Испанская трагедия

[Gaenkelti 118]

Вступление

 

Пока все спят (видимо, зима такое время...) я выложу ещё одну, сравнительно короткую и, спойлер, печальную историю, которую я записал ещё около двух лет назад. Печальную, потому что кончилась она исчезновением династии со страниц истории. Неуданчый опыт как будто мало ценится и привлекает меньше внимания, что мне кажется незаслуженным. Во всяком случае даже за время такой игры может произойти немало интересного. В истории много примечательных страниц и связанных с ними сюжетов повествуют именно о падениях. Распад империи Александра. Падение Рима. Падение Византии. Падение монархии во Франции, революция и падение Наполеона. Падение Российской империи. Кто из любителей истории не наслаждался советско-итальянским "Ватерлоо" о неудачной попытке Бонапарта взять реванш? Великий Акира Куросава стоя аплодирует климовской "Агонии" о падении Распутина. Любимый советский герой Штирлиц действует в обстановке падения Третьего Рейха.  Истории падения, кроме ценных уроков, обладают собственной трагической красотой.

 

Впрочем, это меня слишком высоко занесло - я не претендую на красоту художественных произведений и по-прежнему записываю свои кампании в стиле псевдоисторического повествования, подражая (как мне хочется надеяться) Моммзену или хотя бы сборнику "Всемирная история" (Бадак, Войнич, Волчек и др.).

 

Как обычно, я играю не ради победы (как бы ни понималась "победа" в такой игре), а ради наслаждения процессом. Любая кампания хороша, даже провальная. При этом я стараюсь ориентироваться не на рациональность поступков с точки зрения игрока, а на собственное представление о том, как бы мог поступать человек с характером персонажа, который мне достался. Также я стараюсь соображаться с настроениями времени и эпохи, насколько я о них знаю. В итоге получается не обязательно расчётливо-рациональная игра с маккиавеллианскими принципами, а, как я надеюсь, история более близкая к реальной, к этому почти хаотичному сплетению линчых планов, характеров, амбиций, убеждений, предубеждений, заблуждений и социально-экономических обстоятельств. 

 

Я не планировал выкладывать эту историю куда-либо, поэтому почти не делал скриншотов во время записи, хотя и сохранил некоторых ключевых персоажей. Поэтому здесь будет мало изображений и я надеюсь, что вы напряжёте воображение)

 

Думаю, важно добавить, что это была моя первая игра в CK-3, когда я сам создал персонажа-правителя для начала кампании. Я хотел, чтобы это был кто-то более невыгодный для эпохи средневековья, поэтому создал женщину, причём незаконнорождённую. Её внешность (но не характер) я делал похожей на Филиппу Эйльхарт, так вы можете представить, как она выглядела. К моему сожалению, по причинам, описанным выше, изображений этой первой графини не сохранилось.

Изменено 03.02.2025, 06:03:05 пользователем Gaenkelti

[Gaenkelti 118]

Испания в IX столетии

 

 

Вестготское королевство, созданное варварами на территории римской Испании, просуществовало 300 лет, до 718 года, когда было завоёвано арабами.

 

Около 800 года в центральной Испании формируется новая, андалусийская, культура – из смешения арабской, берберской и вестготской культур.  

 

Андалусийцы в качестве основного языка использовали арабский, хотя между собой в городах и деревнях могли общаться на множестве местных наречий и региональных диалектов.

 

Для андалусийцев была характерна определённая терпимость к представителям других культур и религий, поскольку арабы, берберы, вестготы, потомки римлян, а также евреи оказались смешаны в местных исламских и христианских государствах.

  

Даже местное христианство развивалось особенным образом – независимо от римско-католической традиции, в большей терпимости к исламу и иудаизму.  

 

Из этого культурного смешения родилась и уникальная андалусийская эстетика, особый местный стиль, проявлявшийся в пышной гражданской одежде, лёгких, преимущественно стёганных, доспехов для воинов и вычурной эклектике в архитектуре и декоре. Смешивались мусульманская традиция орнаментации, римская мозаика и христианские, библейские мотивы. Андалусийцы стали известными мастерами в архитектурном искусстве, выделке одежды, фурнитуры и качественного оружия.

 

Большое значение для андалусийцев приобрели церемонии и ритуалы, которые изначально помогали развести разные и, подчас, конфликтующие культурные традиции. Придворная жизнь вскоре стала зависеть от развитого этикета, церемоний и соблюдения множества традиций, которые регулировали поведение каждого члена общества. “Место для каждого и каждый – на своём месте”.

 

В значительной мере это отпечаталось и на повседневной жизни обычных людей, а дружба между мужчинами и женщинами была ритуализирована. Дружеские клятвы и обязательства считались более весомыми чем даже необходимость верности сюзерену. 

 

Арабы принесли в Испанию шахматы и с этой игрой местные жители – от простых людей до аристократов, приобрели любовь к настольным играм вообще. Для знати же это стало средством не только развлечения, но иногда и политики.

 

Всё это привело к довольно распространённому местному космополитизму – для андалусийцев было не очень важно, какому сюзерену служить и чьими подданными быть. Христианский или мусульманский сюзерен воспринимался как допустимый законный государь, если он не нарушал местных традиций и не вмешивался в жизнь подданных слишком сильно.  

 

В таких условиях Испания вступила в эпоху феодальной раздробленности. Даже большие государства, такие как королевство Астурия в северной и северо-западной Испании, созданное королём Пелагием в 718 году, а также халифат ад-Рахмана (халифат Омейядов), формально – единые, на деле были сложными конфедерациями, с разными обязательствами между монархом и каждым конкретным графом, герцогом, эмиром или шейхом, а иногда даже отдельными городами и монастырями, которые могли оказаться на положении государства в государстве.

 

В центральной Испании в это время возникло несколько местных графств, которые пытались наладить самостоятельную политическую жизнь вне пространства Астурии или мусульманского халифата. Графства Саламанка, Авилья, Ольмедо, Сория и Бургос находились на стыке христианского и исламского миров.

 

Графство Сеговия 

 

Одним из таких самостоятельных графств - Сеговией (или, как его называли андалусийцы, Сиквибуйах), с 867 года правила графиня Филиппа Форменис, узаконенный бастард графа Сабариха (годы жизни - 841-866). Граф Сабарих умер внезапно и не имел законных детей. Графиня Филиппа была дочерью неизвестной простолюдинки и была провозглашена местными аристократами как временный правитель, за спиной которого они думали поделить власть. Гранды Сеговии, знатные горожане городка Уседа и церковники из влиятельного местного монастыря Целлар видели в Филиппе удобную, но временную марионетку.

 

Поначалу графиня Филиппа именно такой и казалась – родившаяся в 835 году она росла в тени, долго не знала о своём происхождении, воспитывалась в строгости, выросла застенчивой, робкой и ленивой, ожидая обычной участи женщины того времени – стать чьей-то женой и провести жизнь в заботе о семье и детях.

 

Впрочем, она не была просто случайным баловнем судьбы. Граф Сабарих позаботился о том, чтобы она обучилась грамоте и получила представление о жизни и обязанностях правителя. Хотя по мнению самого графа Филиппа должна была не править самостоятельно, а передать реальную власть и ответственность мужу, однако после смерти графа она очутилась на вершине фактического управления страной. 

 

Став графиней, Филиппа вскоре начала проявлять себя как неплохой правитель. Она смогла подобрать хороших советников, которых слушала и смогла наладить хорошее управление своими владениями. Застенчивость и молчаливость сочетались в Филиппе с наблюдательностью и просто находясь при дворе она смогла многое понять о том, как налаживается взаимодействие между подданными на разных уровнях социальной иерархии. Она понимала всю непрочность своего положения и старалась доказать своим подданным, что заслуживает их уважения и пришла к власти всерьёз и надолго. 

 

Филиппа выработала свой герб и девиз (“Достоинство через Господа”), связав себя с местной аристократической и религиозной традицией. Она быстро поняла, что законность и стабильность её власти, в условиях её “тёмного” происхождения, может обеспечить лишь поддержка церкви, потому что для аристократии она – узаконенный бастард и женщина, никогда не будет полностью своей. Ей удалось наладить взаимопонимание с церковью и в ответ на невмешательство в её дела и строгое следование христианской традиции Филиппа получила необходимую поддержку второго важнейшего столпа средневекового христианского общества.

 

Сеговия была защищена от мусульманских владений Испании грядой невысоких, но непроходимых для тогдашних армий гор. Северные правители были заняты своими делами. Кроме того, в то время Испания находилась в периоде мирного сосуществования между исламом и христианством. Правители пограничных государств дружили и обменивались посольствами, иногда вступали в личную переписку, а торговцы свободно путешествовали через границы.

 

Графство под властью Филиппы наслаждалось мирной жизнью и вскоре накопило значительные финансовые средства, во многом благодаря гибкости и ловкости графского советника по хозяйственным и финансовым делам, чьё имя, к сожалению, не сохранилось.  

 

Впрочем, между христианскими независимыми графами накапливалось соперничество, возникали пограничные конфликты, отдельные аристократы во всех графствах говорили о необходимости создания единого образования в центральной Испании или присоединения к могущественной Астурии. Графиня Филиппа сама не питала никаких амбиций, считая, что для неё важнее всего пока просто удержаться у власти. Единственное, в чём она проявила твёрдость, было нежелание выходить замуж. 

 

Возможно, безбрачие Филиппы происходило из нежелания делить власть с мужчиной, который воспринимался бы местной феодальной знатью более легитимным лидером, чем женщина. В то же время сама Филиппа не имела сильных симпатий ни к противоположному, ни к чужому полу, что заслужило ей славу целомудренной женщины и способствовало ещё большему уважению со стороны церкви. Таким образом собственная холодность Филиппы к любым плотским удовольствиям очень удачно встроились в средневековые представления об идеале святой, непорочной девы, в основе которого лежал образ Богородицы. Это сближало Филиппу с церковью и она быстро поняла, что именно так может заручится поддержкой этого важнейшего института. Авторитет церкви позволял ей противопоставлять нечто весомое феодальной знати, обеспечивал ей место в средневековом социальном воображении. Она становилась, своего рода, графиней-монахиней. 

 

Почувствовав себя более прочно, графиня Филиппа пробудилась от “политического сна”, когда в 869 году соседний правитель, граф Урдун Кастилид, жадный владелец Сории, сфабриковал, через посредничество Рима, претензии на графство Сеговию. Само известие о заявленных претензиях графа Урдуна рассердило графиню и впервые она при своих советниках проявила гнев. Оказалось, что правительница Сеговии кроме застенчивости, молчаливости и лени была вспыльчивой и упрямой. Её привычную леность и бездеятельность вытеснила злоба из-за того, что кто-то хочет отнять её владения и низвергнуть её обратно в жизнь безвестной простолюдинки. Она знала, что про неё существует и такое представление - будто она вчерашняя прачка, которой приличо стирать одежду в деревянной кадке, а не управлять графством. Это приводило её в ярость.

 

Опираясь на хорошее экономическое развитие графства и накопленные средства, графиня Филиппа смогла привлечь большую армию наёмников, которая защитила Сеговию от вторжения графа Урдуна во время войны 873-875 годов. В эти годы не состоялось ни одного крупного сражения, поскольку граф Урдун побоялся перейти реку Дуэро, чьи берега вовремя заняли наёмники и подданные Филиппы. 

 

Победа и хороший контракт с наёмниками побудили советников Филиппы рекомендовать ей перейти в наступление и подчинить других соседних графов, чтобы противостоять амбициям графа Урдуна, который, по общему убеждению, не оставил своих претензий и вскоре начал бы новую войну за Сеговию. Подданные долго и упорно убеждали Филиппу, что если она не станет большим и сильны правителем сама – она вскоре будет подчиняться чужим правителям, а то и потеряет власть совсем.

 

В 878 году графиня Филиппа сдалась этим настояниям, узнав, что граф Урдун и сам планирует подчинить соседний Вальядолид. Графиня решила его опередить. Через год началась война за графство Вальядолид (или Балад-ал-Валид, как оно называлась среди арабоязычного андалусийского населения центральной Испании). Первая агрессивная война графини Филиппы окончилась лёгкой победой 10 мая 879 года и она была провозглашена графиней ал-Валид, вынудив графа Якуба Валидида отправится в изгнание ко двору правителя Барселоны (сын графа Якуба Лубб Валидид позже стал епископом на Балеарских островах).

 

Завоевав Вальядолид, графиня Филиппа получила общую границу с Астурией и хотела принести вассальную присягу королю Астурии. Она всё ещё не рассматривала себя как самостоятельную правительницу и искала сильного покровителя, под защитой которого могла бы почувствовать себя спокойно. К тому времени она полюбила путешествовать по своим владениям и хотела совершить паломничество ко святым местам, чтобы укрепить свой авторитет в церковных кругах.

 

Графиня в это время даже выучила латынь (её вульгарный вариант, который использовали при дворе короля Астурии и на юге Франции), чтобы более-менее свободно вести переписку с правителем Астурии и быть принятой в Риме.  

Союз с графиней Ольмедо Сибиллой, которая могла выставить до 500 воинов, делал Филиппу сильнейшей правительницей среди центрально-испанских графств. Она могла чувствовать себя уже достаточно уверенно. 

     

Однако амбициозные советники Филиппы, заручившись поддержкой церковных кругов, особенно – местного епископа, стали убеждать графиню выступить с претензией на сюзеренитет над всеми центральными графствами и провозгласить себя герцогиней Кастилии или Аль-Куильи, как называли эти земли андалусийцы. 

