Синодальная империя. Габсбурги

[Сарин 1,004]

 

Синодальный путь

 

 

«Не быть ограниченным самым большим, и тем не менее уметь заключать себя     

в самом маленьком – это и есть божественное»

Иезуитская максима

 

В густых джунглях Вьетнама, в африканской пустыне, у берегов полноводной Амазонки и в скованной льдом Сибири, в богато украшенных старых соборах Европы и в лаконичных американских помещениях из стекла и бетона тянутся вверх человеческие руки. На сотнях языков жители разных миров получили сообщение от своего далекого и почти никем из них не виданного в живую руководителя. Вселенский государь объявил о начале реформы своей империи, в ходе которой каждый из ее народа погибнет. Эта миссия длинною в тысячу лет...

Ваш форумный фанатик снова на связи!  Приветствую всех читающих, если таковые тут еще остались 

 

ААР, которым я надеюсь вас развлечь, отличается от прочих. Он вдохновлен не только избытком воображения, но и вполне реальными событиями, происходящими сегодня в католической Церкви - Синодальным процессом.
Его детальное описание ничего не прибавит к его пониманию. У нас попросту нет примеров подобных реформ, с которыми можно было бы составить сравнение. И еще сложнее в него поверить: образы и процедуры, к которым взывает Понтифик, кроме Церкви, можно встретить разве что в научно-фантастических книгах.

 

Папа-иезуит призвал католиков по всей планете к особым духовным упражнениям. А совет епископов - Синод - ныне активно трансформируется в подобную парламентской форму управления. Однако, это не парламент. Документы процесса содержат в себе радикально авторитарные и радикально демократические элементы, в очень непривычном их сочетании. Изменяется и система сбора информации. Церковь на практике осуществляет то, с чем не справилась ООН: выстраивает наднациональную систему представительства и законотворчества в планетарном масштабе.

 

Имеет процесс и историческое измерение. Синодальность не раз становилась одним из важнейших конфликтных вопросов в обществе. На нее до сих пор ссылаются православные. Повышения роли епископов и мирян требовали гуситы и протестанты. В конфликте Папы и Императора имперские богословы надеялись подточить могущество Ватикана в пользу светских властей. Французские революционеры массово убивали клириков во имя демократической утопии, а коммунисты - ради социалистической.

 

Папа Франциск ступил на очень тонкий лед и пригласил Церковь следовать за собой.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Каждая синодальная встреча в Церкви начинается с молитвы, впервые произнесенной на Толедском соборе. И именно от лица этой столицы я и начну свое повествование. Конечно, Габсбурги сыграли гораздо большую роль в жизни Австрии, чем Испании, но интеллектуальное и политическое значение последней для мира гораздо выше, а описывать эти плоды я люблю больше, чем любые другие.
Здесь, в недрах университета Саламанки, была разработана система международного права. Кортесы Арагона установили право морское. Ключевые для теории капитализма концепции были открыты монахами и забыты в местных архивах, отбросив экономическую мысль на 350 лет.

 

Будем много воевать, строить высоченные монументы, просвещать туземцев, падать в банкротства и уговаривать революционеров уйти в монастырь. Кроме того, я сам не так давно вернулся из Мексики, так что заряжу в текст еще какое-то количество личных впечатлений 

 

Спойлер

 

Заранее прошу прощения, если где-то буду повторяться: все-таки про Кастилию я уже писал ААР. Впрочем, с тех пор прошли годы, много начитано, много наслушано, а нынешний проект, в отличие от предыдущего, предполагает гораздо большую погруженность в исторический отыгрыш.

 

Ну что же, в путь! И да не зайдет над всеми нами солнце

Изменено 04.01.2022, 20:35:46 пользователем Сарин

[Сарин 1,004]

 

Будни Апокалипсиса

 

По степени катастрофичности своего прошлого Испания может конкурировать разве что с Россией, с поправкой на то, что ужасы на ее землях длились гораздо дольше.

Даже в относительно спокойные римские годы полуостров был отсталой окраиной, эдакой Сибирью, куда отправляли царствовать провинившихся чиновников и где находили приют всевозможные отщепенцы. Городов здесь было мало, а те что были представляли собой обычно стоянки легионов. Относительно развитая торговая и ремесленная жизнь теплилась на юге и на средиземноморском побережье, где осели потомки беглых карфагенян.
 

Спойлер

Но когда империя пала, даже скромное ее наследие подверглось разорению. Готская лошадь не нуждается в римских дорогах. Военные поселения пришли в упадок, а пути между ними растаскивались новыми хозяевами на строительный камень. Так Испания стала землей стали и замков, по обилию которых Кастилия и получила свое название.
 

Спойлер

Варварские королевства здесь с трудом поспевали за рецивилизацией соседних франков и итальянцев. Например, местное христианство конфессионально смешивалось без всякого порядка, да еще и совмещалось с языческими обычаями. Так, бракосочетание одного мужа и одной жены было воспринято с искажением: готский языческий муж часто брал себе в жены одну христианку, а остальным женам позволял просто быть некрещенными. Не были должным образом закреплены правила наследования, из-за чего местные политии регулярно сотрясали перевороты и борьба вождей за власть.
В добавок ко всему, регион постоянно вынужден был отражать атаки жаждущих реванша византийцев и мириться с разбоем басков - пиренейского народа, жившего здесь вообще до всех переселенцев, даже до римлян, генетически родственного кавказским осетинам.

Внутренняя и пограничная борьба продолжалась, пока на иберийскую землю не ступил великий враг - Исламский Халифат. Здесь уже непрочные варварские королевства хрустнули и сломались. Арабское завоевание началось с самой процветающей южной части, Андалусии, что дополнительно умножило тяготы местного населения и в очередной раз отбросило процесс цивилизации полуострова.
 

Спойлер

  
И ладно бы испанцев завоевали или обложили, как славян, данью. Но в Иберии все пошло по худшему сценарию: война не закончилась ни через год, ни через 10, ни через век или даже половину тысячелетия... реки крови лились здесь 800 лет.

Важной причиной была география. Пиренеи с одной стороны и Гибралтар с другой надежно защищали пути поставок из Франции и Северной Африки, Халифат и Империя могли сколь угодно долго отправлять на фронт добровольцев, оружие и продовольствие, поддерживая войну. Но эти же преграды мешали надежному контролю над местными бойцами со стороны их покровителей. Даже когда исламская пассионарность чуть выдохлась и лидеры обеих империй заключили перемирие, никаких сил принудить Испанию к его соблюдению не нашлось. 
 

Спойлер

Полуостров превратился в аномалию. Словно укрытый варпом, он переживал трансформации, возмущавшие в соседях чувство прекрасного.
 

Прикрытый внешними географическими барьерами, он также иссечен внутренними. Горы, леса, замки и бездорожье препятствовали не только внешнему политическому единству, но и внутреннему. Каждая провинция завоевывалась с трудом, удерживалась непрочно, границы христианских и мусульманских владений постоянно колебались и местные политии активно обменивались населением.
 

Спойлер

Здесь мир впервые увидел государства, населенные белыми мусульманами-европейцами и смуглых христиан, с отчетливо семитскими чертами. Местные христианские феодалы время от времени принимали присяги от мусульман, отдавали некоторые судебные дела на рассмотрение по шариату, скандальные юридические формы принимали межрелигиозные бракосочетания и воспитание детей.

Испания для остального мира, что Исламского, что Христианского, стала объектом насмешек, отвращения, отчужденности, легенд о чудовищах и преступном образе жизни. Не было на этой земле ничего правильного и ничего святого.

Для местного же населения сосуществование с врагом обернулось отягощением войны чертами бесконечно затянутого гражданского конфликта. Там, где умолкал лязг мечей, сражение продолжалось в искажении торговли, правосудия и нарушении клятв. Закон теряет силу, если он не сопряжен с универсальной религиозной этикой, если он представляет собой всего лишь договор, а не способ установить добро и справедливость. Что сделало местные элиты циничными и склонными к коррупции и произволу.
 

Спойлер

 

Но были у сосуществования и хорошие стороны. Аль-Андалус хоть и не занял весь полуостров, в годы расцвета все же удерживал две трети. На какое-то время южный испанский хартленд оказался далеко от зоны конфликта и здесь, наконец, взошли ростки цивилизации.

Около четверти испанского языка носит в себе арабские заимствования. Из Андалусии стала активно распространяться восточная поэтическая традиция и книжная культура. Кордова, находившаяся в отношениях с Халифатом, не знала европейского дефицита восточных товаров и античных знаний, а потому быстро стала местным центром наук, искусств, исламской учености. Мусульманские мотивы отчетливо заметны в испанской архитектуре, скульптуре, живописи, музыке.
Торговля с Востоком также привела к тому, что в Испании бартер не вытеснил монетарный обмен. Арабский золотой динар стал образцом для чеканки монеты христианских королевств, которой могли похвастаться разве что Венеция с Генуей.

 

Андалусию погубило то же, что и ее варварских предшественников, то же, что впоследствии погубит Халифат - непрочность законов в вопросах наследования. Оттеснив неверных на север, арабские элиты тут же принялись интриговать друг против друга.

По иронии судьбы, к этому моменту Папа Григорий I уже достиг согласия о разделении властей в Европе со светскими монархами. Церковь возродила в Европе политику - разделение власти и авторитета. Короли получили право иметь и наследовать имущество, передавать его по строгой процедуре. Но курировать этот процесс, быть третейским судьей над народами и монархами было доверено Церкви.

Власть хорошо понятна и варвару - это способность ограбить, репрессировать и убить своих оппонентов. Но авторитет - нечто гораздо большее, нечто мистическое. Он позволяет быть убедительным, требовать от людей великих жертв, не имея на них никаких рычагов давления. Он позволяет однажды навязать целой касте влиятельнейших людей Европы целибат, и этот обет будет соблюдаться преемниками на протяжении столетий. Он позволяет собирать десятину с целого континента, не имея налоговой службы даже для собственного скромного королевства. Он позволяет, будучи бессильным, призвать самодовольных и полновластных государей сражаться за проповедника и лично умирать в далеких землях. И поднимает на мятеж простой люд против недостойного поклонения монарха, не обещая им ни хлеба, ни зрелищ.
До сих пор, в XXI-м веке ученые гадают на кофейной гуще, выискивая в отношении к правителям некий невидимый "общественный договор", легитимность, чудодейственное влияние культуры или традиции, но не слишком успешны в построении надежной теории. А в практическом измерении нынешний секулярный век лишен авторитетов в огромной степени и потому даже глубоко отстал в политическом отношении от своих предшественников. 

 

В условиях войны северные прифронтовые испанцы индоктринировались гораздо сильнее, в полноте усвоили франкский феодальный порядок. Возвращая себе свою родину в огне Реконкисты, они несли с собой уже не варварские, а глубоко правовые политические нормы.

 

Спойлер

 

Церковь оказалась на полуострове единственной прочной вертикально интегрированной организацией. Ее бюрократия, ордена, социальные лифты, право были транснациональными и не слишком чувствительными к колебаниям прифронтовых границ. В ней Испания нашла основу для хоть какой-то стабильности и возрождения из руин.

 

Спойлер

 

Феодальной по духу Испания оставалась гораздо дольше своих французских учителей. Так, король здесь даже в XVI веке был фигурой, перед которой гранд лишь слегка наклонял голову и говорил: "Здравствуйте, господин король!". Знаменитые испанские жесткие воротнички изготавливались так идейно - чтобы преклонение стоило аристократу некоторого труда. Всякая область, вплоть до современных нам сепаратистских процессов в Каталонии, веками успешно отстаивала правовую и экономическую автономию.
 

Спойлер

 

Ползучая Реконкиста медленно формировала облик будущих испанских королевств. И каждое из них пошло по особенному пути установления своего суверенитета.

Португалия - страна портов, раньше других зафиксировалась в своих границах. Глухая окраина Европы, со всех сторон окруженная мусульманами или христианскими конкурентами, у нее не было шансов сохранить независимость в одиночку. Потому основой ее выживания стала дипломатия. Лиссабон способствовал любым гражданским беспорядкам в стане соседей. Живо включился в отношения с Англией, которая опасалась Франко-Иберийского союза против себя.

Отчаянно искал деньги везде, где возможно: португальская торговля всегда была гораздо более прагматичной, чем у ее соседей. Но настоящий Джекпот ей удалось сорвать после разгрома Папством и Францией тамплиеров. Рыцари-храмовники были первой европейской транснациональной финансовой корпорацией. Когда их орден подвергли запрету и гонениям, часть из них бежала, спешно скрываясь в иберийских религиозных орденах. Богатства тамплиеров стали той финансовой заначкой, на которую Энрике Мореплаватель содержал свои первые колониальные проекты.
 

Спойлер

 

Арагон - страна благородных, соответствует своему названию. В своей версии Реконкисты он особенно полагался на помощь дворянских семейств, отчего король со временем стал почти их заложником. Местные феодалы дольше всех принимали присяги от мусульман, предпочитая брать с них налоги, а не разрушать устоявшиеся общины во имя туманных перспектив христианизации. Здесь же дольше всех сохранялись суды шариата и сильнее всего проявлены сепаратистские тенденции.

В числе последних, например, стремление Каталонии объединиться с Окситанией. Франко-Испанская граница здесь по сегодняшний день разделяет один народ, с общей экономикой, схожим языком и даже чем-то вроде общего национального мифа. Именно здесь состоялся Альбигойский крестовый поход одних христиан против других, ставший в свое время тяжелой травмой для Церкви и отправной точкой к отказу от крестоносного движения вообще.
 

Спойлер

 

Неудивительно, что король Альфонсо Великодушный предпочитал жить в своих неаполитанских владениях и на самом деле видел себя скорее итальянским государем, чем испанским. Сюда были направленны его усилия по расширению своих земель и здесь же он перенимал зарождающийся образ жизни монарха Возрождения.
 

Спойлер

 

Однако, испанское происхождение Альфонсо вызывало не только внутренний конфуз. Ветвь семьи де Трастамара, к которой он принадлежал, так же воцарилась на троне Кастилии. И Арагонские инфанты, равно как и арагонская знать, надеялись навязать соседу собственные порядки. Кастильские гранды резко возразили против такого сомнительного предложения и конфликт быстро перерос в войну с возрастающим числом взаимных претензий. В числе их оказалась и Наварра, обещанная сыну арагонского Альфонсо.
 

Спойлер

 

Кастилия - страна замков. Крупнейшее объединение иберийского полуострова, выбравшее наиболее спорный путь становления себя - консолидацию вокруг фигуры короля. В основном, в интересах местного купечества и ассоциированных с ним богатейших грандов, недовольных злоупотреблением мелкой знати феодальными вольностями.
 

Спойлер

 

Но не так-то просто в феодальном праве найти способ подкопаться под свободы своих вассалов. Разделение властей здесь закреплено по очень многим обычаям. Лишь один субъект имеет право вторгаться в жизнь каждого человека с собственным уставом, требовать жертв и поклонения - католическая Церковь. Ее-то и взялась коррумпировать кастильская олигархическая верхушка.

 

Спойлер

 

Впрочем, очень скоро гранды поняли, что поспешили. Хуан II оказался довольно слабым правителем, а очень скоро его слабость преумножил и его нездоровый сын Энрике. Ни один, ни второй не обещали достойного наследия. В то время как жена и кузина Хуана, королева Мария, стала центральной фигурой в заговоре арагонских инфантов против нравов кастильской знати.
 

Спойлер

 

Инициативу вынужден был взять в свои руки констебль Кастилии - Альваро де Луна. Военный лидер страны и магистр ордена Святого Иакова. Уроженец Арагона, он совсем не желал довольствоваться той малой долей, которое обещало его положение в случае победы заговорщиков. Ему удалось консолидировать вокруг себя значительную поддержку и нанести инфантам заметное поражение. Кастильские гранды на какое-то время победили, но стали замечать, что влиятельный Альваро сам начал становиться проблемой. Вместо могучего короля, Кастилия получила могучего констебля...
 

Спойлер

 

Изменено 05.01.2022, 15:42:57 пользователем Сарин

[Сарин 1,004]

 

Игра престолов

 

Стремление правящих кастильцев к сильной центральной власти поставило страну на путь странных реформ. При совершенно средневековой эстетике и сознании населения, она наперегонки с Францией устремилась к модели государственности Нового Времени - олигархической, со слабым дворянством, но с инквизицией, обширным слоем нищих аристократов и культом благородных приключений.

 

А нет лучше приключения для благородного идальго, чем война.

К сожалению, с ней-то в кипящей Испании у Кастилии дела не сложились. Уже около ста лет Реконкиста буксует в нерешительности. Причиной тому посредственное правление Хуана II, который пришел к власти в результате междуцарствия, но своей слабостью породил собственное.
 

Спойлер

В младенчестве от его имени правил регент. А уже в юношестве ему начал покровительствовать Альваро де Луна, из под чьей опеки король так и не сумел выйти. Ослабленный возрастом, монарх неудачно женился на своей кузине. Неудачно, потому что его жена Мария стала интриговать при дворе в пользу родного Арагона, из-за чего Хуан лишился доверия многих кастильских грандов. Но и этих бед было мало. Его наследник Энрике проявил признаки психологического расстройства, которое каким-то образом препятствовало исполнению им супружеского долга.
 

Спойлер

 

Вокруг наследников престола обыкновенно собирались группы поддержки из местных элит, но когда в кризисе вся династия - дело оборачивалось утратой контроля короля над государственной машиной.

Устраивало такое положение дел только констебля Кастилии - Альваро де Луну, который активно поощрял рост статуса королевской власти, от имени которой мог править по собственному усмотрению.
 

Спойлер

 

Победа над арагонскими инфантами разорением прошлась по землям их союзников. Награбленное констебль немедленно легализовал, подарив Церкви, в обмен на признание Хуана II Защитником веры католической.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Надо заметить, что экономикой на полуострове вообще занимаются лишь от случая к случаю. Культура грандов и идальго в чем-то напоминает нравы воровского сообщества на российской почве: обе касты полны гордости за свое ремесло, живут собственным уставом и обе всей душой презирают работу. Доля благородного рыцаря - странствовать, сражаться за свою честь и веру, облагать налогом крестьян и данью - поверженных врагов. Рутинное обслуживание удоя коров - дело низкое, недостойное, роднящее человека со скотом.

Знать поет песни о юном доне Хулио де Тревера - который в 13 лет отправился в Крестовый поход, 3 года добирался и, вступив на святую землю, немедленно кинулся один на строй конных сарацин и погиб. Таковы положительные герои Испании. Идальго живет не ради процветания, идальго живет, чтобы во славе умереть.

 

Спойлер

 

 

Получив поддержку, констебль набрался наглости пойти даже против английских родственников короля. Против Арагона Альваро искал дружбы с Португалией, а укрепление ее зависимости было возможно только вопреки древнему союзу с Лондоном.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Французский дофин тем временем укрепляет собственную власть на манер кастильской: путем разгрома аристократической вольницы. Правда, опора на Папу его тоже не устраивает, национализм уже дал здесь первые ростки ксенофобии. Идеологически французы собираются вокруг собственной мученицы, святой Жанны Д'Арк. На практике же король активно грабит выбитые Столетней войной знатные дома в свою пользу, а оставшиеся нелояльные дворянские ополчения громит под видом борьбы с разбоем.

Эта политика радикально отличается от насквозь феодальных Бургундии и Священной Римской Империи, потому на границах трех государств весьма неспокойно. Этические нормы расходятся, закон соблюдается все реже, происходят взаимные рейды.

 

Спойлер

 

Не только в обретении авторитета Церковь оказывает поддержку кастильскому констеблю. Реконкиста сделала ее одним из крупнейших собственников на полуострове. В отличие от Арагона, где король, в обмен на военную поддержку, раздавал землю своим подданным, Кастилия опиралась в деле отвоевания на ордена - Сантьяго, Иакова и иные. Гражданские клирики призывали в строй добровольцев, поддерживали их боевой дух, а воинствующие монахи прививали им профессионализм и дисциплину.

 

Теперь часть церковных средств оказалась в руках Альваро. Он смог убедить приходские общины призвать на службу Микелеты и поставить их под свое командование.
 

Спойлер

 

Сам же нанял Альмогаваров - пиренейских пехотинцев, знакомых с баскской манерой воевать.
 

Спойлер

 

Свою карьеру будущий констебль начинал, будучи пажем в свите архиепископа. Среди собственных пажей он также высматривал себе поддержку. Его мудрый взгляд приметил молодого, дерзкого и весьма амбициозного юношу - Хуана Пачеко. Де Луна взял служку под свою опеку и тем сделал его обязанным себе лично. Только с таким человеком он был готов разделить командование войском в неспокойной внутри себя Кастилии.
 

Спойлер

 

Затишье перед долгожданной и желанной войной сгустилось в кастильском воздухе.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Наконец, трубы разогнали затишье и тысячи сапог подняли пыль на испанских дорогах. Едва соседние эмиры вцепились друг другу в глотки, португало-кастильский альянс нанес удар Реконкисты с севера.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

На самом деле слово Церковь не должно иметь множественного числа. Каждая христианская конфессия так или иначе опирается на евангельский текст, где указано на единство наследия Христа и беды, связанные с умножением между его учениками разногласий. Потому из уст современных духовных лиц мы все чаще можем услышать не "католическая церковь", но "католическая традиция в Церкви". Стремление покончить с лексической неточностью отражает стремление покончить с нашей прискорбной неспособностью следовать евангельскому завету.

Начало существования Церкви датируется не рождением, но смертью Иисуса. С самого начала христианская религия выступает не как аморфное этическое учение, а как сложившаяся, вполне конкретная вертикально интегрированная организация. Можно спорить о степени авторитетности апостола Петра в общем синодальном собрании, как спорят об этом православные. Но неоспоримо то, что наличие Церкви - исключительное качество христианства на фоне иных религий. 
 

Это основательно меняет характер христианского религиозного действа и в том числе войны. От Римской империи Церковь впитала в себя дух цивилизатора. А потому сотрудничество с готскими варварскими королями стало, в первую очередь, опекой. Вмешательство в их дела, как вмешательство учителя в дела ученика - переосмысленная в евангельском духе римская традиция. Никому еще не удалось победить войну, как явление. Но, как минимум, ее оказалось возможным цивилизовать.

Ордена стали прообразом профессиональных армий. Дисциплинированные, послушные, скованные кодексом и жесткими нормами поведения, рыцари гораздо меньше были склонны к грабежу. Снова и снова выпускались буллы, запрещающие разработку и применение наиболее разрушительных средств убийства. Объявление войны и мира, обмен заложниками, отношение к пленникам стали фиксироваться церковными юристами в документах, скрепляться клятвой и ритуалом. Упорядочился процесс распоряжения захваченным имуществом (в ходе одного из таких Папа официально защитил в государствах крестоносцев имущественные права мусульман). Но все же война оставалась преступлением против заповедей и всякий сражающийся так или иначе оказывался уязвим для церковного гнева и суда. Война в Европе, как и в остальном мире, осталась свидетельством материальной мощи, но закрепилась как признак духовного разложения и скорой неизбежной расплаты за него.

Хуан II развязал войну, но подставил свою страну под бдительный церковный надзор. Очень скоро один из грандов, противников Альваро де Луны в государственном Совете, указал прибывшим юристам на неподобающую крестоносцам междоусобную вражду. Папа немедленно призвал семью де Трастамара примириться перед общей угрозой.
Констебль скрипнул зубами. Покориться значит примириться с Марией, вновь впустить в страну арагонских инфантов и поставить крест на его прежних победах внутри страны. Но поссориться с Церковью значит отнять у идальго право на долгожданный грабеж, после чего его повесят еще прежде, чем война с мусульманами закончится.
 

Спойлер

 

Бургундская династия находится в тесной связи с народами Иберии, дом де Трастамара когда-то вышел из этих земель. Однако баланс сил в Столетней войне сблизил Кастилию с Францией и лишь Португалия сохранила в регионе значимое политическое влияние. Так, матерью Карла Смелого оказалась королева-регент Изабелла Португальская.

Ее усопший муж совершил небольшую, но катастрофическую глупость: признал дофина Карла королем Франции. Этим жестом он надеялся перейти в лагерь победителей, но вместо того оставил Бургундию в изоляции. Дофин не оценил оказанных ему почестей, справедливо посчитав их признаком слабости. Зато Англия и Император были возмущены таким решением и прервали с Бургундией свои союзы.

Несчастная женщина, опасающаяся за судьбу своего дитя, разослала своим дальним родичам в Испании письма с просьбой о помощи.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Кровавой высадкой в Сеуте ознаменовалось пересечение иберийцами пролива. Настало время убивать мавров на земле мавров.
 

Спойлер

 

На фоне Реконкисты возросло влияние Примаса Испании - архиепископа Толедского. Он сумел задурить голову Хуану II и пытается вырвать из рук де Луны рычаги влияния на Церковь.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Нанонец, констебль приостановил упадок своей власти. Под предлогом расследования заговора против короля, он разгромил Совет Кастилии, поставив туда верных себе людей.
 

Спойлер

 

Некоторое озлобление кастильских де Трастамара вызвала недавняя присяга Альфонсо Арагонскому Наварры: здесь это решение считали следствием подкупа, а не достойной династической связи.
 

Спойлер

 

Марокко - страна с очень высокой зависимостью от своих прибрежных поселений. Только здесь власть эмира хоть чего-то стоит, а в глубине континента без особого успеха конкурирует с горными и пустынными кланами. Когда иберийцы железной поступью прошлись по приморским провинциям, эмират оказался бессилен перед внутренним беспорядком и капитулировал.

 

Церковные юристы внимательно наблюдают за разделом добычи.

На самом деле, христиане победили в местной торговле гораздо раньше, даже при власти мусульман. Основными конкурентами тут выступило местное еврейское сообщество и генуэзские торговцы. Евреи организовали мощную и жесткую корпорацию: сделки велись по строгим правилам, а ответственность носила коллективный характер т.е. если купец вел себя не порядочно, община наказывала его и тот мгновенно оказывался выброшен за пределы сообщества.

Христианская этика же основывается на императиве личной совести каждого и потому ей невозможно оправдать коллективную ответственность. Даже коллективное спасение остается привилегией лишь Церкви, да то с непростым богословским статусом. Потому генуэзское купечество полагалось на личную добросовестность каждого отдельного своего участника. Риски здесь были выше, награды тоже и на короткой дистанции европейцы конкуренцию проиграли. Но чем дольше она шла, тем сильнее смещалась чаша весов. Дело в том, что в рыночной экономике выигрывает не самый эффективный, а самый инновационный. Среди генуэзцев действительно оказывалось больше мошенников, авантюристов и проныр, а этот особенный сорт людей нередко сочетает подвижность своего ума с предпринимательской жилкой. Европейские купцы не закрывались стенами корпоративности от притока свежих идей, нередко позволяли легким нарушителям раскаяться, а потому быстрее евреев внедрили многие коммерческие инновации: компанию, венчурные инвестиции, начатки морского права.

 

Теперь же итальянское доминирование в торговле сменилось иберийским. Португалия, всегда весьма жестко отстаивавшая свои финансовые интересы, добилась признания за собой прав на порт западного побережья. Но Кастилия, основной спонсор войны, убедительно обосновала необходимость защиты Танжера, прежде всего, как военного, а не торгового объекта и потому подняла там собственное знамя. 

 

Спойлер

 

А вот судьба Гранады вызвала много вопросов. И эмир, и его потенциальный узурпатор были убиты, полития совершенно обезглавлена. Но Хуан II встревожился, что не сможет контролировать непокорный регион и позволил маврам выкрикнуть нового эмира из своего числа. Ему король вручил полномочия своего наместника, обязал платить большую дань и запретил вести какую-либо внешнеполитическую активность.
 

Спойлер

 

Это стало началом катастрофы. Более непопулярного решения король не мог принять вовсе. Идальго, пролившие кровь, завершившие будто бы Реконкисту вдруг были лишены славы и немалой части добычи, ведь имущество эмирата теперь защищено словом его сюзерена. А Церковь, клятвами перед представителями которой должны сопровождаться все вассальные, торговые и иные сделки, не нашлась как такой финал войны благословить и осудила малодушие монарха.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Вражда с Ланкастерами, союзниками Португалии, лишь усугубилась гражданским конфликтом. В надежде сменить враждебную династию, Альваро распорядился тайно помочь Йоркам.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Падение власти монарха означает конец и для констебля. Кризис требовал срочных мер. Однако, судьбе было угодно вновь одарить Альваро удачей. Умерла Мария Арагонская - старый и могучий враг де Луны. Вернувшиеся было в страну арагонцы потеряли точку своей опоры при дворе. До сих пор ходят споры о том, причастен ли старый интриган к погибели королевы. Но не вызывает сомнения тот факт, что он немедленно и очень настойчиво убеждал Хуана жениться второй раз, чтобы укрепить связи с Португалией.
 

Спойлер

 

Собравшиеся в тот же год Кортесы - совещательный орган управления сословий при короле - констатировали прискорбный факт: трудная война породила дефицит в Испании валюты. Имеющиеся месторождения необходимо было разработать более основательно.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Вместе с принцессой Португалия прислала свадебный подарок: крепость в Сеуте, на которую Кастилия итак претендовала как главный защитник полуострова. Но и здесь Хуан явил миру свою слабость - усилившийся его беспомощностью гранадский эмир безнаказанно занял приграничные мусульманские земли!
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Реконкиста не только не одержала убедительной победы, она уступила! Сеута снова в руках врага!

Место арагонского заговора сменил десяток меньших, Альваро только и успевал, что казнить наиболее наглых. И попутно отчаянно пытается удержать Хуана от разрушения собственной страны.

Дурные новости с юга дополнились дурными вестями с севера. Ланкастеры победили, испанцы поставили не на ту лошадь.
 

Спойлер

 

Наконец, Коресы вскипели общим восстанием. Обнищавшие и разъяренные позором идальго высыпали на улицы городов с требованием к королю отречься. Ошеломленный монарх призвал на помощь грандов и своего констебля. Те посмотрели друг на друга оценивающе, одной рукой придерживая шпаги. Затем на жалкого короля, от имени которого каждый из них намеревался править... И обе стороны обратили свой гнев на восставший против марионетки народ.

 

Раскола элит не случилось и дело обошлось малой кровью. Народ купили тем, до чего всегда жаден любой народ - быстрыми и легкими деньгами. Несколько богатейших олигархов скупили земли наиболее нуждающихся идальго в пользу короля, чтобы восстановить его власть. А остальным гарантировали неприкосновенность имущества и значительные послабления в налогах.
 

Спойлер

 

Лишь нескольких человек Альваро не смог наказать напрямую. Его зоркий глаз придворного интригана обнаружил в народных погромах следы провокации, в которой замешан Энрике Бессильный и сдружившийся с ним слуга констебля - Хуан Пачеко. Бывший паж изрядно набрался опыта, амбиций и заматерел на войне. Он стал опасен. Но наследник короны был защищен своим положением, а атака на собственного ученика подорвала бы авторитет де Луны. Тогда констебль решил проучить Пачеко наградой. Тот получил почетную "миссию": поддержать бедствующих родственников в Бургундии в качестве наемной силы. В лучшем случае, эта война заберет его жизнь. Если же наглецу хватит удачи вернуться, то за прошедшее время он уже растеряет свое влияние при дворе.

 

В это же время молодой Карл Смелый взялся за радикальные реформы своей страны. Он распустил роскошный двор, оставленный его недальновидным отцом, сам принял скромный образ жизни и пустил все немалое бургундское богатство на военное ремесло. В пучину изоляции его герцогство завела слабость. И только сила могла его из пучины вытянуть.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Появление испанцев в Нижних землях было большой неожиданностью для немцев с обеих сторон. Не были они готовы ни к такой численности, ни к закаленному в огне Реконкисты боевому духу.
 

Спойлер

 

Старый, но алчный до власти констебль умиротворил, одолел или изгнал всех своих бесчисленных врагов... кроме тех, которых вскормил собственной рукой. Вторая жена Хуана оказалась не покладистее первой. Португальская инфанта, избранная де Луной для своего монарха, узнала о судьбе своей предшественницы и справедливо стала царедворца опасаться. Несколько лет она готовила заговор, пользуясь близостью к королю и, наконец, убедила его взять под стражу и казнить за измену собственного фаворита...
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

После скорого суда над Альваро де Луной Хуан II не продержался на троне и нескольких лет. Идальго не высыпали на улицы, гранды не подняли мятежа. С полным спокойствием весь двор попросту перестал своего короля замечать. Никто не выступит теперь в его защиту, кроме, может быть, жены. В один из таких тихих обреченных дней, к отцу явился его наследник Энрике с простыми словами: "Дорогой папа, дни вашего бесславного правления закончены."
 

Спойлер

 

Преемственность власти прошла по обеим линиям. Безвольный отец передал корону безвольному сыну. А место всесильного фаворита, бывший паж Альваро де Луна уступил бывшему пажу Хуану Пачеко.

Впрочем, новый констебль не повторил почерка старого. Вместо блага государства, он был более озабочен благом собственного клана. Эта черта сразу явила себя, как только король Энрике IV отозвал Хуана из бургундской кампании обратно в столицу. Пачеко не замедлил вернуть армию на север, но под командованием своего мигом разбогатевшего младшего брата - Педро Хирона Акуны Пачеко.
 

Спойлер

 

В Толедо Хуан дорвался до давно желанного приза - Энрике пожаловал ему титул великого магистра Ордена Сантьяго, богатейшего и влиятельнейшего в Кастилии.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Вскоре королевство обрадовала чудесная весть. У государя появилась наследница!

Двор... двор принял эту новость с вялым скепсисом. Слава Энрике как бессильного в постели закрепилась в его прозвище, прошла годы проверок и оставила бесполезными многочисленные средства помощи (включая некие механические устройства). Нет, конечно же Дева Мария зачала ребенка, оставшись девственницей, но король явно не тянул на святого Иосифа.

