытку объединиться предпринимает и Церковь: на пограничье Романо-германского мира созван Тридентский собор. А на юге Неаполя все чаще и страшнее происходят стычки с мусульманами.

Тревожно шумят немецкие леса, закипают средиземноморские воды. Близится пламя небывалых масштабов религиозной войны...
 

Спойлер

***
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Изменено 01.06.2021, 02:35:55 пользователем Сарин

[Chestr 13,941]

73 дева. Недавно такие цифры фантастикой казались. 

[Сарин 1,004]

4 часа назад, Chestr сказал:

73 дева. Недавно такие цифры фантастикой казались. 

Там за кадром еще у индейцев мегаполисы растут. Начудили Параходы, но что поделать 

[Chestr 13,941]

9 минут назад, Сарин сказал:

Там за кадром еще у индейцев мегаполисы растут. Начудили Параходы, но что поделать 

Какое у них развитие? Флоренция хоть до них дотянула? 

[Сарин 1,004]

Только что, Chestr сказал:

Какое у них развитие? Флоренция хоть до них дотянула? 

Скоро колониалочки буду описывать, там скринов и накидаю. Флоренция-то дотянула, а вот Парижу есть о чем переживать