 

Граф Сории, которого Филиппа видела своим главным соперником и главной угрозой, уже выступил с подобными же амбициями и конфликтовал с правителем Бургоса и Наджейры.

 

В конце концов графиня Филиппа согласилась с советниками, понимая, что они лишь выражают волю большинства аристократов Сеговии, от которых зависела её власть. В 881 году графиня Филиппа начала войну за сюзеренитет над графством Авилья, которое было захвачено к 7 ноября 881 года, с абсолютным перевесом сил графини Филиппы и графства Ольмедо.

 

Эта победа сделала графиню Филиппу важной политической фигурой в центральной Испании. Её стали опасаться соседние графы и, указывая на эту опасность, советники побуждали Филиппу продолжать завоевания, потому что иначе страх и зависть соперников заставят их напасть на неё в намерении отнять завоёванное. 

Графиня Филиппа долго отказывалась начинать новые войны, всё ещё склоняясь к вассалитету от короля Астурии и жизнью под его защитой.

 

Однако в 885-886 годах граф Бенавенто и Саламанки Фруэла II Кантабрийский, в союзе с графиней Эрменсидой Кастелла, попытался сделать именно то, о чём предупреждали советники графиню Филиппу. Фруэла II пытался отвоевать Авилью и графине Филиппе пришлось напрячь все силы, чтобы защитить завоёванное. Это была тяжёлая война, однако умелые действия полководцев Филиппы позволили разбить противников в двух крупных сражениях, хотя ненадолго им даже удалось занять Авилью.

 

В этой опасной войне большую помощь графине Филиппе оказал мусульманский эмир Талутулаха Юсуф Куатамид. Хотя он получил, по договору, щедрое вознаграждение, вогнавшее Сеговию в долги, победа того стоила. Мусульманский эмир считал невыгодной для себя победу северного христианского правителя, полагая, что иначе мощное королевство Астурия окажется его соседом. Графиня Филиппа представлялась ему более безопасной, буфером между его землёй и Астурией,  поэтому её независимость он хотел сохранить. 

 

В итоге графиня Филиппа упрочила контроль над центральной Испанией и оказалась перед проблемой выбора дальнейшей политики. Сама она по-прежнему стояла за вассалитет под властью короля Астурии, советники убеждали её захватить Сорию или Бургос, а меньшинство считало, что нужно подчинить Ольмедо и провозгласить создание нового независимого герцогства.  

 

Графиня Филиппа не хотела предавать свою личную дружбу с графиней Сибиллой, которая считалась коварной и хитрой правительницей, но была верной союзницей. Следуя своему осторожному характеру, графиня выждала, когда сложатся более благоприятные обстоятельства и не станет либо графини Сибиллы, либо сильного правителя Бургоса графа Лубба Бургсида, который метался между союзом с Сорией или с Амайей (графиня Эрменсида).

 

В 894 году графиня Сибилла умерла и графиня Филиппа посчитала себя свободой перед всякими обязательствами. Союз с Ольмедо, основанный на личной дружбе графинь, фактически прекратился и в 895 году после короткой войны графиня Филиппа изгнала Густава Ольмедо, сына графини Сибиллы, захватив себе последнее независимое графство центральной Испании.

 

После этого граф Сории, которую Филиппа продолжала считать значительной опасностью, предложил военный союз Сеговии, и он был заключён в 896 году.  

Графиня Филиппа могла считать себя в безопасности, кроме того, именно в это время начался распад сильнейшего Омейядского халифата (как следствие смерти халифа Мухаммада абд ал-Рахмана II и его сына Аль- Мундира) , который контролировал весь юг и, частично – центр и северо-восток Испании.

 

В 897 году графиня Филиппа совершила паломничество в Рим и, хотя не была принята Папой, завоевала уважение среди испанских андалусийских христиан. Это было важно перед следующим политическим шагом.

 

В 898 году графиня Филиппа на большой церемонии в Сеговии была провозглашена герцогиней ал-Куилья, объединив в новом верховном титуле сюзеренитет над Сеговией, Вальядолидом, Авильей и Ольмедо. Фактически на линии раздела между исламской и христианской Испанией возникло новое государство.

    

Изменено 03.02.2025, 10:15:40 пользователем Gaenkelti

[Gaenkelti 118]

Герцогство аль-Куилья 

 

Филиппа довольно долго уклонялась от необходимости завести наследника. Она вообще умела очень хорошо избегать досадных и скучных обязанностей, перекладывая их на советников.

  

Однако огромное наследство, созданное её войнами и дипломатией, могло погибнуть в случае отсутствия наследников, поэтому Филиппа ещё 12 февраля 888 года усыновила некого Хьюго – франка, который был бастардом Фолькеса (830-879) католического монаха, и придворного философа герцога Прованса.  

 

Филиппа могла усыновить многих отпрысков знатных фамилий, более благородного происхождения, но она предпочла незнатного франка (о котором ей сообщил её посланник во Франции), поскольку он был бы независим от местных аристократов и предан лично ей, а также, в силу своей католической веры, имел больше возможностей сблизиться с королём Астурии, союз с которым Филиппа всё ещё считала важной необходимостью.

  

Также в известиях о Хьюго Филиппа видела и возможность повторения своей личной истории – незнатный человек вдруг становился наследником и правителем государства, возносился на недосягаемую для людей его уровня высоту. Таким образом она передавала свой герб и фамилию человеку, в истории которого видела собственное "зеркало".

 

В жёны Хьюго герцогиня Филиппа выбрала жительницу Цизальпийской Италии простолюдинку Джиневру, дочь Джулианы, которая некоторое время была придворным лекарем не то в графстве Монферрато, не то – Павии. В Джиневре Филиппа увидела ещё большее повторение своей истории и поначалу даже хотела сделать наследницей именно её, но вняла убеждениям советников и собственному опыту, который подсказывал, что это может быть плохо воспринято подданными аристократами, которые предпочли бы видеть наследником мужчину.

 

Вскоре после усыновления герцогиню стали убеждать воспользоваться шансом и начать войну против соседнего эмира Мустансида аль-Йилиди, правителя огромного государства со слабой армией, но герцогиня предпочитала провести остаток жизни в мире, обучая своего наследника Хьюго всему, что знала о политике и дипломатии. К нему и его жене она была очень добра и принимала их во всякое время, в то время как с другими советниками и придворными говорила лишь по назначениям и во время приёмов, ограждая личное пространство и личное время.

  

Повседневное управление герцогскими владениями надёжно обеспечивали такие советники как канцлер Тахир, талантливый дипломат, а также маршал Балж, который наладил систему патрулей и надзирателей на всех важных торговых путях, а также обеспечил надёжный надзор за границами.

  

За внутреннюю безопасность отвечала некая Андрегото, тайная советница, оказавшаяся гениальным шпионом, намного превзошедшим своего предшественника Хабиба. Про Андрегото ходили пугающие слухи и её побаивалась даже сама герцогиня Филиппа. 

 

Во владениях Филиппы надолго установилась мирная жизнь. Новый советник Альвар Десллор, мелкий сеговийский аристократ, стюард и прекрасный знаток хозяйства, давно работавший как управляющий разных графских поместий, значительно улучшил экономическое положение герцогства. Казна всегда была полна. Богатые урожаи и хорошее управление обеспечивали подданным по всем владениям герцогини сытую жизнь. Герцогиня радушно принимала переселенцев, которые расселялись на пустующих землях. Временное освобождение от налогов позволяло им очень скоро стать на ноги и укрепить экономику.  

 

Тем не менее, мирный курс герцогини Филиппы не означал, что государство прекратило расширение. Политический авторитет герцогини позволил начать переговоры о вассалитете с графом Сории. Враг и соперник герцогини Филиппы, Урдун Кастилид, умер от рака в 879 году. Его наследник, граф Балашк Касталлид, оказался человеком более мягким и не питал враждебности к Филиппе. Предложение стать вассалом герцогини он воспринял доброжелательно и после переговоров 9-11 февраля 900 года согласился признать сюзеренитет герцогини ал-Куилья. 12 февраля 900 года граф Сории и Наджейры (присоединённой ещё Урдуном) принёс герцогине Филиппе вассальную присягу. Территория герцогства аль-Куилья увеличилась почти вдвое.

 

Как самый могущественный вассал, граф Балашк стал советником-канцлером герцогини Филиппы. Он значительно уменьшил влияние местной аристократии в остальных графствах, что и было косвенной выгодой, которую преследовала Филиппа. Она могла балансировать на интересах и зависти мелких аристократов и положении самого Балашка. В свою очередь граф Сории очень скоро начал убеждать герцогиню принять меры по распространении власти на соседние графства – территории бывшей Наварры, которая как единое королевство прекратила существование с 896 года, когда последний король Гарсия II, «король без королевства», остался без вассалов, которые создали независимые государства.

 

Герцогиня Филиппа стала могущественным самостоятельным правителем и могла действовать без оглядки даже на могущественное королевство Астурия. Ещё её сын Хьюго, будучи канцлером, а до того – регентом в период паломничества, задумал (или воспринял от аристократов) идею расширения владений дома Форменис до таких пределов, чтобы можно было провозгласить новое королевство. Распад Наварры и образование на её месте многих слабых враждующих графств давало возможность претендовать на наваррское наследие. Граф был ещё более убеждённым апологетом этой идеи, чем впервые выдвинувший её канцлер Тарик.

 

Тем не менее герцогиня Филиппа считала себя слишком старой для политических амбиций. С возрастом её природная леность становилась преобладающей над остальными чертами характера. Она проявила политическую твёрдость только когда король Астурии Альфонсо III потребовал от герцогини выдать заложницу – Кристину Форменис, дочь Хьюго и Джиневры, родившуюся 15 сентября 901 года. Отказ королю Астурии показывал всем - и подданным, и соседям, что герцогиня Филиппа считает себя достаточно сильной даже перед таким могущественным правителем. 

 

На севере, тем временем, происходили важные перемены. Южнофранкские герцогства проявляли амбиции по распространению влияния на земли бывшей Наварры. Герцог Гасконии Гарсия II захватил Ипусколу, победив бывшего наваррского короля, а норманнский ярл Эштейн, захвативший Пуатье, смог завоевать Барселону.  

 

Граф Балашк уговаривал герцогиню вмешаться в северные дела, утверждая, что в её интересах не допустить поглощения бывших наваррских графств сильными соседями, но герцогния Филиппа оставалась пассивной.

  

Она жаловалась на перегруженность делами, часто оставляла без подписей важные документы, подолгу не принимала советников и посетителей, несколько раз удалялась в совершенное уединение, вовсе ни с кем не видясь.

 

Тем не менее граф Балашк, с позволения герцогини, продолжал дипломатические усилия по расширению влияния герцогства ал-Куилья. Когда было необходимо, герцогиня сама участвовала в этом процессе, составляя письма и принимая важных гостей. Так летом 904 года в Сеговии побывал шейх Тутилаха Лубб II Бану Муса. Сама герцогиня приняла его и показала ему двор, города и замки, природные богатства и многолюдие своих владений. Шейх Лубб назвал герцогиню своим другом и в октябре 904 года согласился стать вассалом герцогства ал-Куилья. 

 

27 июля 905 года в семье наследника герцогини, Хьюго, родился долгожданный сын. По желанию отца, получившего классическое образование, мальчика нарекли Александром, в честь Александра Великого.

  

В ноябре 905 года герцогиня договорилась с королём Астурии Альфонсо III о помолвке его младшей дочери, инфанты Нуны, с Александром Форменисом. 

 

Это оказалось последним внешнеполитическим актом герцогини Филиппы. Тринадцатого января 907 года герцогиня аль-Куилья, графиня Сеговии, Вальядолида, Авильи и Ольмедо, сюзерен городов Учеды и Медины-дель-Кампо Филиппа Форменис умерла. Хотя перед этим несколько лет герцогиня страдала от последствий старости, тяжёлых болезней у неё не было. Не испытывала она и старческой немощи. Её смерть была спокойной – она просто уснула и утром была найдена без признаков жизни. В день смерти Филиппе было 72 года.  

 

Хотя в герцогстве аль-Куилья действовал закон конфедеративного разделения, делить наследство было некому. Единственный сын герцогини, Хьюго Форменис, унаследовал все её титулы и владения.

Изменено 03.02.2025, 06:23:32 пользователем Gaenkelti

[Gaenkelti 118]

Герцог Хьюго

 

Герцог Хьюго I Форменис

    

Происхождение герцога Хьюго было столь же сомнительным, сколь и его приёмной матери – герцогини. Аристократы находили в этом повод для пересудов и лёгкого негодования, которые умерялись успехами и победами, одержанными во время правления герцогини Филиппы.

 

Однако у герцога Хьюго не было ни побед, ни славы Филиппы. Хотя она постаралась дать ему хорошее образование, он не достиг в нём ничего выдающегося. Да и сам Хьюго считал, что науки – это для “святых отцов”, а дело мужчин – война. Впрочем, как воин и полководец он также не проявил дарований.

  

Для подданных преимуществом наследника Филиппы была пока только внешность – Хьюго описывали как “статного человека с благородным профилем лица”, “среднего роста и крепкого сложения”, отмечая ухоженность его коричневых волос, всегда “аккуратно подстриженную бороду” и внимательный взгляд “больших синих глаз”.