 

Гораздо вероятнее, что изголодавшаяся по мужскому вниманию королева зачала от придворного красавца Бельтрана де ла Куэва, за что новорожденная Хуана получила неблагозвучное прозвище "Бельтранеха".
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Пока кастильская ветвь де Трастамара беспокойно мучалась со своим наследием, кризис накрыл и ее арагонскую ветвь. Великодушный Альфонсо оставил этот мир. Свой любимый Неаполь он завещал бастарду, избалованному и дурному на характер Фернандо. Это решение едва ли можно назвать законным, но Хуан II Арагонский - младший брат и наследник Альфонсо, оказался слишком занят выяснением отношений с собственной знатью, чтобы оспаривать свои права еще и в Италии.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Худое единовластие оказалось расторопнее худого парламентаризма. Энрике и Пачеко решили воспользоваться проблемами Арагона и объявили процедуру сепарации Неаполя незаконной. 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Едва ли кто-либо в Европе мог предсказать последствия затянувшихся споров в правящей иберийской семье. Интервенция в Неаполе выглядела простым делом: права Фернандо на трон слабы, он не популярен среди собственных итальянских подданных, даже сам Римский Папа согласился с мечом пойти против беззакония.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Никто из поспоривших алчных государей еще не знает, что не переживет начатого ими конфликта, который изменит сам облик войны. Но жребий брошен и баланс сил нарушен. Европа вступает на длинный и кровопролитный путь Итальянских войн...
 

Спойлер

 

[Сарин 1,004]

 

Авильский фарс

 

Ах, Кастилия, слоеный пирог из катастроф! Смена лиц во главе страны не пошла тебе на пользу.

От своих предшественников Энрике и Хуан отличились только в худшую сторону - оба оказались непоследовательны. Еще до отречения Хуана II, Пачеко стал тайно распространять слухи о гомосексуальности Энрике, чтобы сделать наследника еще менее популярным и более зависимым от себя. Но когда инфант стал королем и возвысил вслед за собой фаворита, народная молва предположила, что любовником монарха сам Пачеко и был. Это ослабило обоих и подкрепило сплетни о незаконном зачатии Хуаны, вызвав при дворе скандал. Энрике испугался резкой реакции своего ближнего окружения и лишил Хуану только что обретенного наследства. Но тем самым лишь подтвердил подозрения в измене своей жены.

 

Династический кризис лишь усугубился.

В Авиле собрались недовольные королем гранды, клирики и горожане. Их сход не был тайным, знать считала, что действует в своем праве и даже пригласила на встречу младшего брата Энрике, Альфонсо.

Во всеуслышание заявлены тяжелые обвинения против короля: потакание маврам, гомосексуализм и половое бессилие. По принятому обычаю, если преступника невозможно предъявить суду, выставлялось его чучело для символической казни. Грозные слова выслушивала одетая в черное кукла, позже церемониально сожженная.
 

Когда фигуру поглотил огонь, мятежники объявили Энрике IV низложенным, а Альфонсо - новым королем.

Как и много раз до этого, внутренние распри в Кастилии пригласили к участию ее соседей. Арагон поддержал оппозицию, а португальский король единственный на всем полуострове взялся защищать честь Хуаны Бельтранехи и ее матери. Под влиянием португальца Энрике снова изменил свое решение и утвердил дочь как наследницу.

 

Спойлер

Тем временем Карл Смелый продолжает тянуть Бургундию в великие державы и снова бросил вызов Императору. Цель его кампании абсолютно символична - покарать Аахен за нанесенное оскорбление. Для Священной Римской Империи этот город так же сакрален, как и Рим. Здесь, в столице Карла Великого, хранятся артефакты светской феодальной культуры, на которые дворянские семьи духовно ориентируются также как монашествующие - на наследие святого Петра.

 

Спойлер

 

Непрекращающиеся войны и изоляция исламскими странами Европы от богатств Востока познакомили с золотым голодом теперь уже весь субконтинент.
 

Спойлер

 

Тем временем деспотично настроенный Карл Французский одолевает разбойников, а заодно и дворянско-церковные привилегии. Хозяин Парижа провозгласил себя высшей инстанцией в духовных вопросах, без воли которого ни один церковный документ не отправится в Рим.
 

Спойлер

 

В разгар внешних и внутренних династических войн ко двору Энрике явились послы страдающих славянских царств. Они обратились к королю в отчаянной надежде, что тот исполнит свой долг и защитит единоверцев от не знающей поражений Османской империи. Тот ответил отказом.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

С точки зрения простонародья, дворянин немногим лучше обычного бандита. А дворянин испанский в чем-то даже хуже. Любое бедствие, коих всегда на полуострове было в избытке, использовалось как предлог для введения дополнительных поборов, законных и не вполне.
 

Спойлер

 

Испания - удобное место для гражданской войны. Возвышенности, горы, леса и крепости позволяют надежно закрепиться на местности любому мятежнику. В глухих и нищих провинциях в глуби континента несложно завербовать бедствующих крестьян, а многочисленные порты открывают дорогу иностранной помощи. Нынешняя распря могла бы продлиться очень долго, но ее прервало коварство: мятежный Альфонсо был отравлен. Лишившись лидера, восставшие стали конфликтовать друг с другом и Авильский фарс постепенно затух.
Однако, от желудочных коликов скончался и констебль короля, Хуан Пачеко. Многие поговаривают, что убив Альфонсо, тот по неосторожности отравился собственным ядом.
 

Спойлер

 

Пачеко-младший занял освободившееся место своего брата, хотя не блистал ни его амбициями, ни его талантами.

 

Спойлер

 

 

Из-за провального вмешательства отношения с Арагоном испортились вновь. И на сей раз Церковь не находит средств разрешить противоречия. Ветви де Трастамара сталкиваются в борьбе за корону Кастилии, за корону Неаполя и за спорное наследство Наварры.
 

Спойлер

 

Фернандо Неаполитанский вскоре был отлучен от царствования и его королевство присягнуло монарху Кастилии. За свою поддержку Папа получил Абруцци.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Собравшиеся Кортесы выразили обеспокоенность репутационным ущербом, который Кастилия несет от династической борьбы. Поправить дело Энрике посоветовали путем приглашения Папского легата.
Вскоре выяснилось, что посланник Рима ведет собственную игру: ко двору он прибыл через Сеговию, где проживает младшая сестра короля, Изабелла. А также, что легат передал в Наварре некое письмо для неустановленного получателя.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Но даже визит церковного иерарха не поможет, если на троне сидит столь возмутительный король. Жена Энрике Бессильного не окончила после рождения Хуаны поисков мужчин на стороне. Измена открылась, Совет Кастилии потрясен скандалом. Разгневанный Энрике воспользовался поддержкой легата, чтобы добиться от Папы права на развод. Кроме того, он в очередной раз лишил наследства Хуану Бельтранеху, временно отдав предпочтение своей сестре Изабелле. С тем условием, что девушка выйдет замуж только по распоряжению Энрике.

Изабелла согласилась лишь для виду. В своем сердце она уже твердо знала, что обретет супруга только по любви.
 

Спойлер

Структура европейской семьи - исключительное явление в мировой истории. Здесь уже в Средние века формируется нуклеарная семья, а любовь становится основанием брачного союза в большей степени, чем клановая принадлежность. Причиной тому уже упоминавшаяся в предыдущей главе революция Папы Григория I.

Христианская вера утверждает, что все в мире, включая человеческую жизнь, принадлежит Богу. Это в конечном счете отразилось на способе наследования имущества. Внутрь обычных клановых договоренностей, когда отец семейства руководит своим потомством, как слон в посудную лавку, поместилась Церковь. Благодаря папской реформе, способы передачи имущества внутри клана были сокращены, а при отсутствии подходящего наследника, положено было передать семейные пожитки в распоряжение клирикам. Кроме того, статус такой передачи был весьма высок - не просто так во всем христианском мире неугодных наследников постригали в монахи: жертва Богу представлялась более моральной, чем светские притязания даже царственных семей.

Кроме того, каждый вассальный договор, даже внутри клана, визировался Церковью и мог быть ею отменен. У непокорных сыновей и дочерей возникла лазейка, где они могли бы укрыться от фигуры могучего родителя. Так, например, Фома Аквинский и святой Франциск приняли монашеское призвание без согласия своих семей. Отец Пьетро Бернардоне (мирское имя Франциска) много лет преследовал сына, организовывал подкуп и похищения, но так и не смог вернуть его под свою опеку.

Субъективные переживания, защищаемые могучим институтом Церкви, со временем оттеснили родовые обязательства на второй план. Отцы покорялись желанию детей монашествовать. Сыновья совершенно легально восставали против родителя, если тот был безнравственен. А брак из традиционной операции обмена между кланами стал мало-помалу превращаться в таинство, где верность и любовь затмили значимость прагматических выгод.

В жизни европейского дворянства династические сделки остаются значимыми до сих пор, что роднит их в традиционности с азиатскими или африканскими цивилизациями. На общественном фоне их собственного континента такой способ организовывать семью стал скорее девиацией, под особенно строгим церковным надзором.
 

 

Португальцы вовсю пытаются проглотить непомерный для себя пирог: земли Марокко. Хотя эмират еще существует, после интервенции его земля провалилась в хаос анархии. Даже в поселениях под европейским контролем бытовал острый дефицит порядка: иберийцы не доверяли мусульманам и потому колониальное управление было слабым, конфликтным и неэффективным.
 

Спойлер

 

Пачеко-младший не силен в политике, но достойный командир. Ему удалось заманить в столицу и на голову разбить арагонское войско, после чего капитуляция стала неизбежной. Арагон утратил Наварру, несколько островов и каталонские овцеводческие владения.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Хотя Авильский фарс закончился ничем, Энрике то и дело подавляет вспышки дворянского недовольства против себя. Постоянное напряжение внутри страны, династическое противостояние вовне выкашивают дворянские рода один за другим.
 

Спойлер

 

После победы ситуация в Кастилии относительно стабилизировалось. А влияние де Трастамара в Португалии возросло настолько, что Лиссабон удалось убедить разорвать самый длинный в дипломатической истории союз.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Кастильская олигархия торжествует!
С захватом у Арагона шерстяных промыслов стало возможным окончательно монополизировать рынок торговли мериносовой шерстью на полуострове. Владение этим сырьем сосредоточила в своих руках "Места" - картель, получивший специальные привилегии от короны. Отныне пастухи смогут централизовано договариваться о маршрутах выпаса, чтобы эффективно использовать землю. А в глазах купечества Фландрии Кастилия стала превосходящим Англию партнером, с мощным лоббистским влиянием.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Испания есть Испания. Мирный быт здесь редкая роскошь.
Португальцы не справились с маневрированием в регионе и ввязались в очередную свалку между племенами берберов. Конфликт разросся стремительно и Лиссабон затребовал поддержки у своего единственного теперь союзника.

 

Спойлер

 

Кортесы возмущены несоблюдением монархом данных себе обещаний. Но идея войны с маврами сама по себе внушает им интерес. Ступив на чужой берег, кастильцы задумали лишить независимости еще один эмират.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Последний рыцарь Европы, Карл Смелый убит!

Его жизнь придавала Бургундии надежду на возрождение, но смерть государя похоронила эти мечты. Он был правителем и самым талантливым у себя же полководцем. Аскетичный, бесстрашный и целеустремленный он, словно рыцарь из баллад, лично водил войско в бой. Даже перед лицом смерти герцог не устрашился и встретил свою судьбу с честью: на прекрасном белом коне, с копьем наперевес он обрушился на превосходящие силы противника, даже когда в страхе побежало его собственное войско.

Обезглавленная Бургундия осталась наедине против Франции и отчаянно запросила покровительства у Императора. Габсбурги приняли власть в непокорном и богатейшем герцогстве, в одночасье став могущественнейшей династией Европы.
 

Спойлер

 

 

Вторая европейская интервенция на Магриб привела к покорности своих многочисленных врагов. Кастилия покусилась на вообще-то не положенный себе по праву южный марокканский порт. Но Португалия возражать не стала: ошибки ничему не научили Лиссабон и с хаосом в регионе он решил бороться еще более обширным его завоеванием.
 

Спойлер

 

У короля Энрике перед глазами оказалось два дурных примера. Португальский, когда прямое управление порождает хрупкий контроль. И его отца, когда над непокорными мусульманами ставится лояльный короне эмир. Он выбрал второе, чем вызвал очередную мощную волну недовольства против себя.
 

Спойлер

 

Дружба с язычниками неожиданно возмутила и португальскую знать. Кортесы в Лиссабоне потребовали разорвать союз с недостойным кастильцем  и король не нашелся, что им возразить.
 

Спойлер

 

Именно в этот момент слабости и одиночества Энрике инфанта Изабелла разоблачила перед ним свой тайный брак. Ее троюродный брат и, как теперь выяснилось, муж, король Арагона, угрожает новой войной за Кастильское наследство. Сама же сестра представила доказательства поддержки себя Церковью и многих грандов-предателей.

На стороне Энрике больше нет талантов Хуана Пачеко. Ряды его сторонников прорежены войной, а внешний союзник, в лице Португалии, от него отрекся. Кортесы возмущены нарушением обещаний, а горожане ожидают погашения долгов. Несчастный король осознал, что у него нет ни малейшего шанса возразить коварной Изабелле. Энрике IV Бессильный отрекся от трона.

 

Кастилия вступает в новую эпоху. Эпоху силы и славы королей-католиков. Эпоху испанского единства. И степень этого единства преподаст всей Европе новые уроки государственного строительства.
 

Спойлер

 

Изменено 12.01.2022, 22:30:08 пользователем Сарин

[Сарин 1,004]

 

Путешествие в Небо

 

 

 

Королева Изабелла в силе и славе вплотную подошла к трону объединенной Испании... но не смогла его занять. Обнаружился факт коварного подлога: брак между ней и Фердинандом оказался не только тайным, но и незаконным. Их связь, хотя и вызрела в любви, была угодна делу примирения в неспокойном семействе де Трастамара, все же требовала согласия Папы. Ведь Фердинанд приходился Изабелле троюродным братом.

Энрике IV Бессильному был предоставлен поддельный документ об одобрении Понтификом. Но теперь, когда разрешение на правление требовалось от Рима, сокрыть факт мошенничества оказалось невозможно. В тенях за троном началась тихая возмущенная возня. Для репутации Церкви было бы оскорбительным простить такое злоупотребление, но нельзя игнорировать и доброе дело, которому служит незаконный союз. Папе предстоял непростой выбор. До его свершения Энрике числился законным монархом, хотя и потерял на государственные дела всякое влияние.
 

Спойлер

Быстрее всех новый порядок на полуострове признала прагматичная Португалия. Только что поссорившийся с Толедо король отошел к Господу и его вдовствующая жена охотно согласилась на восстановление отношений с соседями. Дело было не только в опасностях междуцарствия, но и в росте напряженности между державами.

 

Спойлер

Например, в Кастилии осело множество моряков, уже побывавших в португальских колониальных миссиях. Число их возросло достаточно, чтобы слухи о заморских богатствах дошли до царственного двора.
 

Спойлер

 

Ко все возрастающей тревожности Лиссабона, Кастилия начала приглядываться хищным взором в западном направлении. Мастера-перебежчики из страны портов оказались не только вдохновителями этого интереса, но и выдали множество секретов мореходного дела, открытых за последнее время на их родине.

Это усугубило одну давнюю тяжбу, которую иберийские державы вели при папском дворе: за право колонизации островов в Атлантике.  Процесс закончился разделением зон влияния - Канары были закреплены за Толедо, а Мадейра и Азорские острова оставили Португалии.
 

Спойлер

 

Формально западное побережье Марокко также находилось в сфере ответственности Португалии. Но на деле ее власть здесь была призрачной. Страна была слишком мала, чтобы полноценно колонизировать марокканские земли, слишком долго враждовала с мусульманами, чтобы доверять им и заводить наместников. По необходимости, португальцы признавали на захваченных землях исламское право и законы шариата, вот только демонтировали здесь всякую исполнительную власть. В итоге, решения мусульманских лидеров выносились, но не имели принудительной силы и не выполнялись. А собственных правовых альтернатив европейцы не установили. Прозябая под внешним контролем, португальские территории Магриба медленно деградировали и проваливались в анархию.

Испанцы же все еще полагаются на ограниченное соучастие исламских иерархов в своей администрации, а потому сохраняют в подчиненных землях относительный порядок. В ходе местной пограничной стычки часть завоеванных португальцами горцев попросилась под руку покорного Испании эмира. Лиссабон неохотно, но принял новое положение дел.
 

Спойлер

 

Тем временем, хватка Изабеллы над собственной страной стала сильнее. Переговоры с Папой идут успешно и гранды мало-помалу убеждаются, что грядут значительные перемены в отношениях двора и короны. Чтобы ослабить возможных заговорщиков, введен четко регламентированный церемониал. Часть дворянских свобод утратила силу.

 

Спойлер

 

Свершилось. Вместо подложного разрешения на брак, Изабелла и Фердинанд получили настоящее. Задним числом дело было обставлено так, будто Понтифик изначально тайным образом одобрил связь будущих монархов. Учитывая, что спор удалось удержать в секрете, этой версии многие поверили.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Чтобы развеять старые обиды между кастильскими и арагонскими грандами, под руку Фернандо (или Феррана, на каталонском наречии), Кастилией возвращена Мальорка.
 

Спойлер

 

Общее ослабление дворянского сословия теперь дополнилось политическими чистками. Фавориты Энрике отправлены в опалу, а старая олигархическая элита терпит появление среди себя новых лиц.

 

Спойлер

 

Заметным из них стал талантливый полководец Гонсало Фернандес де Кордова. Один из величайших военных реформаторов своего времени, он явит миру свою славу позднее. Нынче же он получил руководство армией Испании, как выдвинутый Изабеллой из своей свиты лояльный человек. 

 

Спойлер

 

 

Иберийская свадьба стала не просто объединением двух соседних государств в одно. Она породила взрыв инноваций, перевернув все правовые отношения в регионе вверх тормашками.

До сих пор Иберией правило могучее дворянство. Вечная война - священная и междоусобная - наполняла их силой и авторитетом. За 800 лет бесконечных столкновений бандитизм стал местной формой законности. Так, во всем остальном мире каждая клятва, сделка, суд, брак, похороны, включение в союзы, сословия и корпорации должны были сопровождаться благословением религиозного лидера. Это было важно не только по идеологическим соображениям, но и потому что таким образом надежность сделки гарантировалась общинами подписавших договор представителей. Но в случае межрелигиозных юридических процедур все крайне осложнялось, поскольку исламская, иудейская и христианская доктрины провозглашают необязательным соблюдение клятв перед иноверцами. Более того, вместо наказания,  община могла даже компенсировать своему участнику потери, если тот решит обмануть партнера-неверного.
Потому, в отсутствие общих моральных ориентиров, многие процессы в Испании подчинялись авторитету силы. Дворянским произволом заключались межрелигиозные браки, по прихоти грандов собирались налоги. Сделки нередко превращались в соревновательный подкуп, когда заинтересованные стороны попросту выкупали нужное себе решение подарками. Коррупция, бесправие и непоследовательность царствовали здесь, как нигде в Европе.

 

Веками от такого безрадостного бытия страдало городское купечество. Снова и снова магнаты взывали к королям с требованием навести порядок. Но стоило монарху вмешаться, аристократия принималась играть на противоречиях иберийских королевств и подкармливать пятую колонну из иноверцев на собственных территориях. Проблемы быстро накапливались как снежный ком и не раз заканчивались междоусобной войной или погромами на религиозной почве. Король сменялся или отступал, а гранды снова доказывали свою незаменимость. 

Теперь, когда кастильско-арагонские противоречия сведены к минимуму, идальго оказались уязвимы. И королевская чета незамедлительно этим воспользовалась. Испания стала первой страной, где за безопасность дорог назначена была отвечать государственная полиция - Святая Эрмандада. Изначально эрмандады представляли собой добровольческие дружины, которые Церковь и купечество нанимали для охраны пилигримов от разбойничающих рыцарей. Теперь же они получили множество новых полномочий, расширились числом и подчинились короне, собирающей на их содержание специальный налог.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Уния все еще не означает единства. Фердинанд и Изабелла правят своими странами в согласии, но порознь. Каждое королевство сохраняет свои законы, столицу, Кортесы и казну. Чтобы не допустить разлада, испанская корона внедряет еще одну инновацию: кочующий двор. Государи все время пребывают в разъездах между крупнейшими городами своей огромной страны, что позволяет им "проецировать" свой центральный контроль там, где его недостаточно. Чуть позже эту практику позаимствуют монархи со всей Европы.

 

Традиции объединенных королевств остались в сохранности, но кочующие короли внедряли на местах новые, общие институты власти. Так, к глубокому возмущению арагонских грандов, их тоже познакомили со Святой Эрмандадой.
 

Спойлер

 

Но по-настоящему проиграл от свадьбы Гранадский эмират. Все это время слабость короля позволяла мусульманам торговаться за свою автономию. В частности, Гранаде было обещано не навязывать католичества силой.

Но иберийская чета пришла к власти на фоне недовольства идальго веротерпимой политикой Энрике и Хуана. Сразу после отречения на пограничье начались антиисламские погромы, а затем Фернандо лично въехал в столицу эмирата во главе Испанской армии. Переговоры прошли жестко, но все еще мирно.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Армия Фердинанда не сожгла Гранаду. Эмир уверил сюзерена в своей верности, а также в том, что только мусульманин сможет примирить население Андалусии с новыми порядками полуострова. Вассалу был назначен срок внедрения оскорбительных законов, грубо нарушающих достигнутую ранее автономию. Кроме того, в качестве гарантии перемен, его сын уехал в Толедо заложником. Фердинанд с войсками оставил Гранаду униженной, в разгар социального кризиса.

Вместо разорения союзника, испанцы пересекли пролив и подчинили себе Сале - город морских разбойников, где окопался последний независимый эмир Марокко. Захват такого значимого правителя стал важным козырем для давления на португальские колонии: худой закон местного эмира был в регионе все же популярнее анархического правления европейцев.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Не смотря на восстановившийся союз с соседями, Португалия чувствует себя не уютно. Хуана Бельтранеха отлучена от наследства и дружба с Толедо не подкреплена династическим влиянием. Призрак утраты независимости вновь замаячил на горизонте.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Фердинанд и Изабелла - не просто короли. Папа даровал им уникальный титул королей-католиков. Он носит символическое значение и позволяет им одним в присутствии Понтифика носить белые одежды, а не черные. Но для средневекового менталитета символы - это все.
 

На самом деле не так уж очевидно, с чего это вдруг Рим одарил Испанию такими любезностями. Ведь даже на настоящий момент эта страна носит в себе значительный исламский элемент и пользуется репутацией сомнительной христианской чистоты. Даже девиз правящей четы звучит как: «Tanto monta, monta tanto» - «Результат един, разрубить или развязать», сравнивая Испанию с гордиевым узлом из противоречий.

Однако, это решение становится понятным, если взглянуть на карту объединенных де Трастамара владений. После Императора, Испания - вторая по влиятельности внешняя держава в Италии.
Империя - еще одно слово, которое не должно бы иметь множественного числа. Ведь речь идет о той самой, Античной Римской империи. Совсем даже не о ее наследнице или преемнице. А о ней самой непосредственно. Конечно, география, способ организации, этнический состав едва напоминали образцы прошлого, но существенным считалось символическое единство. Императоры активно конкурировали с Церковью не только на почве разделения власти, но и в степени уникальности. Королей много, а Император един, как един Папа. В какой-то момент к наименованию Римской империи даже приписали прилагательное "Священная", чтобы еще раз почеркнуть исключительный политический статус этого объединения.

 

Выведение за общие рамки королей-католиков прямо стравливало две могущественные монархии Европы. Статус Императора как "священного" правителя на фоне правителей, титулованных католическими, теперь становился как бы более размытым. Вполне вероятно, таким маневром Папа попытался сделаться арбитром в конкуренции между имперским итальянским севером и испанским итальянским югом. И, кроме того, противопоставлял клерикальную Испанию подавляющей независимость Церкви Франции.
 

Спойлер

 

 

Богатейшая Ренессансная Италия действительно быстро поманила к себе испанцев. Вот только быстро выяснилось, что обе стороны не понимают друг друга совершенно.

Иберийцы живут на фронтире. Здесь христианская идентичность почти всегда представлена в коллективных и довольно поверхностных формах. Она не задает тебе экзистенциальных вопросов. Но декларирует, какому государству ты служишь, чьему закону покорен, в чьей дружине воюешь, в субботу отдыхаешь или в воскресенье. Тонкие индивидуалистические искания философов Возрождения с точки зрения испанца-обывателя - жуткая муть, почти декаданс.

Не нашлось общих тем и в политических вопросах. Неаполь, Флоренция и Милан были не то что светскими, а вызывающе светскими в своей риторике. Каждый князь здесь старался уравновесить аппетиты Папской области. И лучшего культа, чем культ языческой Античности, было не придумать. Настоящая альтернативная церковной форма цивилизации манила экзотикой, завоевывала сердца скучающей интеллигенции и обещала свободу - как ни парадоксально, от верховенства Рима.

Испания же не знает иной цивилизации, кроме религиозной. Даже исламские центры учености внесли свою лепту в формирование местных государственных институтов. А феодальный культ, бывший основой светскости в остальной Европе, здесь сохранялся очень архаичным: обещал рыцарское достоинство, призвание к подвигам и самопожертвование - что, в общем, было недалеко от монашеской участи. Неудивительно, что объединение этих образов в лице рыцаря-монаха стало наивысшим образцом добродетели.

Таким образом, отношения между католическими полуостровами сложились прохладные. Ренессанс не пленил воображение испанцев, а лишь усилил желание "навести здесь порядок", подчас довольно грубыми колониальными средствами.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Папа-итальянец сам не понял, какую лису поманил в курятник. Неискушенные в местной изысканной дипломатии испанцы строевым маршем отреагировали на первый же спор с Флорентийской республикой.
 

Спойлер

 

Дон Гонсало де Кордова блистательно проявил себя в Италии, за что получил прозвище Великий Капитан.

Он внес большой вклад в повышение гибкости армии, разделив ее на функциональные части: кавалерию, пехоту и артиллерию. Его имя прочно осело в памяти врагов как синоним ужаса, дыма и копоти: под его руководством испанцы активно внедряли огнестрельное оружие, все еще уступавшее арбалетам функционально, но оказывавшее неизгладимый психологический эффект.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тем временем, Центральная Европа взорвалась окончательно. Император Габсбург силой привел Богемию к согласию под своим правлением, после чего тут же оказался втянут в ее пограничное противостояние с Венгрией. Примирить шакалов в государстве дружественных чехов вызвался польский король. Но и его требование о мире показалось венграм неубедительным.
 

Спойлер

 

Феррару испанцы раскололи натрое. В Болонье и Модене власть отдана местным нормальным герцогам, а не всяким новомодным синьориям.
 

Спойлер

 

Семейство Медичи и Макиавелли сделали все, чтобы в Италии все ходили вокруг Флоренции на цыпочках и с большим уважением. Культурная, экономическая, литературная столица европейских мод по определению не могла быть безголосым объектом торга вокруг собственной судьбы. Но только не для равнодушной к ее блеску испанской военщины.

Фернандо не нашел легитимность республики сколько-нибудь равной достоинству королей-католиков и грубо присоединил ее к своим арагонским владениям. Когда Папа узнал об этом, то немедленно попытался выступить с протестом, но поздно: весь итальянский север под предводительством испуганной Венеции объединился против Рима и Толедо в оборонительный альянс.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тем временем, труба войны зовет Испанию на юг. Здесь в очередной раз распалось магрибское царство. Повод для войны иберийцам более чем понятный - золотые и серебряные рудники южного Марокко.
Исторический марокканский эмир в свое время тоже обнаружил в своей стране богатые залежи, но приказал засыпать их, чтобы не приманить европейских хищников. В условиях распада государственности, вести столь дальновидную политику не удалось. Едва Тафилальт привез на рынки подчиненного Испании Суса серебряные украшения, судьба эмирата оказалась предрешена.
 

Спойлер

 

Неловкий культурный обмен Испании с Италией обошелся не без проблем. Не смотря на долгие гонения, в Арагоне все еще помнят Альбигойскую ересь. Самих альбигойцев извели почти на корню, но часть из них примкнула к сходным по взглядам вальденсам. Их восстание стало реакцией на повысившееся давление Церкви, причем докатилось оно аж до Папской области.
 

Спойлер

 

Впрочем, и обратное влияние все-таки присутствовало. Немногочисленная в Испании просвещенная часть населения пленилась Флорентийским наследием, как римляне Грецией. Но светские и гуманистические порывы Возрождения легко ломались об непробиваемый и политизированный испанский клерикализм.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Архаичность испанской феодальной культуры выражается, в том числе, в положении женщин. Пуританского отношения к ним здесь так и не возникло: если женщина имеет права на власть, демонстрирует мужество и лидерские качества, то к ее статусу нет никаких вопросов. В Испании нет слабого пола, потому что слабые здесь не выживают в принципе.

Королева Изабелла царствует законно и сама не прочь покомандовать войсками. Так что когда у правящей четы родилась наследница-дочь, это было принято как должное.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Политический кризис Исламского мира начался почти сразу после становления Халифата и конец ему не просматривается даже в ХХI-м веке.

Отношения со властью у мусульман всегда были сложными. В частности, потому что пророк Мухаммед сделал то, от чего отказался Иисус Христос - возглавил царство. Это вознесло вопрос о правлении на высочайший богословский уровень и по сути ликвидировало возможность создать достаточно легитимное светское государство. Каждый принятый административный закон озадачивал общину и наоборот - нравы уммы обязывали государство себе содействовать. Любой мятеж, переворот, смена династии совмещались с еретическими движениями. Государства следовали обычному историческому процессу: поднимались, воевали, падали, восставали вновь. Но каждое такое колебание потрясало и духовный мир, не защищенный от светского параллельной корпоративной церковной структурой, как у христиан. Не добавляет стабильности и то, что этнический национализм среди мусульман также принял теократический вид. Очень часто разнообразные меньшинства определяют себя здесь через внешность лишь вторично, на первое место возводя мелкие религиозные или обрядовые отличия.

Исламский мир огромен, но теократия в нем погубила империализм. За всю его обширную, полную экспансии историю, мы найдем всего несколько эпизодов, когда какое-либо могущественное исламское государство упорядочивало мир вокруг и было бы устойчивым к внутренним потрясениям. Подъем Османской державы - один из таких редких моментов величия.

 

Спойлер

 

 

Испания находится на противоположной стороне Средиземноморья, но уже ощущает растущее геополитическое влияние Османов. В стычках на Магрибе тюркские добровольцы обнаруживались регулярно, а вдоль побережья нередко курсировали галеры с христианскими рабами под алым знаменем. Бегущие греки, славяне и крестоносцы несут весть о гигантских осадных орудиях и непобедимом воинстве мусульман.

Разгромив Тунис в Крестовом походе, Изабелла потребовала прекратить его связи с Константинополем. Кроме того, Магриб снова раздроблен восставшим из небытия Алжирским эмиратом. Толедо был далек от того, чтобы переваривать даже свой кусок Марокко, о контроле над еще более далекими землями даже речи не идет. Но иберийской дипломатии удалось, взамен на помощь в междоусобице с Тунисом, добиться от алжирца прекращения побережных грабежей.
 

Спойлер

 

Тафилальт захвачен и европейские хищники впились зубами в африканское золото. Для судьбы Марокко это стало поворотным моментом: здесь испанцы отказались уходить и делиться долей с мусульманским наместником. В этот малонаселенный, гористо-пустынный неблагополучный регион тонкой струйкой начали прибывать испанские переселенцы.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Деградация Марокканских земель ускорилась многократно. Испанцы в южной части страны сели не только на золоте, но и на древних пустынных торговых путях. С новыми господами караванщики-туареги договориться не смогли и торговля пришла в упадок. Жемчужина транссахарской торговли - город Айт-Бен-Хадду подвергся нападению христиан и был разорен.
 

Спойлер

 

 

Срок Гранадского ультиматума истек. Кортесы в один голос требуют присоединить эмират к Испании. Фердинанд снова созывает войско.
 

Спойлер

 

Когда Изабелла покинула Сеговию, чтобы царствовать в столице, она приехала не одна. С ней прибыл ее личный духовник - Томас де Торквемада. Приор одного из доминиканских монастырей, он отказался от всех предлагаемых ему церковных должностей, лишь бы только остаться советником при своей подопечной.
 

 

Человек благочестивый, талантливый и авторитетный, он один из немногих, кто рано осознал, что Испания действительно прекращает свое восьмисотлетнее существование в качестве арены войны. Потому он предложил Изабелле основать Святую Инквизицию. Сейчас в это трудно поверить, но это решение было весьма логичным и прогрессивным на тот момент.

Следственные органы по религиозным вопросам существовали при царях всегда. Без железных дорог, рации и авиации контролировать большие государства угрозой насилия было невозможно, все они могли сохранять стабильность только как символические объединения. Общность праздников, права и ритуалов защищала границы Римской империи в гораздо большей степени, чем ее легионы. Потому "лицензия" на веру появилась гораздо раньше, чем лицензия на оружие.

Христианская история знакомства с инквизицией началась сразу же: сам апостол Павел был сменившим сторону агентом иудейского следствия высокого ранга. Византийские службы вели дела против иконоборцев, богомилов, непокорных базилевсу патриархов. Однако, качественный скачок в форме этой организации случился после Альбигойского Крестового похода.

Этот конфликт едва не разрушил Церковь как организацию. Дело в том, что формально еретики-катары были христианами, пусть и не ортодоксальными. Когда Папа призвал крестоносцев решить вопрос привычным им образом, те внезапно отказались. Собственная монашеская армия Церкви, которую всю жизнь натаскивали на личную преданность Понтифику, которая давала клятвы и обеты, вдруг покрутила пальцем у виска и сослалась на собственный устав - христиан в нем было трогать нельзя, даже неправильных.
Обескураженный Папа попал в один из тяжелейших кризисов авторитета в истории Церкви и с позором был вынужден вести "Крестовый поход" силами наемников и светских государей.

В XIII веке Церковь обнаружила, что религиозная война - грубый, ненадежный, а подчас и вредный ей самой метод наведения порядка. Именно с этого времени идея Крестовых походов начинает отходить на второй план, а воинствующие ордена получают все меньше поддержки и медленно реформируются в гражданские структуры. Вместо убийства неверных, Церковь решила научиться их переубеждать. Здесь-то Папы и позаимствовали из арсенала светских правителей институт Инквизиции, но на совершенно новом качественном уровне.

 

Во-первых, ее доверили Францисканцам и Доминиканцам. Оба ордена организованы как церкви внутри Церкви: интернациональные, сетевые, децентрализованные, а потому независимые как от светских, так даже и от местных церковных властей. Статус монахов снижал уязвимость для коррупции, поскольку они не владеют личным имуществом. А их образованность гарантировала довольно высокий стандарт процедур даже для мелких инквизиционных процессов. То, что занимались Инквизицией два ордена, вносило еще и элемент здоровой конкуренции.

 

Во-вторых, сам следственный процесс был усложнен даже в сравнении с римскими античными образцами. Помимо обвинителя, 12-ти присяжных и юриста, за расследованием следил наблюдатель от местных светских властей, чтобы происходящее не шло в разрез с принятыми в данном королевстве законами. Также присутствовал врач, на каждом этапе занимающийся инспекцией подсудимого и средств дознания.

В третьих, особый акцент был сделан не столько на формальных доказательствах, сколько на раскаянии подсудимого. От замученного и запуганного человека раскаяние получить тяжело, потому обращение с потенциальным преступником было очень деликатным. Изначально ему даже не сообщали о причинах его задержания, чтобы тот мог сразу признаться в содеянном. И только в процессе допроса намеками давали понять, в чем состоят обстоятельства дела. Разбирательство было обычно закрыто от публики, чтобы не вредить заранее репутации задержанного. Если же допрос заходил в тупик, обвиняемому предъявляли доказательства его вины, испытывая предложенные оправдания фактами.

И только если испытуемый отказывался признаться даже перед лицом доказательств, наступало время пыток. Правда, "испытание пыткой" - не то, что нам тут же приходит на ум. Первая пытка - испытание мотивов. Подсудимому предлагается поведать об истоках своего поведения, как он их понимает и отчего не считает себя преступником. Вторая пытка - испытание веры. Испытуемому предлагается сделать заявление, если его побуждения носят идейный характер. Третья пытка - испытание угрозой. Когда задержанному показывают пыточные орудия, которые будут к нему применяться в случае дальнейшего упорства. И только после всего перечисленного пытка обретает привычный, телесный вид. Впрочем, здесь тоже не стоит рисовать в воображении избыточных ужасов. Ее задача - добиться признания, а не истязания или увечий и за процессом бдительно следил врач.

 

Ясно, что в ходе такой сложной, многоступенчатой, защищенной от злоупотреблений процедуры удавалось добиться весьма высокого качества правосудия. Даже в сравнении с аналогичными светскими (а подчас и современными) службами это был шаг вперед. А в сравнении с обычным для Средневековья линчеванием или Крестовым походом - прыжок в космос.

Так если Инквизиция была так хороша, отчего же она запомнилась своими репрессиями?...

 

Испания была очень нетипичной для Европы страной. Поверхностность веры, неустойчивость юридических норм, пестрый этнический и религиозный состав, тихая озлобленность друг на друга ее народов вывернули наизнанку и извратили ключевые элементы инквизиционной борьбы.

Прежде всего, она с самого начала лишилась независимости. Не смотря на название, как и Святая Эрмандада, Святая Инквизиция в Испании стала светским институтом, покорным короне. Папская инквизиция, о высоких стандартах которой шла речь выше, просто не смогла бы действовать в стране, где авторитет все еще устанавливается силой оружия.
 

Спойлер

 

Непростой вызов бросал и масштаб инквизиционной деятельности. Через Инквизицию могли пройти сотни дел, даже тысячи - но сотни тысяч? Едва ли. За 500 лет своего существования, во всем мире (включая Испанию и колонии) инквизиторы вынесли 30-50 тысяч смертельных приговоров. Однако, перед Изабеллой стояла задача каким-то образом "христианизировать" целые области своей страны, населенные иноверцами.

Штат Святой Инквизиции раздулся непомерно. Ни о какой высокой квалификации дознавателей и возрастном цензе в 40 лет речи уже не шло. Набирали следователей почти что по объявлению.

 

Спойлер

 

Вносили свою лепту и настроения населения.

 

Этническая смешанность на фоне религиозной розни породила в испанском обществе параноидальный синдром. "Своих" от "чужих" невозможно было отличить каким-то очевидным образом. Если во Франции погромы устраивали за большие носы, черные глаза и семитские имена, испанцы были вынуждены выяснять, соблюдает ли кто Воскресный день или Шаббат. Разувается ли кто перед молитвой, носит ли хиджаб. Держит ли дома Библию целиком или только Тору, не спрятан ли где Коран. После аннексии Гранадского эмирата проблема возросла значительно.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Не помогал законности и произвол все более могущественных католических монархов. Почувствовав перед знатью свою силу, они все менее охотно соблюдали данные ей обещания. Так, в последний год лишь половина проданной королевской земли действительно была передана новым хозяевам. Остальных обманули, а на головы бунтующих обрушилась Святая Эрмандада.
 

Спойлер

 

Хотя окончание Реконкисты овеяло Испанию славой, в воздухе все же носится дух нетерпимости к мусульманам. Только что они сотворили геополитическую катастрофу столетия - взяли Константинополь. Европа оказалась совершенно небоеспособной перед османским вторжением и терпит на Балканах поражение за поражением.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

А ведь могущество султана только растет.

Он начал формировать элитные войска. Набирал в них добровольцев из маргинальных слоев населения. Воспитывал в строгой дисциплине и личной преданности себе. На время службы запрещал иметь семью. Составил жесткий корпоративный кодекс ответственности и распределения собственности, отделяющий воинов от юридических порядков в окружающей их стране.

Да, все верно. Янычары - это заимствованная мусульманским государем модель организации христианских воинствующих монашеских орденов. Чуть позже Церковь станет невольным учителем для Ивана Грозного, составившего Опричнину по тому же образцу. И для французов, с их Мушкетерами.

 

Спойлер

 

Многочисленные административные проблемы Испанской Инквизиции усугубились еще и нехваткой финансирования для поддержания своей обширной структуры. Решили этот вопрос худшим из возможных способов: следствию разрешили конфисковать имущество у подсудимого в случае вынесения обвинительного приговора.
 

Спойлер

 

Стоны целых народов наполнили собой Испанское небо. Дым от костров окрасил взошедшее Солнце испанского государства в черный цвет. Неуклюже собранное чудовище государственной репрессивной машины начало свою безжалостную работу.

Политические процессы, коррупция, пытки, доносительство, акции устрашения и ограбления. На фоне новых следственных практик старая-добрая честная война иногда выглядела даже приличнее. Испанская Инквизиция творит свою черную легенду.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Впрочем, даже теперь не стоит воображать себе миллионные жертвы. Свирепейший Торквемада, глава самой коррумпированной церковной структуры в истории, за всю жизнь вынес ~ 2200 смертельных приговоров. Из них около половины - символические казни чучел, в отсутствие возможности поймать реального преступника.
Второй по известности инквизитор - Бернар Ги, увековеченный Умберто Эко в "Имени Розы", за свою карьеру добился 42-х приговоров к сожжениям.

В среднем, инквизиторы требовали высшей меры для осужденных примерно в 7% случаев.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тем временем, ко двору Изабеллы и Фердинанда явился человек с безумными идеями и ярким итальянским акцентом.

Авантюрист, ученый, терциарий монашеского ордена - Христофор Колумб.

Он нашел в себе решимость пуститься в опасное путешествие. Доказать фактами, а не математикой модель яйцеобразной Земли. Форма яйца, а не шара была предпочтительна тем, что так она обретала устойчивость. Ведь, очевидно, наша планета не катается беспорядочно в поисках равновесия.

 

 

Королеву итальянец изрядно позабавил. Она не была слишком щедра на ученые развлечения: корабли для экспедиции были отобраны не лучшего качества, а команду составили вчерашние висельники. Инвестиция была небольшой и очень рискованной. Но если путь в Индию будет найден, быть может Европа будет спасена и высадка в тылу у мусульман остановит непобедимого султана.

 

Спойлер

Первым делом Христофор сообщил радостные вести в Париж. Там, при дворе французского короля, денег на экспедицию искал его брат, Бартоломео.
 

Спойлер

Очередной поход за Гибралтар окончился завоеванием значительной части побережья Туниса. Контролировать его было тяжело, потому остановить местное пиратство наказали лояльному эмиру Алжира.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Лиссабон, к слову, снова передал Испании одну из провинций. В отличие от западного соседа, католические короли всерьез взялись одолеть анархию в Марокканском царстве. Сковать свободы горных и пустынных племен решено возведением множества замков. Могучие стены разделят страну на юг и север, надежно укрыв за собой африканское золото.

 

Спойлер

Амбиции Толедо снова направлены на Италию. Здесь личные обязательства освобожденных городов были обращены Изабеллой в зависимость. Громче всех возмущалась испанской экспансии Венеция, все еще с болью вспоминавшая армаду в своем заливе.
 

Спойлер

А Христофор Колумб тем временем покинул видимые пределы обитаемой вселенной...

Одинокий космонавт, преодолевший пространственно-временной барьер....

За грань наблюдений, научного знания, известных карт... Очень во многом это было космическое путешествие.

В пучинах бесконечных, до самого горизонта, неопознанных вод он поднимал глаза к небу и молился. Молился, о том, чтобы не рухнуть с края мира. Чтобы не сгинуть в безвестности от морских чудовищ. Чтобы команда не взбунтовалась против него от ужаса и отчаяния и не вернулась в Испанию за неизбежной, но понятной смертью. Молился о том, чтобы достигнуть незнакомых берегов. И встретить настоящих пришельцев, индийских христиан-псоглавцев. Чтобы святой Христофор покровительствовал своему тезке на пути к своему народу. Он молился, молился, молился...

 

Днем путь к мужеству искала в небе его душа. А ночью его глаза прокладывали дорогу к Индии по звездам. Чахлые суденышки скользят в темноте по бескрайней морской глади. Но плывут они вовсе не по морю, но по небу....

 

Спойлер

 

 

Изменено 20.01.2022, 05:07:55 пользователем Сарин

[Сарин 1,004]

 

Власть по-испански

 

Вопрос о том, что именно вознесло Европу на вершину мировой цивилизации является одним из самых важных для понимания нами самих себя. И одним из самых дискуссионных, потому что любой ответ на него затронет такое количество отраслей, что изменит собой облик целых наук.
Теперь, из перспективы XV-го века, задаться им наиболее своевременно. 

Всего за несколько десятилетий до развития колониализма и появления первой сверхдержавы Европа вообще-то переживает кризис. Пал древний Константинополь, крестоносные государства и колонии итальянских республик, западные страны совершенно неспособны тягаться с Османской империей на поле боя.
Технологический гегемон - Китай. Даже просветленные центры флорентийского Возрождения лишь отчасти нагоняют азиатские инженерные находки. Бумажные деньги, хороший порох, развитая бюрократия и меритократия Европе неизвестны. Китайские библиотеки в этот момент содержат такую коллекцию книг, что объем сконцентрированной в них информации превзойдет только Википедия в 2007-м году.
Экономический полюс мира тоже находится в Азии. Даже когда в Испанию потекут реки американского золота, большая его часть осядет в Индии и Китае: европейцам просто нечего предложить Востоку взамен его природных и ремесленных богатств. А в отдельных отраслях, вроде выплавки металлов, китайцев удастся догнать вообще только к XVIII веку.
Может быть конкуренция европейцев друг с другом, раздробленность заставит их так быстро преуспеть во всех сферах жизни? Но Индия и тогда, и сейчас разделена внутри себя гораздо больше.
Даже морское дело, которым так гордится колониальная Португалия, по сути, воспроизводит в возросших пропорциях древние финикийские суда. В то время как Чжэн Хэ в это же время водит флот из настоящих плавучих городов, с колоссальным тоннажем. Мастера же картографии и навигации конечно арабы.
 

Спойлер

Однако, кое-что Европу все-таки выделяет на общем фоне неоспоримо. Григорианская революция Папы Григория I навсегда изменила здесь структуру семьи. Модель нуклеарной, малой семьи вытеснила собой родовую традиционную связь. Брак стал таинством, а любовь - основой отношений между женой и мужем. Для целого субконтинента стала работать уже описанная нами динамика противостояния еврейского и генуэзского купечества за Марокко: личная ответственность христиан перед своей совестью, а не кланом, повысила социальную мобильность, создав приток инноваций. Отставая во всех сферах жизни, Европа с огромной скоростью вылетела вперед, буквально, на энергии любви.

Со временем, это изменило и структуру собственности. Малые семьи чаще распадались, вымирали, оставляя имущество Церкви. Создавали родовые связи такой сложности, что порой некоторые феодальные господа оказывались вассалами десятков сюзеренов одновременно, в разных формах. Бурное смешение крови вело и к бурным процессам наследования, когда принадлежность земли, труда и капитала менялась вне всякой логики. Упорядочить этот вопрос взялся другой Папа, тоже по имени Григорий, но с другим номером - VII.

Григорий VII Гильдебранд - фигура невероятной эпичности, крайне недооцененная в учебниках истории. Сын небогатого кузнеца, он одолел самого Императора Запада в борьбе за инвеституру, поставив того на колени в Каноссе. Выпущенные им документы навсегда изменили взгляд европейцев на государство - оно официально получило статус вторичной, после Церкви, структуры. Он же необратимо изменил и саму Церковь, встав во главе Клюнийской реформы - той самой, что без армии и полиции, силой непоколебимого авторитета навязала богатейшим и независимым клирикам суровый целибат, действительный до сих пор. Если хотя бы мельком оценить его деятельность глазами современного политолога, оные глаза немедленно вывалятся через уши: настолько странным и невообразимым выглядит этот процесс.

Комплекс принятых им законов в отношении собственности можно назвать Второй Григорианской революцией. Монахи в богатейших монастырях и аббатствах, средневековых центрах промышленности и инноваций, обязывались теперь приносить обеты бедности, лишающие их права владеть личным имуществом. Целибат отказал им также в возможности имущество законно унаследовать. Однако, корпоративная собственность Церкви стала интернациональной. В последствии (и мы проследим этот вопрос в истории завоевания индейцев) каноническое (церковное) право распространится на всех людей, поставив и их имущественные права выше государственных притязаний. Эта мутация впервые породит ситуацию, когда право окажется выше авторитетом, чем сила. Государство в Европе станет правовым. В то время как прогрессивный Китай даже в ХХ веке остался знаменит цитатой Мао Цзэдуна: "Винтовка рождает власть".

 

 

Возвращение Христофора вызвало в Испании ликование и настороженность. Азия оказалась очень близка. Настолько, что короли-католики настрого запретили братьям-Колумбам проводить экспедиции дальше островов. Опасаясь прогневать могучих восточных царей, они сперва решили завязать с ними торговые контакты.

 

Спойлер

Однако с населением островов решено было не церемониться. Путешественник в красках описал их сытый, наивный и уязвимый быт, отчего у алчных и голодных испанцев зачесались шпаги.
 

«Эти люди ни в чём не испытывали нужды. Они заботились о своих растениях, были искусными рыбаками, каноистами и пловцами. Они строили привлекательные жилища и держали их в чистоте. Эстетически они выражали себя в дереве. У них было свободное время, чтобы заниматься игрой в мяч, танцами и музыкой. Они жили в мире и дружбе. …Эти люди ходят, в чём их мать родила, но добродушны… их можно сделать свободными и обратить в нашу Святую Веру. Из них получатся хорошие и искусные слуги»

 

«50 солдат достаточно для того, чтобы покорить их всех и заставить делать всё, что мы хотим. Местные жители разрешают нам ходить, где мы хотим, и отдают нам всё, что мы у них просим»

Из бортовых журналов Христофора Колумба
 

Спойлер

 

 

Италия недолго стояла единым фронтом против испанской агрессии. После разорения Венецианских колоний Османами, Милан отомстил республике за свои прошлые унижения. Да так, что Венеция сама стала объектом колонизации, а вместе с ней и вся Италия.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

В это же время коррупция и клановая грызня вокруг Святого престола достигли своего пика. Обманом, подкупом и шантажом тиару Петра надел на свою голову испанец из семьи Борджиа. Развратник, открыто сожительствующий со своей женой-куртизанкой, имеющий детей, он стал главой государства со вполне светскими амбициями - править Италией. Последний крупный игрок на политической арене изодранного противоречиями сапога.

 

Спойлер

 

Объединение Испании стало фатальным ударом не только по исламским порядкам на полуострове. Особенно тяжелым стало положение евреев. В отличие от остальной Европы, здесь они были активными участниками политических игр. При любой возможности иудеи предпочитали служить мусульманским господам, а не христианским. По довольно неожиданной причине - мусульмане были более веротерпимы.

XXI век отметился в истории великой трагедией. Впервые за все время своего существования Ближний Восток переживает геноцид христианского и иудейского населения. До сих пор представители авраамических религий, "люди книги" в исламе были людьми второго сорта, но с мягкой сегрегацией. Евреям было положено платить повышенный налог и не возмущать общественность своими ритуалами. C христиан спросу было еще меньше, поскольку их обрядность выражена не так ярко. Ислам традиционно не знает концепции "мыслепреступлений", верующему полагается ритуальная чистота, а что у него на уме и на сердце - дело второе. Потому Сирия, Аравия, Египет, Турция, Закавказье - настоящий заповедник древних христианских церквей, ныне активно вымирающий.

В европейском мире того времени евреям приписывалась вина за убийство Христа. А в Испании иудеи имели еще и дурную славу пятой колонны. Добавим сюда настойчивое стремление кастильского государства подавить свободы своих подданных централизацией и получим рецепт социальной катастрофы.

Евреи явились к королям-католикам, чтобы договориться о подарке, взамен на сохранение определенной автономии - нормальная практика при дворах этого времени. Но узнав об этом, Торквемада рассвирепел. С обвинительной речью он обратился к государям: "Иуда предал Христа за 30 серебряников, а вы продаете его за 30 тысяч!". Грозные нотки его голоса увенчались падением распятия, висевшего над троном царствующей четы. Сцена глубоко поразила всех присутствующих и Изабелла кинулась на шею к своему духовнику, умоляя о прощении.

Вместо помилования, иудеи попали на самое острие репрессий. Изданный короной Альгамбрский эдикт велел евреям принять христианство, либо покинуть полуостров навсегда.
 

Спойлер

 

 

Растущее могущество не означает просвещенности. В архивах Мадрида обнаружился труд Генриха Крамера - немецкого инквизитора, чья жестокость вызвала осуждение среди его собственных коллег. Чтобы оправдаться, монах отправился в изгнание, где и составил трактат по демонологии под нескромным названием "Молот Ведьм".

Книга почти сразу вызвала осуждение ученого католического сообщества, но стала первым скандальным бестселлером благодаря возмутительному тексту и распространению технологий печати. В Испании, хорошо знакомой с религиозным насилием, все еще очень маргинальной интеллектуально, трактат вызвал вспышку истерии среди простонародья и даже кое-где применялся как руководство к действию.
 

Спойлер

 

Погрязшая в репрессиях Испанская инквизиция изобретает одну дурную инициативу за другой.

В связи с массовым насилием, священники стали частыми объектами угроз. А порой, как в случае даже самого Торквемады, у испанского клира обнаруживались иудейские или исламские корни. Потому инквизиторы начали подтирать свои "неудобные" биографии, засекречивать компрометирующие их документы.
 

Спойлер

 

Сведения Колумба вызвали в Изабелле здоровый скепсис. Авантюрный итальянец с далекой от благородства командой легко мог бы злоупотребить оказанным доверием, потому королева настояла на участии в последующих экспедициях своего фаворита - Алонсо де Охеды.

 

Ему было поручено привести экспедиции в более цивилизованный вид. Впервые для индейцев был составлен документ, предлагавший им присягу испанской короне. Начались аккуратные поиски контактов с Китаем, исследование побережья континента. Однако, общий вид его миссии оказался для путешественника тяжким грузом. Разбой, который конкистадоры вели в отношении местного населения, удручал. Болезни шли след-в-след за белыми, словно за всадниками Смерти, оставляя их самих нетронутыми, но убивая тысячи и тысячи невинных душ. Тягостное сочувствие Алонсо к местным лишь усилилось от того, что в колониях он создал семью с индейской девушкой. И от того, что в качестве королевского фаворита, навигатора и губернатора так и не смог привести голодных испанцев к порядку на новой земле.

К концу жизни Охеда окажется подавленным и уйдет в монастырь: искать у Бога прощения своих грехов и смысла - в увиденных жестокостях.
 

Спойлер

 

 

Чтобы занять Святой престол, Папа Борджиа активно расходовал средства своей семьи из Каталонии. Короли-католики позволили ему сделать это и не прогадали: уже в первые годы своего правления Понтифик стал податлив для более глубокого сотрудничества.

Так, было заключено соглашение с Алжиром. Лояльному берберу навязали необходимость выкупать похищенных для галерного рабства христиан, освобождать и переправлять в Испанию. Также была налажена выдача морских разбойников.
 

Спойлер

 

Второй задачей стало оправдание злоупотреблений в Испании. Авторитет Торквемады настолько велик, что он единственный смог позволить себе репрессировать даже могущественных грандов. Великий Инквизитор после этого сохранил лицо за счет народной поддержки, а вот короли попали в сложное положение: подавлять крестьян не то же, что подавлять собственный двор.
 

Спойлер

 

Италия еще вчера была центром народовластия, колыбелью наук и искусств. А сегодня окружена и частично поглощена сразу несколькими одиозными политическими режимами. Свобода здесь не гарантировала безопасность, частные интересы перестали служить общим, а идеализм в политике уступил место неприкрытому цинизму. Мечты Возрождения о просвещенной республике не выдержали даже краткосрочной проверки реальностью. Им на смену пришел железный сапог.
 

Спойлер

В Индии европейцев влекут не только деньги, но и чудеса. Века и века пережила легенда об Источнике вечной молодости, который где-то в Эфиопии или глубже на Востоке придает юности старым телам. Отыскать его отправился испанский идальго - Хуан Понсе де Леон. Ориентируясь на легенды индейцев, он направился на север от Эспаньолы и нечаянно открыл Флориду ("Цветующую").
 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Испанская Инквизиция не справилась со своей задачей. Ее призванием было дотянуться туда, куда не мог проникнуть меч крестоносца - в человеческую душу. Сросшись с государственным аппаратом, институт исследования и переубеждения еретиков стал средством принуждения их к соблюдению поверхностной законности. А покаяние - из сокрушения о грехах стало формальным критерием для окончания телесных мук.

Христианство на юге Иберии навязывалось обманом, силой, страхом. Из религии оно превратилось здесь в юридическую норму, способ договориться с государством. Потому крещение местных очень часто оказывалось фиктивным. Бывшие мусульмане, иудеи, язычники научились изображать из себя христиан, в тайне справляя обряды, к которым была на самом деле расположена их душа. Недовольны этой ситуацией были и покоренные, и покорители - сами едва понимавшие, что происходит с их верой и отчего вдруг торжество и единство крестоносцев обернулось таким изуверством. Двуличие разрушает мир в душе. Беспокойство сперва превращается в страх, затем в паранойю. А когда напряжение окончательно выжжет в человеке человечность, наступает время гнева.

Андалусия взорвалась кровавым восстанием. Началась Альпухарская война.
 

Спойлер

 

 

Фернандо одержал в Италии уверенную победу и присоединил покоренные города к своим арагонским землям. Испания все еще не едина до конца и обе ее половины ведут отчасти различную внешнюю политику.

Захват Равенны значительно изменил баланс сил на полуострове. Теперь Папа Борджиа оказался окружен испанскими владениями и вынужден оставить мечты о завоеваниях. Понтифик пошел на резкие меры: снял кардинальскую шапку с наиболее талантливого из своих сыновей - Чезаре и назначил его командующим армией. Наследнику поручена непростая задача: не позволить Испании покуситься на территории Папской области.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Фернандо снова вернулся в Андалусию во главе войска. Подавление восстания отняло гораздо больше сил, чем война в Италии, а его кровавость лишь усугубилась ощущением свершившегося предательства. 

 

Спойлер

 

Спойлер

Судьба Гранады словно призрак восстала во главе государственных вопросов. Торквемада выступил с присущей ему жесткостью и размахом. Масштаб деятельности и без того раздутой инквизиции возрос в несколько раз. Сотни тысяч людей подверглись репрессиям, высылке из страны, ограблению и переселению в сельскую глубинку. Гражданская война в Иберии с падением последнего мусульманского государства так и не закончилась.

 

Большинство изгнанников бежали в Марокко. Потомком одной из таких изгнанных семей является одна из ведущих на Эхо Москвы - Евгения Альбац.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Бартоломео Колумб - брат и единомышленник известного мореплавателя, основал Санто-Доминго.
 

Спойлер

 

 

Алонсо де Охеда доставил на континент Америго Веспуччи. Итальянец тщательно изучил привезенные Колумбом сведения и заподозрил, что открыта им была вовсе не Азия. Он лично отправился в колонии, изучил флору и фауну и попутно дал название Венесуэле, напомнившей ему о Венеции.
 

Спойлер

 

Даже в ранний период колонизации испанцы иногда проявляли себя перед индейцами с лучшей стороны. Тому потворствовала Церковь - Папы, даже Борджиа, исправно осуждали рабовладение, в худшем случае, уравнивая туземцев в правах с европейским крестьянством. В условиях колониальной анархии, когда контролирующих институций на месте не было, конкистадоры могли прислушаться разве что к голосу совести. К счастью, именно совесть находится в центре христианской духовной жизни.

Одним из достойных конкистадоров был Родриго де Бастидас. Он, как и многие, прибыл с целью наживы. Но с индейцами обращался с уважением и сочувствием.
 

Спойлер

 

 

Тем временем, Франция решилась покончить с присутствием англичан на континенте. Мнения в Совете Кастилии по поводу конфликта разделились. С одной стороны, нашлись желающие поддержать союзную Португалию. С другой, защищать Лондон охотников не было.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Изабелла проявила осторожность. Кастильская армия действительно выступила против Франции, однако под португальским флагом. Втягивать Арагон в эту авантюру Фернандо не позволил.
 

Спойлер

 

Война впечатляет масштабами, более сотни тысяч человек испытывают друг друга на поле боя. Ее богопротивность сразу обозначилась черной меткой: в одном из первых же сражений был убит английский государь.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Америку назвали по имени Веспуччи вполне заслужено. По возвращении он действительно открыл Новый Свет, проведя впечатляющую научную работу. Одурманенные легендами глаза европейцев наконец прозрели - там, за Атлантикой, нет ни Индии, ни Китая, ни ислама, ни христианства, ни феодалов, ни купцов - ничего из того, что сформировало мировоззрение Старого Света. Лишь война...  война никогда не меняется. Утратив страх перед империями Азии, короли-католики объявили Конкисту - эпоху завоевания непознанных земель.
 

Спойлер

 

В тиски инквизиции попали не только иноверцы. Она стала мощным инструментом государственной унификации и наступление на права региональных меньшинств стало негласным пунктом требований короны. Репрессиям подверглись баски - вернейший из верных католических народов, но в то же время весьма непокорный в политическом плане.
 

Спойлер

 

Борджиа с умом взялись за контакты со все более опасной родиной. Чтобы не стать лакомством для Толедо, Чезаре решил сделаться его жандармом в Италии. Раз Рим не может взять ее в собственное владение, он может остаться последним - и самым влиятельным - независимым государством итальянцев. Но для того необходимо каким-то образом втереться в доверие испанской знати.

Потому, когда на полуострове назрела очередная война, Папа любезно предложил королям-католикам положиться на армию Папской области, вместо занятой во Франции собственной.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тяжелое поражение французы нанесли своим многочисленным врагам. Прославленный Гонсало де Кордова получил тяжелое ранение, отчего вскорости скончался. Впервые Изабелла порадовалась, что не возглавила эту войну прямым образом: смерть последовательно забирала всех ее лидеров.

 

На место генерала был назначен Педро Наварро - мастер подрывного дела, прославившийся при взятии многочисленных итальянских крепостей. Заступив на службу, он распространил слухи о поддержке Францией мавров, что привлекло в его поредевшую армию множество добровольцев.
 

Спойлер

 

 

Испанский опыт колонизации значительно отличается от английского, французского или голландского. Конкистадоры долгое время не основывали автономных торговых компаний, не придавали своим вице-королевствам статус государств второго сорта. Юридические нормы в Латинском Новом Свете - феодальные, церковные, имущественные - распространялись в колониях по образцу метрополии. В этом Испания больше напоминает империю Римскую или Российскую, где также царил административный универсализм для всех покоренных народов.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Война - это хаос. И вокруг Франции он разгорелся вовсю. Париж все еще имеет преимущество, но явно надеялся на более решительную победу. Провалы военные усугубили провалы дипломатии. В игру включился Император.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Проклятье войны настигло и Императора.
 

Спойлер

К старости Изабелла начала болеть и слабеть характером. Но к этому моменту при дворе уже крепко обосновалась группа лояльных ей грандов. Эпоха борьбы королей и знати подходит к концу, наступает время разделенности знати внутри себя: на служилую и наследную.
 

Спойлер

 
Впрочем, это касается дел в столице. Региональную Испанию внутриэлитные чистки преобразили. Слияние государственной бюрократии с Церковью, а не со знатью, имеет свои сильные стороны. Клирики образованы, тесно связаны с населением, ведут учет свадеб, рождений и смертей, занимаются наукой - страна вдруг стала проявлять признаки специфической просвещенности. Особенно это выразилось в возросшем влиянии академиков-монахов.
 

Спойлер

  

Спойлер

В какой-то момент отразилось это и на дурных практиках в самой Церкви. Кроме колоссально раздутых чисел жертв инквизиции, ей в вину обычно записывают охоту на ведьм. Но это совершенный абсурд - ведь именно инквизиция охоту на ведьм запретила.

"Молот Ведьм" был скандален именно потому, что не отражал в себе принятых в Церкви взглядов на колдовство. Ни нынешних, ни прошлых.
В христианском мировоззрении магия всегда казалось слабой. Даже Сатана был всего лишь падшим ангелом - служителем, ни в какой степени не равным Богу. Более того, в иерархии сил он стоит даже ниже людей - Царицей ангелов в католичестве называется Дева Мария, человек во всех смыслах слова.

Потому инквизиторы, даже суеверные, вполне справедливо считали себя защищенными от ведьм превосходящим авторитетом Церкви. И располагали правом распространять эту защиту на простых людей. Впрочем, обязательность образования и возрастной ценз на должность следователя редко позволяли сохранить в уме какое-то примитивное мракобесие. Большинство дел против колдовства разваливались или заканчивались оправданием. А в эпоху наиболее интенсивной охоты на ведьм, в XVI-XVII веках, мы наблюдаем рост числа расправ где угодно, но только не в Испании с Италией - местах, казалось бы, самой страшной инквизиционной работы.

"Молот Ведьм" после анализа богословами был запрещен, а его автор сам был осужден коллегами инквизиторами за свою жестокость.
 

Спойлер

 

Если все так, отчего же охота на ведьм обрела такую дурную славу?

Ответ кроется в датах ее расцвета. XVI-XVII век - это эпоха Реформации, когда институты Церкви, вера в ее авторитет ослабли. В Северной Германии, Нидерландах, Англии, Швейцарии, Швеции, Шотландии вместо инквизиции действовали так называемые "Братства охотников" - группы людей, занимающихся целенаправленным линчеванием ведьм. Не зря в мифах расхожим является образ девушки с рыжим цветом волос - именно такой распространен в католической Ирландии, раздражавшей протестантских соседей.

Жестокость и масштаб казней порой потрясали воображение, так для сожжений в Генте была сооружена огромная печь. Смерти придавались дети, иногда за раз осуждались целые группы людей. Колдовское влияние могло приписываться целым профессиям, с которыми протестанты боролись. Не только бабкам-травницам, но, например, деятелям искусств.
Парадоксально, что к демонстративной иррациональности ведовских процессов привела именно рациональность протестантского богословия. Протестанты отвергли существование чудес, культа святых, таинств, мощей, всевозможной символики. В народном сознании это лишило людей чувства защищенности, которое давал католический обряд. Кроме того, положение людей в протестантском мировоззрении неизмеримо ниже Бога, что сказалось и на степени уважения к разумности человека. Ведьму попросту бессмысленно исследовать, допрашивать - Сатана найдет способ обмануть грешное человеческое существо. Вместо инквизиционного суда, подобного римскому, протестанты вели дознание тысячей самых нелепых способов, в массе своей магических. А порой обходились и вовсе без всякого следствия.

 

 

Истерзанная неудачами Франция превратилась в арену войны. И теперь уже испанцы оказались готовы спуститься с гор.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Архаичность Испанских Кортесов выражалась в одном удивительном явлении. Иберия - единственное место в феодальной Европе, где крестьяне имели собственный голос в сословном собрании. Так вышло из-за постоянных войн с маврами, которые требовали и рекрутов, и поддержки новых хозяев непротивлением.
 