 

Впрочем, внешность Хьюго – облик типичного франка – была также и недостатком в глазах местного андалусийского и арабского населения. Герцогиня Филиппа надеялась, что происхождение и, прежде всего, католическая вера, позволят Хьюго легче найти союз с католическим королём Астурии и возможными союзниками в землях франков, но с тех пор ситуация изменилась. Аль-Куилья сама стала важным политическим фактором и не менее важно было чтобы местные аристократы видели в правителе своего человека, а он – не опирался только лишь на помощь извне.

 

Тем не менее герцог Хьюго был не глуп и хорошо понимал важность подбора умных советников, учёта мнения аристократов и политические реалии своего времени. Он получил определённый политический опыт, несколько лет занимая пост канцлера при герцогине Филиппе, знал дипломатическую ситуацию, а некоторое время уже управлял всем герцогством как регент во время паломничества Филиппы в Рим.

  

Единственное, что хорошо усвоил Хьюго как военачальник – это важность снабжения, которая превосходила любое личное или тактическое мастерство. Любой воин должен быть накормлен, одет и иметь хороший запас продовольствия и снаряжения, чтобы не приходилось полагаться на то, что можно добыть у местного населения.

 

Как раз незадолго до смерти герцогини Филиппы, канцлер Балашк говорил Хьюго, что для герцогства аль-Куилья крайне важно не допустить гибели графства Наварры, оставшейся в одиночестве, а также постепенно объединить (то есть – подчинить и завоевать) все земли бывшего Наваррского королевства.

  

Канцлер граф Балашк был очень опытным политиком и дипломатом, знал арабский язык, язык басков и испанский вариант вульгарной латыни. Герцог Хьюго прислушивался к его советам и очень его уважал, одним из первых решений назначив Балашка регентом на случай своей смерти или отсутствия. 

  

Понимая внешнеполитическую задачу, как контроль над всей северо-восточной Испанией и вытеснение оттуда внешнего влияния (франков, мусульман и норманнов), герцог Хьюго намеревался приступить к агрессивному расширению. Прежде всего, по мнению Хьюго и Балашка, следовало принудить к вассалитету графа Наварры, действуя либо дипломатией, либо силой оружия. Но ещё в последний год жизни герцогини Филиппы на графа Наварры напал граф Сарагосы Гарсия Галинда. Граф Наварры Гарсия II Инига, бывший король, после поражения от герцога Гасконии, считался слабым и обречённым правителем, не располагая ни союзниками, ни деньгами. Граф Сарагосы, человек амбициозный и храбрый, рассчитывал сам побороться за наваррское наследие.

 

Герцог Хьюго, таким образом, уже не мог предложить графу Наварры союз или вассалитет, поскольку тот попросту не был доступен для переговоров. Тем не менее Хьюго намеревался так или иначе воевать за Наварру и наметил это своей первой внешнеполитической целью.

 

Дочь графа Гарсии II, новорождённая Ория Инига, была последним потомком династии наваррских королей, и герцог Хьюго считал, что именно на ней следует женить своего сына Александра или его внука, если обстоятельства позволят. Объединение потомков Астурии и Наварры в единой династии могло бы значительно повысить престиж рода Форменис.

  

Поскольку война между Сарагосой и Наваррой уже шла, герцог Хьюго намеревался выждать и начать войну либо когда граф Сарагосы победит либо, если вдруг сарагоссцам не хватит сил подчинить Наварру, добиться вассальной присяги от графа Гарсии II.

 

Тем временем ярл Эштейн, утвердившись в Барселоне и расселив в бывшем герцогстве своих норманнов, начал войну с эмиром Мусой III Мугхитидом и успешно захватил Туртушах – как мусульмане Испании называли Таррагону. Таким образом, кроме христиан, франков и мусульман на политической сцене Иберии стали активно действовать викинги, которые, по сообщениям редких путешественников и беженцев, собирались осесть в Барселоне надолго.

  

Несмотря на победу над наваррцами в открытом бою, графу Сарагосы не удалось взять крепость Памплону, где оставался граф Гарсия II. Хорошо укреплённая и расположенная в труднодоступных горах Памплона была слишком крепким орешком для армии в 300 человек, которой располагал граф Сарагосы.

 

Пока война в Наварре затянулась, герцог Хьюго, кроме внутренних дел (как, например, борьба с разбойниками и укрепления контроля в Ольмедо или решение проблемы недовольства народа в Авилье), старался поддерживать хорошие отношения с соседними мусульманскими эмиратами и даже завёл дружбу с эмиром Мустансиром, правителем обширного Баталавса – примерно на месте современной Валенсии, частично – Португалии и Кордовы.

 

При дворе большое влияние приобрела лучшая подруга герцога Хьюго – андалусийка Вахильда, которая была грамотна и много читала, в том числе по истории. Её рассказы так увлекали герцога, что ей он доверил воспитание сына Александра и дочери – Юлианы. Они настолько сблизились, что пошли слухи об их любовной связи и это вызвало ревность герцогини Джиневры.

 

В марте 910 года умер король Астурии Альфонсу III Кантабрийский. Его большое и сильное государство было разделено – сюзеренитет над Беневенто, Амайей, Леоном и Вискайей отошёл к Гундемар Кантабрийскому, принявшему титул короля Астурии, а огромную Галисию, с сюзеренитетом над Асторгой, Сантьяго, Монтерреем и Порто, унаследовал Пинолу Кантабрийский, который провозгласил себя королём Галисии.

  

Астурия вскоре оказалась жертвой нападения ярла Ивара «Бескостного», правителя огромного Сурейяра – его личного владения в Северо-восточной Ирландии, западной Шотландии и северной Англии. Целью норманнов стало герцогство Дейра. Норманны уже показали себя очень серьёзными врагами на примере захвата Барселоны и, опасаясь их проникновения в Астурию, герцог Хьюго подумывал даже присоединиться к королю Гундемару, чтобы поддержать его против такого противника, если дела у него пойдут слишком плохо.

 

В то же время нападение норманнов на Астурию гарантировало герцога Хьюго от астурийского вмешательства в дела северо-восточной Испании, чего он опасался не меньше, чем конфликта с норманнами.

 

Тем временем сарагоссцам в Наварре приходилось плохо, зима выматывала их небольшие силы, а о взятии Памплоны уже и речи не шло. Герцог Хьюго решил вторгнуться в Сарагосу после того, как её граф уйдёт из Наварры, а графу Наварры предложить военный союз, чтобы никто не мог напасть на неё, пока Хьюго будет занят Сарагосой. 

 

Летом 911 года крестьяне в Ольмедо и Авилье, недовольные налогами и сокращением доходов, смогли объединиться и подать прошение самому герцогу Хьюго, жалуясь на многочисленные несправедливости и притеснения. Они потребовали значительного сокращения налогов и восстановления старых вольностей. Понимая опасность крестьянского восстания, герцог Хьюго удовлетворил большую часть требований и лично посетил беспокойные графства, разбирая некоторые судебные дела. После этого большинство недовольных было успокоено и ожидаемого восстания удалось избежать.

 

При этом стало известно, что герцог Хьюго учит арабский язык – язык большинства андалусийского населения. Это вызвало к нему симпатию в народе, особенно в городах и среди мелкой местной аристократии.

 

18 февраля 914 года граф Сарагосы Гарсия Галинда вывел войска из Наварры и фактически прекратил войну с графом Гарсией Инига.

  

Герцог Хьюго попытался начать переговоры о союзе с графом Наварры, однако тот ни на союз, ни на вассализацию идти не хотел, помня своё королевское происхождение. Герцог Хьюго решил сначала разделаться с потенциально более сильной Сарагосой и временно оставил гордого наваррского графа в покое.

  

Началась подготовка непосредственно к войне с Сарагосой. Герцог Хьюго планировал начать вторжение в первые дни весны 915 года. Положение облегчалось тем, что правитель Сарагосы отправился на хадж в Мекку и надолго покинул Испанию.

 

Однако 13 февраля 915 года граф Амайи и Бургоса Ордону II Кантабрийский, внук короля Астурии Ордону II Рамиреса и сын графини Эрменсиды Кастеллы, заявил претензии (которые унаследовал от матери) на Кастилию, поскольку Амайя и Бургос были частью де-юре кастильских земель, некогда принадлежавших дому Кастелла. С такими претензиями граф Ордону объявил войну герцогу аль-Куилья. Армия графа Ордону не была сильнее кастильской, однако он имел сильных союзников – короля Астурии Гундемара и графа Бенавенто Фруэла II. Вместе они могли выставить до 4000 воинов.

 

Все усилия, которые герцог Хьюго потратил на подготовку войны против Сарагосы пришлось направить на отражение вторжения астурийцев.

 

Войска графа Ордону двинулись со стороны Амайи в Наджейру, в то время как армия аль-Куильи, собравшись в Сеговии, под началом военачальника Васима, молодого талантливого полководца, пошла через возвышенности Сории намереваясь перехватить противника на равнинах у города Логроно. Однако войска Амайи успели пройти Наджейру раньше, повернули в Наварру, намереваясь оттуда выступить прямо на Сеговию, обогнув горы Сории с востока.

 

Полководец Васим постарался ускорить свои войска и нагнал противника у города Олите. Войско Амайи, как оказалось, насчитывало примерно 1200 человек – против примерно 1400 у сеговийцев. Несмотря на небольшой численный перевес, Васим действовал осторожно, поскольку амайцы заняли хорошие позиции на равнине. Копейщики Амайи хорошо действовали против лёгкой конницы и ополченцев Сеговии. Обойти противника с фланга также не удалось. Перевес в бою обеспечили лучше подготовленные лучники Сеговии, которые смогли перестрелять и разогнать лучников Амайи. С поддержкой лучников, сеговийцы перешли в общее наступление и после упорного боя сломили сопротивление противника.

 

Бенито де Алмейра, командующий армии Амайи и Бургоса, потерял 453 человека убитыми, раненными и пленными. Полководец Васим возглавил решающую атаку и сразил 30 вражеских воинов, хотя и сам был тяжело ранен – не то Бенито де Алмейрой не то Рамоном, придворным воеводой графа Ордону II. Из-за последствий раны Васим потерял глаз, хотя и приобрёл славу по всей ал-Куилье.

 

\

Васим, лучший полководец герцога Хьюго

 

Ещё не зная о битве при Олите союзник графа Ордону, граф Бенавенто Фруэла II откликнулся на его призыв и объявил войну Кастилии.

  

Герцог Хьюго, опасаясь вторжения большой армии из Бенавенто, призвал наёмников, выплатив капитану “Коимбрской банды” Моше 100 золотых. За эти деньги на стороне аль-Куильи выступило 700 профессиональных воинов – 400 лёгких пехотинцев и 300 лучников. Герцог направил их сначала на восток, для защиты Авильи, но через несколько дней узнал, что у графа Фруэлы появились новые враги. На Бенавенто напали сразу Йайя II Бану Данис, эмир ал-Гхарба и Масуд II Бану Данис, эмир Байи. Сильнейшему союзнику графа Ордона вдруг просто не хватило сил на аль-Куилью.

 

Наёмники Моше повернули на север и без помех вышли к столичному замку графа Ордону – крепости Бургос. Началась осада. Армия Васима, отдохнув под Олитой, выступила на соединение с наёмниками для скорейшего завершения осады Бургоса. Герцог Хьюго рассчитывал, в случае успеха, вынудить графа Ордону согласиться хотя бы на “белый мир”.

 

14 августа 915 года войска военачальника Васима подошли к Бургосу. Под стенами крепости собралось около 1900 воинов. Осаждённые должны были сдаться через несколько месяцев.

 

Армия графа Ордону, перегруппировавшись и отдохнув, попыталась снова перейти в наступление и в октябре 915 года перешла границу графства Вальядолид, направляясь к этой крепости в надежде отвлечь усилия сеговийцев от Бургоса. Однако Вальядолид защищал гарнизон в 250 человек, который мог продержаться дольше, чем обречённый Бургос. Поэтому войскам Бенито де Алмейры никто не мешал.

 

5 ноября 915 года Бургос сдался войскам Васима и Моше. Бенито де Алмейра повернул от Вальядолида на север, к монастырю Дуэро, а потом вторгся в Сеговию.  

Оставив в Бургосе гарнизон, маршал Васим по приказу герцога Хьюго выступил к Сеговии всеми остальными силами, планируя перехватить войско де Алмейры и в решающем бою закончить войну.

 

Началась длительная погоня за армией де Алмейры, при этом маршал Васим отделил от своих сил наёмников Моше, надеясь поймать противника серией манёвров в горах Сеговии. Де Алмейра, однако, смог уйти на равнины Наджейры у города Логроно, а потом снова отступил в Наварру.

 

Васим и Моше смогли всё-таки навязать бой де Алмейре 1 марта 916 года у Олиты. Вторая битва при Олите состоялась благодаря быстроте отряда Моше, который вступил в бой с противником до подхода основных сил Васима.

 

На этот раз битва шла уже с перевесом сил Сеговии. Лёгкая кавалерия опрокинула лучников де Алмейры и отошла после контратаки копейщиков. Последовал обстрел зашедших с флангов лучников Васима и общая атака, которая опрокинула войско де Алмейды. Командующий графа Ордону потерял около 450 воинов убитыми, раненными и пленными. Сеговийцы потеряли 153 человека. Сам Бенито де Алмейда, когда его армия уже дрогнула и не было надежды на победу, попытался сразиться с Васимом и был им убит в честном бою.

 

Эта вторая битва при Олите положила конец войне. Герцог Хьюго уже третьего марта, получив известие, отправил посла к графу Ордону и добился от него капитуляции. Граф Ордону II Кантабрийский признал поражение, выплатил контрибуцию в 230 золотых и назвал герцога Хьюго законным герцогом ал-Куильи. 

Победа принесла герцогу Хьюго славу самого грозного правителя и полководца в центральной Испании. Впрочем, сам герцог через год оказался подавлен смертью своей лучшей подруги Вахильды. Герцог так страдал, что надолго отказался от внешней политики. Тем временем желанное графство Наварра оказалось в зависимости от эмирата Саракисташ – граф Гарсия II принял защиту и сюзеренитет эмира Мусы III. 

 

Герцог Хьюго принял это как лишнее подтверждение, что любой правитель, любое государство должно расширяться, считаясь с силой соседей – если ты не расширяешься или не можешь расшириться, то рано или поздно ты будешь чьим-то вассалом или вовсе утратишь свои земли.

 

Оставалось независимым графство Сарагоса и её правитель Гарсия Галинда упорно отвергал как предложения аль-Куильи так и Саракисташа. Тем не менее канцлер граф Балашк считал, что рано или поздно Сарагосу должно поглотить одно из государств. Также как и все остальные владения бывшей Наварры, вошедшие в эмират Саракисташ.

 

В то же время на территорию Испании вошла новая мощная сила – Франкское королевство. Викинги были грозной силой, но им всегда не хватало организации. После смерти невероятно успешного и удачливого ярла Эштейна, который контролировал Пуатье и Барселону, его подданные рассорились и его владения захватил король франков Андре Каролинг, праправнук Карла Великого. С франками следовало иметь хорошие отношения и тут католическая вера герцога Хьюго могла способствовать налаживанию отношений с Западнофранкским королевством.

 

Канцлер граф Балашк также считал, что после захвата Сарагосы следует развивать экспансию либо в земли Астурии, либо на юг, в сторону мусульманских государств. При этом следовало объявить о создании нового государства – королевства, которое могло бы претендовать на власть над всеми более мелкими правителями центральной Испании.

 

Следуя этой цели, герцог Хьюго даже переименовал своё государство в герцогство Кастилия, на иберийской версии вульгарной латыни. В будущем, по его мнению,  именно Кастилия должна была стать «центром притяжения» испанских земель и побороться за это с Астурией, по возможности привлекая на свою сторону франков.  

Впрочем, сам герцог Хьюго из-за личных проблем и последовавшего стресса надолго вышел из строя. Он безутешно горевал по Вахильде и, негласно став флагеллянтом, наказывал себя болью, избивая себя плетьми и иногда нанося себе сильные раны.

 

В марте 918 года граф Лубб II, выдвинув тщательно сфабрикованные претензии на Сорию, объявил войну графу Балашку и двинул свои войска в Наджейру. Герцог Хьюго оказался к этой войне совершенно равнодушен, принимая её как личный конфликт своих вассалов.

 

Граф Лубб II призвал на свою сторону союзника – эмира Саракисташа Мусу III,  который по мнению графа Балашка был соперником и потенциальной жертвой Кастилии в будущей борьбе за Сарагосу. Было ли это частью хитрой интриги графа Лубба, который уведомил о враждебности самого Мусу III или мусульманский эмир просто решил воспользоваться междоусобицей в Кастилии, чтобы ослабить своих врагов - неизвестно, однако граф Балашк оказался в меньшинстве.

  

Он даже не пробовал обратиться к герцогу Хьюго, который, впрочем, переживая последствия личного стресса, никого не хотел принимать и переложил почти все дела на советников.

 

Возможно, амбиции и активность графа Балашка показались самому герцогу опасными и он был не против лишить могущественного вассала власти и влияния.  

Как бы там ни было, а в землях Сории началась война. Граф Балашк сопротивлялся упорно, а воины Саракисташа с удовольствием грабили чужие земли.

 

Герцог Хьюго занимался врачеванием своих душевных ран и проводил время с семьёй. 18 апреля 919 года герцогиня Джиневра родила сына, которого нарекли Кристофером. Вскоре, однако, едва пошедший на поправку на фоне семейных радостей герцог Хьюго был снова потрясён. Герцогиня Джиневра, которая едва разрешилась от бремени, 2 мая 919 года была убита. Убийца исчез бесследно. Ошеломлённый герцог Хьюго сам с отрядом воинов обыскивал окрестные селения, пытаясь поймать злодея по горячим следам. Ничего не помогло и после короткого всплеска бурной активности герцог погрузился в новое мрачное уныние, наказывая себя бичеванием и щедро раздавая золото на благотворительность, иногда и просто даря его без всякого контроля даже тем, кто не просил.

 

Со смертью герцогини Джиневры герцогство Кастилия сильно потеряло в области патронажа науки и искусства. Герцогиня очень интересовалась учёностью, любила выслушивать диспуты богословов и учёных мужей, сама следила за воспитанием детей и при дворе и выделяла пособия некоторым художникам и преподавателям.

 

Однако между ней и герцогом Хьюго никогда не было страстной любви и привязанности. Они жили вместе как хорошие знакомые. Герцог считал жену скорее своей подругой и больше был раздосадован тем, что его дети остались без матери, а его семья оказалась беззащитной перед неизвестными злодеями.

 

Поскольку граф Балашк был занят войной и вообще не появлялся при дворе (что дало повод говорить о его опале), ситуацией воспользовался мэр города Учеды Тифльвит Матиид, который сумел осторожными словами смягчить и рассеять отчаяние герцога Хьюго. В благодарность Хьюго назвал Тифльвита своим лучшим другом и назначил его регентом вместо графа Балашка.

 

22 апреля 920 года граф Сории и Наджейры Балашк, после захвата замка Сория, признал поражение в войне с графом Луббом II, уступил ему Сорию и удалился в графство Наджейра.

 

Граф Лубб II Бану Муса стал сильнейшим феодалом в герцогстве Кастилия. Вскоре графу Балашку сообщили, что он отстраняется от должности канцлера – она отныне была закреплена за графом Луббом II. Для всех наблюдателей это было падение временщика – то влияние, которое ранее оказывал граф Балашк, переходило к графу Луббу, хотя на этот раз оно было уравновешено мэром Тифльвитом Матиидом, новым ближайшим другом герцога и придворным стюардом, который в значительной мере спонсировал казну.

 

За мэром Учеды стояли дворяне западных земель герцогства Кастилия, в то время как граф Лубб концентрировал под своей властью весь восток.

  

Впрочем, граф Лубб, несмотря на своё недолгое союзничество с эмиром Мусой III, оказался сторонником внешнеполитического курса графа Балашка. Сарагоса должна была стать частью герцогства Кастилия при том, что у Лубба были претензии на Сарагосу.

 

В это же время сам эмир Муса III начал войну за Сарагосу, рассчитывая, что Кастилия ослабела, а граф Лубб, благодарный ему за помощь в войне, не вмешается. Но Сарагоса была слишком лакомым кусочком для всех заинтересованных лиц, включая графа Лубба.

 

Пришёл в себя и герцог Хьюго, который оправился (не без помощи придворной лекарши и гербалистки Азизы) от последствий стресса и жестокого самобичевания.

 

Герцог возвратился к большой политике, но не стал сразу вмешиваться в войну, вопреки настоятельным советам графа Лубба. Последний был связан союзными обязательствами как с эмиром Мусой, так и с графом Сарагосы. В мае 920 года после противоположных призывов о помощи граф Лубб поддержал графа Сарагосы и со всей своей армией двинулся ему на помощь. Герцог Хьюго мудро рассудил, что это убивает двух зайцев – ослабляет слишком могущественного графа Лубба и обеспечивает защиту Сарагосы от эмира Мусы, не вовлекая самого герцога.

 

Пока его вассалы и враги воевали, герцог Хьюго устроил браки для своих старших дочерей, выдав Кристину за английского принца Адемара, эрла Дорсета, одного из сыновей короля Этельфульфа Уэссекского, а шестнадцатилетнюю Джулиану – за Эрлулфа де ла Тур ду Пина, сына и наследника независимого герцога Прованса Рожера.

 

Эмир Муса III, встретив сильного противника, призвал на помощь своих союзников – эмира Тулатулаха Юсуфа II Кватамида и шейха Фадла Кватамида. Объединившись, их войска превзошли в числе армии Сарагосы и Сории, сумев разгромить их в битве под Уэской.  

 

Армии эмира Мусы и его союзников после этой победы осадили Сарагосу и некоторое время стояли под замком, пока граф Лубб и граф Гарсия восстанавливали силы в пределах Кастилии. Когда их армия снова двинулась в северные графства Саракисташа, эмир Муса пустился за ними в погоню и снял осаду Сарагосы.

 

После нескольких манёвров войска эмира Мусы и графа Лубба снова сошлись – на этот раз под Сарагосой и снова победа оказалась на стороне эмира Мусы.  

Тем временем герцог, хотя отдельные советники и осторожно уговаривали его вмешаться, а граф Лубб делал намёки, сообщая о возможном захвате Сарагосы, герцог Хьюго не спешил.

 

27 июля 922 года старшему сыну герцога, Александру исполнилось 18 и его воспитатель полководец Васим с гордостью сообщил герцогу об успехах и талантах наследника в военном деле. Кроме того, благодаря покойной герцогине Джиневре, Александр получил и хорошее общее образование. Он вырос уверенным в себе, спокойным и уравновешенным, а в боевых делах проявлял храбрость. Он также усвоил латынь, причём сразу в двух версиях – франкской и итальянской, а также выучил арабский язык. Под стать отцу он также оказался щедрым и великодушным.

 

Герцог Хьюго сразу напомнил королю Астурии Гундемару о помолвке с принцессой Нуной и уже 2 августа 922 года в Сеговии сыграли свадьбу между Александром и Нуной.

 

Только через месяц после этого, 2 сентября 922 года, герцог Хьюго объявил войну эмиру Мусе III и его союзникам, выдвинув в качестве претензии права своего вассала графа Лубба II на Уэску, которой владел вассал эмира.

 

Армия воеводы Васима, численностью в 1500 воинов, собралась под Сеговией и через несколько дней выступила на Сарагосу, пройдя по горам Сеговии и через баронство Тудела. В кастильской армии отдельный отряд вёл и наследник Александр, которого герцог Хьюго хотел видеть повторяющим историю знаменитого македонца.

 

Эмир Муса полагал, что войска Кастилии вторгнутся в его северные владения и отрядил часть армии на Уэску. На это командущий Васим и рассчитывал, атаковав 3 января 923 года уступающие в численности войска эмира Мусы и его полководца Нураддина. Однако несмотря на яростную атаку войск Сеговии, мусульмане выстояли и продержались до ночи. Васим, тем не менее, всё ещё был уверен в успехе. Кроме того, в бою отличился сын герцога, юный Александр Форменис, который ранил фариса Тайтала, придворного шейха Фадла.

 

Но командир ушедшей на север части мусульманской армии, Аслам, полководец эмира Юсуфа, узнал о сражении под Сарагосой и бросился на помощь. Он спешил всю ночь и утром 4 января 923 года его уставшие, но решительно настроенные войска атаковали не ожидавшую вражеских подкреплений армию кастильцев. В жестокой схватке мусульмане опрокинули войска Васима и заставили их беспорядочно отступать. При этом храбрый наследник герцога Александр оказался захвачен в плен – он не дал себя вовремя увести в тыл и старался последним покинуть битву. Противники, видя его богатые доспехи и украшенный шлем, не пытались его убить, рассчитывая получить выкуп.

 

Кастильцы Васима потерял около 400 человек убитыми, раненными и пленными. Около 300 человек погибло у мусульман. В начале боя армии были примерно равны по численности, но в конце силы эмира Мусы и его союзников, благодаря подкреплениям, достигли почти 2000 воинов.

 

Поражение потрясло герцога Хьюго. В марте 923 года он призвал на помощь короля Астурии Гундемара, а также созвал наёмников – Андалусийскую банду во главе с капитаном Алфашем.

 

В начале марта 923 года войска эмира Мусы и эмира Юсуфа захватили Сарагосу. 2 апреля граф Сарагосы Гарсия Галинда сдался эмиру Мусе и признал его новым повелителем Сарагосы. Планы герцога Хьюго и его придворных с потерей Сарагосы потерпели крах, однако он намеревался продолжать войну.

 

Войска эмира Мусы вступили в графство Калатаюд и осадили одноимённый замок. Однако тем временем в Кастилию пришла армия Астурии, а маршал Васим восстановил силы своих войск. Возе монастыря Куэллар силы объединились и там собралось около 3 тысяч воинов – значительно больше, чем силы эмира Мусы и его союзников. Объединённая армия добралась до города Осмы, откуда двинулась разными путями – астурийцы во главе с полководцем Вилейдо пошли через Мединасели, а сеговийцы – через Тутиллах.

 

Узнав о приближении превосходящих сил врага, эмир Муса и его союзники отступили от Калатаюда. Они также пошли разными путями – и часть мусульманской армии удалось перехватить астурийцам возле замка Молина, 28 июля 923 года.

 

Разбив отряд примерно в 600 воинов, союзники герцога Хьюго значительно ослабили основные силы эмира Мусы, которые собрались у города Уртиллас. 

Узнав о новой расстановке сил, маршал Васим, достигший к этому времени замка Калатаюд, отправил наёмников (около 700 человек) капитана Алфаша для захвата Сарагосы, которая была недавно взята и не могла иметь надёжной защиты. Сам же Васим с примерно 1400 воинами выступил к городу Дарока.