Спойлер

 

Спойлер

Тем временем, итальянский способ воевать окончательно исчерпал себя. Наемники уступили место централизованным армиям несвободных государств.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

Вскоре Валуа сдались. Мечты о великой и единой Франции развеялись как дым. Стервятники со всех сторон вновь расчертили ее недавно объединенные земли на новые границы.

 

Спойлер

Испанский вариант оккупации даже встревожил Папу. Короли-католики решили возродить Фуа и Тулузу. Дело в том, что однажды эти две политии впали в ересь и вызвали на себя Альбигойские крестовые походы. По итогам сражений паписты победили и разделили земли восставших между испанцами и французами. Однако, реальные связи в регионе никуда не делись. До сих пор, в XXI-м веке, Каталонские сепаратисты маршируют по улицам под знаменем графства Фуа.
 

Спойлер

 

Чтобы развеять тревоги, испанцы мудро подошли к вопросу наследования. Фуа и Тулуза в последствии окажутся маркграфствами под рукой сеньоров Монфоров - победоносной семьи крестоносцев, которая яростно сражалась на стороне католиков в Альбигойских походах.

 

Спойлер

 

 

В Новом Свете Васко Нуньес де Бальбоа вывел Испанию к Тихому океану. 

 

Спойлер

 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Испанцы вторглись в Венецию и демонстративно сожгли дворец Дожей - республики больше нет.
 

Спойлер

 

Переселение предателей на Магриб заставило Испанию еще бдительнее относиться здесь к вопросам безопасности. И с еще меньшим доверием - к местным государствам.

 

Спойлер

 

Союз с Алжиром был все еще полезен, но непопулярен. Потому Совет Кастилии предложил компромисс - выйти из альянса, но договориться об общих правилах морской торговли.
 

Спойлер

 

Уход испанцев стал подарком для Туниса. Два последних свободных государства Магриба вцепились друг другу в глотки.
 

Спойлер

 

Потеря Алжира для Изабеллы стала бы неприемлемой. Тунис - верный союзник Османов, держать его на расстоянии значит отсрочить столкновение с самой непобедимой армией известного мира. Вопреки разорванному соглашению, Толедо отправил в регион помощь.
 

Спойлер

 

Хотя христиане выступили одним фронтом с мусульманами, никакой союзнической солидарности алжирцы не почувствовали. Испанское командование требовало себе снабжение, но держалось особняком, словно ведя совершенно параллельную военную кампанию. Солдаты сражаются с Тунисом, чтобы он умер сегодня, а Алжир - завтра и все стороны это хорошо понимают.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Фернандо параллельно вторгся в Савойю, от которой отвернулись и англичане, и французы.
 

Спойлер

 

Десятилетия репрессий дали свои плоды.

 

Спойлер

 

Борджиа доказали свою полезность. Пока армия Изабеллы сражалась на севере и юге, Чезаре успешно превратил Рим в жандарма Италии. Теперь он почувствовал возможность аккуратно воспользоваться своим положением. Вместо того, чтобы сталкиваться лбами с испанцами за передел полуострова, Понтифик нашел с ними общего врага - Провансальскую ветвь де Валуа. Экспансия из папского Авиньона показалась удачной идеей.
 

Спойлер

 

Конца войны короли-католики так и не застанут. Изабелла здесь окончила свой земной путь. Ее дочь - Хуана, уже проявляющая признаки безумия, стала первым государем, занявшим оба испанских трона. Горюющий по своей подопечной Торквемада отошел от дел и провел остаток своих дней в монашеской тишине, покаянии и аскезе.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Изменено 31.01.2022, 17:50:04 пользователем Сарин

[Сарин 1,004]

 

Алчность

 

Меланхолия стала частым спутником высшего чиновничества страны. Средневековая ярость здесь разбилась об непоколебимую мощь централизованной бюрократии Нового времени. Наиболее яркие дни этого противостояния превратили Испанию в полицейское государство. Изабелла, Фердинанд, Торквемада, инфанты - все окружили себя сотнями и тысячами стражников. Бесплодность внутренней борьбы угнетала, искаженный насилием лик Церкви разочаровывал, завтрашний день едва ли казался лучше предыдущего. За маской холодного спокойствия прятали властители горечь собственных неоправданных ожиданий.

Спокойствие Хуаны де Трастамара сперва тоже списывали на охвативший элиту недуг. Но довольно скоро оно стало сменяться ночными стуками в стену, криками, навязчивыми бредовыми идеями. Наследница оказалась безумна.
 

Спойлер

 

В условиях концентрации власти внутри страны такая ситуация была весьма опасной. Тем более, что у Толедо вот-вот мог возникнуть новый внешний враг.

Союз Испании с Габсбургами - одно из величайших достижений дипломатии австрийского семейства. Ведь вообще-то две державы имели немалую почву для противоречий. Так, иберийская знать имела множество связей с Бургундией, из которой когда-то произошла. Хотя актуальными претендентами на местные земли де Трастамара не были, это могло легко измениться в случае обострения вражды.
 

Спойлер

Другим очагом противоречий была многострадальная Италия, где испанская власть пришла на смену отступающей Империи.
 

Спойлер

Вместо эскалации, немцы пошли на мир. Причем на такой, что в нынешний век его бы сочли катастрофическим - мы больше не живем в стратегическом мировоззрении великих монархий.

Хуане де Трастамара был предложен завидный супруг - Филипп Габсбург. Юноша отличался не только завидным наследством, но и редкой красотой, за что получил прозвище Красивый.
 

Спойлер

 

 

Однако, главное было за пределами жизней обеих договаривающихся сторон. Вена смотрела в будущее на поколения вперед и верила в свои амбиции достаточно, чтобы пойти на большие жертвы в настоящем. Габсбурги согласились отдать под власть Толедо богатейший регион - промышленную Фландрию и все Нижние земли. Но с условием - если их наследник станет основным претендентом на трон объединенной Испании.
Таким образом, пусть и через много лет, испанский Габсбург станет владельцем десятка корон. А центр силы семейства переедет из Вены в Толедо. Сделка, совершенно несбыточная в мире реальной политики, но возможная в правовой культуре Средневековья. 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Скрещение династий получит очень длинные последствия. Глубокая непохожесть структурной организации Германии и Испании окажется взаимодополняющей, две страны друг друга исцелят от многих проблем. Именно сейчас взойдут первые ростки экономического чуда Нидерландов - мериносовая шерсть станет гораздо более доступной для местной промышленности. 
 

Спойлер

 

Пока в мире торжествует великая политика, внутри Испании безумную королеву оттесняют от власти принимать дурные решения. Совет Индий - бюрократический орган, возглавляемый епископами и грандами, теперь выстраивает порядок в Новом Свете от имени Толедо.

Карибские острова получили большую автономию и были названы "Островами Хуаны".
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Война в Алжире закончилась наилучшим для Испании образом: магрибцы ослабили друг друга, Османы остались в стороне, а Тунис лишился еще части побережья. Даже Португалия оценила полезность буферного государства.
 

Спойлер

 

Тем временем, недавно еще просвещенная Италия продолжает дробиться и деградировать. На сей раз в междоусобице пал Милан.
 

Спойлер

 

Церковное государство с оскорбительным для верующих цинизмом добивается военно-политических побед.

 

Спойлер

Испанские доминиканцы спелись со своими братьями в Тоскане. Здесь еще помнят наследие Джироламо Савонаролы.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Что лежит в основе реформ?

Прогресс? Едва ли. Правовые нормы Античного Рима не являются недоразвитой формой средневековых английских. А законы промышленного общества не продолжают собой стандарты рабовладельческого - они действуют в совершенно разных социальных ситуациях.
Может быть реформы - путь к богатству, силе, успеху? До недавнего времени это казалось убедительной точкой зрения. Однако, экологические проблемы, дисбалансы демографии вывели на первый план нужду в природоохранных регуляциях, потребительских ограничениях на уровне целых обществ, новой коллективизации имущества в форме шеринговой экономики, дисциплинированному отношению к отходам. Мы еще не успели пересесть на электромобили, а уже через 50 лет, по расчетам ученых, придется отказаться и от них. Мы вырастили рекордную численность скота, но производимые им газы настолько губят атмосферу, что сейчас всерьез рассматривается перспектива массового перехода на растительное питание. Мир будущего все меньше напоминает богатую версию мира прошлого. Однако, нужда в реформах от того не иссякает.

Реформы - это боговоплощение. Стремление в материи конкретного века, в своем скромном быту воплотить трансцендентные явления, ассоциированные с Богом - справедливость, истину, свободу, красоту, добро и любовь. Законы, через которые человек тянется к своему Создателю, могут быть очень разными, но необходимость в них никогда не диктуется объективными нуждами. Общество сытое, могущественное, но потерявшее ориентиры, переживается населением как упадочное, декадентское, нуждающееся в преобразованиях. В то время как период трудного кризиса может сплотить людей, вселить в них чувство собственного достоинства, словно они находятся на вершине цивилизации. Колесо перемен не стремится из прошлого в будущее, а скорее напоминает датчик на магнитоле: крутится туда-сюда, всякий раз пытаясь поймать исходящий откуда-то извне направляющий сигнал.

Потому неудивительно, что Церковь сама себя считает вовсе не консервативным, а реформирующим институтом. Прежде всего, на личном уровне изменяя жизнь своих прихожан. А уже через их совокупную волю - жизнь общества. Но в XVI веке эта ее способность была подорвана. Церковь, опьяненная политическими успехами, позабыла, чему эти успехи призваны служить.

Испанская Инквизиция. Религиозные репрессии. Воинствующий в Италии Чезаре Борджиа, сын Папы и проститутки. Конфликты Церкви с Бруно, Коперником, Галилеем. Продажа в индульгенциях прощения за кровосмешение и гомосексуализм, на деньги от которых возводятся грандиозные соборы. Костры из книг, картин и людей. Все это явления отнюдь не откуда-то из Темного Средневековья, а заря Нового времени. Эпохи, когда черные проблемы церковной жизни не только опечалили многих людей, но и приобрели благодаря книгопечатанию грандиозную пропагандистскую силу.

Мартин Лютер. Сын крестьянина, окончивший благодаря францисканцам Эрфуртский университет. Сам, вопреки воле отца, ставший монахом-августинцем. Человек, которому Церковь дала более-менее все, больше не смог терпеть бедствий в ее чреве. Следуя одной только своей совести, он пошел в самоубийственную информационную атаку - обличил в 95-ти тезисах порочность Папства, клира и индульгенций.
 

Спойлер

  

 

Чезаре Борджиа привел войска в Милан и это стало большой ошибкой. Только-только между немцами и испанцами начался медовый месяц, как брак тут же оказался под риском распада. Вена отнеслась к завоеванию с большой ревностью: Габсбурги сами некогда претендовали на герцогство. Но когда амброзианский переворот установил в городе республику, отступились. Теперь же, роль Толедо в глазах австрийцев во всяком случае оказывалась деструктивной: и как покровителя незаконной республики, и как сюзерена покоренного города. 

 

Спойлер

 

Примас Испании немедленно взялся за ответные меры. Епископ направил письма своим коллегам в Германии, многие из которых занимали важное место в совете Курфюрстов. Всеми правдами и неправдами Церковь по обе стороны границы взялась предотвратить конфликт величайших европейских династий.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Возмущенный вмешательством во внутренние дела Империи, Габсбург ультиматумом заставил одного из Курфюрстов выйти из союза. Война повисла в воздухе, но пока еще не перешла в горячую фазу. Оппозиционные епископы выиграли несколько лет мира.
 

Спойлер

 

С традицией соблюдения христианского поста существует один анекдот. Вместо мяса, в этот период разрешено есть рыбу. Дело в том, что до позднего Средневековья считалось, что рыба - это растение. Вывод был сделан исходя из способа размножения: икра у многих ассоциировалась с семенами. Странные, странные глазастые овощи..
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Период интеллектуальной провинциальности Испании подошел к концу. В силе и славе просвещенному миру открылись умы Саламанского университета.

Один из четырех самых старых в Европе, он с основания и поныне является Папским университетом, с высокими стандартами образования. Вклад его монахов-ученых в мировую мысль невозможно переоценить. Здесь за 350 лет до Хайека и прочих проповедников рыночной экономики были сформулированы ее основные законы (об этом речь пойдет позднее). Здесь зародилось первое академическое представление о нормах международного права. И здесь же права человека были впервые поставлены в приоритет перед государственными.
 

 

Особую роль в развитии колониальных идей сыграл Франсиско де Витория - монах-доминиканец, богослов, правовед и экономист. Он задал своим коллегам ученым непростую задачу: осмыслить, законны ли действия Испании в Новом Свете и как вообще возможна работа законов в отношении диких народов.

Надо сказать, подобной проблемы прежде не было. Весь мир, с которым Европа так или иначе до этого имела дело, знал о существовании Иисуса Христа. Варвары, разорявшие христианский Рим, были христианами другой конфессии. Мусульмане почитают пророка Ису как одного из предшественников Мохаммеда. Марко Поло, путешествовавший в Китай, даже там обнаружил наследников христиан-ариан, а чуть позже таковые обнаружатся и в Индии. Всерьез поверить, что на планете существуют народы, не знавшие Церкви ни в какой форме, было очень трудно.

Но вот, доказательства их существования появились. Так что же думать об этом? Уж не проклял ли Господь этих несчастных людей настолько, что за какие-то грехи полностью лишил их общения со своими последователями? (Таким образом в будущем рабство будут оправдывать протестанты)  Витория же ответил: "Нет".
Будь эти существа не людьми или людьми проклятыми, Слово Божие было бы для них недоступно по самой их дурной природе. Но работа проповедников на уже захваченных островах, очевидно, дает плоды. В отношении туземцев главный завет Христа Церкви - "идите и учите все народы" - оказался действительным. Это означает, что и все прочие слова Христа о людях, об их достоинстве, единстве, высокой Миссии и призвании к бессмертию, равно распространены и на дикарей. 

 

Однако, среди них нет ничего напоминающего европейское государство. Конкиста - завоевание Нового Света, со всей очевидностью, не может быть представлена как конфликт королевств. Более того, неясно также, как вообще определить границы покоренных земель. Вода - не суша, ее нельзя укрепить бастионами, ресурсы в ней перемещаются, она изменяет очертания побережий. Традиционные границы в морской стихии не могут работать так, как на земле. Это означает, что весь Новый Свет - это не сфера государственной юрисдикции, это нейтральная территория. Значит, на нее не может быть распространен и королевский закон. Но есть в Европе кое-что поважнее королевства, кое-что поважнее власти и денег - каноническое право.

Вторая Григорианская революция Папы Григория VII сделала право Церкви корпоративным - наднациональным, распространенным на людей, в отношениях с Церковью состоящих. А все испанцы-колонизаторы так или иначе Церковь представляют, а значит носят юрисдикцию в самих себе - права человека-христианина. По каноническому праву, они имеют право странствовать и проповедовать. Это значит, что туземцы обязаны предоставлять гостям на своих побережьях приют, по законам гостеприимства. То же относится и к кораблям европейцев: поскольку эти судна служат миссии Церкви, моряки в праве добывать сырье для их ремонта и возводить дома на берегу, пока таковой, часто затяжной, ремонт производится.

 

Путешествия, несомненно, ведутся с проповедью. И если некий туземец решит в своем сердце принять Христа, весь комплекс прав христианина немедленно переносится на него. Странствующая испанская община конкистадоров, крестившая индейца, теперь может законно предоставить ему защиту, если жизнь или имущество его окажутся под угрозой в родном племени. Кроме того, крещенный индеец теперь может приносить клятвы перед Богом. Это делает действительными для него и светские законы, такие как клятва вассалитета далекому заморскому королю.

Так, шаг за шагом, со всей схоластической хитростью, Франсиско обосновал право Испании завоевывать Новый Свет. Однако, форма, в которой это было сделано, очень хорошо демонстрирует, чем на самом деле является европейский мир - это мир не королей, но человека, как сотрудника единой, транснациональной церковной теократической корпорации.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Испанцы не просто так опасались покидать острова. Слухи о близости Индии имели под собой почву. Индейцы часто сообщали о существовании неподалеку могущественных империй, знавших ремесло, могучее оружие, возводящие грандиозные здания, ведущие друг с другом торговлю и дипломатию. Местные оседлые племена - не чета своим кочующим собратьям с севера континента: здесь была полноценная цивилизация. Возводились дороги, водопроводы, сложные оросительные системы. Шаманы умело предсказывали природные явления, проектировали свои великие пирамиды как математический инструмент. Парадоксальным образом, они изобрели и построили обсерваторию, но так и не открыли колеса.
Верхом цивилизации здесь был легендарный Теночтитлан - индейский Амстердам, искусственный мегаполис посередь соленого озера (к городу была проведена сложнейшая система снабжения пресной водой), спроектированный как неуязвимая крепость.
 

 

Вскоре после завоевания Кубы нашелся смельчак, согласившийся на свой страх и риск провести на континенте исследовательскую экспедицию. Им стал мелкий идальго, недоучившийся студент Саламанкского университета, полный амбиций человек-легенда - Эрнан Кортес.
 

Спойлер

 

 

С небольшой командой он отплыл с Кубы и вскоре высадился на острове Юкатан. Кортес высадился последним и обнаружил, что один из его офицеров - Педро де Альварадо и Контрерас - успел сильно запугать местное население, из-за чего индейцы спешно покинули побережье.

Кортес был представителем второй волны конкистадоров. Он не искал тупого жестокого разбоя и воспринимал индейцев не просто как людей, а как желанных союзников. Эрнан публично отчитал Альварадо, чтобы никто из его командиров не осмеливался более проявлять свою свирепость без причины.
Хотя его гнев несколько смягчился, когда ему показали следы человеческих жертвоприношений, которые индейцы приносили неподалеку. Но все равно, вместо истребления, он настоял на мирном обращении дикарей в христианство. Вслед запуганным туземцам отправились испанские переговорщики - просить прощения, обещать торговлю, мир и союз. Языческие идолы же были разрушены, а на их месте установлен алтарь и отслужена христианская Месса - первая в истории Мексики.
 

Спойлер

 

Первую высадку Кортес счел неудачной: берег был беден, неудобен для основания тыловой базы, а дипломатия вокруг заведомо провалилась. Тогда экспедиция отправилась севернее. Здесь за привлекательные берега реки Табаско испанцы даже взялись повоевать.

Железные доспехи, тела, в глазах индейцев объединенные с лошадями, огнестрельное оружие принесли разгромную победу. Тылом экспедиции Кортеса стал порт Веракрус.
 

Спойлер

img]https://i.imgur.com/DT2Xefw.jpg[/img]

 

Новая дипломатия оказалась гораздо лучше старой. И помогла тому не только громкая военная победа, но и чистая мистика.

Внешний вид Кортеса, его спутников, напомнил индейцам о старом мифе - легенде о Кетцалькоатле, божестве, одном из создателей мира. Его культ изначально был противопоставлен человеческим жертвоприношениям: вместо людей было положено убивать животных и насекомых. К моменту прибытия испанцев, в регионе господствовала империя Ацтеков - поклонников едва ли не самых кровавых и жестоких жертвенных практик. Из-за этого все те, кто ацтеками был недоволен, часто искали покровительства Кетцалькоатля, его культ стал культом политической оппозиции. И вот, когда бородатый и светлокожий, как Кетцалькоатль, Кортес прибыл на берег с программой нулевой терпимости к человеческим жертвам, многие "прозрели" и стали отзывчивы на предложения союза.

 

Совсем другое, мрачное предсказание, в это же время распространилось среди ацтеков. Колдуны сообщили правителю, что приближается время падения его империи.

 

Кортес, словно Христос, оказался в мире, древние пророчества которого был призван не отменить, но исполнить.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Тем временем метрополию потрясают катаклизмы. Гранды при дворе Хуаны окончательно взяли ее в оборот. Так, с их подачи свободолюбивых голландцев "познакомили" с грабежами Святой Эрмандады.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Вокруг юного Карла Габсбурга сформировалась могучая фракция поддержки. В какой-то момент всех озаботил важный вопрос: каким именно образом ветви дома Габсбургов должны разрешить спор о своем первенстве? Переговоры о браке представляли дело так, словно все произойдет само собой и солнце Испании взойдет над Европой без всякого сопротивления.

Хотя Габсбурги отличаются поразительно умелой дипломатией, нашлось много сомневающихся в этой идиллии. Заговорщики в Толедо решили "помочь" Австрии отойти от дел европейского господства. В особенности этого желала Церковь: алчные немецкие епископы опасались, что Габсбурги просто разделят зоны влияния и курфюрсты не получат тех же прав и богатств, которыми управляет Испанская Инквизиция.
Курию подкупили и на престол святого Петра снова сел испанский ставленник. Его Святейшество, к удивлению Карла, отлучил от Церкви его австрийскую родню.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тем временем, пришелец Кортес стал влиятельной персоной в индейской дипломатии.

Уже не раз делегация от ацтеков привозит в его лагерь золото: подкуп, чтобы алчный конкистадор оставил свои планы найти Теночтитлан и убрался восвояси. Но драгоценные подарки только будоражат аппетиты Эрнана и тот лишь умножил усилия по поиску сторонников.

Ему даже удалось установить контакт с Тлашкалой - одним из немногих племен, открыто враждовавшим с ацтеками и почти ими побежденным. Тлашкальтеки жили совсем недалеко от враждебной столицы и их поддержка была бы неоценима в будущем завоевании. Но вождь Тлашкалы хорошо знал ацтекскую жестокость и потому не спешил навлекать на себя гнев Теночтитлана за опасный союз.

К радости Кортеса, Ацтеки сами совершили ошибку. Ведомый мрачными предчувствиями о скором падении империи, их правитель решил сам напасть на Тлашкалу, чтобы поскорее решить хотя бы одну из назревающих проблем. Шпионы передали это тлашкальтекам - больше причин избегать совместного с Кортесом вторжения у них не было.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

Теночтитлан пал!

Какое-то время Кортес даже здесь, во вражеской столице, пытался играть в дипломатию. Он пленил ацтекского вождя и пытался править от его имени. Им были отменены ежегодные праздники, по случаю которых обычно казнили множество пленников.
Отношения оккупированного дворца с остальным городом в какой-то момент стали осадой в осаде: против нескольких сотен испанцев собирались сотни тысяч оскорбленных в религиозных чувствах ацтеков. В какой-то момент ситуация вышла из под контроля: ослушавшись марионеточного вождя, индейцы стали праздновать и принесли в жертву многих, включая христиан. "Ночь печали".

Здесь Педро де Альварадо вновь дал волю своей свирепости. Против идолопоклонников, смертельных грешников начал он свою безжалостную сечу. Небольшой экспедиционный отряд Кортеса, с помощью лояльных индейцев, смог завоевать сильнейшую империю региона. Теночтитлан стал живым памятником этой победы: разоренный, залитый кровью мучеников и мучителей, опустевший и проклятый.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

В Испании же Карлос Габсбург окончательно отодвигает от правления свою совершенно спятившую мать. Папа благословил его, недвусмысленно дав понять, на стороне какой из ветвей Габсбургов его симпатии.

Реформация уже вовсю бушует в Европе и государь понимает - теперь он единственная опора Порядка в этом мире. На его голову легла испанская корона, а на плечи - судьба погрязшего в ярости мира.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Изменено 05.02.2022, 18:26:42 пользователем Сарин

[Сарин 1,004]

 

Отцы Европы

 

Синодальный путь часто характеризуют как "движение вместе". В этом смысле он очень близок к понятию Res publica "общее дело". Однако, процедурные отличия в реализации этих подходов очень велики.

Епископы, подобно депутатам в парламенте, представляют чаяния своих приходов в синоде. Однако, они не обязаны следовать требованиям большинства в них и не несут прямой ответственности перед опекаемым ими народом. Дело в том, что в христианстве существует сильный аргумент против демократии. Когда Христос на Тайной вечере сообщил своим ученикам, что будет предан и убит, едва ли кто-то из апостолов был рад такому прогнозу. Если бы в их власти было голосованием отменить решение Иисуса, они сделали бы это. И тем самым не позволили бы совершиться его миссии. Но для Церкви миссия - самое главное. Христианство призывает человека ориентироваться на общение с Богом, быть пророком.

Особенность мессианских устремлений в том, что они не очевидны для окружающих. Христа нельзя заподозрить в недостатке красноречия, но даже ему не удалось в достаточной степени убедить своих учеников в необходимости приносимых жертв. Речь - всего лишь шифр, она отражает душевные процессы в человеке, но не может их в полной мере передать другому. Потому нет иного способа следовать воле Бога, чем авторитарно: в полной свободе от соблазнительных мирских благ, независимости от социальных институтов, в согласии только с собственной совестью. Очевидно, концентрация власти может вести к злоупотреблениям и такое действительно систематически происходит. Но Церковь убеждена, что как целое она не ошибается, что порочность одного из членов не может затронуть всего ее разнообразного и обширного организма. Христианство призывает человека быть царем.

 

Республика отличается от синодальности и по способу реформирования. Парламент распределяет ресурсы между лоббистскими группами, по воле которых изменяется порядок в стране. Церковная же история показывает, что самые могучие и даже святые ее обновители приходили из-за пределов ее иерархии. Маргинальным сперва было клюнийское движение, из которого вырос эпический Папа Григорий VII. Святой Франциск перевернул структуру Церкви созданием концепции нищенствующих орденов, но большую часть жизни вообще не был клириком и едва ли знал богословие. 
Потому, распределение ресурсов в Церкви субсидиарно, максимально "прижато к земле": к конкретным приходам, чтобы те имели максимум свободы, если вдруг в рядах местных прихожан окажется новый Франциск. В очень многих смыслах Церковь представляет собой перевернутую пирамиду, где продвижение по иерархии всегда означает большие жертвы, но совсем не гарантирует больше власти или богатства. Так, например, сегодня в синодальных советах мирян заседает больше, чем клириков. А порой светские люди даже могут наставлять священников в духовных упражнениях. Церковь - это не учреждение для предоставления услуг, она дарит подарки. И больше всех достается тем, кто совсем даже не включен напрямую в ее пределы. Христианство призывает человека быть священником, то есть добровольно служить другим.

Быть пророком, царем и священником - вот формула христианской "гражданственности". Вместо голосования здесь действует распознание. Распознание дара благочестия даже в том, кто кажется его недостойным. Через свободу распознается путь неофита к святости. Через обилие подарков распознаются те, кто ими распорядится к наилучшему служению другим. А если Господу будет угодно превратить святого в рычаг, через который он перевернет свою Церковь вверх тормашками - нужно распознать и это.

 

 

Вот и в XVI веке такой человек нашелся. Игнатий Лойола - лихой вояка, любимец женщин, поклонник рыцарских романов - ничто в его биографии не предвещало духовного призвания. Но в 27 лет (уже зрелый возраст на то время) в его жизни наступил перелом. Перелом обеих ног. Он сохранил способность ходить, но по меркам военной службы все же считался инвалидом. В отчаянии, недалекий от самоубийства, он лежал в лазарете и, не найдя рыцарских книг, решил провести время за житиями святых. Но, к собственному изумлению, чем дольше он читал, тем больше текст проводил исцеляющей работы в его душе...

 

Спойлер

Лойола не искал церковной карьеры, но довольно много времени проводил в приходах, проповедуя сам и исследуя проповедь других. В ней он находил странное неудовлетворение, словно Слово Божие в устах священников преподается грубо, прямолинейно и неубедительно. Его генеральский ум начал искать новые формы для призвания людей к христианской жизни. В XVI веке Игнатий сделал для церковного просвещения примерно то же, что Джек Траут сделал для маркетинга в ХХ-м: скрестил методы пропаганды с военной стратегией.

 

Благочестивый образ жизни и новые формы проповеди привлекли к нему множество учеников. Он даже организовал для них нечто вроде школы, но очень скоро в его двери постучалась инквизиция. Лойолу подвергли доминиканскому суду. Суровые монахи неделями вели свои допросы и один за другим сдавались перед обаянием узника. Жестокосердное испанское следствие признало Игнатия виновным и приговорило того... к получению образования. А чтобы наглецу было двойне обидно, ему выделили средства на покупку студенческой одежды и на дорогу до учебного заведения в Париже.
 

Спойлер

 

 

Тем временем, Габсбурги правят Европой, как и было задумано. Но Реформация вбила клин между старшей и младшей ветвью царственного семейства.

Вена и спонсирующие ее Фуггеры (банкиры родом из Аугсбурга) составили проект Аугсбургского религиозного мира: политического примирения внутри Империи ценой признания лютеранства легальной конфессией. В определенном смысле это даже совпадало с римской политической традицией: Император в германском государстве не был главой исполнительной власти, а лишь охранял судебную. Восходя на трон, он обещал защищать свободы сословий своего необозримого государства, но не мог в ответ на бесчинства протестующих мобилизовать ни армии, ни полиции. А раз отобрать религиозную свободу Вена не способна, то может ее хотя бы узаконить.

Этой затее активно противится старший Карлос. На примере Испании он отлично знает, что религиозное разделение - катастрофа для государства, а не его опора. К тому же, католическая Церковь - это организация, которая поверх всяких сословий объединяет народы Европы бюрократически и законодательно, в отдельном приходе у горожанина всегда было больше прав голоса, чем в собственной стране. Это делает словосочетание "Народ Божий" совсем даже не метафорой, структурно католики являются политической нацией, пусть и странным образом поверх наций этнических. Протестанты же пусть и популяризуют национальные языки, в политическом отношении приносят только анархию.
 

Спойлер

 

Анархия - дурное слово для мысли католических схоластов этого периода. Ученые университета Саламанки на многих примерах показывают, что общество неспособно существовать без власти. Любой период революционного хаоса, войны, дикости так или иначе ведет к построению между людьми социальной иерархии. Это означает, что власть - такое же трансцендентное устремление человека, как справедливость. И именно поэтому всякая власть от Бога.
Да, бывает, что власть дурна. Но борьба против нее революцией, сепарацией или войной так же дурна и, в конечном счете, бессмысленна. Насилие на улицах отнюдь не воспитывает в правителях философов и гуманистов. Бунтовать - это все равно, что стремиться к богатству через обнищание. Перемена во власти возможна только естественным путем: через кооптацию новых людей, проповедь лучших идей и готовность искать мир со своими врагами.

Карлос Габсбург отправился искать мир, прежде всего, с ксенофобами. Немец родился в Генте, а потому его родным языком оказался французский. Испанским он не владел, что очень возмущало двор в Толедо и даже знание монархом латыни не сглаживало этот дефект. Задобрить грандов и выкроить себе немного времени для изучения языка своих подданных государь решил расчетливым политическим браком. 
Его избранницей стала двоюродная сестра - Изабелла Португальская. Хотя договор был заключен из прагматических соображений, отношения между супругами были полны любви.
 

Спойлер

 

 

Немца также плохо приняла городская верхушка. Карлос выразил ясное намерение окончательно объединить Испанию в единое государство. Централизация означала очередное попрание средневековых свобод. Города, где самоуправление всегда было сильно, собрались против короля в лигу коммун - Коммунерос. С этими врагами государь мира не нашел и безжалостно подавил восстание.
 

Спойлер

 

Объединение Испании с Фландрией под одной короной сблизило их рынки и озадачило ученых Саламанки. Оказалось, что золотая монета в Толедо, при равных пропорциях, странным образом ценилась дешевле, чем в Брюгге. Приток американских богатств даже будто бы разорял метрополию: на фоне инфляции золота росла цена всех прочих товаров. Фраза: "В Испании дорого все, кроме золота" вошла в поговорки.
Нидерланды же напротив, богатели. Местные ремесленники с охотой наводнили рынок Иберии своими товарами, в то время как испанские умельцы разорялись.

 

К этому моменту богословы Саламанской школы уже разработали принцип "Недостатка и избытка" (спроса и предложения). Согласно ему, цена товара могла быть справедливой по двум основаниям:

Первое - государственные нужды. Если общество в голодный год регулирует цены на хлеб, а в военное время - на оружие, политическая необходимость такого шага служит высшим целям, чем прибыль и потому законна.

Когда же речь идет о простой коммерции, справедливая цена на товар определяется вовсе не его физическими свойствами, не издержками торговца и даже не трудом ремесленника, в производство вложенным. Она регулируется исключительно субъективным взглядом на него покупателя. Если товар кажется в избытке, он дешевеет. Если же потребитель испытывает его недостаток - дорожает. Саламанкская школа в XVI веке открыла субъективную теорию стоимости.

Однако, применение этой теории к обмену денег прежде не было очевидным. Профессор вечерней кафедры богословия, Доминго де Сото тщательно проанализировал особенности оборота валюты между Испанией и Германией. Он обнаружил, что вывоз денег из Испании не убыточен, как прежде полагалось, а является частью цикла: на иберийские монеты покупаются дешевые немецкие товары, которые затем перепродаются снова в Испании, где цены на них выше. Субъективная теория стоимости не только подтвердилась, но и получила продолжение. Открыты экономические принципы паритета покупательной способности.
 

Спойлер

Труды экономистов Саламанкской школы, богословов и схоластов, сегодня читаются на удивление современно. Многие их аргументы совершенно не устарели, а некоторые и вовсе приводят в изумление. Например, Хуан де Салас и Хуан де Медина показали, что многофакторность экономических процессов не позволяет их анализировать какому-либо одному участнику - это буквально калькуляционный аргумент, который популяризовал Хайек, наш современник. Рыночники бьют этой концепцией доводы сторонников плановой экономики прямо сегодня - в дебатах на русском ютубе.