 

Стоявшие под Уртилласом мусульманские войска, состоявшие из отрядов эмира Мусы и шейха Фадла Кватимида, успели отдохнуть и даже получить небольшие подкрепления. Узнав о битве при Молине шейх Фадл решил атаковать армию Васима, решив, что астурийские войска будут преследовать отступающего противника и не успеют на помощь.

 

Совершив быстрый марш к Дароке, шейх Фадл атаковал Васима, который некоторое время сам шёл ему навстречу и остановился, решив дать оборонительный бой в более выгодных условиях.

 

Сражение состоялось 2 сентября 923 года. Армия Кастилии насчитывала примерно 1400 человек и около 1500 было у мусульман. Шейх Фадл умело применил своих лучников и копьеносцев, сумев потеснить войска Васима. Мусульманам удалось взять один из холмов, занятых кастильцами. Однако в это время к месту боя неожиданно для шейха Фадла подошли воины астурийского полководца Вилейды – около 1200 человек, что сделало положение мусульман совершенно безнадёжным.

 

Из примерно 1500 человек шейх Фадл потерял 400 человек убитыми, раненными и пленными.  

 

В бою отличился бывший при военачальнике Вилейде инфант Астурии Аурелиу II Кантабрийский, граф Леона. 

 

Полководец Васим после этой победы дал своим солдатам отдых в окрестностях Дароки, а войска Астурии отправились помогать в осаде Сарагосы.  

 

2 октября 923 года командующий Васим с примерно 1400 воинами выступил от Дароки на Молину, направляясь к столице эмира Мусы, крепости Альбаррахин. 18 октября началась осада столицы эмира Мусы, сильной крепости, где стоял гарнизон в почти 600 человек.  

 

28 октября армия астурийцев и наёмников добилась капитулации Сарагосы.

 

После этого капитан Алфаш узнал, что силы мусульман по приказу эмира Мусы стягиваются вновь для похода в Кастилию. Желая перехватить часть войск противника и навязать им выгодное сражение капитан Алфаш двинулся через Калатаюд в сторону Мединасели, куда, как он считал, двигается значительный отряд мусульман.

 

Командующий астурийской армией военачальник Вилейда оценил этот план и последовал за отрядом Алфаша. В результате у Мединасели 9 декабря 923 года астурийцы и наёмники смогли атаковать примерно 900 воинов мусульман, которых возглавлял полководец эмира Юсуфа Аслам. Значительно уступая противнику в численности, он оказался обречён на поражение.

 

Около 2500 человек под командованием Алфаша и Вилейды смогли разбить отряд Аслама и вынудили его отступать, не позволив соединиться с другими силами.  

Аслам, однако, потерял около 200 человек убитыми, раненными и пленными, был ранен сам, потеряв глаз, но не дал себя окружить и сохранил порядок.

  

Астурийцы и наёмники отошли к замку Калатаюд, где отдохнули и пополнили силы, после чего двинулись к замку Наджейра, который осадили около 700 мусульманских воинов под началом Собрабе – полководца эмира Мусы. Они выбрали Наджейру потому что этот замок был наименее защищён из всех ближайших замков Кастилии.

 

Герцог Хьюго считал, что в 924 году война склонится в его пользу. Однако 26 февраля 924 года граф Лубб скончался – и с ним исчезли формальные претензии для продолжения войны. Войска Астурии после этого выступили домой и герцог Хьюго вынужден был сделать то же самое. Война, которая стоила так дорого и длилась так долго, оказалась безрезультатна.

  

Герцог Хьюго планировал не допустить захвата Сарагосы и впоследствии присоединить это графство к Кастилии. В итоге он потратил огромные средства и понёс значительные потери, однако не смог добиться желаемого – Сарагоса стала частью владений эмира Мусы III, а Уэска, на которую формально претендовал граф Лубб, также осталась в эмирате Саракисташ.

 

Несмотря на ряд побед, поражение Васима под Сарагосой и пленение наследника, Александра Формениса, подорвало престиж герцога Хьюго, его вооружённых сил и династии. Ранее считавшийся сильнейшим из правителей центральной Испании герцог Хьюго в глазах соседних правителей превратился в политического неудачника, проигравшего своим мусульманским противникам.

 

Внутри Кастилии после этого усилились внутренние конфликты. Местные мусульмане были недовольны войной против единоверцев, которую навязал им герцог. Христиане были расстроены военными неудачами, потерями и возросшими налогами. Говорили о том, что герцог утратил милость Бога, которая раньше ему сопутствовала. Ходили смутные слухи о ереси, в которую якобы впал герцог. Особенно беспокойные крестьяне Авильи снова заговорили о выступлении против лордов.

 

Это неспокойное положение в значительной мере стабилизировал стюард и лучший друг герцога Хьюго - градоначальник Учеды Тифльвит Матиид. Он прекрасно знал положение населения и был опытным хозяйственником, который оказался на своём месте и в нужное время. Многие проблемы, которые могли вылиться в народные волнения или экономический кризис, он разрешил в зародыше, благодаря внимательному разбору тяжб и жалоб местного населения. Благодаря ему пошатнувшееся благополучие герцогства Кастилии уже через год после Сарагосской войны восстановилось. 

 

Герцог Хьюго в 925-926 годах побывал на двух больших охотах, организованных графом Наджейры Балашком II, наследником некогда всесильного канцлера, и графом Сории, Туделы и Калатаюда Филипе Бану Муса. Обе охоты оказались неудачными, однако из них герцог Хьюго вынес хорошие впечатления о графе Балашке и плохие – о графе Филипе. Последнего он посчитал человеком мелочным и подлым. А граф Балашк II, недавно принявший христианство, занял канцлерский пост, некогда принадлежавший его отцу. Это очень воодушевило христианскую аристократию Кастилии.

 

На посту канцлера граф Балашк II добился налаживания связей с сильнейшим государством Западной Европы – Франкским королевством. Король Андре Каролинг после нескольких посольств и щедрых даров от герцога Хьюго, согласился на брак своего сына и наследника, шестилетнего принца Карломана, с новорождённой (30 марта 926 года) внучкой герцога Хьюго, Беатрисой Форменис.

 

Это гарантировало Кастилии будущий союз с франками и преимущество в любой войне, которую придётся вести на территории Испании. Кроме того, враги герцога Хьюго, эмир Саракисташа Муса III и эмир Тулатулаха Юсуф II, недавно начали конфликт с герцогством Арманьяк, задевая, таким образом, франкскую сферу влияния.  

 

Герцог Хьюго с 928 года стал страдать от стремительного старения. Он стал немощен, а его вера и флагеллянтский аскетизм делали его жизнь ещё более тяжёлой и подрывали здоровье. Он намеренно плохо питался - скудной и сырой пищей, не принимал никаких лекарств и говорил, что нужно без лечения сносить все недуги, которые Господу угодно послать. Тяжело сказалась на нём смерть Тифльвита Матиида в 929 году. Ещё не достигший 60 лет герцог стал выглядеть немощным стариком, который с трудом передвигался.

 

Это время в Кастилии отличалось громким конфликтом между графом Балашком и графом Филипе, который после нескольких взаимных обвинений вылился в войну, впрочем, вялотекущую, поскольку оба графа обладали равными силами и не решались перейти в наступление.

 

15 июня 930 года герцог Хьюго скончался, после того как несколько дней отказывался от пищи и пил только воду с мёдом. В день смерти ему было 57 лет.

 

Согласно закону о разделении, действовавшем в Кастилии, все владения герцога Хьюго были разделены между сыновьями – Александру досталась Кастилия с графствами Авилья, Вальядолид, Ольмедо и Сеговия, а его младший брат Кристофер получил сюзеренитет над Наджейрой, Сорией, Калатаюдом и Туделой. Для Кристофера был создан новый герцогский титул – он стал герцогом Наварры, с претензией на все бывшие наваррские земли.

[Gaenkelti 118]

Герцог Александр и герцог Кристофер

 

С разделением старого Кастильского герцогства политическая карта северной Испании изменилась. Два новых, близких, но уже отдельных государства – Кастилия и Наварра, оказались в соседстве с мощными эмиратами Талутулахом и Саракисташем. На западе все ещё существовало сильное королевство Астурия, с которым герцог Александр поддерживал союз благодаря своей жене Нуне Кантабрийской. Западнофранкское королевство взяло под контроль все земли на границе с Испанией – герцогства Гасконь, Арманьяк и Барселону, становясь важным фактором в политике Испании.

 

Именно благодаря поддержке католического духовенства герцог Кристофер смог вступить во владение своим титулом и осуществить сюзеренитет над наваррскими графствами. Через католических священников значительный контроль над Наваррой установило Западнофранкское королевство. Регент Кристофера епископ Пэйн был прямым ставленником франков.

 

Герцог Александр был храбрым, но сдержанным человеком. После опыта войны и плена, он не рвался воевать с мусульманами на юге, а со своим братом считал достаточным иметь надёжный военный союз, не питая объединительных амбиций.

 

Мусульманские государства центральной и южной Испании также не стремились к завоеваниям. Население пограничных графств к этому времени перемешалось, межрелигиозные браки были в порядке вещей, торговля и перемещения людей были настолько свободны, насколько позволял средневековый транспорт. 

Герцог Александр в первый же год правления заключил союз с регентом герцога Кристофера, епископом Пэйном, и последний повод для войны со стороны Кастилии был устранён.

 

С тех пор Кастилия и Наварра в пределах владений герцогов Александра и Кристофера жили в мире, но экономически вступили в полосу упадка. Переселения крестьян и горожан из соседних мусульманских государств, которые поддерживала ещё герцогиня Филиппа, создали трения между местным населением и арабоязычными андалусийцами, а переселения христиан из Европы расширили почву для внутренних конфликтов.

  

Когда в связи с последней войной герцога Хьюго возросли налоги, а источники дохода для увеличивавшегося в числе населения сократились, часть жителей радикализовалась и начала искать выход в насильственном выступлении. Герцог Хьюго пошёл на уступки и отменил часть налогов, расширил местную автономию и лично разрешил часть наиболее острых и вопиющих местных конфликтов. Но после смерти герцога Хьюго ситуация стала обостряться вновь.

 

В совете герцога Александра уже не было таких искусных хозяйственников как Тифльвит Матиид, и не было таких уважаемых и популярных в народе военачальников как Васим, который одним своим богатырским видом внушал уважение и страх всем, кто захотел бы поднять оружие на герцога внутри страны.

 

В какой-то мере именно смерть Васима стала триггером нового восстания. Он получил графство Авилью в 930 году, за верную службу и риск, которому подвергал себя на войне. В 935 году маршал Васим был убит в ходе заговора, за которым стояла инфанта Нуна, жена герцога Александра, завидовавшая влиянию Васима, который был очень дружен с герцогом – своим бывшим воспитанником и подчинённым на войне.

 

Убийство Васима рассердило многих мелких рыцарей и аристократов, которые считали, что при дворе начинают заправлять враждебные народу астурийцы – через инфанту Нуну, которая злонамеренно даёт мужу вредные для государства советы.

 

В 839 году радикальная часть недовольных попыталась, как при герцоге Хьюго, снова передать прошение лично герцогу, поскольку почти все верили, что лично он никому не желает зла и тяжёлое положение страны – не его вина. Однако прошение на этот раз было отклонено, а его подателей прогнали из Сеговии. В ответ началось стихийное выступление в Сеговии и Ольмедо. Была готова присоединиться к восстанию и часть населения Авильи. Повстанцам, хотя они и были в меньшинстве, удалось перекрыть пути к замку герцога и осадить его. Воины графства отказались выступать на подавление мятежа.  

 

Тогда герцог Александр послал весть своему младшему брату Кристоферу в Наварру. Герцог Кристофер Форменис откликнулся и через месяц привёл с собой 1500 воинов, которые подавили восстание в Сеговии. Большинство его участников погибло в бою, а одного из предводителей и зачинщиков, Яшкара, местного крестьянина-христианина, захватили в плен.

 

После этого Кастилия и Наварра снова жили в мире, хотя их социально-экономическое положение оставалось нестабильным. В 840 году градоначальник Учеды оказался замешан в скандальном судебном деле и сбежал из Кастилии, сумев вывезти с собой огромную городскую казну. Это нанесло ущерб репутации герцогства, а также и его экономическому благосостоянию. 

 

Не было спокойствия и при дворе герцога – Александр пригласил в Сеговию семью своей младшей сестры Джулианы Форменис, которая, после того как её муж, герцог Эрнульф де ля Тур дю Пин, потерял власть над Провансом, жила в изгнании на Корсике. Герцогская семья Прованса при герцоге Рожере (правил в 908-934) приняла катарскую веру – ересь с точки зрения католиков. Герцог Рожер из-за этого выдержал несколько войн с соседними католическими правителями. Герцог

 

Эрнульф в 934-938 годах сохранял титул, но был разгромлен католическим королём северной Италии. Советники отговаривали герцога Александра принимать семью сестры, поскольку они оставались катарами, но у герцога возобладали родственные чувства. Семья герцога Эрнульфа получила в Кастилии все права состояния и почёт, но, если сам Эрнульф стал верным подданным герцога Александра, то его жена Джулиана оказалась источником беспокойства. Она постоянно пыталась нашептать свои взгляды на политику и религию своему брату, а также не упускала случая показать всем придворным, что считает себя вторым человеком в герцогстве. Жена герцога, Нуна, сразу невзлюбила Джулиану и их конфликты очень тяготили Александра. У Джулианы быстро появилось много врагов, но семейное чувство герцога защищало её от всякой опалы.