Как же вышло, что экономическая мысль за 350 лет будто бы не сдвинулась с места? Ответ - Реформация. Старорежимные ученые-доминиканцы составляли свои работы на латыни. А за пределами Испании спрос на нее резко обвалился, вместе с церковной бюрократией. Великие открытия оказались в архиве, почти невостребованные, позабытые и переоткрытые заново лишь спустя века и века. Остается только гадать, каким был бы наш мир, если бы экономическая наука не понесла такого фатального ущерба. Очень может быть, что мы не познали бы кровавых ошибок социализма.
 

Спойлер

 

 

Тем временем, в Новом Свете приключается "первый великий африканец в Америке".

Эстеванико, он же Мустафа Аземмури, был продан испанцам в Марокко для рабского труда. Где-то в процессе он смог креститься, в связи с чем получил право путешествовать за океан. Его приписали к экспедиции, направленной для исследование Флориды. Конкистадоры претерпели многие невзгоды, в следствие чего африканец остался одним из очень немногих выживших. В какой-то момент путешественники прибились к индейской деревне, где быстро обрели славу колдунов и целителей. К ним начали стекаться тысячи паломников и так, окруженные толпой, медленно передвигаясь от поселения к поселению, испанцы добрались до европейских владений в Мексике.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Раздел мира папскими буллами не всегда работал на практике. Колонии иногда развивались хаотически, с запозданием информировали о состоянии дел метрополию, вели свою собственную политическую игру за раздел богатств. Все большую роль стали играть светские колониальные организации.
Так, вместо частных Вест-Индских компаний англичан и голландцев, в Испании всем заправляет Каса-де-Контратасьон - полуавтономная структура, с большим государственным участием. Она централизованно устанавливала налоги и пошлины с ввозимых товаров, составляла и засекречивала карты, собирала 10% от доходов на программы развития колониальных автономий.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Помимо прочего, Испания сблизилась с Германией ради противостояния с Францией. Карлос Габсбург довольно скоро организовал интервенцию в целях возвращения Тулузы Монфорам.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

В спор между ветвями Габсбургов вмешался Римский Папа. Он вместе с курфюрстами-епископами выступил против австрийского проекта Аугсбургского мира и так до самой смерти старого Императора не снял с него отлучения. На главный трон Европы взошел новый, испанский лев. Король-католик Карлос I Габсбург стал Императором Священной Римской Империи.
 

Спойлер

 

Свою легитимность в Германии испанец выстроил по-наполеоновски мудро. Он объявил себя избранным Императором, то есть ставленником курфюрстов, а не Церкви. Этим он подчеркнул свою независимость, а также поумерил страхи, связанные с возможной экспансией горячих испанских религиозных нравов.

 

Водрузив на свою голову почти три десятка корон, Император стал считать себя выше статусом, чем короли. А потому начал аккуратно изменять правовые аспекты войны в Империи. Так, он осудил конфликт между итальянцами у своих границ и вмешался "в миротворческих целях".
 

Спойлер

 

В тот же год Карлос встретился с Эрнаном Кортесом. Великая экспедиция принесла конкистадору богатство и славу, но его конфликт с правительством Кубы делал завоевания сомнительными с точки зрения закона. Потому обе стороны встретили друг друга с подозрением.

Кортес прекрасно понимал, что Новая Испания гораздо больше, богаче и густонаселеннее всей Старой Испании вместе взятой. И он также понимал, что в метрополии плохо представляют себе реальный масштаб происходящего в Новом Свете. Потому ему важно было принять от государя комиссию, которая бы легализовала его завоевания, но при этом скрыть действительные размеры своих потенциальных владений, чтобы не вызвать ревности и опасений Толедо.
Карл же принял от путешественника богатые подарки, но догадался, что это лишь вершина айсберга. Слишком уж много шума вокруг конкистадора, слишком уж он самонадеян и слишком уж велика его свита. Император действительно отправил комиссию, но самого Кортеса попросил остаться для укрепления "доброй дружбы".
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Не только европейские аппетиты возбудили похождения Кортеса. Они стали живой легендой для продолжения Конкисты.

Из Панамы отправились на поиски новых завоеваний Франсиско Писарро и Диего де Альмагро. Оба были конкистадорами старой закалки: скорее разбойниками, чем цивилизаторами. Это сказалось и на будущем столкновении с инками, и на отношениях внутри испанских отрядов. Оба лидера конкурировали и подозревали друг друга в заговоре. Даже ведя общую войну с индейцами, они старались держать своих людей поодаль друг от друга. Постоянно конфликтовали вокруг раздела добытых богатств.
 

 

Впрочем, разобщенность царила не только среди испанцев. Империя Солнца встретила европейцев в непростой период своего существования. Политические дрязги охватили регион, куда конкистадоры довольно скоро втянулись сперва как наблюдатели, а затем как участники.

Внесла хаоса и пандемия, которую пришельцы невольно спровоцировали своим появлением. Словно вестники смерти, европейцы ходили невредимыми между вымирающими деревнями.
 

Спойлер

 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Религиозный кризис Империи порожден дилеммой между правом и безопасностью. Император не имеет законных возможностей посягнуть на внутренний порядок княжеств, попрать их свободу и автономию. Но все-таки является защитником веры и потому несет за единство государства символическую ответственность.

Карлос Габсбург решил пойти на хитрость: основать формально нейтральную, а де-факто подчиненную себе армию миротворцев.
"Арбитрос" ("Судьи" или "Рассудители") - по приглашению официальных властей княжеств готовы оказать помощь и разбить восставшее протестантское простонародье. Император будто бы не имеет к ним прямого отношения, а потому его трудно обвинить в тирании. А католические князья сохранят лицо и власть, как если бы призвали на помощь наемников.

 

Кортес, желавший добиться от государя благосклонности перед возвращением в колонии, вызвался послужить какое-то время в "международной" полицейской армии.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Императору Карлосу непросто дается обещание объединить Испанию. Обширные владения Арагона в Италии сделали решающим в королевстве голос купечества, а торгаши редко находят между собой надежный компромисс. Для Германии Кастилия стала донором военной силы, в Голландию переезжает промышленность, а деньги Толедо отправились на подкуп итальянцев. Ничего Кастилия не жалеет во имя Габсбургского проекта единства Европы.

Порты Валенсии разрослись, открыты новые рынки. Лишь после многолетних и обширных инвестиций Карлос сумел посадить строптивых подданных за стол переговоров.
Но не зря: в водах Средиземноморья впервые был согласован законный порядок. Создан Консолат-де-Мар - торговый трибунал, банк и первый договор по морскому праву, который признавался даже в английском законодательстве аж до конца XIX века.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

На воду спущен флагман Испании - "Армагеддон". Названный в честь упомянутой в "Апокалипсисе" битвы между Добром и Злом, он огнем своих многочисленных пушек будет сокрушать нечестивцев.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тем временем Писарро начал завоевание Империи Солнца. Как и в Мексике, часть индейцев здесь выступила на стороне конкистадоров. Впрочем, преимущественно по циничным мотивам: многие пытались использовать европейцев как таран против непопулярного правителя, недооценив алчность и силу испанцев. Немало инков пали жертвой коварства завоевателей - их лидеров пленили, требовали выкуп, а затем все равно не отпускали, учиняя хаос.

Бесславие, жестокость и предательство царят в Южной Америке.
 

Спойлер

 

 

Если бы меня спросили, как в двух словах можно охарактеризовать католическую Церковь, я бы ответил: Sublimis Deus.

Папство может быть порочным. Церковь может погрязнуть в политике, войнах, заниматься какими угодно третьестепенными для веры вопросами. Но неизменно одно: снова и снова она загадочным образом исполняет главный завет, данный ей Христом - проповедует его учение перед другими народами.

Это происходит в разных формах, часто в парадоксальных.

Скандальные Борджиа никогда не интересовались богословием, но отчего-то вдруг все равно осудили работорговлю. Мощнейшее движение против закрепощения индейцев расцвело в Испании - державе, которая от торговли невольниками выиграла бы больше всех прочих. Реформация - период глубокого кризиса, одновременно дал начало великому обращению в католичество колониального мира. Возрождение Церкви после Второго Ватиканского Собора встретило настолько большое непонимание среди консервативных клириков, что от своего призвания отказались тысячи церковников - едва ли не больше, чем убили большевики и просвещенцы в своих революциях.

Церковь осуществляет свою миссию против собственных интересов, против мировых трендов, против политической логики, даже против собственных прогнозов о себе - странными путями ее ведет Господь истории. Но именно поэтому этот мистический путь внушает надежду. Никакое препятствие не кажется непреодолимым.
 

Спойлер

 

Влияние Карлоса Габсбурга на мировоззрение современников очень велико. Он воплощает собой порядок в Европе, против хаоса, учиненного Лютером.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Империя Солнца пала. Словно стрелой, Писарро прошил ее растянутое тело насквозь. Алчный захватчик все еще рвется вглубь континента в своей бесконечной погоне за наживой. Но славы Кортеса ему не знать: вскоре разбойника ожидает бесславная гибель.
 

Спойлер

 

Испания едина! Непокорный Арагон, наконец, принял свою судьбу.
 

Спойлер

Неустанно кочующий по своим бескрайним владениям Карлос все-таки согласился короноваться в Болонье из рук Римского Папы.
 

Спойлер

Два лидера - священный и светский - впервые за долгое время действуют в согласии. Они объединяют Европу.
 

Спойлер

 

Спойлер

Император пребывает на пике своей славы. Карл щедрой рукой выделил средства на обновление своей резиденции в Альгамбре. А недалеко от Мадрида возводится будущий символ его абсолютизма - Эль-Эскориал.
 

Спойлер

 

Спойлер

Пышность и могущество Карла Габсбурга слепят ему глаза. Лишь немногие понимают, что величие это куплено в долг.

Единая Европа строится государем благодаря Испании и за счет Испании. Даже поток американских богатств уже не затмевает собой бездну набранных долгов. К сожалению, открытия Саламанской экономической школы совершены не случайно: она учится на ошибках собственного отечества. И выучить ей предстоит еще множество уроков.
 

Спойлер

 

Изменено 13.02.2022, 01:31:15 пользователем Сарин

[2misha 598]

нарушение удалено, ААР просто шикарный

Изменено 14.02.2022, 17:16:34 пользователем Raizel
удаление нарушения

[psametix 1,033]

А что это за ивент на Карла с отдачей Кастилии Нидерландов? какие условия выпадения, я много раз играл на этой стране но не видел такого.

[Сарин 1,004]

1 час назад, psametix сказал:

А что это за ивент на Карла с отдачей Кастилии Нидерландов? какие условия выпадения, я много раз играл на этой стране но не видел такого.

Надо быть Испанией, иметь брак с Австрией (при условии, что последняя получила Бургундию) и с ней же иметь общего соперника в виде Франции. Еще есть опция без соперничества, но тогда просто дадут Габсбурга, без земель.

[Сарин 1,004]

 

Усмиряющий ярость

 

Делай что должен и свершится, чему суждено.

Марк Аврелий

 

Религиозный фанатизм обычно ассоциируется с эмоциональной экзальтацией, состоянием, когда человек оказывается слеп, глух и непримирим к своему окружению. Но в XVI веке Европа столкнулась с чем-то прямо противоположным, в чем-то даже более пугающим - за пылающим миром наблюдали полные смирения и спокойствия глаза.

Мартин Лютер действительно добился перемен. Даже для светских людей Реформация стала временем восстания благочестивого простонародья против разложившихся во власти и роскоши элит. Там, где не звучали богословские лозунги, погромы осуществлялись против праздников, искусства, богато украшенных храмов и дворцов - непременных спутников демонстративного потребления. На смену средневековой пышности в одеждах пришли черные тона. Вместо органа - тихие молитвы за столом или пение псалмов.
Католический мир отреагировал возрождением культуры человека-стоика. Римская античная философия аскетизма здесь стала задавать и образ жизни, и образ мысли. С картин этого периода к зрителю обращены подчеркнуто равнодушные лица. Улыбка для короля Габсбурга стала особой милостью и, в некотором смысле, проявлением слабости. Ни гнев, ни печаль, ни счастье не должны тревожить духа действительно благочестивого мужа, какой бы конфессии он ни придерживался.

Моральная революция и разделила, и сблизила христиан. Не осталось сомнений, что в религиозной борьбе нет победителя: всем теперь предстоит вкусить ее плоды. Однако модель нового порядка по-прежнему оставляет множество вопросов.

Аугсбургский мир предложил не только признание двух христианств. Он лоббировал колоссальный откат ко временам анархически организованной Церкви. Максима "Чья власть - того и вера" вновь отдавала светским правителям первенство перед духовными лицами, отменяла установленное Папой Григорием VII транснациональное каноническое право, следовавшие из него личные права собственности, юридические аспекты колонизации. Это демонтаж и внутреннего, и международного законного порядка. Возврат к варварским временам, когда мир устанавливали баланс сил на поле боя, богатство и дипломатия постоянных военных угроз.
Не был Аугсбургский договор и провозглашением религиозных свобод: не смотря на радикальный индивидуализм протестантской доктрины, община верующих все еще понималась в средневековом духе, как коллективный субъект. В определенном смысле, подданные оказывались в заложниках у мировоззрения правителя. Если государь сменит конфессию, за ним обязана будет последовать вся страна. Гражданские столкновения в Англии вокруг Генриха, Кромвеля, Марии Стюарт и Елизаветы - наглядный пример чрезмерно возросшего авторитета короля.

 

Альтернативой стал мир Тридентский. Попытка Церкви действительно исполнить требования Мартина Лютера - реформироваться. Поскольку речь идет об очень важном, но все-таки очередном из множества Вселенском соборе, цивилизационная основа такого договора осталась бы прежней. Парадоксальным образом корпоративно мыслящие католики, защищая папскую власть, на практике вступились за личные свободы человека. В то время как протестанты свободу провозглашали, но установили королевский деспотизм.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Избранный император христианского мира и Римский, присно Август, а также католический король Германии, Испаний и всех королевств, относящихся к нашим Кастильской и Арагонской коронам, а также Балеарских островов, Канарских островов и Индий, Антиподов Нового Света, суши в Море-Океане, Проливов Антарктического Полюса и многих других островов как крайнего Востока, так и Запада, и прочая; эрцгерцог Австрии, герцог Бургундии, Брабанта, Лимбурга, Люксембурга, Гельдерна и прочая; граф Фландрии, Артуа и Бургундии, пфальцграф Геннегау, Голландии, Зеландии, Намюра, Руссильона, Серданьи, Зютфена, маркграф Ористании и Готциании, государь Каталонии и многих других королевств в Европе, а также в Азии и Африке господин и прочая - в таком вот скромном статусе оказался Карлос Габсбург.

Политическая гравитация этого человека огромна. После коронации в Болонье, он отправился в Неаполь, воодушевить Святую Эрмандаду в борьбе против республиканского восстания. Само путешествие по полуострову из конца в конец вызвало экзистенциальный и политический кризис.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Последний эпизод стал роковым. Папское королевство итак уже сидит на испанских штыках, сохраняя лишь видимость самостоятельной политики. Но когда Рим оказался снова окружен имперскими владениями, да еще и сдал Прованс, авторитет Понтифика как лидера Италии посыпался окончательно.

Теперь, когда Борджиа мертвы, когда Константинов дар (документ о правах Понтифика на всю Италию) разоблачен как подделка, когда по скромным владениям Папской области проезжает альтернативный Император мира, Рим как никогда близко оказался перед перспективой поглощения.
 

Спойлер

Такое положение дел возникло во многом из-за упадка Франции. Противостояние между Толедо и Парижем позволяло лавировать между ними. При этом, Испания оказывалась более слабой и потому благодарной за помощь стороной: иберийское население составляло собой ~7 миллионов человек, английское - 3 миллиона, а французов было около 19-ти.

Нынче же неосторожная политика Валуа в Бургундии и Италии разделила страну между внешними хищниками. Под управлением Габсбургов оказался даже Париж.
 

Спойлер

 

В год смерти Лютера, здесь, на Монмартре первые иезуиты торжественно провозгласили монашеские обеты.

Общество Иисуса стало еще одним детищем синтеза генеральского ума Лойолы с его духовностью. В определенном смысле, иезуитов можно сравнить с крестоносцами: военная дисциплина сочетается в них с монашеской. Документом их основания является папская булла Regimini militantis Ecclesiae ("К правительству воинствующей Церкви"). Однако, эти крестоносцы из кавалерии стали разведкой: вместо сражений на поле боя, они ведут войны ментально-психологические.
Этот подход хорошо отражает дух времени. Средневековое представление о религиозности было коллективным, индивидуальные переживания учитывались, но не имели первенства перед традициями общины. Реформация же возвела в Абсолют примат личного общения человека с Богом в своей совести и этот подход со временем оказался признан всей Церковью, независимо от конфессий.
"Духовные упражнения" - главный труд Лойолы, основа его учительства, предлагает каждому иезуиту ежедневные практики личной духовной формации. Дело спасения души стало совершенно повседневным, великим процессом длинною в жизнь, в котором исчезли незначительные детали. Ad maiorem Dei gloriam - все в человеческом поведении должно служить к вящей славе Господней.

 

Спойлер

 

Каждый орден имеет свою харизму - специфический род деятельности, служение, в котором монахи обещают помогать миру вокруг. Общество Иисуса стало еще одним крупным орденом, чья харизма оказалась связана с наукой.

Каролингское возрождение Европы из варварства стало плодом деятельности ордена Бенедиктинцев - созерцателей, библиотекарей, архивариусов, сохранивших посреди упадка ценнейшие знания римской цивилизации.
Инквизиция Доминиканцев - не просто следственный орган, а также нечто вроде Научно-исследовательского института: в попытке разобраться с учениями еретиков, чтобы эффективно дебатировать с ними, орден проводит колоссальную академическую и философскую работу, с множеством плодов. 
Францисканцы отметились в науке своим почитанием математики, логики и физики. Ведут активную просветительскую деятельность, распространяя книги, проводя конференции даже в современной России.

Иезуиты же особое внимание стали уделять студенческой духовной формации, воспитывать интеллектуальную элиту. Их труды на этом поприще настолько обширны, что не будет преувеличением объявить всю современную систему образования в той или иной степени их изобретением. Появление при школах спортивных состязаний, олимпиад для одаренных и бедных детей, внедрение театров для развития эмпатии, выцеживание из общего потока учеников преуспевающих в отдельные классы и группы, формация командного духа в студенческих братствах и совместных досуговых мероприятиях - все это так или иначе осмысленно и реформировано последователями Лойолы.
Проведение регулярных духовных упражнений, исключение из своей жизни всякой незначительности, ориентирует человека на вечность. А потому среди иезуитов очень велика склонность к коммерчески неблагодарному труду в фундаментальных отраслях науки, плоды которых исследователь даже не надеется застать при своей жизни. Так, например, выходцем из иезуитского колледжа был Жорж Леметр - священник, открывший Большой взрыв.

 

Весьма примечательно, что в отличии от светских коллег, католические ученые смотрят на науку как на Церковь - через призму исторической неразрывности. Монсеньор Леметр открыл основы Вселенной, опираясь на труды средневековых схоластов, словно их разделяют всего лишь 500 лет поступательного развития. Какой-то качественный скачок от Средневековья к Просвещению, от христианского мира к секулярному ХХ-му веку будто и не существует в их мировоззрении вовсе. 

 

Спойлер

 

 

Впрочем, не одной лишь ученостью богато Общество Иисуса. Его харизма - духовная формация учеников, означает процессы более обширные и глубокие, чем просто образование. Какой-то мистической интуицией Лойола в своем XVI веке сумел понять, что технически процессы воцерковления, обучения и психотерапии отличаются лишь по форме, но не по сути. Здесь иезуиты резко разошлись во взглядах с Лютером.

 

Протестанты устремились к евангельской простоте и во всех сферах жизни пытались избавить свою веру от католических излишеств. Сперва сомнения вызвал Папа, затем культ святых, после - иконопочитание. Богословие новых христиан называют рациональным: они отказались от веры в чудеса, в единую Церковь, в мистические таинства (кроме Крещения). Лишь трепетное отношение к собственной совести и восприятие Библии как священного текста отделяет их от полного поглощения светским миром. Когда масштабы движения вышли из под контроля, Мартин Лютер, ученый и музыкант, с разочарованием наблюдал как отдельные группы его сторонников предали осуждению искусство, науку, светскую культуру. Вера стала для них чем-то не имеющим земных форм, умозрительным, возвышающим человека, но никогда не опускающимся до его ничтожной природы.

 

Для Лойолы же вера - это глубокое личное открытие, укорененное в фактах повседневной жизни. Иисус Христос передал человеку не абстрактный учебник прописных истин, а личным конкретным примером восхитил его сердце. Бог являет себя в нашей жизни во всей ее полноте, искать общения с ним - значит не исключать никаких возможностей. Потому Общество Иисуса так активно действует на границах разных дисциплин: высокая академическая наука объединяется в жизни студента с приземленным спортом, абстрактная математика сменяется чувственным театром. Достоинства рациональности углубляются знакомством с искусством.

Частью этой полемики с Лютером стало уникальное явление - искусственное создание архитектурного стиля барокко. Иезуиты активно изучали воздействие пышных форм на воображение человека, последствия этого для его духовной формации, потому нашли в украшательстве прекрасный метод евангелизации.
 

Живым свидетельством иезуитского взгляда на мир стал Эль-Эскориал.
Как монастырь, он придерживается внешних строгих и простых форм. Центральным строением в его композиции является огромный собор - как символ того, что вся жизнь человека должна быть посвящена духовности. Как дворец, внутри он открывает богатство красок и насыщенности Возрождения. Здесь же - огромная библиотека, вторая по значимости в Европе после ватиканской. А также усыпальница для королевских персон. Каждое назначение Эскориала - дворца, монастыря, библиотеки, усыпальницы - связано со всеми прочими.

Подобно книгам на полках, в гробницах сложены останки государей. Подобно царским покоям, богато украшены места хранения книг. Каждый день в этих помещениях молятся монахи, работают ученые, деятели искусства представляют публике шедевры. А центральный собор утром и вечером, на Мессе напоминает, к чьей славе обращены эти многочисленные и такие разные дела.

 

 

 

Спойлер

 

 

Карл Габсбург, уроженец Гента, привез с собой множество советников из Нижних земель. Это стало одной из причин недовольства им в Испании, но Император упрямо не шел на уступки националистическим кругам. Его единую Европу держат в собранном виде христианский универсализм и династические связи.

Одним из приближенных государя стал видный полководец, родом из Люксембурга - Ламораль ван Эгмонт. Его воспитание и образование проходило в Испании, где он также сделался противником инквизиции. Удачно женившись на графине из рода Виттельсбахов, стал рыцарем бургундского ордена Золотого руна. Возросший политический вес и верность католической вере стали отличными рекомендациями для принятия им командования над Арбитрос - взамен отпущенного Императором в Новый Свет Кортеса.

 

Спойлер

 

 

Эрнан возвращается в Мексику спешно и в тревоге. Укоренение испанских порядков здесь нуждается в изящной модерации. Индейцы, только что сбросившие вместе с конкистадорами жестокую империю священных шаманов, в штыки бы восприняли прибытие им на смену ненамного более гуманной инквизиции. Потому, собираясь в путь, Кортес всячески препятствовал отправке вместе с собой миссии Доминиканцев.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Колониальная администрация встретила возвращение завоевателя скептически, предчувствуя угрозу своему авторитету. Чтобы не позволить "Кетцалькоатлю" снова возглавить индейцев, к возвращению Кортеса по окружающим племенам был совершен устрашающий рейд. 

 

Спойлер

Впрочем, социальный порядок в испано-индейских государствах перестал быть локальным вопросом. Глобализация делает свое дело, связывая разные континенты общими моральными проблемами.

Реальность такова, что языческих подданных у Испании стало больше, чем христианских. Миллионы людей оказались в военной беззащитности, правовой маргинальности, за целым океаном от развитых институтов правосудия. Простор для злоупотреблений в отношении индейцев огромен и соблазнителен. Но на пути преступлений встала та же сила, что американцев покорила - Церковь. Зазор между идеалами христианской империи и фактической сегрегацией на местах породил недовольство. А недовольство подтолкнуло боговоплощение - стремление к реформам, с целью установить справедливость даже вопреки коммерческим интересам.

 

В Новом Свете распространяют Бургосские законы, провозглашающие индейцев свободными людьми, имеющими все права на имущество и землю. Даже энкомьенда - система, аналогичная крепостничеству в Европе, подверглась осуждению.
 

Спойлер

 

Метрополия же потрясается проповедями Бартоломео де Лас Касаса. Священник-доминиканец объявил себя представителем индейцев и развязал целую пропагандистскую войну против жестокостей Конкисты. Совсем недавние кровавые приключения Писарро бросили тень и на относительно мягкую экспедицию Кортеса, так что слова проповедника вызвали много сочувствия.

В своих взглядах доминиканец следовал позиции ученых Саламанки, даже несколько расширив ее. Например, не всякие методы крещения индейцев показались Лас Касасу приемлемыми. Чтобы распространить христианскую юрисдикцию на язычников как можно скорее, в колониях их часто обращали массово и очень формально. Порой дело ограничивалось зачитыванием им специального документа, язык которого туземцы даже не понимали, после чего тем не менее записывались в христиан. Бартоломео же, вполне в духе своего времени, проповедовал принятие Христа как глубоко личное событие, требующее добровольности и понимания, а не юриспруденции.

В Вальядолиде был организован крупный диспут, по итогам которого жестокости Конкисты были осуждены, а индейцы в очередной раз подтвердили свой статус свободного народа.

 

Спойлер

 

 

Папские юристы не смогли защитить светскую независимость Понтифика на дебатах в Рейхстаге.

Император Карлос употребил все свое влияние, чтобы стать первым в истории правителем Священной Римской Империи, действительно включившим Рим в состав своих владений. Того же хотели итальянские сословия, желавшие объединиться хотя бы так. Но Папская область - капризное приобретение, ее как скушаешь, так и подавишься.

В то время, как Император владел миром, в котором не царствовал, Папа царствует в мире, которым не владеет. Появление в пределах одного государства двух таких влиятельных правителей немедленно вызвало смуту. В первую очередь - среди Курфюрстов.
Пять из семи выборщиков являются епископами. Это вполне в русле испанской политики. Как и у себя на полуострове, иберийцы видят в Церкви основу для национального строительства и легко делегируют духовенству светские функции. Кроме того, не конкурирующие за имперский титул, образованные, выборные на местах клирики - эффективные бюрократы, надежно включенные в международный порядок и испытывающие гораздо меньшее искушение Реформацией. Но кому они обязаны служить теперь, если указания Толедо и Рима вступят в противоречие? Не случится ли так, что совет Курфюрстов превратится в расширенную версию Римской Курии? И положено ли Папе занять почетное место одного из выборщиков?

Так много вопросов, так мало ответов. Император побоялся передать Риму еще и функции выборщика, в чем неожиданно встретил поддержку Курфюршеств: первенство наследника апостола Петра среди епископов не позволит совету сохранять дух равенства между всеми участниками. Совершенно неожиданно для самих себя, епископы стали третьей властью в Империи. Когда Карл неосторожно пригласил Папу в свои владения, он лишился безусловного авторитета в своем священном государстве и Рим с Толедо начали уравновешивать друг друга. К какому лидеру прислушаться - светскому или духовному - теперь в ответственности каждого отдельного епископа.

Совет Курфюрстов все более напоминает Синод.
 

Спойлер

 

Спойлер

Когда современные священники рассказывают о важности Синодального процесса, они вспоминают 1517-й год. Весной закончился Пятый Латеранский собор, где Церковь не нашла в своем пути существенных изъянов и сообщила миру, что с ней все хорошо. А уже осенью Мартин Лютер провозгласил свои 95 тезисов.
В синодальных группах Церковь призывает давать слово, прежде всего, недовольным, молчаливым, испуганным, равнодушным. Тем, кто чувствует себя меньшинством, тех, кто слаб, кто молод или ощутил себя для Церкви чужим. Снова и снова она словно спрашивает: "Лютер, где ты сегодня? В каком краю тихо питаешь свой праведный гнев? Откройся, преподай нам свои уроки!"

Когда Мартин обратился за покровительством к Имперским властям, а не к епископам, он сошел с синодального пути, сошел с совместной дороги, не пожелав делить ее с некоторыми разочаровавшими его людьми. Но христианство - это не только религия, это организация. Покинув ее пределы, Лютер прославился, но стал заложником своего авторитета. Протестанты поделились на тех, кто последовал за его личностью и на тех, кто стал искать среди себя других подобных ему проповедников.
Дробление на секты очень быстро приобрело хаотический вид. А лидеры малых движений очень не склонны договариваться между собой: личный авторитет того или иного духовного учителя слишком мал, чтобы рисковать им, замешивая в общую кашу. К тому же, Реформация во многом напоминает теорию заговора, историю о том, что Церковь в какой-то момент пошла ложным путем, ведомая злонамеренными манипуляторами из ее элит. Когда твоя идентичность строится на противостоянии с миром, ты не открыт к договоренностям. По сей день ничего подобного общему Синоду в протестантизме не сложилось.

Вот и в Империи, как выяснилось, нашлись те, кто примиряться демонстративно отказался. Ни Аугсбургский, ни Трентский мир не нужны тем, чей авторитет кормится от войны. Эгмонт доложил Габсбургу, что Арбитрос совсем не приглашают на германский север, туда, где протестанты добились для себя власти и наиболее сильны.
С неохотой Император прокручивает в голове варианты действий. Вмешаться силой - значит нарушить обещания о сохранности сословных свобод. Против высказался и Папа, опасающийся дальнейшего ослабления духовных институтов в угоду политическим. Но если воевать, то именно сейчас, когда Рим только что претерпел тяжелый кризис своей независимости.

Решение принято. В епископстве Утрехт сан епископа получил кузен Габсбурга, Фредерик де Трастамара. Под некоторым давлением он передал Карлосу провинцию Гронинген для подготовки военной кампании против наиболее несговорчивых северян.
 

Спойлер

Тем временем, в Мексике свершилось предательство. Друзья Кортеса, тлашкальтеки подверглись угрозам со стороны колониальных властей Новой Испании. Оскорбленные в самых лучших чувствах, они отказались уступать свою землю, после чего с полным изумлением получили объявление против себя войны. Эрнану пришлось выбрать сторону.
 

Спойлер

 

Экономические противоречия в Испанской империи обостряются чем дальше, тем больше. Вышло так, что Толедо царствует над гораздо более развитыми подданными. Фландрия и Италия - промышленные и культурные столицы Европы, страдают от часто несправедливых поборов своей примитивной сырьевой метрополии.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

О духе правления Испании многое говорит ее отношение к преступникам. Даже когда английским пиратам стало невозможно сопротивляться, надменная империя отказалась с ними договариваться, как это сделали голландцы. Зло не должно быть нанято на работу, какой бы соблазнительной эта сделка не казалась.

Вот и теперь "Армагеддон" был отправлен разогнать обнаглевших бандитов. Командует флагманом Макантонио II Колонна - итальянец по происхождению, вице-король испанской Сицилии, кондотьер, кавалер ордена Золотого руна.
 

Спойлер

 

 

Войны по обе стороны океана закончились быстро. Враги Испании не были готовы к повышению ее воинственности.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Католики первыми выстрелили в религиозной войне. Резкая эскалация конфликта Испанией взбудоражила Европу. Стремление протестантов договариваться о мире с католиками, итак прежде невысокое, теперь утонуло в пролитой крови. Карлос чует, что дело плохо: раз уж избрал путь насилия, важно выбить радикальных еретиков быстрым и решительным ударом, иначе разделенная Германия обрушится в хаос воюющих провинций.

На очередном собрании Кортесов под прицел агрессивной риторики попала сильнейшая и наиболее амбициозная из протестантских держав - Великобритания. Она активно поучаствовала в разделе с Габсбургами Франции, что несколько смягчило остроту противоречий. Но также напитало Лондон немалым могуществом, для конкуренции с которым даже Испании пришлось серьезно напрячься.

 

Карлос Габсбург согласовал начало строительства Непобедимой армады - безразмерного флота атлантических судов, который был бы в силах осадить непокорные острова.
 

Спойлер

 

Но вдруг надменный католический мир содрогнулся. Его границы сокрушаются под ударами того, кого протестанты называют Молотом Господа - султана Османской империи.
Сотни тысяч фанатичных, хорошо вооруженных праведников исламских армий вторглись в пределы разделенного Запада. Нет среди королей Европы никого, кто мог бы на равных противиться их напору. Тысячи голосов обратились к Карлосу Габсбургу с мольбой о помощи. И Толедо отозвался на призыв.
 

Спойлер

 

Ни на суше, ни на море нет у Испании преимущества перед господином Востока. Все, что остается Габсбургу - тянуть время, хотя бы пару лет, когда с верфей сойдут первые флотилии Непобедимой армады. Раздосадованный Император взялся отомстить султану на другом, более уязвимом фронте: без всякого повода испанцы объявили войну союзному Османам Тунису.
 

Спойлер

 

А в Америке продолжается завоевание Мексики.
 

Спойлер

 

Армии Испании объединились в новую Священную лигу и прибыли в погибающую Венгрию. Руководить войной Карлос поставил своего незаконного сына - Дона Хуана Австрийского.

Бастард Императора и немецкой купчихи был бы черным пятном на репутации любой другой королевской династии. Но Габсбурги уже глубоко увязли в близкородственных браках, из-за чего детская смертность в их семьях была существенно выше нормы. Потому любых детей, даже незаконных, предпочитали держать недалеко от двора, на случай кризиса престолонаследования.
Дон Хуан в юности был отлучен от матери, которую вскоре научился стесняться, получил хорошее военное образование. Габсбургские по масштабам амбиции обнаружились в нем рано и лишь усилились от его подозрительного происхождения. Мальчик настойчиво искал у отца разрешения испытать свою военную удачу и овеять славой имя семьи. И, наконец, он своего добился.

 

Спойлер

 

Тем временем, инквизиция окончила чистки в Северном Марокко. Танжер, Сеута и Мелилья стали испанскими анклавами на Черном континенте. Мавры, мориски и выкресты по-прежнему подвергаются сегрегации, потому конец Реконкисты стал ассоциироваться даже не с военным контролем за землей, а с полноценной сменой ее культурного облика.
 

Спойлер

 

Спойлер

Священная лига разбита в Северной Италии, Дон Хуан отступил в Тунис. Худшие опасения сбываются наяву.

Но кровь мучеников пролилась не зря. Они выиграли время. В Средиземное море вышли десятки могучих испанских судов, крупный осколок несостоявшейся Непобедимой армады. К "Армагеддону" присоединились галеры и он отправился в свой собственный Крестовый поход - к побережью Греции, навстречу бесчисленным флотилиям султана.

Вся мощь величайших морских держав сошлась в битве при Лепанто. Не пушки состязались здесь и даже не мечи. Победу принесло стремление к свободе.
Флот Османов передвигался мускульной силой христианских галерных рабов. Когда они догадались, что сражаются против освободительного флота единоверцев, мусульманские адмиралы столкнулись с восстанием в тылу прямо посреди боя. К тому моменту союзные и вражеские галеры уже вонзились друг другу в борта и на море происходила сеча прямо как на деревянном берегу.

 

Спойлер

 

 

Османская империя понесла тяжелое поражение, впервые в своей истории. Море, ставшее из внутреннего озера враждебным пространством, обнажило тихие турецкие берега. Вдобавок капитулировал Тунис, лишив Константинополь бастиона в Северной Африке. Стороны приступили к переговорам о мире.
 

Спойлер

 

К этому моменту Кортес завершил очередную кампанию в Мексике. сопротивление туземцев было сломлено и Новая Испания стала сильна, как никогда прежде. Военные победы помогли ему вернуть часть утраченного авторитета.
Так, Эрнан умудрился добиться для индейцев сохранности прав, свобод и даже самоуправления в колониях. Тому помог маленький штат испанского чиновничества, а также противодействие конкистадора работе инквизиции. Вместо надменных Доминиканцев, в Мексике ведущие позиции заняли приглашенные Кортесом Францисканцы - орден более ориентированный на милосердие, чем на ортодоксию.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

В Европе подписан мир. Христиане потеряли Венгрию, но огрызнулись захватом Туниса. Даже такое поражение в глазах современников выглядит блистательной победой.
 

Спойлер

 

В честь великой победы при Лепанто на Мальте был возведен великолепный город. Из нищего и жалкого островка суши, он стал живым свидетельством морского могущества Европы. Рыцари-госпитальеры взяли себе имя Мальтийского ордена и впервые предложили монархам создать единую европейскую систему морской обороны.
 

Спойлер

 

 

Торги идут за священный для мусульман город Кайруан. Тунис хоть и захвачен, изолирован. Построение здесь христианских порядков едва ли возможно, если под боком обострится религиозный конфликт с Алжиром. Чтобы задобрить относительно лояльного бербера, святыни мусульман переданы под руку султана.
 

Спойлер

Дон Хуан Австрийский, окрыленный подвигами и очень недовольный своим статусом бастарда, умоляет отца дать ему хотя бы жалкую корону Туниса. Здесь он обещает Карлосу основать новый Иерусалим, бастион христианства в Африке. Габсбург признал успехи сына и согласился легализовать его королевские амбиции - к глубокой досаде своего собственного наследника, Филиппа.

 

Спойлер

 

Алжир принудили отдать новому христианскому королевству часть спорных территорий вокруг священного города, на условиях свободного доступа к нему паломников. Дон Хуан и правда взялся подражать практикам государств крестоносцев.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Взявшись за дела Северной Африки, Император заодно добился окончательного раздела сфер влияния в Марокко. Несчастный эмират, словно пластилин, ломтями нарезается в угоду пришлым колонизаторам. Португальский способ анархического управления потерпел крах и Лиссабон с неохотой, наконец, признал это. Дипломатическое поражение стоило стране портов утраты власти на Магрибе, но удалось хотя бы удержать часть местной торговли. Карлос великодушно позволил это.
 

Спойлер

 

Спойлер

Когда к Карлосу Габсбургу явился придворный скульптор, он спросил: "Какой именно из своих подвигов Ваше Величество желает зафиксировать в камне?"

Несколько подумав, государь ответил, что задача его правления не сводится к какой-то конкретной победе. Миссия его царства - миссия Императора-стоика, усмирение ярости.

Ярости межконфессиональных споров. Ярости экономических противоречий. Ярости войны с внешним врагом.

 

 

Статуя получила название "Карл Габсбург усмиряет Ярость".

Победоносный государь в спокойствии попирает ногами скрюченное тело, искаженную гневом физиономию закованной в цепи Ярости. Черты лица правителя недвижимы в камне, как недвижимы в жизни. Холодное спокойствие фигуры Императора отражает смирение и устойчивость его правления в век пламенных потрясений. Он - плотина на пути хаоса, камень, неуступчивый натиску Ада.

Изменено 21.02.2022, 00:35:28 пользователем Сарин

[Сарин 1,004]

 

Имперское перенапряжение

 

С Богом я говорю по-испански, с женщинами — по-итальянски,

с мужчинами — по-французски, а с моими лошадьми — по-немецки.

Карлос Габсбург

 

Германия предала Европу. Пока Османская империя испытывала на прочность весь христианский мир, протестанты пели ей хвалу. Султан перехватил карающую руку Карла, обратив на себя испанскую силу, ресурсы и самое главное - время.

Непобедимая армада, недостроенная, частью выбитая, нуждающаяся в ремонте вернулась в совершенно другую страну. Само создание великой флотилии привело к значительному дефициту бюджета, а в военный период Испания перешла на жизнь от одного Золотого флота до другого. Уже в итальянских водах было принято решение подарить часть галер рыцарям-госпитальерам, а остальные корабли остались в портах, в полуразобранном виде, из-за невозможности их содержать.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Но что для одного беда, для другого новые возможности. Несколько сошедшихся вместе сил вскармливают могущество Голландии.

 

Фландрия уже давно является промышленным лидером Европы, северная же часть Нижних земель долгое время была рыболовецкой окраиной. Еще при австрийском господстве здесь был введен льготный налоговый режим, отчего сюда потянулись не нашедшие счастья на Балтике ганзейские горожане. Постепенно развитие торговли с Новым Светом, а также острая конкуренция Дании с Любеком лишь усилили этот поток. Вместе с купцами перебирались ремесленники, корабелы вывозили технологии немецкого севера. Ганза была совершенно не против обретения новых партнеров и льготно кредитовала колонизацию.

Аппетиты Испании до зарубежных товаров растут, промышленные центры ширятся им вслед. Цена земли в Голландии стремительно возросла и тогда местные жители вступили в свою вечную и великую схватку с морем. Проект терраформирования в Нидерландах поражает своими масштабами даже современных наблюдателей, что уж говорить о временах прошлых. Из воды поднимались не просто новые земли, а совершенно футуристические пейзажи, совсем не похожие на все, что видело Средневековье.
Оказалось, что город можно создать с нуля. Рационализм протестантов и стоицизм католиков вступили здесь в союз, чтобы вместе сотворить великие творения человеческого ума. Амстердам, Голландский Польдер, даже небольшие деревни поражали воображение прямыми углами, геометрией каналов, масштабом инженерного замысла.
Само присутствие в этих местах щекотало амбиции любого честолюбивого человека, казалось, здесь раздвигаются границы возможного. Очарованием Амстердама проникся Петр I, с завистью через пролив на него заглядывалась Англия, Нью-Йорк (прежде Новый Амстердам) закладывался как дань уважения великому городу. 
Даже сегодня технологический гений не покидает эти места. При своих крошечных размерах и совсем неблагоприятном климате, Нидерланды являются вторым в мире поставщиком на мировой рынок овощей.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

 

 

Больше всего от интервенции Османов выиграла Великобритания. Кризис надолго оставил Непобедимую армаду в упадке, потому Лондон даже набрался наглости, чтобы развернуть наступление против австрийских Габсбургов. Карл не вмешался.
 

Спойлер

 

В Новом Свете Писарро прорывается к рудникам Потоси. Конкиста поглощает остатки империи Солнца.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Император с большим опозданием начал новую кампанию на севере Германии. Протестанты уже успели окопаться здесь. А перебирающиеся в Нидерланды ганзейцы вызывают  много подозрений.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Карлос Габсбург - царь-кочевник, один из самых подвижных правителей в истории. Всюду в своих обширных владениях он появляется, чтобы укрепить на местах лояльность себе. К счастью, в Испании разъездов станет гораздо меньше. Процесс централизации на полуострове продолжается успешно и теперь стало возможным основать для Кастилии и Арагона общую столицу - Мадрид.
 

Спойлер

 

Религиозный конфликт на севере Германии привел к масштабным последствиям: новую конфессию принял Курфюрст Бранденбург. Отношения Гогенцоллернов с соседней католической Саксонией итак не были гладкими, а недавно завершились полным завоеванием.

Император пригласил в Совет епископа Зальцбурга - исторически очень дружного с Габсбургским семейством. Мадрид сделал Империю клерикальным государством, но тем самым отдаляет официальную власть от реального равновесия сил, а также попирает амбиции могущественных немецких аристократических родов, чего прежде не бывало. 
 

Спойлер

 

Зато за балансом сил бдительно следит другой хищник.

Карлос Габсбург возложил на Вену ведение войны с Британией. На континенте австрийцы располагали преимуществом, потому ослабленная кризисом Испания предпочла восстановиться. Но едва во Франции начались крупные маневры, восток Европы снова запылал.

Османская империя снова почуяла уязвимость христианских держав.
 

Спойлер

 

Протестанты и мусульмане неформально выступили союзниками в борьбе против католического мира. Совершается невозможное.

Испания вновь оказалась вынуждена принять вызов, но на сей раз нет в ее портах козыря в виде возводящейся Непобедимой армады, сражаться придется на земле и всерьез. За свою преданность делу защиты Европы Карлос Габсбург получил прозвище "Божий знаменосец".
 

Спойлер

 

Генерал Эгмонт возглавил новую Священную лигу. Полководец громко заявил о себе в битве при Целе, когда 60 тыс христиан обратили в бегство вдвое превосходящую армию врага.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

К чести британцев, у их оппортунистической дипломатии нашлись пределы. Протестанты замирились в обмен на столицу Бретони, Валуа и Париж - северная Франция крепко осела в руках островитян.
 

Спойлер

 

Непобедимая армада худо-бедно возвращена в боеспособное состояние и снова отправилась к берегам Греции. Султан встретил ее мощнейшим галерным ударом, против которого даже не помогло брожение среди христианских рабов.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Проведенные в войне годы не примирили конкистадоров. Чем больше приходило добычи, тем больше росла их алчность и подозрительность. В конце концов Альмагро устроил заговор, в ходе которого захватил братьев Писарро и объявил себя губернатором. В ответ Франсиско начал междоусобную войну и в конце концов смог пленить и казнить Диего.
Однако, сам Писарро недолго наслаждался победой. Сын Альмагро, Диего младший, отомстил за отца, устроив вооруженный налет на дворец Франсиско, в ходе которого конкистадор был убит.

Оба завоевателя начали захват инков как разбойники. Как разбойники же они и закончили свои дни. 

 

Спойлер

 

В Южной Америке приключается женщина-конкистадор - Инес де Суарес.
Глубоко влюбленная в своего мужа-колонизатора, она прибыла в Новый Свет, чтобы найти его, поскольку тот перестал присылать письма. Вскоре она узнает, что он утонул. Тогда женщина осталась в испанском Чили. Найдя себе новую любовь, она активно включилась в разрешение проблем развивающейся колонии: готовила еду, помогала раненым.
В какой-то момент индейцы восстали и были достаточно велики числом, чтобы испанцы пали духом. Уныния добавила и используемая аборигенами тактика выжженной земли, не оставлявшая ресурсов на долгую осаду. Тогда Инес взяла инициативу в свои руки и ответила террором. Она добилась казни плененных индейцев и продемонстрировала их головы партизанам. Затем, взобравшись на белоснежного коня, произнесла перед испанцами речь, чем воодушевила их успешно подавить мятеж.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Император Карлос в тревоге собирает Европу в кулак. Ему нужны немцы, любые какие найдутся.

Снова защитить Европу помогает только солидарность католиков. К Габсбургам обеих ветвей присоединились войска рейнских епископств, Португалия, Папская область и даже Алжир.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Обновленная коалиция успешно и быстро теснит турок обратно в Анатолию. Зима и подкрепление католических немцев скоро развалили фронт и теперь война выглядит как десятки бесславных небольших столкновений. Лишь в Алжире султану удалось казнить испанских советников, освободив эмират от иностранного влияния.
 

Спойлер

800 тысяч человек погибли в тяжелой войне, но натиск Османов впервые был действительно остановлен. "Божий знаменосец" исполнил свою миссию.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

В Сьерро-Рико обнаружены крупнейшие на планете залежи серебра. Очень вовремя! Ведь золото Испания уже успела хорошенько обесценить. Вместо того, чтобы научиться на собственном опыте и слезть с ресурсной зависимости, Мадрид просто перешел на другой вид сырья.
 

Спойлер

 

 

Первая сверхдержава Европы перенапряглась. Колоссальный политический успех Габсбургов, централизация, Реформация, защита Европы от непобедимых Османов обошлись Испании в цену, которую она оказалась не готова заплатить.
Инфляция достигла шокирующего 41.5%, а национальный долг превысил 32 тысячи дукатов. Цены стали непрогнозируемыми, промышленность утекла в Нидерланды. Блеск королевского двора, званных вечеров у богатейших грандов сочетаются с крайней нищетой даже среди среднего дворянства, потоки колониального золота сошлись вместе с товарным дефицитом и голодом.

Эпоху своего величия страна начала с Великого банкротства, изменившего экономику Европы навсегда.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Изменено 26.02.2022, 13:23:38 пользователем Сарин

[Сарин 1,004]

Господа, не знаю, насколько уместно продолжать ААР сейчас. Грядут весьма кровавые главы, а сегодня с экранов на нас итак обрушивается сущий кошмар. Думаю, заморожусь на какое-то время, хотя бы по соображениям личной эмоциональной гигиены. Призываю всех читателей брать пример с Карла Габсбурга и усмирять ярость: справедливой она не бывает.

[райн77 2,599]

поставил лайк, но

Испания с долгами  в десятки тысяч монет и доходом в 124 монеты через 110 лет после старта (хоть сам бери и играй)

пойду поплачу )

[Сарин 1,004]

12 минуты назад, райн77 сказал:

поставил лайк, но

Испания с долгами  в десятки тысяч монет и доходом в 124 монеты через 110 лет после старта (хоть сам бери и играй)

пойду поплачу )

Историзм и безумие 

[Сарин 1,004]

 

Тридентский шанс

 

 

Исторический Карл Габсбург не вынес бремени выпавших на его долю испытаний, не оправдал собственных надежд. Разделив свою безразмерную империю на части, он предоставил Германию самой себе, позволив таким образом заключить с протестантами раздосадовавший его Аугсбургский мир. Сам монарх отрекся от правления и ушел в монастырь - искать утешения у Того, кто один мог посочувствовать положению могущественнейшего человека планеты.

Но в нашем случае Карлос совладал с своим отчаянием. Неудачи его правления множились, но установленное в Империи епископское первенство внушило надежду: золотые аргументы банкиров Фуггеров были не столь привлекательны для не имеющих прав собственности клириков.

 

Спойлер

 

Государь засучил рукава и взялся решать многочисленные проблемы.

В банкротстве Испании удивительным было даже не то, что богатейшая страна разорилась, а то, как долго она держалась на плаву. Десятилетиями империя существовала в условиях алчной и коррумпированной бюрократии, неравенства, революции цен, местечкового голода и товарного дефицита. Экономические рецепты избавления от сырьевого проклятия еще не разработаны, но ученые Саламанки уже пишут свои работы, имея перед собой вид заживо разлагающегося общества. Простота завоза американских богатств позволила на несколько поколений отложить распад хозяйства, продлить агонию и довести обстановку в государстве до пределов упадка.
Потому, даже после объявления дефолта, кризис не показался ошеломляющим, не вызвал ни революции, ни переворота. Король и старые гранды сохранили свое сырьевое богатство, политическое положение, но потеряли под собой страну. Ситуация лишь обострила поиск внутренних врагов, а друзья заново должны были доказать свою лояльность.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

Первым делом, Карлос обратился к своей семье. Дипломатические способности немецкой династии вошли в легенды, в ней всегда было удивительно мало оппортунистов. Даже в дни выгодного раздора, конкурирующие Габсбурги предпочитали дурной союз хорошей междоусобице.
 

Спойлер

 

А вот отношения между детьми Карлоса не ладились. Филипп свирепо ревновал к бастарду-Хуану, завоевавшему Тунис. Даже будучи наследником величайшей европейской империи, он чувствовал свое достоинство оскорбленным, поскольку даже в уже зрелые годы не обрел и толики славы своего брата-самозванца. Хуан же напротив, кажется, был до славы совершенно ненасытен. Наглости и гонора ему хватило, чтобы саботировать все приказы из Мадрида и править Африкой по собственному разумению: титула герцога ему казалось мало, он хотел быть полноценным королем, союзником Испании, а не ее провинцией.

 

Спойлер

 

Кажется, Карл и сам уже понял, что не тот сын наследует его корону. Но закон есть закон. Когда Филипп сменит на троне своего отца, он несомненно станет досаждать Хуану. Габсбург выбрал сторону в тяжелом семейном споре и предоставил Тунису свободу. Заодно сократив наследнику возможности саботажа.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Когда же речь зашла о врагах, ни у кого при испанском дворе не было сомнений. В дефолте виноват кредитор. В частности, город Антверпен, алчные купчишки которого активно снабжали займами двор Императора. И продолжали брать процент, даже когда турок грозил Христианскому миру!

Тем временем, если кто и пострадал от испанского банкротства, так это голландцы. Именно местные банкиры не досчитались большей части тех громадных денег, которые отказался выплатить Мадрид. А политическая зависимость не позволяла компенсировать убытки изъятием испанской собственности. Хуже того: развитые во Фландрии промышленные цепочки разрушились от кризиса в первую очередь, ведь голод в Иберии нанес ущерб шерстяному хозяйству: мериносовых овец стали забивать на мясо. Удар по репутации же негативно сказался на активности рынков, многие торговые партнеры из-за рубежа отказались от сотрудничества.
Но главные беды были еще впереди. Указом короля, в собственность нескольких приближенных к нему грандов перешли многие разоренные голландские земли.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

В Севилье снова причалил очередной Золотой флот. Огромные, медленные, почти невооруженные конвои пересекают Атлантику как ни в чем не бывало. Они везут богатства процветающей и совершенно спокойной Мексики, где вовсе не заметили испанских проблем. Здесь больше не ведутся войны, не приносятся жертвы людьми, а уровень жизни уже кое-где превышает таковой в метрополии.

 

Спойлер

Особую заслугу в этом имеет Католическая Церковь. Она стала цивилизационным клеем для многочисленных местных народов, объединив их культурно, политически и даже в искусстве. Например, по сей день глазам туристов представляют все еще действующие старые храмы: индейские мотивы почитания природы здесь слились воедино с христианскими образами.

 

Спойлер

Вот один из них - Дева Мария, символ жизни и материнства. Проповедь о ее чудесной судьбе стала особенно эффективной, когда священники придали ей местный колорит: позволили индейцам изобразить то, как почитание жизни выглядит в их собственной культуре, в форме дерева.

 

 

Образ смерти же среди индейцев носил жизнерадостные черты. Своих покойников они окружали яркими красками, веселыми фигурками. Церковь немедленно приняла и это творчество, отчего надгробия мексиканских кладбищ стали соревноваться в пышности, как католические храмы.
 

 

Крипта племени майя.

 

 

Сегодня в кинотеатре нам показывают "Дюну", где космические клирики поколениями целенаправленно трансформируют культуру аборигенов по своему замыслу. Но мало кто знает, насколько мало в этом сюжете фантастики. Сознательное слияние цивилизаций, направляемое из единого центра во имя великой миссии - действительно состоявшийся проект.
Оценить ум католической пропаганды можно только погрузившись в детали. Глубина этого погружения поражает воображение: проповедники не только адаптировали форму своего служения под нравы туземцев, но и проникли в сам смысл их родных верований. Перевели христианство на язык местных архетипических мифов, сделали свои картины "читаемыми" для индейцев интуитивно, без всяких словесных описаний.
 

 

Удивительнее всего то, что индейцы разделяют испанское и христианское влияние на себя. Так, указывая на Чичен-Ицу, гид-индеец сегодня расскажет вам, что это строение возведено его предками, что это его наследие. Как часто бывает с руинами, камни из них нередко растаскивают для строительства гасиенд, торговых центров или просто жилых домов. И современные майя активно борются за возвращение своих священных камней, сражаются за демонтаж колониальных построек. За одним единственным исключением: возведение на месте древних руин христианских церквей представляется им почетным, туда они ходят молиться. В их сознании, Чичен-Ица причудливым образом стала чуждой испанскому империализму, но одним целым с католическими строениями, продолжающими родную культурную традицию.
 

Спойлер

 

 

У Испании много врагов. А долгое правление воинственного и амбициозного Карла лишь умножило их число. Теперь они почуяли кровь: банкротство и напряжение в отдаленных регионах действительно были рецептом погибели империй.
Победным шагом армия протестантов Гогенцоллернов вошла в пределы вольного города Гослар. Это был открытый вызов авторитету Императора.
 

Спойлер

 

А вскоре прогремели первые выстрелы и в Нижних землях. Распроповедованные лютеранами крестьяне-анархисты свергли законного герцога и теперь пошли войной на соседний католический Ольденбург.
 

Спойлер

Хаос восстает вновь...

Союз Мадрида и Вены сплотил юг субконтинента в единый монолит под царской рукой династии Габсбургов. Но многие сомневались в прочности этих отношений. Испанская и австрийская сферы влияния имели обширную общую границу, конкурируя в пространстве от Парижа до Венеции. Их торговые интересы часто сталкивались, а старшая и младшая ветви семьи оспаривали друг у друга первенство в Империи. Война стала тестом на прочность.
 

Спойлер

 

Единство католиков было продиктовано еще одним важным соображением: война чуть не сорвала многолетнюю подготовку Тридентского собора и лишь способность держать ее подальше от Трента убедила Папу в безопасности делегатов.

Искусные в богословии старцы наконец собрались в пограничном итальянском курфюршестве, чтобы потягать друг друга за бороды. Тридентский собор стал первым опытом влияния общества Иезуитов на глобальную Церковь, папским послом на мероприятии стал второй генерал ордена - Диего Лаинес, крещенный еврей по происхождению, спутник, биограф и преемник самого святого Лойолы.

 

 

Спойлер

 

 

Реформы - непростая задача. Современный нам век еще не дошел до середины, а мы уже достаточно насмотрелись на удачные и не слишком потуги правительств себя изменить. За последние 50 лет страны в разных частях мира предприняли ~200 попыток модернизаций и лишь немногие в этом преуспели. Зато почти всякий раз трансформации сопровождались кризисом, войнами или революциями. И ведь речь идет о государственных проектах: с единством территории, унифицированным законодательством, общностью языка, народа и бюрократии.
Каково же реформировать Церковь? Разбросанную по планете в тысячах юрисдикций, многоукладную и многоязычную, неоднородную по этническому и сословному составу, включающую множество дочерних структур, не объединенную общей экономикой... задача кажется совершенно бесперспективной. Но судьба Церкви окутана мистикой. Ей удалось реформироваться через Вселенские соборы два десятка раз, несколько из которых оказались совершенно фундаментальными. Тридентский собор был как раз из таких.
 

Этот период в Европе некоторые исследователи называют второй христианизацией - настолько велика оказалась новизна происходящего.

 

Наставляя учеников-иезуитов, Лойола учил их проповедовать по-протестантски: говорить не о догмах и абстрактном богословии, а о собственном, личном опыте общения со Христом. Они говорили на соборе как свидетели: ровно в том духе, в каком написаны сами Евангелия. Ведь Бог не передал человеку Компендиум Социального Учения Церкви, не дал верных логических толкований законов Вселенной, он прямо в непосредственной жизни столкнул будущих апостолов с собственным способом жить человеческую жизнь, сделал их свидетелями целого ряда удивительных фактов. И уже вторично, в процессе размышлений над ними, была составлена та Библия, как мы знаем ее сейчас.

Это позволило христианской религии не стать идеологией. Ведь идеология создает абстрактные представления о мире, на которые "натягивает" существующую реальность, упрощает ее до себя. В то время как Бог - Бог обыденности, Бог сложного, реального, данного в ощущениях мира, а не абстрактного. Он научил апостолов говорить притчами, а не логикой, чтобы человек не терял в своих интеллектуальных исканиях связи со своей личной, приземленной душевной жизнью. 

 

Церковь совершила внутренний переворот в сторону индивидуализма. Из маркера социальной общности, вера стала процессом личного общения каждого человека с Единым Богом. Косвенно это ударило по практике индульгенций и молитв общины за грешников: вместо гарантии божьей милости они стали лишь "убедительными аргументами" на Его суде.
Протестантская максима Sola Fide - спасение только личной верой - получила признание в католической традиции.
 

Спойлер

 

Дальше - больше. К негодованию католического мира Папа занял удивительно умеренную позицию в борьбе против протестантов. Это было совершенно не взаимно.

И протестантские, и православные структуры отличаются высокой степенью национализма. Это вполне понятно: именно за счет слияния со светской властью на местах, они удерживают свою независимость. Из-за небольшого размера, ограниченности ресурсов, локальности паствы малые общины легко могут представить, что наступление завоевателя покончит с их конфессиями целиком. В известной степени, они переживают ощущение эсхатологической опасности от чужаков. Потому, как правило, поддерживают светские власти в деле ведения войны.

Католикам же ощущение экзистенциальной угрозы не свойственно. В какой-то момент Церковь перешагнула через некий барьер, когда ее размер стал ее естественной защитой. На планете нет и не проглядывается достаточно могучей силы, которая могла бы захватить и уничтожить Церковь. Да, порой христиане теряют целые регионы, охваченные антиклерикальными революциями. Бывало и так, что захваченным был даже Ватикан. Случалось, что светские лидеры пленили Папу или даже сажали своего, а то и плодили нескольких претендентов. Но в общем и целом, планетарное значение, вертикальная интеграция и унификация Церкви защищают ее от угрозы скорого конца.

Понтифик подлинно независим. Церковь под его лидерством, возможно, последнее место на Земле, действительно не принадлежащее никакому светскому закону. Более того, католики вполне официально учат нарушать закон государств, если тот безнравственен. 

 

Потому на Триденте прозвучали слова, кажущиеся современникам совершенно безумными: Христос не нуждается в защите. Совсем наоборот, Евангелие повествует о Боге, который сам явился, чтобы спасти человека. Никакой завоеватель не страшен тому, кто одолел саму смерть, самую суть греха.
 

Это откровение, в особенности для Церкви Крестовых походов, для Церкви испанской Реконкисты. Откровение, прозвучавшее в самый разгар религиозных войн в Германии. Разумеется, оно не остановило военную историю, но изменило подход Церкви к насилию как способу решения проблем. Церковь указала, что всякая причина войн - в земной природе человека, а не в божественной. Это вовсе не сделало католиков пацифистами - известна история апостола Павла, который до своего раскаяния был не просто грешником, а смертным грешником, убийцей и кровавым дознавателем. А первый достоверно известный святой был назван самим Христом: разбойник, висевший вместе с ним на соседнем кресте. Не идеальность биографии делает человека благочестивым, а искренность раскаяния и милость Господа.
Бывают очень плохие времена, когда христианин несет смерть. Но Церковь больше не придает этому оправдания, убийство - грех по определению и не может быть справедливым. Однако, полагаясь на милость и любовь Бога, даже самой заблудшей душе доступно исцеление. Павел раскаялся и более не совершал прежних преступлений, разбойник на кресте признал справедливым свое наказание. Святость - это преображение, которое христианская вера осуществляет с грешной жизнью человека. В несовершенном мире мы порой прибегаем к несовершенным методам. Иногда малое зло пресекает зло великое. Но Бог никогда не требует во имя свое жертвы души. Он сам заговорит с человеком в его совести, чтобы спасти кровавых победителей от плодов их собственных греховных побед.

 

Спойлер

 

Все вышеперечисленное подточило в Церкви позиции Инквизиции. Хотя испанский Габсбург доминировал на соборе, пример жестокостей Доминиканцев сделал их скорее объектом критики, чем подражания. Многие протесты сторонников Аугсбургского мира исходили именно из опасений, что иберийские нравы распространятся на Германию.
В диспутах о судьбе еретиков также отметилось влияние иезуитов. Лойола сам много проповедовал о вреде для Церкви практик устрашения: будь то казни, пытки или даже просто пламенные проповеди о Геенне огненной. Страх мешает учиться. А именно обучением стала новая христианизация.

Католики позаимствовали у протестантов проведение катехизации - обучающих курсов, где христианин мог бы осознать суть своей веры и Церкви. Конечно, основа Церкви все-таки построена вокруг таинств: чтобы быть христианином, достаточно одного крещения. Но отныне в приходах буйным цветом расцвели разнообразные занятия по "углублению веры", где путем знакомства с католической наукой, историей, искусством человеку помогают распознать в своей жизни христианское призвание.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тридентский собор стал настоящим шансом для Христианского мира с достоинством завершить Реформацию. Он многому научился у последователей Мартина Лютера. Он защитил раскольников от преследования Инквизицией. Осудил военные акции в Германии под лозунгами религиозной войны. Но Церковь переоценила стремление сторон договариваться. Многолетнее противостояние уже вырастило целое поколение людей, для которых война стала смыслом существования и способом оправдать свою власть.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Несмотря на банкротство, чуму, войны и социальное напряжение, Испания переживает расцвет своей высокой культуры. Тридентский собор начал эпоху Контрреформации, когда католический мир посередь черных для Европы дней снова обрел свою привлекательность.
 

Спойлер

 

 

Габсбурги отразили атаки протестантского севера. Теперь с юга сюда поступает весть о новом Тридентском мире и конце Реформации. Но злоба, вскормленная множеством трупов, стала глуха к голосу совести. Желание справедливости ожесточилось призывами к мести...

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Новый подъем Испании совпал с династическим кризисом в Португалии. За регентство над юным наследником вцепились друг другу в глотки сразу несколько группировок, как вдруг посередь намечающейся гражданской войны, свои притязания заявил Филипп Габсбург - сын Изабеллы Португальской, он тоже имел некоторые права на Лиссабон.

Одновременно миротворцами и оккупантами вошли в страну портов полицейские силы Святой Эрмандады. Командовать ими Карл поставил Фернандо Альвареса де Толедо и Пиментель (он же герцог Альба) - очень амбициозного, жесткого и талантливого полководца. Могучий гранд отличался макиавеллистским характером: он ставил перед собой цель и допускал для ее достижения любые средства.
Авторитет самого Императора испытывал давление со стороны этого человека, Карл даже предупреждал Филиппа быть очень осторожным с амбициями опасного подданного. Но сейчас его слава должна послужить государству.
 

 

Лиссабон открыл ворота перед Альбой, между дипломатией и войной Португалия снова выбрала дипломатию. Филипп Габсбург был признан законным наследником трона, полуостров объединился под властью Мадрида.
К слову, отношения иберийских держав несколько необычны по европейским меркам. Испанцы и португальцы - близкие, почти неразличимые народы, религия одна, а их история тесно переплетена. Сухопутная граница между странами очень велика, что оставило ориентированную на морское дело Португалию в колоссальной уязвимости. По всем правилам реальной политики Лиссабон должен был быть завоеван. Но и здесь добрым делом отметилась Церковь: португальцы обратились к Папскому престолу, чтобы тот зафиксировал своим авторитетом неприкосновенность границ королевства. С тех пор, аж с 1179-го года, несмотря на ряд междоусобиц, две страны ни разу не вели между собой полномасштабной войны.

 

Португало-Испанская граница является самой безопасной сухопутной границей в Европе.

 

Спойлер

 

За свои заслуги герцог Альба был одарен титулом вице-короля Неаполя и уехал в Италию.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тяжелый и несправедливый гнет Испании лег на Нижние земли. Богатых голландцев принуждают оплачивать чужое банкротство, чужую чуму, чужую войну. Политическая роль Генеральных штатов стала совершенно жалкой. Регион наводнили Арбитрос, угнетающие даже малую религиозную свободу, местное население негласно было объявлено "неблагонадежным". Купцы, посещавшие метрополию, отзывались о ней с презрением: Фландрия была технологическим лидером Европы, а на фоне Иберии и вовсе казалась вершиной цивилизации.

Взрыв был неизбежен.
 

Спойлер

 

Кортесы в Мадриде срочно обратились к Кастильскому совету и университету Саламанки, чтобы в условиях войны со своей промышленной колонией спасти испанское хозяйство от разорения.
 

Спойлер

 

Ответственность за массовые волнения Император возложил на несчастного Эгмонта. Тот обвинялся в недостаточной жесткости к "псевдокатоликам", что якобы позволил оборванцам ("гёзам") собираться на тайные еретические службы.

По трагическому совпадению, сторонником партии максимального давления на протестантов был тот самый герцог Альба. Вице-короля отозвали из Неаполя, чтобы он разобрался с проблемой решительно и непоколебимо.

"Железный герцог" обретает в немецких землях свою мрачную славу. Прибыв в Антверпен, он устроил над местным чиновничеством судилище, которое за демонстративные нарушения процедур прозвали "Кровавым советом": в числе прочих, Эгмонт был казнен.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Голландцы остались наедине со своим убийцей. Безжалостный Альба огнем и мечем прошелся по региону, вырывая с корнем всякую попытку протестовать. Разрушаются дамбы, горят дома, затопляются города, учиняются расправы.
 