 

2 октября 944 года Беатриса Форменис, дочь герцога Александра и жена принца Карломана, родила сына, которого нарекли Андре – в честь деда, короля Франции.  

 

В 944 году семейные и хозяйственные дела двух герцогств были прерваны начавшейся войной огромного эмирата Севильи (включавшего, кроме Севильи, земли Гранады, Валенсии, Мурсии – почти весь юг и восток Испании) против Наварры. Севильский эмир Вела из дома Омейядов намеревался отнять у христиан Туделу и Наджейру, а также присвоить титул повелителя Наварры. Герцог Кристофер призвал на помощь герцога Александра и Александр откликнулся, однако война оказалась неудачной. Севильский эмир, включая своих союзников, смог призвать под знамёна до 7-8 тысяч воинов, в то время как при всём напряжении сил Наварра и Кастилия выставили только около 5 тысяч человек. Опытный в военном деле герцог Александр предлагал своему брату единую стратегию, но герцог Кристофер, несколько завидовавший родственнику, предпочёл увести свои войска через море на юг в Гренаду, полагаясь на планы своих советников. И без того уступавшие мусульманам силы двух герцогств оказались разделены.

 

Большая мусульманская армия, проведя в осадах чуть больше года, заняла сильные замки Калатаюд, Туделу и Наджейру. Христианским войскам удавалось добиваться только второстепенных успехов, захватить крепости Кастелло и Хервас (в Плаценции), но в итоге, после нескольких неудачных для герцога Александра стычек небольших отрядов, победа оказалась на стороне эмира Севильи. Герцогу Кристоферу навязали невыгодный мирный договор, по которому он выплачивал контрибуцию золотом и уступал мусульманам сюзеренитет над Туделой и Наджейрой. Калатаюд и Сория остались под властью герцога Кристофера, который всё ещё называл себя герцогом Наварры.

 

Сильное королевство Астурия осталось в стороне от этой войны и отвлекло силы на попытку завоевания Саракисташа. После неудачного похода короля Гундемара Астурийского на крепость Ирун, где королевская армия была разбита, эмир Саракисташа Нураддин перешёл в контрнаступление, а на Астурию напала Галисия.

 

Во всех этих войнах герцог Александр выступал на стороне короля Гундемара, но силы христиан, не действуя сообща, были рассеяны и во многих боях оказывались в меньшинстве. Отдельные победы (как битва при Ипускове, где христианская армия, включая войска герцога Александра, победила мусульман и взяла в плен их полководца Абдул-Хакама) не могли изменить общего неудачного хода всех войн.

 

Христианам оставалось только утешать себя сочинением баллад, как та, что прославляла подвиг Герарда, маршала герцога Александра, который 23 февраля 947 года отрядом около 300 человек успешно сдержал в горах под Туделой около 1000 мусульман, позволив остальным христианским войскам отступить и не дать навязать себе битву в невыгодных условиях. (Сам маршал Герард оказался искалечен и умер от последствий ран 17 мая 947 года).

 

Герцог Александр после всех этих неудач понимал, что независимая Кастилия может вскоре погибнуть, если не присоединится к более сильным соседям – Астурии или Франкскому королевству.

 

Войны истощили силы герцогства Кастилия. В 949 году, когда война с Саракисташем едва закончилась (король Астурии вынужден был признать поражение и подписал мир с мусульманскими эмирами), началась война с вассалом короля Астурии графиней Амайи и Бургоса Марией Кантабрийской. В отместку за неудачу своей матери в борьбе с графиней Филиппой, Мария заявила претензии на титул герцогини Кастилии. Её поддержал союзник граф Альфонсу IV, правитель Бенавенты. Вместе они выставили почти двухтысячную армию, в то время как у герцога Александра было не более 600 воинов. 

 

Дочь герцога, Беатриса в это же время вернулась из Франции, где рассорилась со своим мужем Карломаном и была без развода отослана им домой. Ожидаемого союза с королевством франков так и не получилось. В 950 году Карломан, так и не став королём, умер от тифа. Самый амбициозный внешнеполитический проект герцога Александра окончился ничем. Андре, который родился в этом браке 2 октября 944 года, остался с отцом во Франции.

 

В это время эмир Саракисташа снова объявил войну, на этот раз – за Калатаюд и герцог Кристофер совершенно ничего не смог ему противопоставить, вскоре сдавшись и признав себя вассалом мусульманского эмира.

 

Герцог Александр, несмотря на свои малые силы, пытался маневрировать, несколько раз отвлекал от осады Вальядолида крупные силы противника, но не мог и надеяться одержать победу. Дважды противнику удавалось настигнуть его войска и навязать бой. Особенно тяжёлым было поражение при Бенавенте 27 сентября 950 года, где 2000 воинов Фабрицио де Болеа разгромили отряд Александра в 500 человек. После того как Вальядолид пал в ноябре 950 года, войска графини Марии и графа Альфонсу вторглись в Сеговию и Ольмедо. Отступивший в Авилью герцог Александр, сломленный психологически, узнав об осаде его столичного замка отправил герцогине Марии сообщение, что готов сдаться и просил лишь оставить себе фамильный замок.

 

Герцогиня Мария, осуществляя свою давнюю семейную месть, отказала герцогу, потребовав от него уступить все графства – Сеговию, Вальядолид и Ольмедо, но соглашаясь оставить ему титул герцога и владение графством Авилья.

 

Герцог смирился и принял все условия своих врагов, понимая, что сил для сопротивления у него не осталось и с падением Сеговии его семья может попасть в плен.  

12 августа 951 года посол герцога Александра рыцарь Зентуло ла Риоджа подписал мирное соглашение с герцогиней Марией Ордонес Кантабрийской, признав за ней графские титулы Вальядолида, Сеговии и Ольмедо.

 

В многочисленных войнах погибла почти половина из 1500 воинов Кастилии. Немало мирных жителей пострадало от передвигавшихся по землям Вальядолида и Сеговии армий.

 

Эрнульф де ля Тур дю Пин, бывший герцог Прованса и один из полководцев герцога Александра погиб на войне с Севильей в 945 году. Его сын Роже де ля Тур дю Пин оставался в плену у эмира Юсуфа II (позднее он был отпущен и, не возвращаясь ко двору герцога Александра, уехал во Францию).

 

Казна герцога была на грани опустошения. При этом продолжалась война с Галисией, в которой герцог Александр продолжал формально участвовать. Получив кредит из Рима, герцог попытался соблюсти свои союзные обязательства, заново восстановил армию и с тысячей воинов вновь выступил на север, надеясь соединиться с войсками короля Астурии. Но галисийцы смогли перехватить силы герцога у замка Монтеррей и навязали им бой. В сражении с превосходящими силами противника герцог Александр снова был разбит.

 

5 октября 953 года война с Галисией закончилась – король Астурии Гундомар принял тяжёлые условия мира и подписал договор с королём Галисии. Герцог Александр ещё раньше распустил свои войска.

 

Он полагал себя совершенно побеждённым – имея до войны огромные владения, силу, деньги, союзников – он через 10 лет всё потерял, оказался в долгах, без союзников и друзей, а его родной брат стал вассалом мусульманского эмира. Слабым утешением был только герцогский титул, который удалось сохранить. Впрочем, сам герцог Александр считал, что на всё была воля Бога и он даже при лучших возможностях не смог бы ничего удержать. Этим он утешал себя и других, напоминая каждому, кто тосковал о былом, что христианину нельзя пребывать в унынии, а мирское - ничто перед спасением души.

 

Понимая, что оставаться независимым ему долго не позволят, герцог Александр провёл переговоры с представителем короля Астурии Гундомаром II, признав его своим сюзереном 12 июня 955 года. 

 

[Gaenkelti 118]

Вассал Астурии

 

В составе Астурии герцог Александр постарался прижиться и адаптироваться, забыв прошлое. Он был принят при дворе и получил почётную должность королевского канцлера и хранителя печати. Он посещал охоты, организованные другими феодалами Астурии и смог наладить хорошие отношения даже с бывшими противниками – графиней Мариной Кантабрийской и графом Альфонсу IV Кантабрийским.  

 

С графом Альфонсу IV герцог позднее даже завязал семейные отношения – выдал за него замуж свою старшую дочь Беатрису. Здесь, впрочем, основным мотивом был династический – граф Альфонсу был наследником престола Галисии и его супруга могла стать королевой.

 

В 958 году герцог Александр приютил у себя своего менее удачливого брата, герцога Кристофера, который в 947 году потерял свои владения, вынужденно уступив их малику Веле. Кристофер вынужден был даже принять ислам ашраитской версии и некоторое время скитался по владениям других мусульманских правителей, получая приют лишь за деньги.

 

При дворе герцога Александра он получил право называться герцогом как и раньше, хотя никакой власти не имел и держался в тени. Он был немного обижен на герцога Александра за то, что тот не смог ему помочь удержать владения, но почти никогда не высказывался об этом.

 

Сестра герцога Александра, Джулиана, которая доставляла ему столько хлопот, к этому времени покинула двор герцога и уехала во Францию. Дальше она подалась в Германию и дальше, поселившись где-то в землях Восточной Европы. Её жизнь прервал апоплексический удар около 958 года.

 

Семейство Александры также со временем разъехалось из Авильи, в основном подавшись на восток Европы. Так, Мария де ла Тур ду Пин оказалась аж в землях волжских булгар. Её сестра Эрменгарда, переезжая из графства в графство, добралась ещё дальше - в Тибет, в область Зоганг. Роджер де ла Тур ду Пин перебрался в Африку и оказался в Вайде, на территории современного Алжира.

 

В свою очередь старшая сестра герцога Александра, Кристина Форменис, относительно неплохо устроилась в Англии. Её первый муж, эрл Дорсета, принц Эдмар, умер в 922 году, смертельно заболев во время эпидемии тифа. Но Кристина сменила ещё двух мужей, из-за чего о ней даже пошла дурная слава – будто она приносит своим супругам несчастья. Два других мужа Кристины также умерли один за другим и в 958 году она осталась одна в графстве Уорчестертшир, где оказалась неоплатной должницей. Герцог Александр в 959 году пригласил её вернуться в Испанию и она согласилась, охотно присоединившись ко двору в Авилье. Впоследствии выяснилось, что Кристина изменяла своему второму мужу Марку Гарланду с эрлом Олафом Додлингтоном, за которого и вышла после того как Марк отослал её прочь за измену. Английские церковники объявили Кристину отлучённой от церкви. Сама она оказалась крайне аморальной, любила тратить большие средства на дорогую еду и украшения, щедро раздавала обещания, которые не держала, особенно беря в долг. Тем не менее, герцог Александр даровал ей прощение и забвение её прошлых грехов, дав придворную должность и регулярное содержание.*

 

Кристина Форменис, самая удачливая авантюристка династии

 

В январе 959 года в Астурии восстала графиня Правии Ингфридор Смиор, которая обвиняла короля Гундомара II в тирании и рассылала другим графам призывы присоединиться к её выступлению. Однако никто, кроме графа Альфонсу IV её не поддержал. Впрочем, короля тоже не все поддержали и Гундомар вынужден был обходиться преимущественно воинами собственных земель. 

 

В сентябре 959 года эта война окончилась победой короля Гундомара II, который взял замок графини Ингфридор и заключил её в темницу. Зять герцога Александра, граф Альфонсу IV, тоже был помещён под домашний арест за участие в мятеже.

 

8 августа 958 года император и король западнофранкского королевства Андре Безансонский (принял императорский тиутл в июне 958 года) умер и его титул унаследовал внук герцога Александра, ставший императором Андре II. (Дом Безансонов был основан королём Андре I в 939 году, чтобы отделить свой род от слишком разросшегося семейства Каролингов, потомков Карла Великого. До 939 года Андре и его семья, включая внука герцога Александра, официально были Каролингами).

 

Тем временем Галисия провела успешную, хотя и тяжёлую войну с маликатом Валенсией, одержав особенно славную победу в решающей битве при монастыре Чавес, где восьмитысячная галисийско-франкская армия разбила пятитысячное войско мусульман. Многие рыцари из Авильи желали поехать на эту войну и сам герцог Александр хотел им последовать, но никаких формальных оснований для участия в этой войне у них не было.

  

В 960 году малик Вела признал поражение и уступил королю Галисии область Итанию, из-за которой и началась война.  

 

Весь христианский мир западной Европы ликовал от этой победы, а король Гундомар II в связи с этим помиловал недавних участников восстания.

  

В октябре 960 года король Астурии Гундомар II, опираясь на вассальных от него графов и герцогов провозгласил создание нового королевства. Отныне он титуловал себя как король Леона и Кастилии, приняв оба титула в своей новой столице – замке Леон.

  

Короли Западной Европы признали новый титул короля Гундомара.  

 

5 июня 962 года король Леона и Кастилии Гундомар II умер. Его титулы были разделены между двумя сыновьями – старшим Пинолу Кантабрийским, который получил корону Леона и младшим Бернальду, который получил Кастилию. При этом почти все вассалы короля Гундомара оказались под властью короля Леона, только герцог Кастилии Александр формально стал вассалом кастильского короля. Также под его сюзеренитет перешёл Бургос, который графиня Марина Кантабрийская вынуждена была уступить.

 

Спокойный и склонный к милосердию герцог Александр безропотно признал сюзеренитет нового короля, но многие в его семье были недовольны новым положением. Сын и наследник герцога, Хьюго Форменис, человек храбрый и жадный, считавший себя опытным политиком и дипломатом (поскольку долго занимал пост канцлера при герцоге), полагал, что он достоин много большего, чем быть подданным малого короля. Он также питал сильные реваншистские настроения.