Впрочем, Нидерланды далеки от единства. Католический юг региона вполне лоялен и не демонстрирует уязвимости к пропаганде сепаратизма. Дело в том, что отношения Церкви и национализма весьма неоднозначны.

Четвертая заповедь призывает почитать своих родителей. В расширенной трактовке римского катехизиса она также означает призыв к патриотизму. Но совершенно иначе дело оборачивается, когда ради исполнения четвертой заповеди приходится нарушать все остальные. Одно дело - любить свое отечество, почитать его. Убивать, грабить, лгать ради него - совершенно другое. Когда национализм призывает к насильственной борьбе, он начинает требовать от гражданина великих жертв, вплоть до собственной жизни. А такой патриотизм уже носит в себе признаки поклонения идолу в виде государства - что нарушает первую заповедь о вере только в Бога.

Национальная борьба в католических регионах никогда не была настолько яростной, как среди протестантов, где эсхатологический страх малых конфессий за свое существование оправдывал любые методы войны. Гораздо чаще своих товарищей паписты предпочитали переезжать. В конце концов Библия преподает нам ясный пример: евреи совершили Исход из-под деспотической власти фараона, а не устроили египтянам революцию. Христианство до сих пор пользуется риторикой кочевников: вера для него означает путь, а паломничество - путешествие.

 

Спойлер

 

Противостояние накалилось добела. Генеральные штаты выдвинули против Альбы собственного лидера - бывшего советника Императора, Вильгельма Оранского. Тот заблаговременно узнал о подготовке зачистки протестантов и прибыл в Нидерланды, чтобы предупредить и спасти людей от печальной судьбы. Но той было угодно сделать его лидером национального восстания.

 

 

Генеральные штаты Нидерландов официально разорвали отношения с Мадридом и потребовали немедленного вывода с территории Нижних земель всех испанских войск.

 

Спойлер

 

 

Худшие опасения о предательстве протестантов подтвердились. Фанатичный Филипп Габсбург назвал Вильгельма Оранского "врагом христианства и врагом человечества".

Маленькая республика оказалась одна в войне со всей Европой. Но штатгальтер не спешит сдаваться. Он реформировал голландское ополчение по римскому военному образцу, создал войска из граждан. Это обеспечило качественное превосходство над феодальными армиями вторжения, где боевой дух крестьян был традиционно низок.

 

Спойлер

 

Вторым его шагом стала попытка сократить количественный перевес. Послы республики обратились за помощью к давнему партнеру, покровителю и конкуренту - надменному Лондону. Король Георг Тюдор давно переживал за свои владения на континенте, которым единые Габсбурги были прямой угрозой. А теперь представилась возможность ослабить владык Европы руками мятежных торговых конкурентов. Парламент принял идею с восторгом.

 

Спойлер

 

Вмешательство британцев спутало герцогу Альбе все карты. Теперь революция стала войной. Полководец отступил в валлонский город Аррас, где сформировал из непокорных Оранскому нидерландских дворян лояльный себе союз. Против Амстердама сформирована Аррасская уния.

 

Спойлер

 

Нидерланды немедленно ответили заключением собственного союза в Утрехте. По мере готовности к республике присоединялись все новые протестантские княжества.

 

Спойлер

 

Мадрид воспользовался ситуацией, чтобы завоевать Мантую - союзника Великобритании. А также официально включился в военные действия против Валуа.
 

Спойлер

 

Несмотря на отчаянное сопротивление Нидерландов, их качественное превосходство, против полчищ габсбургских армий республике было не выстоять. Битва на земле была проиграна. Но морские гёзы, поддержанные Королевским флотом Британии, не прекратили свой террор и снабжение партизанского движения. Ла-Манш разделил фронт и война увязла в неопределенности. Альба отказывался принять капитуляцию на условиях Лондона, считая ее недостаточной, но больших результатов достичь не мог.

 

Жестокость войны, ее позиционный характер, отвратительный климат и проблемы со снабжением из обанкроченной Испании превратили войну в полное отчаяния, безрадостное зрелище...
 

 

Карл Габсбург решил, что пора Непобедимой армаде навести порядок в непокорных водах. Хотя финансовые трудности, уход немецких инженеров и коррупция посеяли некоторое сомнение в боеспособности флотилии, формально она была приблизительно равна объединенному англо-голландскому флоту.

Адмиралом был назначен Алонсо Перес де Гусман - фаворит Филиппа. Новый флотоводец оказался вовсе не рад своему назначению: он лучше государей знал о низкой готовности армады к испытанию боем, а сам был еще и не опытен в военных делах. Встревоженный назначенец написал письмо в Мадрид, с просьбой об отставке, но придворные чиновники побоялись гнева короля и скрыли послание.

 

 

Не получив ответа, Алонсо отправился в поход. "Армагеддон" достиг британских берегов в полной решимости обрушить шквал огня на еретиков.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Наконец, час битвы пробил. Морские чудища сошлись боем и окрасили море огнем, дымом и кровью.
 

Британский флагман "Каледония" руководит втрое меньшим флотом, чем возглавляемое "Армагеддоном" полчище иберийских судов. Но на стороне островитян отвага, находчивость и стихия.
Испанцев разбросало по морю сильной непогодой, часть кораблей поглотил шторм. Чтобы спокойно переночевать, армаду связали цепью. Англичане воспользовались этим и осуществили атаку брандерами - малыми быстроходными подожженными судами, нагруженными взрывчаткой. В панике, испанцы принялись рубить якоря и отступать во все стороны от поглощающего флотилию огня, но тут вмешался дурной ветер, препятствующий возвращению боевого порядка. Весь процесс также сопровождался обстрелом маневренных англичан, установивших меньшие калибром, но дальнобойные пушки.

 

Адмирал де Гусман отдал несколько неверных команд, но хуже всего - проявил нерешительность. Дрогнувший дух флотоводца стал заметен и подкосил и без того невысокую мораль.

 

Непобедимая армада потерпела позорный крах.

 

Спойлер

 

 

Испания терпит катастрофу, а ее Император обновляет себе очередной дворец. От военных проблем внимание государя отвлекли глубокие перемены в экономике.

 

Спойлер

 

Террор Железного герцога, сепарация и затяжная оккупация разорили Нидерланды. Вековая торговля с Фландрией прервалась и на рынке сукна наступил торговый коллапс. Но для Испании это парадоксальным образом стало созидательным разрушением: высвободившиеся от могучих конкурентов ремесла получили шанс для развития на родине.
 

Спойлер

 

Переизбыток в Испании золота и товарный дефицит десятилетиями выстраивал промышленность Нидерландов. Теперь же баланс изменился. Товары с севера стали приходить в гораздо меньших объемах, а американское золото шло на оплату солдат и наемников. В какой-то момент две страны будто поменялись ролями: оккупационная администрация наводнила рынки Голландии избытком драгоценных металлов, из-за чего снизилась инфляция на полуострове, что сделало испанские ремесла более прибыльным делом. Помогла тому также эмиграция фламандских католиков и открытые похищения мастеров в Нижних землях.

 

Подросшая испанская промышленность немедленно вступила в противоречия с древними привилегиями Месты. Пользуясь своей монополией, шерстяные гранды отказывались торговать с текстильщиками по рыночным ценам. Филипп выступил за сохранение привилегий, однако царствующий Карл поступил иначе. Еще в начале своего правления он хорошо находил общий язык с фламандцами, что даже стало одной из причин восстания Коммунерос. Теперь, когда выходцы из Нижних земель сформировали не только купеческое, но и промышленное объединение, Император выступил его покровителем.

Места лишилась своей монополии и Испания стала основным кандидатом на положение главного поставщика сукна в Европе. Внезапный рост ткацких ремесел привлек ко двору и аугсбургских Фуггеров. Давние друзья Габсбургов начали льготно кредитовать развитие отрасли, обеспечив страну еще и надежной банковской системой.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Португалия терпит ущерб от испанской колониальной политики. Державы давно оспаривали друг у друга право на Флориду, в годы банкротства Лиссабон даже занял регион. Но в ходе войны с индейцами Мадрид передал португальскую землю проигравшим войну туземцам, лишь бы только не признавать португальского первенства.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тридентский шанс не превратился в Тридентский мир. На протестантской стороне оказалось не с кем договариваться.

 

Разделенность стала проклятием новых христиан. Маленькие общины боятся друг друга, испытывают эсхатологический ужас исчезновения и потому культивируют отличия, а не сходства. Даже между собой они за века сосуществования так и не смогли создать ничего подобного католическому Синоду епископов. На политическом же уровне культивация различий обернулась расцветом национализма, перенявшего много черт сектантской настороженности ко всему чужеродному.

Все это вылилось в череду войн, скрепивших недоверие кровью, частую смену союзов и позиций, цинизм ради выживания, оправдание всякой жестокости и лживую пропаганду. 

На сегодняшний день, в католической Церкви регулярно проводятся совместные службы с протестантами, где обе стороны рефлексируют по поводу своей разделенности. Очень удачной кажется метафора раскола как экологического бедствия: прискорбного побочного следствия течения человеческой истории, развития и ошибок. Но, в конечном итоге, нежеланного для всех сторон.
 

Сперва война расколола Нидерланды, затем Испанию, а теперь добралась до Империи. Князья стали формировать против Императора оборонительный союз. Никто не желал к себе в гости герцога Альбу или Арбитрос, после совершенных ими преступлений. Глобальная религиозная война стала ответом на Тридентское примирение.

 

Спойлер

 

Протестанты цинично пригласили к сотрудничеству Османскую империю. "Молот Господа" согласился выступить противовесом всемогуществу Габсбургов.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Линии кровавой вражды укрепляются в Европе. Угроза из Константинополя отрезвила даже захмелевшую от вина голову Габсбургов. Настало время для мирных переговоров.

 

Спойлер

 

А вот Нидерланды обрушились в тяжелый кризис. Страна была разделена захватчиком на две части, причем все крупные торговые центры оказались снова в руках Испании.
 

Спойлер

 

Теперь, когда промышленность Нижних земель снова может побороться за рынки, а испанские армии отступают, возник риск нового обрушения молодых иберийских ремесел. Ученые Саламанки разъяснили Императору природу экономических перемен в его стране. Законы избытка и нужды нужно было поддержать в найденном равновесии и в мирное время.

 

Карл Габсбург распорядился временно перевести свой двор в Амстердам, а также заставил Золотые флоты избрать более дорогой путь и прибывать в северные порты его государства. Таким образом золото станет здесь в большем изобилии, что поднимет цены на товары, снизив их конкурентную мощь.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Чтобы прочнее узаконить свое правление в непокорных землях Карл Габсбург обещал снова регулярно собирать Генеральные штаты и советоваться с ними как с Кортесами.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Долгий век Карла Габсбурга подошел к концу. Величайший стоик Европы, он пережил бурю перемен и перед ее искривленным ликом сохранил покой. Справившись с душевными трудностями, он сохранил Империю неразделенной, не допустил Аугсбургского мира и дал христианам достойный шанс на примирение. Картина "Карл Габсбург в окружении своих врагов" наглядно демонстрирует сколь широка была география его амбиций и сколь могучим волевым усилием ему далось их превзойти.

 

Спойлер

 

Изменено 09.04.2022, 11:32:54 пользователем Сарин

[Сарин 1,004]

 

Непримиримость

 

Наследник могучего отца, Филипп Габсбург вступил на трон поздно, уже сформированной личностью. Карл, столкнувшийся в самом начале своего правления с неприятием испанцев, настоял, чтобы его сын стал для Испании родным и провел в ней все свое детство. Сам же разъезжал по всей Европе, лишь изредка навещая Филиппа.
Молодой Габсбург не знал языков, как отец, не располагал его жизненным опытом и личным знакомством со своими владениями. Хотя Карл много усилий прилагал к тому, чтобы наставлять сына хотя бы через письма, через найм лучших учителей, через воспитание в духе работ Эразма Роттердамского, эти знания оставались для наследника абстрактными.

 

 

Испания воспитала будущего Императора по-испански. Филипп Габсбург вырос католическим фанатиком. Вдобавок, он усвоил заветы своего родителя о важности авторитарного правления. Государь должен отодвигать от себя любые советы, кортесы, влиятельных грандов, чтобы править беспристрастно и независимо. Потому Филипп возвысил до имперского значения прежде маргинальный орган власти - Совет Инквизиции. Ему одному он доверил давать себе советы по управлению государством на самом высоком уровне.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Все это совсем не идет на пользу все больше накаляющейся международной обстановке. Гонка вооружений между религиозными лигами нарастает и только хватающийся за отдельные успехи Тридентского собора Папа призывает стороны сложить оружие.

 

Спойлер

 

Свадьба Филиппа Габсбурга стала первым его политическим шагом и весьма... неоднозначным. Император выбрал себе в спутницы жизни Маргариту Валуа "Королеву Марго", младшую из дочерей уже почти погибшей семьи. К этому моменту французский государь бежал в изгнание и уже был готов принять яд. Как вдруг предложение о родстве протянула враждебная их дому династия.
Это был непростой выбор. Ненависть к Габсбургам в сердце короля Генриха была чернее ночи. Но вид его дочери, очаровательной, хорошо образованной, достойной лучшей судьбы, чем бесславное разорение, смягчил суровость француза. Она убедила отца, что только этот нечестивый брак может стать началом возрождения Франции в Париже.

 

 

Династическая сделка сцепила воедино немецкую и французскую кровь. Филипп, против Британии и даже собственных родичей в Вене, стал основным законным претендентом на французское наследство.

 

Спойлер

 

Спойлер

Клерикализм сблизил Мадрид и Рим. Папа передал Императору свое благословение, обе стороны также согласовали политику цензуры и контроля над книгопечатными станками.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Всем своим видом Филипп пытается доказать, что наследует величию своего отца. Но символические жесты и усилившийся террор убедили далеко не всех. Османский султан решил проверить прочность характера государя боем.
 

Спойлер

 

 

Беспощадность Железного герцога и нетерпимость нового государя создали Испании плохой пиар. Подавленные, недосожженные голландцы и англичане активнейшим образом стали распространять о зверствах Мадрида "Черную легенду". Именно из этих пропагандистских листовок нам достался тот самый образ Испании в дурных учебниках истории: с миллионами жертв инквизиции, рабством, геноцидом индейцев, экономическим упадком и культурным ничтожеством иберийских королевств.

 

Спойлер

 

Карл предупреждал сына о том, что могучих советников король должен держать на расстоянии ради беспристрастности. А по поводу опасных амбиций герцога Альбы предостерегал особо. Его победы в Нидерландах нельзя было позволить конвертировать в политическую власть.
Здесь-то Филипп и воспользовался той темной славой, какую оставили после себя зверства генерала. Он отправил герцога на покой.
 

Воевать с мусульманами был призван противник Альбы - Карл фон Мансфельд, уроженец Люксембурга, сын штатгальтера Испанских Нидерландов. Человек гораздо менее талантливый, чем Железный герцог, он оказался более удобен Императору. Кроме того, отставка жестокого полководца привлекла на службу многих добровольцев, не желавших прежде служить под командованием чудовища.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

У Филиппа родился наследник, тоже Филипп. Притязания австрийцев сняты и на время войны отношения выровнялись.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тем временем, в Парагвае растет волна социальных инноваций. В регион прибыл Луис де Боланьос - монах-францисканец, возглавивший группу своих собратьев, основавших первые индейские редукции. Эта специфическая форма поселений стала уникальным экспериментом: попыткой стимулировать прогресс индейцев без навязывания им культуры колонизаторов. Семена ее дадут очень далекие плоды.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Ценой тяжелого кровопролития османский хищник был отброшен. Почти миллион человек погибли в борьбе за свободу Хорватии. Султан все равно частично оккупировал славянское королевство, но Загреб устоял.

 

Спойлер

 

На севере Великобритания укрепляет связи с огрызком Нидерландов. Под оранжевым флагом остались лишь города Утрехтской лиги, окончательно утвердившие в стране протестантизм.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Испания наслаждается музыкой Томаса Луиса де Виктории - священника, ученика иезуитов, виднейшего органиста своей эпохи.

 

Спойлер

 

 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Расцвет и нищета. Владение всем миром, но презрение каждой части его. Феодальные нравы и уже вступающий в силу цинизм абсолютизма. Испания - страна контрастов.

Именно такой ее запечатлел в своих произведениях Мигель де Сервантес, автор знаменитого "Дона Кихота", ставшего живым литературным архетипом этой страны.
Слава писателя также несправедлива к нему, как слава Грибоедова. Оба - великие авантюристы, вояки, империалисты, вели литературные записи в качестве хобби и были разочарованы, когда осознали, что стали знамениты именно благодаря им. Сервантес - вдвойне, поскольку свой труд он составлял сидя в тюрьме, выплескивая на бумагу накопленное разочарование своей страной, но в то же время сентиментальную патриотическую любовь к ней.

 

 

Его семья, очень древний и пафосный род, страшно обеднела, настолько, что отец Мигеля вынужден был работать хирургом. Это очень позорное дело: ведь даже настоящий врач - мастер зелий и астрологии, а не примитивный "костоправ". Юный идальго воспитывался с чувством великого желания подвига, растущего на фоне поруганной чести.

К счастью, судьба дала ему развитый ум. Орден Иезуитов, следуя своей харизме покровительства науке, традиционно финансирует олимпиады, где дети из простых или обедневших семей могли бы проявить себя. Богоугодный труд здесь тесно слился с культурой благородной европейской дуэли, глубоко выраженной в Испании. Так, мы до сих пор называем интеллектуальные состязания в университетах "защитой" - это прямое наследие тех времен.
Мигель впечатлил монахов настолько, что те оплатили ему обучение в университете Саламанки. Идальго блистал и там, выигрывая ежегодные студенческие дебаты, где также не упускал возможности подчеркнуть древнее достоинство своего имени. Темой одной из выигранных им дискуссий был вопрос: "Должна ли Испания снова участвовать в Крестовых походах?", разумеется, Сервантес доказал, что должна.

 

Спойлер

Интеллектуальная дуэль открыла ему карьерные возможности, но дуэль с оружием разрушила достигнутый успех. Он убил сына знатного гранда, одного из спонсоров университета, после чего вынужден был податься в бега. В Италии под чужим именем служил в Папской гвардии, проникся здесь духом гуманизма. После сражался в битве при Лепанто, где героически травмировал руку. К сожалению, берберские пираты пленили его и Мигель пробыл несколько лет в тунисском рабстве. Эти годы тяжело сказались на его здоровье, однако смягчили его отношение к исламу и мусульманам. Призывы к духу крестоносцев исчезают из его ума и трудов.
 

Когда идальго нашли и выкупили из рабства, Испания переживает настоящий афганский синдром: многочисленные ветераны войн неприкаянно болтаются по всему полуострову, с трудом находя себе пропитание и место в жизни. Сервантес обратился в Совет Индий, с просьбой дать ему какое-то место в колониальных делах. Но коррупция насквозь проела все отношения метрополии с Новым Светом и честолюбивый идальго оказался обманут своими партнерами, отчего угодил в тюрьму за растрату, которой не совершал.

Именно здесь из под его пера и появляется Дон Кихот. Наивный, авантюрный испанец, на тощей лошадке, в дырявом доспехе и шляпе, в погоне за подвигами бросавшемся на ветряные мельницы. Сочинение наполнено легкой сатирой, патриотизмом и меланхолией, за что и полюбилось народу.

 

 

Иезуиты вновь поддержали своего бывшего ученика и заплатили выкуп за его свободу. Больших денег слава писателю не принесла. Мигель не ожидал своего успеха и заключил не выгодный договор с издателем. Но из бедности ему выбраться удалось. К концу своей жизни Сервантес ушел в монастырь, где и обрел покой.

 

Спойлер

 

Филипп интегрировал в свои владения богатейшее Миланское герцогство.

 

Спойлер

 

А вот в бывших бретонских землях Габсбурги позволили гораздо более смелый эксперимент. Королева Марго похлопотала перед своим мужем для возвращения на историческую родину Французского королевства. Ее кузен Луи Валуа согласился короноваться, в обмен на личную присягу Испании и Империи. Бывшие враги стали покровителями.
Это мгновенно повысило статус испанцев в регионе. Хотя из трех соперничающих за наследство Парижа сил - Австрии, Великобритании и Испании - они имели наименьшее влияние, ручной французский государь придал легитимации их господству в глазах самих французов. Такой шаг нетрудно было прочитать как агрессивную экспансию, что все соседи и сделали.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Непримиримость.

Трудно сказать, что сыграло большую роль в разжигании новой войны протестантами: нежелание жить в Тридентском мире, или неспособность это сделать. Новые христиане не нашли согласия между собой, спорили по богословским пустякам, зато сцепили ряды с собственными светскими князьями против общего врага. Лютеранские церкви отдали свою независимость в руки государств и связали собственное будущее с их судьбой. Соблазн вырваться из Империи, пусть даже символической, оказался слишком велик.

Османы, британцы, скандинавы, северные немцы - половина мира выступила против гегемонии Габсбургов в Европе. В огне войны куется будущее мировой цивилизации.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Испания сражается на всех фронтах. В Нижние земли вступила стотысячная коалиция протестантов, а Италия терпит посягательства турок. К счастью, основные силы Осман предпочли сражаться с литвинами на славянских равнинах.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Филипп Габсбург принял вызов войны. В его глазах, в отличие от Карла, она была не яростью, которую следовало усмирить, а миссией, требующей свершения. Хотя ответственность за несостоятельность Триденского мира действительно лежит на протестантах (трудно упрекнуть католиков в том, что они не добивались компромисса), не искал мира и Император. Его фанатизм и упрямство способствовали ужесточению репрессий, изолировали евангелистов политически и экономически.

Молодой Габсбург усвоил уроки отца, он построил испанскую версию абсолютизма. В отличие от Англии или Франции, в Испании никогда не удавалось достаточно осадить влиятельное дворянство. Кортесы и самоуправление на полуострове имеет очень длинные традиции. Король не сумел подавить сословия, но смог от них дистанцироваться. Все органы управления в Империи получили так или иначе региональное влияние. Кортесы - на местах, совет Кастилии - в Кастилии, совет Италии - в Италии. Никто из них не мог претендовать на правление империей в целости.
Эту функцию целиком узурпировал Филипп. Кое-какие рекомендации он принимал от общих органов власти: совета Инквизиции, Совета Индий, а также Государственного совета. Но бдительно следил, чтобы никто из грандов не получил первенства в делах этих институций.

 

Художественным выражением нового порядка стало доведение до блеска Эскориала - единой композиции монастыря, дворца, библиотеки и усыпальницы. Единой и находящейся вдали от мировых сует.

 

Спойлер

 

 

Тяжелым ударом по боевому духу протестантской лиги стала гибель ее лидера, князя Бранденбургского. К еще большей печали немцев, вместе с ним пресеклась и вся династия Гогенцоллернов, сплотивших вокруг себя оппозицию в Империи.
 

Спойлер

 

Фуа, по заветам еретических предков, оправдало свою репутацию: Монфоры подались в протестанты. Испании пришлось развязать войну у собственных границ.
 

Спойлер

 

Объединение Испании с Португалией создало в Новом Свете колоссальных размеров империю, под монопольным владением Габсбургов. Это привело к падению уровня конкуренции в Атлантике, а также огораживанию ее от остального мира. Прежде культурная политика Лиссабона и Мадрида были противоположны друг другу. Алчные португальцы тщательно засекречивали карты и знания о тайнах востока, в то время как испанцы гордо кричали о своих открытиях на всю Европу. Теперь же засекречивать карты начали обе столицы.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Филипп жестко настоял против любого мира с Нидерландами. Падение городов бывшей Утрехтской лиги должно было быть стать предвестником падения лиги протестантов в целом. И северные немцы, и англичане имеют много интересов и надежд в этой части мира.
 

Спойлер

 

Тем временем, в Лиссабон пришли добрые вести: европейцы открыли Японию!
 

Первопроходцем стал Мартин Игнасио де Лойола - монах-францисканец, внучатый племянник того самого Лойолы-иезуита. За свою жизнь он дважды совершил кругосветное путешествие, дважды плавал из Европы в Южную Америку и служил миссионером в Китае. Он стал самым путешествующим человеком в истории планеты вплоть до XVII века.

 

Спойлер

 

Со временем, Филиппа перестали удовлетворять таланты Карла фон Мансфельда. Кампания под его руководством шла в лучшем случае посредственно. Многие начали сетовать об отставке Железного герцога. Габсбург призвал на смену немцу итальянца. Героя осад в Нидерландах, кондотьера, уроженца Генуи - дона Амброзио Спинола-Дориа.
 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Не смотря на усилия Императора, в Государственном совете Испании все-таки появилась лидерская фигура. Герцог Оливарес, Гаспар де Гусман. Звезда его могущества взойдет несколько позже, однако он уже сумел добиться рекордного жалования для своих коллег.
 

Спойлер

 

Тяжелая и длительная война выхолостила из Европы начальный пыл. Цинизм медленно, но верно становится основной мотивацией для мирных договоров.

 

Спойлер

 

Но осуждение не так страшно, как продолжение тупикового кровопролития. Блоковая дисциплина Габсбургской коалиции слабеет день ото дня. Хотя Испания еще сохраняет высокий потенциал боеспособности, ее союзники принимают войну на собственной территории и гораздо сильнее деморализованы. Странный мир на севере озаботил Мадрид, а выход из бойни Польши посеял тревоги: теперь Османы могут сконцентрироваться на битве за Италию.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Оливарес стал подвижен как белка в колесе. Император настойчиво требовал от него дипломатического решения застрявшей в неопределенности войны. Что было вдвойне непросто, когда так резко пошатнулось единство католических рядов. Но время играет против обеих сторон, они глубоко погрузились в море крови, едва не потеряв возможность дышать.

 

Дипломат выложил на стол единственный оставшийся у Империи козырь - единоначалие. В то время как Папа и Император договаривались от лица очень крупных обществ, каждый член Евангелической лиги говорил лишь от своего имени. Каждому из них можно было угрожать и каждого подкупить. Пусть Константинополь, Лондон и Берлин представляли собой грозную силу вместе, они смотрели на Мадрид каждый со своей точки зрения. И боялись его тоже каждый по-своему.
 

Герцогу Оливаресу удалось разделить переговоры на несколько раундов, отдельно с каждой воюющей стороной. Секретность высвободила оппортунизм протестантов. На сей раз следование национальным, а не глобальным интересам встало им во вред.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Оставленные своими союзниками немцы капитулировали. Император Филипп получил свою победу. Отныне и навсегда официальной религией Империи стало Католичество.
 

Спойлер

 

Победа стала во многих отношениях бутафорской. Никакого превосходства на поле боя не было достигнуто. Реформация не побеждена ни проповедью, ни силой оружия. Власть курфюрстов-епископов в Империи не отражает их реальный вес в политике и экономике государства. Даже границы стран не изменились значительно, отчего мало кто понимал, за что в сырую землю легли миллионы жертв войны. Христианский мир надломился пополам, но так и не скрепился обратно надежным образом. Новый разрыв снова наступит. Просто теперь остались силы только на распад.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Филипп Габсбург закрыл свои глаза и больше не открыл их. Император умер, оставив свою страну на вершине Черной и Золотой легенды одновременно. Целый мир крутится вокруг Мадрида, но отношение к нему совершенно полярно в разных его частях. Им можно восхищаться, его можно проклинать... и только Мигель де Сервантес осмелился его любить и иронически высмеять.

 

Спойлер

 

Изменено 24.04.2022, 01:34:34 пользователем Сарин

[Сарин 1,004]

 

Преодоление Античности

 

Дело войны - ложь.
Борьба на выживание упрощает политику, упрощает мышление, сводит к примитивности быт солдат и затронутых бедой мирных жителей. В этом смысле, боевые действия никогда не служат построению мира, сложного и полного компромиссов. Вместо разрешения противоречий, конфликтующие стороны сперва создают иллюзию их простоты, а затем пытаются выдать перемирие за достигнутый результат. Но едва ли хотя бы одна значительная война закончилась тем, что обещала в начале.

В конфликтах на культурной и религиозной почве заявленных целей не удается достигнуть и вовсе никогда. Христианский мир больше не увидел своего единства, а протестанты не добились Реформации по собственному образцу. Затяжная и тупиковая борьба в Империи привела к трагедии для обеих сторон: рухнуло доверие к религии как таковой. Когда тяжелейшие грехи совершаются под знаменем Господа и во имя Его, вера не побеждает, но побеждает цинизм.
 

Спойлер

 

Исторически трон Империи занимала Вена, с характерной для младших Габсбургов манерой править: с религиозным прагматизмом, опорой на светских князей и невмешательством в дела севера. Аугсбургский мир подчинил мирской власти религиозную раздробленность, сделав ее сколько-то управляемой, но тем самым упразднил всякие надежды на централизацию.

В нашем же случае, Карл не стал разделять свои владения и первенство в конфедерации осталось за испанцами. Их вкусы во власти были совершенно иными. Уже больше века Испания функционирует как централизованная страна, где единство было достигнуто через подчинение идальго церковным или замаскированным под таковые королевским институтам. Теперь, впервые после воцарения на полуострове, старшая ветвь Габсбургов получила возможность познакомить немцев с собственным политическим проектом.

Первым признаком нового порядка стал упадок в Империи власти светских Курфюрстов. Один за другим они покидали совет, уступая место не столь могущественным, но лояльным епископствам. Участие Папы в делах государства еще сильнее упрочило возвышение сословия клириков над знатью. С уходом Бранденбурга выборщики окончательно превратились в совершенно бюрократический, а не аристократический орган власти: епископы избирались или назначались, сами не претендовали на имперскую корону. Кроме того, многие из них были слабы экономически и в военном отношении, что еще больше ставило теократии в зависимость от Императора Габсбурга.
Курфюрсты избавились от необходимости грызни за корону Империи, что значительно ослабило их политически. Но придало необычайную культурную силу. Дело в том, что Церковь - универсальный посредник. Через нее проходят бракосочетания, учет рожденных и умерших, она визирует вассальные и торговые клятвы, выступает третейским судьей в спорах светских лидеров, руководит образованием и распространением информации. Ее транснациональные взаимосвязи, универсальный язык, бюрократия и ритуалы обеспечили Рейхстагу символическую цельность, какой сама Империя уже не обладала.

Кроме того, католики меньше прочих пострадали от кризиса религиозности в Европе. Ведь христианство - это организация. Церковь иногда называют невестой Христа, иногда - Его телом. Так или иначе ни один ее сотрудник, даже сам Папа, не может быть равным ей в совокупности по статусу. Таинства Церкви, ее учение являются действительными, даже если передаются недобросовестным или непопулярным священником. Это позволяет традиционной конфессии сохранять институты даже в дни своего упадка.

 

Спойлер

 

Ритуальная универсальность собирает Империю воедино также, как прежде собрала Иберийский полуостров: там, где общая вера не принималась по широте души, к ней принуждала необходимость заключать торговые сделки, вести учет и соблюдать клятвы. Император придал особый статус нескольким католическим вольным городам, стягивая к их стандартам экономическую жизнь в государстве.

Мир созидает сложный уклад в немецких землях эффективнее любой самой смертоносной армии.
 

Спойлер

 

Тем временем, в Испании сменился государь. Филипп II оказался лишь бледной тенью своего отца. Слабый и болезненный, он воспитывался сиделками. Родителя видел лишь изредка, в паузах между тяжелыми военными кампаниями и обширной бумажной работой. Авторитарный стиль правления распространялся и на сына: фракцию вокруг него Филипп I отодвигал от рычагов управления также, как и все прочие.
 

 

Потому юный Габсбург едва понимал как работает его собственное отечество и нуждался в надежных советниках. Среди них скоро выделился явный фаворит - Франсиско Гомес де Сандоваль-и-Рохас, герцог Лерма. Честолюбивый, алчный, опытный царедворец ввел государя в узкие коридоры власти под своей покровительствующей рукой. Очень скоро именно он станет править государством от имени Филиппа, получив даже полномочия ставить на документы королевскую печать.

 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Франсиско, как и многие в Испании, настаивал на жестком отношении к раскольникам в Нидерландах. Снова повысил жалование Арбитрос и направил их на содействие к свирепствующей здесь Инквизиции.
 

Спойлер

 

Кризис доверия к религии протестанты переносят тяжело. Их конфессия благословляет успех в делах и харизму проповеди, что плохо вяжется с многолетней подпольной партизанской войной. Кроме того, значение личности в их общинах всегда было сильнее институтов. Новое обострение с официальными властями не вызвало прежнего энтузиазма у северных немцев. На духовном фронте герцог Лерма одержал значительную победу: конгрегация Каленберга пошла на унию с Римом. В составе местного влиятельного духовенства уже долгое время тайно пребывали иезуиты, после чего однажды саморазоблачились на приходском совете. Община не выдержала такой харизматической дуэли и распалась.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Победа в Голландии невозможна без поражения Англии. Через пролив сюда годами отправляются добровольцы, оружие, еретическая литература, шпионы и проповедники. Лондон-Сити саботирует католические правила торговли, а английские суда стали посредниками в местных грузоперевозках.

Еще при отце нынешнего государя Испания начала в очередной раз восстанавливать свое морское могущество. Теперь же Франсиско нашел для возрождения подходящего лидера.

 

Хуан дель Агила и Арельяно - испанский генерал, прославивший свое имя во множестве кампаний. География его сражений необычно велика: он водил войска в Сицилии, Северной Африке, Мальте, Корсике, Милане, Нидерландах, Испании, Португалии и во Франции. Нынче он отстаивает идею защиты притесняемых на островах ирландских единоверцев.

 

 

Посрамленная Непобедимая армада потеряла свой славный статус и имя. Теперь в Кадисе собирается армада Имперская. Название вполне отражает суть: на сей раз большой вклад в нее должны были внести имперские Нидерланды. Испания вынесла уроки из своих поражений. Нижние земли спускают на воду легкие быстроходные корабли, способные противостоять английской тактике морских маневров.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Вспоминая о славе Нидерландов, обычно имеют в виду могучий Амстердам. Но этот город - лишь тень того, чем мог бы быть Антверпен. Дело в том, что исторические голландцы победили в революции, но тем самым раскололи свою страну. Прежде, под рукой Габсбургов, регион представлял одно целое с Фландрией и Валлонией. Длительная война разорила Фландрию, валлоны же сперва остались верны Испании, а затем были поглощены Францией. Север Нижних земель с тех пор находился в постоянной борьбе с Югом. Бедствия, блокада и войны настолько истощили бывших соседей, что они стали массово (по некоторым оценкам, от трети до половины населения) переселяться ближе к морю. Амстердам вырос на расколе региона, беженцах и за счет бывших союзников.

В противоположность ему процветает Габсбургский Антверпен. Город находится прямо в сердцевине Нижних земель, объединяя промышленность Фландрии, финансовую динамичность голландцев и высокую культуру Валлонии. Сюда прибывает американское колониальное сырье, здесь же товары обмениваются на потоки завезенного золота. Вместе с Нидерландами Испанская империя стала самой крупной зоной свободной торговли в Европе. Тут зародился капитализм.

 

…не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед,

а от соблюдения ими своих собственных интересов.

Адам Смит

 

Капитализм - детище больших централизованных империй. Власть короля в них ограничила разбой баронов, унифицировав торговлю общим законом. Единство границ избавило от нужды в автономности. А обилие покоренного народонаселения открыло путь к экономической специализации, связав самые разные регионы мира друг с другом единой производственной цепью. Совсем не питая друг к другу добра, индейцы, испанцы и голландцы вместе обрабатывали шерсть, чеканили монету из американского золота, наполнили рынки друг друга товарами - каждый лишь к собственной выгоде. Но разделение труда также сделало производимые товары гораздо дешевле и качественнее из-за роста профессионализма, что было в интересах всех. 
Таким образом капиталистическая экономика преодолела главное противоречие социальной мысли Античности: между эгоизмом человека и общественным благом. Древние философы веками противопоставляли одно другому, частное и общее казались несовместимыми. Но как выяснилось, свобода - это тоже самое, что гармония. Человечество, объединяемое рынком и твердым законом, построило свою Атлантиду. Мир, где каждый человек мог служить выгоде каждого, даже его не любя и не зная. Будь он европейский промышленник, американский фермер или африканский дикий невольник.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Впрочем там, где единая торговая политика и закон монарха отсутствовали - в отношениях между империями - противостояние становилось все более острым и смертоносным. Превращение Нидерландов в авангард экономики континента - стратегический кошмар Британии. Мало того, что здесь шла битва за первенство в торговле, так еще и немалые мощности голландских портов легко могли быть использованы для преодоления Ла-Манша.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Под звук фанфар и бой барабанов в Северное море вошла Имперская армада. Вокруг блестяще украшенных испанских галеонов роем взвились голландские суденышки-спутники, распугивая английские корабли, словно стаю мелких рыб.

 

 

Спойлер

 

Герцог Лерма руководит процветающей страной, но сам совсем не лишен недостатков. Фаворит Императора падок на лесть, дорогие подарки и покровительствует полезной для себя коррупции. Иногда его алчность доходит до анекдота: Испания на короткий момент перенесла столицу в Вальядолид, ближе к семейным владениям Лерма, чтобы здесь Филипп справил свадьбу и его наставник по этому поводу смог глубже запустить руку в государственную казну. Впрочем, часть украденных средств идет на благое дело - Франсиско питает глубокую любовь к искусству. Зная эту его наклонность, иностранные послы даже сопровождали свои визиты особыми "подарками", неизменно получая за то привилегии в испанской политике.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Филиппа женили кровосмесительным браком на собственной родственнице, Марии Маргарите Австрийской. Габсбурги, словно китайские императоры, загоняют себя в ловушку: в Европе не остается семей, равных им по достоинству и подходящих для достойного сочетания.

 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Тревожные новости пришли с Балкан. В наспех скроенной Герцеговине бушует крупное восстание православных сербов. Империя поспешила вторгнуться, чтобы пресечь беззаконие.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Море вскипело. Хуан дель Агила решился совершить на острова разорительный визит.

 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Английский парламент завяз в спорах о том, нужно ли отправить армию на континент. Мало кто мог вообразить, что имея под боком богатые французские земли, испанцы замыслили перебраться через пролив. К недоумению лордов, Имперская армада ушла от контратаки Королевского флота. Однако, "отступление" оказалось ложным, корабли обогнули остров и заняли Ирландское море.

 

Спойлер

 

Местные пираты издревле добирались до иберийских портов. Но все чаще не с грабежом, а с призывом о помощи. Катастрофа английского владычества тяжелой пятой опустилась на Ирландию и многие здесь жаждали поквитаться с недостойными господами.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

В короткий срок Лондон из колониальной войны оказался в отечественной. Испанцы легко заняли Ирландию и не было признаков намерения их остановиться.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

За Атлантикой Новая Испания прирастает второй столицей. Город Закатекас вырос вокруг обнаруженных здесь серебряных шахт Богоматери Ремедиосской, а первое название самого поселения звучало как Очень Благородный и лояльный город Богородицы Закатекасской - в этом имени сложена вся Испания.

 

Спойлер

 

 

Сто тысяч испанцев проломились в Шотландию. С каждым их шагом голоса в парламенте Англии звучат все истеричнее и громче.
 

Спойлер

 

Но чем ближе к Лондону, тем больше добровольцев стекается под британские знамена. Патриотичные островитяне оставляют захватчикам лишь выжженные деревни, отказывают в хлебе и воде. Каперы снова и снова атакуют пути снабжения. На благодатный юг страны армия Габсбургов пришла поредевшей и утомленной. Но именно здесь, в битве при Бедфордшире, ей навязали решающий бой.
 

Спойлер

 

Лишь недюжинным героизмом насмерть стоящих терций испанская пехота выстояла против жестокого натиска. Красная орда отступила перед захватчиком. Однако сил для оккупации страны у католиков уже почти не осталось. Начались переговоры о мире.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Раздосадованный Лондон попытался взять реванш на море и встретился боем с Имперской армадой у берегов Шотландии. Здесь героизм проявили уже английские моряки. На волосок от победы им все-таки пришлось отступить. Голландские корабли смогли составить конкуренцию в маневренности. Имперская армада, собранная коллективными усилиями, добилась того, чего не смогла Непобедимая испанская флотилия.

 

Спойлер

 

Британия сдалась. Даже самой независимой из европейских держав не по силам состязаться с объединенной мощью континента. Англичане потеряли Валуа, части южной Франции, Бретани и Ирландии.

 

Спойлер

 

Союзный Испании клан О'Доннелов получил под свою руку стратегически важный Дублин. А также гарантии независимости и восстановления католической веры на островах.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Где-то очень далеко Конкиста дотянулась до Тихого океана. На острова, названные по имени короля Филлипинами, высадился Мигель Лопес де Легасли - конкистадор, завоеватель одного масштаба с Кортесом и Писарро.

 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Хотя голландцы предлагают Императору основать Ост-Индскую торговую компанию, в Испании эта структура не прижилась. Дело в том, что на ее месте уже существовало нечто гораздо более сложное, интересное и выдающееся.
 

Общество Иезуитов отличается от прочих орденов принятием одного дополнительного обета - верности Папе Римскому. Эта нехитрая идея родилась на фоне растущего бедствия Реформации, однако получила далеко идущие последствия. Благодаря ей орден обрел единство и вертикальную военизированную структуру, какой не располагали ни Доминиканцы, ни Францисканцы. Уже при жизни святого Лойолы его ученики отправились в самые разные части Света, чтобы проповедовать. Обычно, в таких случаях монахи создавали локальную автономную общину, живущую от Рима в высокой степени независимости. Но для иезуитов автономия была чревата нарушением данной клятвы. Потому, их общество стало первой на планете организацией с трансконтинентальной структурой, но единым стратегическим командованием.

 

"Провинция Индия" - так называлась вся совокупность иезуитских миссий от Индостана до Японии. "Штаб-квартира" общества расположилась в Гоа, ее основал ученик Игнасио Лойолы, святой Франциск Ксаверий. Великий миссионер, он стал первым разработчиком глобальной стратегии ордена, направленной на аккомодацию католического учения к развитым культурам Востока. В Индии он встретил потомков древних христиан, "христиан апостола Фомы" - этнорелигиозную группу, чье учение распространилось здесь за тысячу лет до прибытия колонизаторов и уже плотно смешалось с местными индуистскими и старыми иудейскими практиками.

 

 

Спойлер

 

Католики оказались в уникальной ситуации: как пришельцы, прибывшие в древние многомиллионные государства с господствующей альтернативной культурой. Но масштабы задачи только возбуждают творческий гений иезуитов. Они всерьез захотели направленным движением воли и интеллекта преобразить этот языческий мир.
 

Монахи взялись активно изучать местные языки, экспериментировать с переводами текстов, постигать глубины открывшихся им цивилизаций. Подобные качества некогда сделали из наиболее любопытных индейцев проводников для испанских завоевателей. Теперь же одни европейцы стали проводниками для других. Иезуиты использовали свою централизованную структуру, знание языков и культур, чтобы стать эффективными посредниками для европейских торговцев. Это сделало орден финансово самостоятельным, а купцы смогли найти себе опору в незнакомом регионе.
 

Спойлер

 

В Португалии же вызрела целая лоббистская сеть, где иезуиты визировали торговые сделки, планировали кадровую политику и добивались от королей привилегий в своих далеких владениях.

 

Спойлер

 

Античность - мир блаженной простоты, напоминавший современные игры RPG. Африканцы в нем жили в Африке, европейцы - в Европе. В каждой локации существовал свой изолированный культ и быт. Теперь же колониальная эпоха стирает последние следы Старого мира. Европейцы проникают во все регионы, обучаются жить на туземный лад и преподают дикарям уроки своего. Рабов Черного континента перемещают за океан, а европейские переселенцы открывают для себя Америку.

 

Спойлер

 

Эпоха "царствования" герцога Лерма окончилась скандалом. Спустя годы интриг, его, наконец, обвинил в коррупции и отправил в опалу герцог Оливарес. Король Испании остался прежним, но власть в стране перешла в другие руки.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

[Сарин 1,004]

 

Десять процентов

 

 

Спойлер

В прошлой главе из-за трудностей перевода попутал Бальтасара де Суньигу с его племянником и преемником, графом-герцогом Оливаресом. Они родственники и придерживались сходного политического курса, так что ни геймплейно, ни повествовательно эта неточность не отразится на ААРе.

 

Испания остается ключевым центром принятия решений в мире, но золотой век ее клонится к концу. Даже экономическое возрождение лишь удержало страну от упадка, но не вернуло прежних доминирующих позиций. Нидерланды несколько ослабли в качестве промышленного лидера, но все еще служили важным источником инноваций и финансовой активности. Чем дальше, тем больше очевидной была потребность Мадрида в связях с соседями.

Потому фаворит короля Бальтасар де Суньига был горячим сторонником укрепления связей с Империей.

 

Спойлер

 

Фаворит может пользоваться королевской благосклонностью, обладать королевским характером и даже иметь право ставить королевскую печать. Но не способен претендовать на королевскую легитимность. Каждый из грандов может легко представить на его месте себя, словно в качестве какого-то избираемого президента. Так что слабость монарха всякий раз оборачивается шатким равновесием при дворе и подъемом амбиций региональных элит.
 

В ответ, Суньига начал политику устрашения. Испанская армия ширит свои ряды и основывает гарнизоны в региональных столицах. Особенное внимание уделено Каталонии, высказавшей стремление объединиться с Монфорами и где королевские войска воспринимаются как оккупационные. Впрочем, теперь таковыми они и стали.

 

Спойлер

 

Однако, главным поводом для тревог является Португалия. Местные кортесы, вполне независимые, ассоциируют себя с Мадридом еще меньше, чем провинциальная Испания. Бальтасар уговорил короля Филиппа лично перебраться в Лиссабон, прихватив с собой "свиту" из 60-ти тысяч испанцев, расквартировавшихся в крупнейших городах соседа. К родным берегам, для убедительности, перебралась и Имперская армада.
 

Спойлер

 

Конкиста в Африке вновь приобретает циничные формы. Не в последнюю очередь из-за заимствования португальских практик. Лиссабон, в отличие от более идеологизированного соседа, вместо учителей Саламанки скорее предпочитал слушать свой карман. А потому спускал с рук своим завоевателям работорговлю, хитрость и жестокость в отношении туземцев. Засекречивание Нового Света также ослабляет здесь бдительность Папы, к тому же ведет и монопольное влияние в Риме испанцев.
 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Оппортунизм в Империи же, как обычно, разросся до неуправляемых масштабов. Католичество, ставшее теперь своеобразной национальной основой государства, вновь уступает свои позиции. Причиной стали вольные города, где купеческий слой всегда был против десятины и содержания за свой счет церковной бюрократии. Независимость свободных полисов гарантирована лично Императором, потому тот не имеет прав требовать от них унии. С гневной нотой протеста явился в Мадрид папский легат. Еретики укрылись за юридической проволочкой!

 

Спойлер

 

Крестовый поход снова расколол Империю. На сей раз родню не поддержали даже австрийские родственники, приверженные в равной степени имперским традициям и конкуренции с папами.

 

Спойлер

 

Кампанию с испанской стороны наконец-то возглавил испанец. Гонсало Фернандес до Кордова - губернатор Милана и потомок того самого Великого Капитана, принесшего Испании победу в Итальянских войнах.

 

 

Спойлер

 

В политическом смысле протестанты страдают от того, что и в религиозном - единство они сохраняют только перед лицом общего врага. Прежде этого было достаточно, чтобы сформировать боеспособный конкурирующий с католическим блок. Но теперь война изменилась. Отсутствие стандартизации в войсках, низкий уровень стратегического командования, централизованного снабжения подрывает возможности свободолюбивых князей на фоне военной машины Испании.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Императорские армии вскрыли оборону вольных городов одного за другим, словно орехи. А после нанесли поражение Бранденбургу, как военному лидеру коалиции. Агрессивная и непопулярная война сомнительной законности стоила католикам огромных жертв, но имперские купцы снова были принуждены к исполнению социальных обязательств.

 

Спойлер

 

Старый Бальтасар де Суньига жестоко прополол ряды своих соперников и смог передать контроль над испанским правительством своему преемнику - Гаспару де Гусману, графу-герцогу Оливаресу. Как и дядя, изворотливый и хитрый, он предпочитал платить свободой Испании за власть над Империей. Воспитывался при Папском дворе, учился в университете Саламанки, отчего активно покровительствовал иезуитам. Также занял должность казначея, на себе испытав всю тяжесть разнузданной испанской коррупции, с которой позже ввязался в активную борьбу.

 

 

Спойлер

 

Тем временем, в Китае разворачивается великий цивилизационный процесс.

 

Время тяжелого кризиса для местных жителей. Династия Мин пала и на просторах китайских равнин ведется жестокая борьба за ее наследство. Север захвачен кочевниками, а юг разделен враждующими царствами. Формально титул императора Китая носит Батула Чорос - вождь Ойратской орды, но Пекин и Запретный город находятся под властью меньшего племени Хорчинов, также желающего вернуть себе мандат Небес. Теперь, в годину раскола, к берегам всех враждующих сторон пристают корабли далеких европейских королевств. Иезуиты делают первые шаги в преобразовании Азии и преобразовании Азией себя...

 

Спойлер

 

 

Фреска "Триумф святого Игнатия Лойолы" - настоящая жемчужина искусства барокко, увековечившая бессмертное наследие иезуитов в их материнском храме. Своим объемным визуальным стилем на потолке она изображает небеса, путь на которые может созерцать стоящий внизу наблюдатель. На самом верхнем облаке находится Христос, чуть ниже - Игнатий Лойола. Свет, исходящий от фигуры святого, проникает вниз и образует четыре луча: один из них направлен в Европу, другой в Америку, третий в Африку и четвертый в Азию. Это символ стратегического единства ордена, чьи миссии разбросаны по всему миру. Также он изображает основной инструмент проповеди - просвещение, заслуги которого по-настоящему бесценны.

 

На сегодняшний день Общество Иисуса курирует одну из крупнейших на планете систем частного образования. По оценкам журнала Newsweek, в ней обучается ~2.9 млн студентов ежегодно, в основном из развивающихся стран. Причина в ее высокой доступности (сам Лойола настаивал на бесплатном образовании), а также в очень высоком качестве. Для пытливых умов в самых отдаленных странах Церковь открыла врата знаний, но взамен те открыли ей пути в собственные культуры.
Это стало возможным благодаря особому подходу монахов к образованию. Они заметили, что наиболее полным образом студент осваивает не лучшую программу, а ту, которую тот создал для себя сам. Учителя стали преподавать лишь 90% информации, оставляя 10% знаний для самостоятельного поиска своим ученикам - этой доли оказалось достаточно, чтобы те эмоционально "присвоили" полученные уроки. Недосказанность пробуждала любопытство, мощная культурная программа - восхищение, а самостоятельные изыскания в библиотеках окрашивали скучные занятия чувством личного достижения.

В религиозном смысле это привело к удивительным последствиям. Почти во всем обучение катехизису (сборник основных идей в Церкви) представляет собой смысл, а не обряд христианского учения. 90% знаний о вере для людей совершенно универсальны. Но поиски личного пути каждым из учеников пронесли христианство через все многообразие человеческих культур. Адаптировали его к каждому континенту, каждому народу, языку и искусству. 10% творчества вместили в себя весь мир.

 

В Индии Франциск Ксаверий впервые испытал на практике технологию культурной аккомодации католичества. Он отметил опыт древних христиан апостола Фомы, сохранивших часть христианского учения, не смотря на принятие индийской кастовой системы. Отчего решил, что индусы вполне способны не только принять новую веру, но быть в ней учителями. Святой предложил братьям иезуитам крестить и даже рукополагать в священники местное население. Чем бросил колоссальный вызов бытовавшей аристократической традиции Европы, элитарности Доминиканцев и простому бытовому расизму. 

Эта практика принесла спорные плоды. Индусы-священники несомненно уступали в компетентности своим европейским коллегам, хотя и были эффективны в деле проповеди для индусов-язычников. Тогда Франциск внес изменения в стратегию ордена, предложив углубленную специализацию миссии. Духовные вопросы, катехизацию под присмотром он позволил доверять выходцам из местных в полноте. Но братьев иезуитов обучил создавать для веры нарратив: внешнюю идеологическую рамку, как будто бы напрямую веры не касающуюся, но готовящую для нее фундамент. Так монахи стали придворными экспертами у местных раджей по самому широкому кругу светских вопросов - в науке, военном искусстве, политике, торговле. Словно ювелиры, они тонко и тайно изготавливали золоченую мировоззренческую оправу, в которую католические индусы-проповедники легко помещали драгоценность веры.

 

Так что, причалив в Китае, орден уже имел стратегию работы в новом, высококультурном, развитом и чуждом Европе регионе. В Пекине высадился Маттео Риччи - иезуит итальянского происхождения, математик, картограф, астроном и переводчик. Вся его жизнь есть иллюстрация глубочайшего уважения иезуитов к иным культурам, ведь, как известно, высшая форма уважения - это подражание.

Маттео выучил китайский язык за два года. Взял китайское имя: Ли Ма-доу. Перенял китайскую моду и диету. Конфуцианцы с восторгом встретили такое уважение чужака к ритуалам и допустили того ко двору. Здесь Риччи принялся разрабатывать для Китая новый нарратив: он познакомил императора с греческой античной философией, делился научными открытиями европейцев, продемонстрировал самостоятельно созданные механические часы. Впервые создал физическую карту Китая. Даже самоназвание страны - Поднебесная, Срединное царство Чжун Го - историографический термин, введенный иезуитами. До сих пор китайцы именовали свою империю по-разному в разных ее частях. За свои заслуги Маттео Риччи стал первым европейцем, допущенным в Запретный город и стал советником императора, дольше прочих занимавшим свой пост.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

 

Нарратив сработал: по нынешний день основанные иезуитами учебные заведения входят в ядро китайской образовательной системы, а китайское католичество признается собственным, а не импортным наследием. Три столпа китайского католичества - три учителя-иезуита, почитаются наравне с конфуцианскими мудрецами, что особенно выигрышно смотрится на фоне убежденности современного Запада в закрытости Китая к культурным веяниям извне.

 

 

На юге, в Макао работает немецкий иезуит - Адам Шалль фон Белль. Математик и астроном, он также по приезду выучил китайский и смог добиться при императорском дворе статуса мандарина. Главным направлением его работы стала реформа китайского календаря, также он руководил Императорской обсерваторией и Трибуналом математики. Ему удалось добиться разрешения для иезуитов проповедовать на территории всего Китая, отчего прямо или косвенно он способствовал крещению ~500 000 китайцев.

 

 

Спойлер

 

Японию же очаровывает итальянский иезуит Алессандро Валиньяно. Надо заметить, здесь у монахов дела впервые пошли не слишком хорошо: страна Восходящего Солнца к моменту прибытия европейцев уже немало централизована и религия в ней встала на службу власти императора. Кроме того, японский язык с трудом давался миссионерам, отчего те впали в соблазн снобизма: решили, что японская культура просто недостойна подражания и долг католиков здесь - хранить истины европейского образа жизни.

Прибыв на место и оценив обстановку, Вальньяно бурно возмутился надменному нраву братьев. Он инициировал в ордене дебаты и едва удержался от раскола, доказывая, что обращение Японии возможно.

 

Для этих целей он несколько видоизменил глобальную стратегию ордена. Сделал еще больший акцент на проповеди "сверху вниз", через сотрудничество с местными властями. В частности, предложил адаптироваться не просто к абстрактной японской культуре, а к манере поведения высших ее сословий. Ролевой моделью для подражания стали японские бонзы-буддисты. Идея оказалась настолько удачной, что в глазах местного населения проповедь христианства очень часто казалась проповедью какой-то новой формы буддизма и лишь впоследствии ученики открывали для себя глубину различий.

Реформе подверглась и кадровая политика ордена в Европе. Источником ксенофобского национализма среди иезуитов стало то, что правительства Лиссабона и Мадрида отдавали предпочтение собственным соотечественникам в дальних миссиях. Это сделало общины монахов более этнически-монолитными и враждебными не только аборигенам, но и европейцам из других стран. Валиньяно настоял на более меритократичной вербовке иезуитов по способностям, а не происхождению, из разных частей Европы.

Очень скоро японский язык, который иезуиты-ксенофобы безуспешно учили пятнадцать лет, стал преподаваться здесь за год-два. Алессандро настолько впечатлился одаренностью японцев, что позволил не только рукополагать их в священники, но даже принимать непосредственно в иезуиты - немыслимое прежде явление. Церковные должности получили японские имена: ирмао (не рукоположенные братья), додзюку (миряне-катехизаторы и помощники), камбо (служители и аколиты). В практику богослужений обильно вплетались местные культурные мотивы. Так, купель изготавливалась из сосны - символа счастья и часто имела форму черепахи - символа вечной жизни.

 

Надо заметить, что вся активность иезуитов опирается на очень маленький штат сотрудников. Польшу защитили от протестантизма всего 19 монахов. В конце XVI века в Японии их было 8. В начале XVII века число иезуитов здесь возросло до 70, но это все равно немного на фоне ~100 000 христиан-японцев, окормляемых ими.

 

К сожалению, не нашли японские христиане компромисса с жесткой кастовой системой языческой части страны. Местная форма феодализма предполагала фактически рабовладение, даже на идеологически-духовном уровне, что не совмещалось с католичеством ни в какой форме. Кроме того, общины требовали самоуправления и выдвигали лидеров даже из самых низших слоев населения, что раздражало Киото. В конце концов, Валиньяно разочаровался в возможности полного сотрудничества с японским правительством и поддержал сепаратистские силы на юге Косю.
 

Спойлер

 

В метрополии сменился государь. Трон занял очередной Филипп, носитель гордой фамилии и уже совершенно явных признаков вырождения на лице. Он поддержал Оливареса и разделял его взгляды на необходимость подавления провинциальных вольностей. 

 

 

Наследник оказался все-таки сильнее характером, чем его отец. Собственное видение политики в его голове существовало, а зависимость от могучего фаворита слегка раздражала. Впрочем, вместо ссоры Филипп устроил пакость: женился на француженке, против надежд своего советника. Жанна Валуа, "дочь Франции", сама имела немалые амбиции и легко находила общий язык с испанской знатью, что Оливареса настораживало.
 

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Конкиста Африки постепенно связывает континент торговыми потоками. Некогда разоренный испанцами Айт-Бен-Хадду снова оживает как центр транссахарской торговли.

 

Спойлер

 

Смирилась с новой торговой политикой и Европа. Католический взгляд на экономику весьма неоднозначен. С одной стороны, ученые Саламанкского университета открыли, доказали и теологически обосновали ключевые доктрины либеральной экономики (на современный взгляд даже почти анархо-капиталистической). Однако, как на индивидуальном, так и на коллективном уровне большое внимание уделяется социальной ответственности. Человек - царь на Земле, данной ему Господом во владение. Это налагает обязательство хранить и беречь это имущество, заботиться о нем как о своем доме и царстве, а не просто как об источнике прибыли. Кроме того, в спорных ситуациях между трудом и капиталом, Церковь встает на сторону трудящихся, поскольку труд неотделим от человека, а капитал - вполне.

 

Общая рыночность экономики таким образом совмещается в католических обществах с организацией негосударственных профсоюзов, цехов и иных структур рабочей солидарности. А поощрение капиталистического распределения благ в экономике соседствует с требовательными экологическими программами и поддержкой бедноты.

 

Спойлер

 

Централизация Германии по испанским лекалам, наконец, дала плоды. Впервые за две сотни лет Империя созрела для реформ. Общая церковная бюрократия, латынь как язык науки, учет популяции, браков, клятв и торговых сделок через священников снова наладил в государстве устойчивый обмен информацией. Стало возможным обсуждать ее на постоянной основе. В Аахене - древней столице Священной Римской Империи стал заседать постоянный Рейхстаг. Удаленность этого города от Рима издревле защищала независимость местных чиновников от Папы, что втройне актуально теперь, когда в совете Курфюрстов по сути заседает малый Синод. Независимости "помогает" расквартированный по соседству имперский корпус Арбитрос.

 

Спойлер

 

Ситуация в Азии тем временем накаляется.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Валиньяно не сразу понял свою ошибку. Поддержка Отомо показалась ему своевременной из-за кончины предыдущего императора Японии, чей наследник еще слишком мал, чтобы вступить в свои права. Для Европы эта ситуация была бы нормальной, но здесь государь почитается как прямой потомок божества. В ответ на сепарацию восстали синтоисты, развернувшие против христиан пропаганду войны.
 

Спойлер

 

Иезуиты получили от Оливареса выговор, но Испания приняла вызов. На Косю были переброшены конкистадоры с Филлипин, союзным японцам налажены поставки европейского вооружения.

 

Спойлер

 

Помогло делу и то, что Мадрид уже планировал военную кампанию в Китае. Сближение европейцев с Ойратским императором встретило на юге значительное раздражение. Неприятная цена, но все-таки цена за успех. К тому же, лидер-кочевник не возражал против прямого вторжения Испании в земли своих конкурентов, позволил занять Макао и даже дал добро на более глубокую колонизацию.

 

Спойлер

 

Богатые европейцы подкупили себе в помощь Вокоу - японских бедняков-пиратов, анархистов, вечных соперников обеих азиатских империй.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

У Филиппа родился наследник. Габсбург решил пойти против системы и назвать сына Бальтасаром Карлосом - вот это бунт!
 

Спойлер

 

Фигура графа-герцога Оливареса все чаще становится центром скандалов. Неосторожное решение по поводу хлебных законов вызвало серию бунтов в разных частях страны. А кортесы, подогреваемые недовольной региональной знатью, открыто попросили у Филиппа отставки своего фаворита и замены его известным купцом. Официальной причиной была названа чрезмерно расточительная политика, пришедшая на смену повальной коррупции - что тоже было правдой, дефицит бюджета Испании зашкаливает.

 

Спойлер

 

Испанцы резко нарушили равновесие в Азии. Рухнуло единство Японии и паритет между китайскими царствами. Новый мир возникает на Востоке.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Император Гиоро не замедлил ударить в тыл южным варлордам и занял, наконец, Пекин. Из тьмы истории на политическую арену вернулась древняя империя Юань. Наследники китайцев, наследники монголов. Единое Срединное царство, с подачи европейцев осознавшее себя таковым.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Очередное восстание против Оливареса стало последним гвоздем в гроб его карьеры. Возмущенный король отправил советника в опалу и теперь пытается править собственной рукой, с деятельным участием жены.

 

Спойлер

 

Восстановить свою популярность монарх решил славой крестоносца. Габсбурги начали совместный поход против исламского мира.

 

Спойлер

 

К несчастью для турецкого султана, его армии застряли в Северной Африке: все свои последние военные кампании он вел именно там. Европейцы прошагали Балканы быстро и почти без сопротивления.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Когда святой Игнатий Лойола рассуждал о миссии своего общества, он подчеркивал важность для него странствий. Путь христианина - это следование за Христом, жизнь в движении. Но в стремлении взрастить из иезуитов духовную аристократию, ему также представлялось очень важным следить за качеством евангелизации в формально уже крещеных странах.

 

Например, он любил приговаривать: "Испания - наша Индия".

 

Та самая Испания, с Конкистой, Реконкистой, крестоносцами, Великими инквизиторами, могучим влиянием Папства и национальной культурой, насквозь пропитанной католической символикой, казалась ему... языческой. Лойола отметил, что простонародные представления о христианстве весьма далеки от тезисов катехизиса. Что сквозь все таинства и праздники Церкви повсеместно проникают суеверия, мракобесие, ксенофобия и поклонение идолам.
Впрочем, привычные Доминиканцам методы инквизиционной борьбы с ересями он осудил. Страх мешает учиться. А ученичество - путь христианина. Мир стоит воспринимать со смирением, во всем его богатстве. Если народное христианство растет в душах простых людей, то сорняк вовсе не обязательно срывать, достаточно лишь направлять его рост. И тогда, что бы ни было его семенем, оно явит собой красоту, достойную Бога и единую с ним.

 

Под влиянием иезуитов католическая традиция в Церкви стала гораздо умнее, тоньше и гуманнее к своим оппонентам.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Возможно самый удивительный проект гуманистической Церкви состоялся на территории современного Парагвая. Здесь иезуиты образовали государство в государстве, так называемые редукции.

Как и многие, католики смотрели на Новый Свет как на чистый лист, место, где можно опробовать утопические проекты. Когда миссионеры добрались до индейцев гуарани им представился удобный для этого случай. Монахи стали учить индейцев европейским технологиям, но не европейскому образу жизни. Они задались целью дать местным племенам свободу построить собственную цивилизацию, на основе христианства, но с сохранностью своих представлений о прекрасном быте.

 

В джунглях Южной Америки, вдали от любых посторонних глаз, зацвела страна-иезуития, не похожая ни на что другое. Общины здесь управлялись теократически, советом монахов-иезуитов и выдающихся индейских мирян. Татуировки индейцев стали для них своеобразной социальной сетью: с одного взгляда друг на друга они могли прочесть по ним семейный статус, профессию, возраст и заметные черты характера. Большая часть имущества находилась в общем владении. Туземцы продолжали носить привычную им одежду, прически, имена. Но тем не менее, изучали латынь, право, европейские ремесла, военное дело. Освоили земледелие, распределив обязанности по половому признаку. Основой представления об успехе в стране гуарани стало не богатство, а умение им делиться, также высоко ценилось красноречие. Не пытаясь максимизировать прибыльность своего хозяйства, индейцы выработали своеобразную трудовую этику. Смиренно приняли сложность некоторых времен года, чтобы дольше отдыхать, праздновать и духовно развиваться.

Очень скоро редукции стали вызывать неприкрытую ревность светских колониальных властей. Парагвай превратился в мини-гегемона региона по экономическим показателям. В будущем, эта ревность сколотит против странного общества коалицию из всех соседей, после чего в войне выяснится, что и на поле боя индейская теократия неожиданно превосходит соседей. Многочисленность врагов все-таки разрушит индейский Израиль. Но по сей день, спустя века, наследие редукций проявляет себя: в районах присутствия иезуитов местное население зарабатывает ~ на 10-15% больше и на то же число лучше преуспевает в образовании.

 

 

Спойлер

 

Константинополь капитулировал. Балканы расцвели возвращенными к жизни христианскими царствами. Хотя и не без проблем: под напором сербов искусственно собранная испанцами Герцеговина все-таки развалилась.

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Спойлер

 

Победа Габсбургов стала быстрой, легкой и славной. Филипп смог добиться в Рейхстаге признания Императора высшей судебной инстанцией в государстве.

 

Спойлер

 

Однако это достижение стало для Филиппа последним. Хрупкое здоровье рожденного в инцесте государя рано надорвалось. Над Мадридом повисла угрожающая тишина. Юный дон Бальтасар Карлос еще слишком мал, потому регентство приняла королева-мать француженка. Нет при дворе угрожающего ее статусу фаворита, провинциальные власти разгромлены, а испанская знать недобро задумывается о том, не слишком ли долго немецкая династия терзает их родное отечество...
 

Спойлер

 

Изменено 11.05.2022, 20:37:57 пользователем Сарин