 

В 963 году против нового короля Галисии Альфонсу Кантабрийского восстал его сильнейший вассал, герцог Португалии (Портукалии) Вермундо Биерцо-Дуоро. Он один располагал силами более чем 3000 воинов и рыцарей. Поскольку старшая дочь герцога Александра, Беатриса, была королевой Галисии, герцог откликнулся на призыв короля Альфонсу, хотя совершенно не имел сил, достаточных чтобы уравновесить подавляющее превосходство портукальцев.

  

Вскоре, однако, своего родственника и старого союзника поддержала графиня Марина Кантабрийская, графиня Амайи, Сеговии, Ольмедо и Вальядолида – она могла выставить около 2000 воинов и с ней силы сторонников короля Галисии уравнялись с мятежниками.  

 

Герцог Александр, несмотря на возраст, лично возглавил свою армию – около 300 человек, и отправился на север. Его отряд соединился с войсками графини Марии (под началом маршала Ордоно де Алмейра) и армией короля Галисии под Понферрадо. После этого герцог Александр участвовал в долгой и тяжёлой осаде замка Асторга, который сдался через год, 24 июня 964 года.

 

Позднее герцог следовал за королевскими знамёнами от Асторги до Порту и Вимейры. Войска много маневрировали, уклоняясь от встречи с портукальцами.  

 

Во время одного из этих походов герцог Александр умер, скончавшись во сне, в своей палатке, 1 декабря 964 года. Посреди походного лагеря воинов новым герцогом Кастилии и графом был объявлен состоявший при армии старший сын и наследник Александра Хьюго Форменис.

 

________

* Иногда автор любит выступать, своего рода, случайной фортуной, которая сваливает богатство и удачу на, казалось бы, совершенно не заслуживших этого людей.

Изменено 03.02.2025, 08:38:49 пользователем Gaenkelti

[Gaenkelti 118]

Герцог Хьюго II

 

Герцог Хьюго II

 

Как новый герцог Кастилии, Хьюго Форменис пообещал окружавшим его воинам и родственникам быть таким же славным и победоносным, как и его предок, герцог Хьюго I, сын Филиппы. Получение герцогского наследия выглядело очень воинственно – в окружении воинов, посреди военного лагеря. Покойный герцог Александр чаще других членов семьи Форменис участвовал в войнах, проведя всего 11 военных кампаний. Его наследник ожидал, что ему придётся воевать не меньше.

 

Однако, через несколько дней после принятия власти, герцог Хьюго II покинул военный лагерь, оставив армию на одного из своих рыцарей, Бенито. Ссылаясь на необходимость править, он говорил, что должен быть в столице, на откуда будет видеть больше, чем из военного лагеря.

 

В замке Авилья герцог Хьюго сменил тяжёлый груз военных доспехов, облачился в герцогское платье и вместо шлема увенчал чело золотым герцогским обручем.

 

Выглядевший «как могучий медведь», обычно с густой, окладистой бородой, среднего роста, герцог Хьюго II смотрелся скорее как воин, что было привычно для людей его времени, но сам он старался подчеркнуть свою позицию прежде всего правителя, государя, а не полководца или воина.

 

Герцог Хьюго считал, что война в Галисии ему чужда и невыгодна. Своё будущее он видел в Кастилии, прежде всего в возвращении земель, некогда принадлежавших его фамилии. Жадность, с детства бывшая в характере Хьюго, диктовала его политику.

 

Для возвращения былых владений, отнятых, по убеждению Хьюго, несправедливо, нужны были союзники и хорошая материальная база. Герцогство Авилья плохо для этого подходило. Оно и во времена герцога Хьюго I было относительно неблагополучным, отсюда иногда исходили мятежи, отсюда поступало меньше всего налогов, а во времена герцога Александра Авилья стала опасной – в ней орудовали гильдии воров, контрабандисты, а в горах на юге действовали постоянные банды разбойников.

 

Герцог Хьюго II начал с борьбы со всеми незаконными претендентами на долю доходов и благосостояния графства. Здесь он применял кнут и пряник, давая прощение всем, кто добровольно явится и сдастся, кто откроет места укрытых сокровищ, кто поможет поймать своих нераскаявшихся товарищей, и беспощадно уничтожая остальных – воров, разбойников, контрабандистов, убивая их на месте даже сдающихся и безоружных. Для осуществления этой беспощадной политики он поменял своего брата, Самуила, занимавшего должность маршала, на другого брата – 22-летнего Иоанна. В отличие от Самуила, человека мстительного и капризного, но непоследовательного и самовольного, Иоанн Форменис был мрачным, неразговорчивым, спокойным, но жестоким до садизма. Также его преимущественно спокойное настроение иногда сменялось вспышками ярости, если что-то или кто-то его сердило. Он оказался идеально подходящим поставленным задачам.

 

Во внешней политике герцог Хьюго II желал поскорее закончить войну в Галисии и высвободить силы для новой войны, хотя и не отзывал войска из галисийской армии и оставался союзником короля Галисии. Но Галисию герцог Хьюго считал слабым союзником. Достаточную силу он увидел в герцогстве Бургундском, с которым и заключил союз через помолвку с пятилетней Бланкой Нибелунг, внучкой герцога Бургундии Теодориха Нибелунга. Герцог Бургундии был сильнейшим вассалом короля Франции и мог выставить до 3000 воинов.

 

Благодаря этому союзу герцог Хьюго II почувствовал себя сильным, превосходящим даже короля Леона. В продолжавшейся войне с Португалией он дал командующему своих войск Бенито однозначную инструкцию – не жалеть сундуков противника, пользоваться любым шансом для обогащения. Полководец Бенито выполнил задачу, первым начав повальное разграбление замка Порту, когда он сдался. Также его воины взяли в плен и вывезли в Авилью Менсию Вермудес Биерсо-Дуоро, 12-летнюю дочь герцога Португалии. Пленницу не держали до конца войны, а немедленно выпустил к отцу за большой выкуп, который предложил сам герцог Хьюго.

 

Приток золота обеспечил необходимые герцогу Хьюго внутриполитические мероприятия. Если поздний герцог Александр считался правителем-бедняком, у которого ничего не было за душой и которого поэтому не уважали, зная, что у него просто нет средств предпринять что либо серьёзное, то с наполненной казной герцог Хьюго II приобрёл ту внушительность, которую не могли обеспечить одни лишь силовые репрессии и вид повешенных или убитых без суда разбойников, контрабандистов и воров.

 

В 966 году герцог Бургундии Теодорих умер. Герцог Хьюго II немедленно расторг помолвку с Бланкой Нибелунг и заключил новую – на этот раз с Идой Нибелунг, дочерью Теодориха Нибелунга Младшего, который был наследником нового, страдающего от смертельной болезни герцога Бургундии. Это снова должно было обеспечить будущий надёжный союз с Бургундией.

 

Расторжение помолвки само по себе считалось поступком недостойным, и, например, герцог Александр, да и многие другие на него бы не пошли, даже несмотря на выгоды. Но герцог Хьюго II, много лет занимавшийся дипломатией, уже ставил выгоду выше чести.

 

В 967 году герцог Хьюго II отозвал и распустил своих воинов, участвовавших в галисийской войне. В конце 968 года король Леона Пинолу Кантабрийский объявил войну своему младшему брату королю Кастилии Бернальду Кантабрийскому, объявив претензии на кастильскую корону. Их общий отец Гундемар II владел обоими титулами, и король Пинолу считал, что он один имеет на них права.

 

Герцог Хьюго II только приветствовал новое объединение королевств и считал, что для него будет даже выгоднее подчиниться королю Пинолу, поэтому ничего не сделал, чтобы помочь своему формальному сюзерену – несовершеннолетнему кастильскому королю. У несчастного Бернальду не нашлось никаких сторонников, кроме немногих представителей церкви и регента, епископа Эдураду Рохана.

 

В это же время сохранявший независимость граф Сории Филипе II Бану Муса был атакован графом Ольмеды и Сеговии Герардо Кантабрийским, который воспользовался отвлечением своего сюзерена, короля Пинолу, чтобы расширить собственные владения.

 

20 ноября 968 года герцог Хьюго II сдал свой замок войскам королевства Леон, узнав, что столица его сюзерена, короля Кастилии, также сдалась.

 

Регент Кастилии епископ Эдуарду Рохан составил отречение за своего подопечного и корона перешла королю Пинолу. Воины королевского полководца Асура Фроиласа, впрочем, разграбили земли Авильи, а самого герцога Хьюго II, ссылаясь на приказ короля, посадили под арест в его же замке. Тайная советница герцога Хьюго, Вилмот, была при этом убита, также как и казначей Санчо Перес де Замора.

 

У герцога Хьюго король Пинолу потребовал отказаться от нескольких его титулярных претензий – на Вальядолид, Сеговию, Ольмедо, а также заграничное графство Павию и королевство Леон. Герцог Хьюго II мог и выкупить себя за деньги, но он не желал расставаться ни с одним золотым. Согласившись на условия короля, герцог Хьюго всё равно сохранял права на Кастилию.

 

Благодарный за покорность король Пинолу решил сделать герцога Хьюго II своим сильнейшим сторонником и вассалом. Он даровал ему почётный титул маршала королевства, пожаловал несколько символических подарков и в январе 969 года передал верховный сюзеренитет над графом Герардо Мартинесом, правителем Ольмедо и Севильи. Чуть позднее король Пинолу передал сюзеренитет и над бывшим королём Кастилии, Бернальду Кантабрийским.

 

Так герцог Хьюго II фактически восстановил власть над частью бывших земель своих предков.

 

В феврале 969 года герцог Хьюго II договорился с королём Галисии о помолвке и браке своего младшего брата Иоанна Формениса с инфантой Галисии, Нуной Кантабрийской. Хотя Нуна была ещё несовершеннолетней, брачный альянс обеспечил герцогу Хьюго поддержку короля Галисии, который значительно усилился, подавив мятеж герцога Португалии.

 

1 мая 969 года король Галисии Альфонсу II начал войну со своим родственником, королём Леона и Кастилии, оспорив у него титул короля Леона.

 

В эту войну герцог Хьюго II не вмешивался и не обращал на неё внимания. Его устраивал любой итог противостояния двух королей. Он считал, что пока большие монархи отвлечены, появился шанс ещё больше расширить владения герцогства Кастилии. Графство Сория всё ещё оставалось независимым, при том, что некогда оно входило в состав Кастилии.

 

Несмотря на сложное социально-экономическое положение Авильи, герцог Хьюго II спешно подготовился к нападению на Сорию, расширил собственное феодальное ополчение и 12 сентября 970 года объявил войну Сеговии, потребовав от её правителя Филипе Бану Муса признать себя вассалом Кастилии.

 

До апреля 971 года ни одна сторона не предпринимала активных действий. Созвав войска из Авильи герцог Хьюго II ждал, пока подойдут союзные брабантцы.

Последние, во главе с опытным полководцем рыцарем сэром Бушаром и сэром Хендриком ван Йеперном, пройдя долгий путь по морю.  

 

20 апреля 971 года отряд во главе с авильским рыцарем Бенито и брабантские войска выступили в поход. В начале мая они прибыли к монастырю Аранда де Дуэро, недалеко от границы с Сорией. Там полководцы посовещались и, зная, что граф Филипе Бану Муса с сильной армией стоит под стенами Сории, решили дать ему бой там, поскольку никаких других вариантов ведения войны не оставалось.

 

Если бы армия графа Филипе оставалась в горах у стен Сории, он мог бы выиграть эту битву. Преимущество, знание местности, высокий моральный дух его воинов, местных уроженцев, были на его стороне. Кроме того, он смог собрать армию примерно равную силам герцога Хьюго. Но нетерпеливый и подозрительный граф Филипе не смог остаться на месте и, узнав, что кастильцы и брабантцы вступают в окрестности монастыря Сан-Эстебан, решил атаковать их.

 

До сих пор не ясно, что двигало графом Филипе. Он был уже опытным военачальником и выиграл две войны, отстояв независимость своего графства. Возможно, он хотел обойти противника и вторгнуться в Кастилию или зайти своим противникам с тыла. В любом случае, граф покинул наилучшую позицию под Сорией, а полководец Бенито, узнав об этом от своих разведчиков, остановил армию – то же сделал и сэр Бушар. Они смогли оценить выгоду нового положения и заняли удачную позицию у Сан-Эстебана.

 

29 июня 927 года состоялась битва и две примерно равные силы понесли большие потери. Долго ход сражения был не ясен – лучники Сории смогли разогнать лёгкую пехоту и даже лучников Кастилии, но тяжёлая пехота Брабанта и копейщики смогли отогнать лёгкую конницу Сории, а также выдержали натиск основных сил графа Филипе. Кастильцы потеряли одного мэра Торная Арнауда, убитого Мурино де Агурто, а у брабантцев пал Ишберехт Регинар, сражённый Джоффри Неилли.

 

Был ранен Манфред де Графф, один из придворных герцога Брабанта, и Реджинальд Реджинар, сын и наследник герцога. Со стороны мусульман из предводителей пал только придворный графа Филипе, Асас, убитый брабантцем Центулой из Валансьена.

 

Уверенная оборона на холмах позволила кастильско-брабантской армии измотать противника и сэр Бушар вовремя повёл свой отряд в контратаку, после чего и вся армия начала теснить сорийцев. Графа Филипе уговаривали покинуть место боя, но он отказался и вскоре был окружён брабантскими пехотинцами, вынужденный сдаться.

 

Потеряв 686 человек убитыми и раненными, сорийцы покинули поле боя. Кастильцы торжествовали, но сэр Бушар настоял, что граф Филипе – его пленник. Предводителю кастильцев Бенито нечего было возразить. Граф Филипе был уведён в лагерь брабантцев. Его пленение закончило войну в один день.

 

1 июля 970 года граф Сории Филипе Бану Муса признал себя побеждённым и подписал мирный договор, согласившись стать вассалом герцога Кастилии.  

Но герцогу Кастилии было некогда праздновать победу – в разгар войны крестьяне и горожане Авильи, недовольные налогами и уводом сотен солдат в разгар летних сельскохозяйственных работ восстали. Почти 400 вооруженных простолюдинов перекрыли дороги вокруг замка Авилья и потребовали от герцога уступок. Большинство мирных жителей им сочувствовало. 

 

Герцог Хьюго II отказывался идти на какие-либо уступки мятежникам, снижать налоги, прощать долги, отменять самые обременительные повинности. Военачальник Бенито из лагеря под Сан-Эстебаном проделал путь до Авильи и 30 августа 970 года разбил повстанцев, которые защищались отчаянно, хотя и не могли справиться с более опытными воинами герцога. Предводитель повстанцев, 23-летний крестьянин Хазм был взят в плен. Перед народом его ославили как труса, который отказался идти на войну и поднял мятеж в тылу, вместо верной службы герцогу. В те дни по всей Авилье говорили, что вместо урожая зерна и плодов собирают урожай мертвецов. Военачальник Иоанн действительно позаботился, чтобы казни взятых в плен повстанцев проходили наиболее показательно. Хазма держали в клетке и демонстрировали народу, но после многих одобрительных и поддерживающих выкриков из толпы перевели в подземелье.

 

Тем временем война Галисии с Леоном продолжалась и в 972 году галисийцы осадили замок Авилья, хотя герцог Хьюго II надеялся, что у него с королём Галисии негласная договорённость и эта война его не затронет. Однако Авилья была полностью блокирована и сдалась, а сам герцог был захвачен в плен. Его доставили к королю Галисии Альфонсу, который потребовал от Хьюго отказаться от формальных прав на корону Галисии. Герцог вынужден был уступить, но затаил злобу на короля Альфонсу, бывшего союзника и мужа сестры Хьюго.

  

Только в октябре 973 года войска Леона во главе с королём Пинолу освободили замок Авилья.  

 

В 974 году король Галисии, претендовавший на корону Леона, скончался и война прекратилась. В Галисии тут же началась внутренняя война, поскольку против наследника короля Альфонсу снова восстал герцог Португалии.  

 

Тем временем в Кастилии герцог Хьюго II сыграл свадьбу со своей молодой женой, с которой был помолвлен с 966 года. Ида Нибелунгинг оказалась умеренной, спокойной и милосердной женщиной. Свою позицию как жены герцога, за которого была сосватана с детства и которого до свадьбы не видела, она приняла покорно, как воспитанная аристократка своего времени. Уже через год после свадьбы, 27 января 973 года герцогиня Ида родила первенца, которого герцог Хьюго II велел назвать как деда – также Хьюго.

 

Для герцога Хьюго II и его подданных наступило относительное затишье, да и во всём королевстве Леона и Кастилии установился мир. Однако, у герцога оставались ещё формальные права на графства Амайю и Вальядолид, которые де-юре были частью Кастилии, хотя де-факто оставались под властью графа Альваро Кантабрийского, дальнего родственника короля и сына графини Марии Кантабрийской. Его подчинение было непростой задачей. В то же время до герцога Хьюго доходили слухи о недовольстве и военных приготовлениях его нового вассала графа Филипе Бану Муса, правителя Сории. Особенно возмутило вассалов сокращение их древних феодальных прав по новому герцогскому закону, согласно которым он запретил им вести самостоятельные внешние и междоусобные войны, а также потребовал, чтобы основные законы в графствах не противоречили законам герцогства.

 

Герцог полагал, что у него ещё есть время и рассчитывал, что от одного графа Филипе можно будет избавиться, но вассалы оказались более сплочены, чем ожидал сам Хьюго. 2 июля 975 года герцог Хьюго получил ультиматум от всех трёх своих графов-вассалов – графа Ольмедо и Сеговии Герардо Мартинеса, графа Бургоса Бернальду Кантабрийского и графа Сории Филипе Бану Муса. Выступление всех вассалов оказалось неожиданностью для герцога Хьюго. Силы трёх графов составляли около 2000 воинов, тогда как герцог Хьюго мог выставить не более 600 человек. Но под знамёна герцога у замка Авилья собралось всего примерно 400 воинов. С ними герцог поспешил уйти за реку Дуэро к монастырю Торо в графстве Замора. Он успел всего за день до того как под стенами Авильи появились его мятежные вассалы.

 

Впрочем, у герцога оставался союзник – герцог Бургундии, которому он и послал весть, призвав на защиту прав его внука – будущего Хьюго III. 23 июля герцог Бургундии Теодорих II ответил, обещав прислать на помощь герцогу Хьюго свои превосходящие силы. Герцог Хьюго немедленно выступил на север Испании – встречать союзников, которые как и в прошлый раз ожидалось, что прибудут по морю.

 

Тем временем Авилья, где оставалась беременная герцогиня Ида, была осаждена. В августе граф Амайи и Вальядолида Альваро Мартинес поддержал своего союзника графа Герардо и выступил на стороне мятежных вассалов герцога Хьюго. Граф Альваро мог выставить в поле до 800 человек. Он даже покинул поля боёв в Галисии, где сражался на стороне галисийского короля, и привёл свои отряды под замок Авилья. Герцог Хьюго II со своим отрядом добрался до приморского графства Астурия де Сантильяна, где стал ждать подхода сил из Бургундии.

 

2 октября 975 года герцог Хьюго неожиданно получил щедрый подарок золотом от мэра королевского города Вильявикойсы Андре Навии. Говорили, что это результат хороших отношений мэра Андре с герцогом Хьюго, который ранее встречался с ним в гостях на пиру графа Хуана Биерцо, другие считали, что так король Леона, сюзерен мэра Андре, через третьи руки передал герцогу Хьюго денежную поддержку.

 

Войска герцогства Бургундия высадились в Сантильяне 4 декабря 975 года. Однако продвижение большой бургундской армии в Кастилию было долгим. Несмотря на все старания герцога Хьюго и его полководцев, когда он с союзниками добрался до границы графства Вальядолид, его с дурной вестью  встретил небольшой отряд мятежников во главе с послом восставшего графа Герардо Мартинеса храбрым полководцем и талантливым дипломатом, канцлером Мусабом. От посланца герцог Хьюго узнал о том, что его столица пала, его семья, включая жену и наследника – в плену, а они теперь требуют капитуляции на своих условиях. В подтверждение Мусаб передал герцогу Хьюго письмо его жены Иды, рассказавшей мужу о падении Авильи и пленении своей семьи. Герцог Хьюго не мог рисковать жизнью своих родственников и согласился признать старые права вассалов на полную политическую и судебную самостоятельность в пределах своих владений, отменил запрет на личные внешние и внутренние войны между своими феодалами. Взамен мятежные вассалы снова присягнули герцогу Хьюго, и освободили его семью, вернув ему замок Авилью. Мир на этих условиях был заключён 8 января 976 года.

 

Герцог Хьюго испытал тяжелейшее унижение. Прежде всего он был унижен и перед союзником – бургундским герцогом, который фактически послал войска в далёкий поход без пользы. Кроме того, что герцог вынужден был признать поражение от своих вассалов, ему пришлось мириться ещё и с тем, что его ославили как нарушителя древних обычаев, который силой был принуждён к справедливости. Мятеж вассалов многими воспевался как заслуженное выступление жертв герцогской претензии на абсолютную власть, как войну против попирающей закон тирании. Герцог выставлялся как злодей, понёсший заслуженное наказание. От сознания того, как его воспринимают подданные, герцог Хьюго II особенно тяжело переживал. Кроме чувства унижения ему было горько, какая тень теперь ляжет на всех его потомков.  

 

По возвращению в Авилью герцог Хьюго встретил своих детей, освобождённых мятежниками, но узнал, что его жена Ида Нибелунгинг остаётся в заключении у графа Герардо Мартинеса. Она была на положении домашней пленницы при дворе графа в замке Ольмедо, пользовалась услугами придворных, но покидать пределы замка не могла. Герцогу Хьюго пришлось вести отдельные переговоры с графом Герардо об освобождении Иды. Хотя герцог не испытывал к жене страсти, но опасался, что могущественная семья Иды разгневается прежде всего на него, если он проявит равнодушие к её судьбе.

   

Жадный герцог Хьюго, однако, не хотел платить большой выкуп, который желал получить граф Герардо. Переговоры затянулись и отец Иды, герцог Теодорих Бургундский, через месяц сам выплатил выкуп из своих огромных золотых запасов.  

 

Этот случай ещё более запятнал репутацию герцога Хьюго. Он обиделся на своего зятя, хотя и не проявлял своего гнева публично, но с Идой старался не видеться и сводил общение к формальным обязанностям. Однако своих вассалов - графов Герардо Мартинеса, Бернальду Кантабрийского и Филипе Бану Муса, ненавидел ещё сильнее.

 

Герцог Хьюго, чтобы хоть как-то поправить свою репутацию, ещё через месяц, в мае 976 года он вызвал графа Герардо Мартинеса на “дружеский поединок”, с формальной целью продемонстрировать восстановление отношений между сюзереном и вассалом. В поединке герцог Хьюго не пожалел своего противника и не только победил, но и нанёс графу Герардо ранение. После боя они поблагодарили друг друга и снова обменялись обещаниями верности и дружбы, но многие отметили, что герцог явно выглядел очень довольно. Впрочем, в глазах вассалов и остальных подданных, поступок герцога выглядел низко.

 

В конце июня 976 года другой из вчерашних мятежных вассалов, граф Сории Филипе Бану Муса, потребовал от герцога Хьюго отдельным указом гарантировать, что он никогда не покусится на права совета и не ограничит его, а также включить самого Филипе в состав совета. Гецрог Хьюго вынужден был дать и такое обещание, но указ не издал, потому что очень кстати граф Ольмедо и Сеговии Герардо Мартинес начал войну против графа Сории.

 

Герцог Хьюго с одной стороны опасался, что граф Герардо в случае победы захватит Сорию и с тремя графствами станет очень могущественным, но с другой был рад распре двух своих вчерашних противников. Узнав о войне, он впервые за несколько месяцев вышел из мрачного состояния, начал шутить и смеяться. А потом назначил канцлером герцогства графа Гераргдо (должности в совете сюзерена скорее были формальны и не требовали обязательного исполнения обязанностей или даже присутствия на месте заседаний) и отправился в столицу, замок Леон, принести королю свои новые выражения верности и преданности.

 

Примерно в это же время герцог Хьюго передал воспитание своего сына, будущего Хьюго III, своему младшему брату Иоанну Форменису, человеку аскетичному, вспыльчивому и не просто жестокому, но склонному к садизму. Герцог Хьюго знал о характере своего младшего брата и знал о его свирепости, но считал, что именно такой человек лучше всего подготовит наследника к управлению своевольными вассалами. “Я был излишне мягок, хочу, чтобы мой сын был лучше готов к тяготам правления”.

 

Тем временем вассалы в разное время выбивали из герцога Хьюго новые обязательства  и привилегии. К 978 году он остался фактически номинальным герцогом, чья власть практически не распространялась за пределы графства Авилья.

 

Даже подданный герцога Хьюго епископ Кастилии Василей шантажировал своего повелителя, угрожая придать огласке факты супружеской неверности герцога и расторгнуть его брак с Идой Нибелунгинг. Герцог вынужден был де-факто избавить епископа Хьюго от всяких обязательств по суду и поставке воинов из церковных владений.

 

Тяготясь своим положением и понимая, что с вассалами (которых он в личном кругу то и дело поминал дурными словами) рано или поздно придётся воевать снова, герцог Хьюго старался сблизиться с королём Леона и Кастилии Пинолу и заручиться его поддержкой на будущее – для своих детей, посчитав, что союз с франкским герцогом себя не оправдал. Король-сюзерен и его армия всё-таки были ближе.

 

Тем временем христианские королевства – Леон и Кастилия, Галисия, и мусульманские эмираты, а также маликат Валенсия, продолжали поддерживать мирные отношения. У всех были внутренние проблемы и не только вассалы герцога Хьюго воевали между собой. В королевстве Галисия продолжалась и вскоре завершилась война, благодаря которой герцог Портукалии Гонсало Биерцо-Дуоро всё-таки сверг Кантабрийскую династию с престола и объявил королём себя, а граф Сантильяны Хуан Байерцо вёл пограничную войну за графство Алавию с портукальским герцогом (недавно ставшим королём).

 

Границы стали почти прозрачными – между христианскими и мусульманскими графствами происходил постоянный обмен товаров  и перемещения жителей, а между пограничными графствами Леона и Галисии то и дело происходили стычки и грабительские рейды на уровне местных жителей. Крестьяне во многих графствах христианских королевств обеднели, а в Ольмедо и Сеговии расцвели сообщества воров и разбойников, последние стали особенно активны в горных районах. Они пробовали обосноваться и в Авилье, но свирепый и агрессивный маршал Иоанн Форменис, младший брат герцога, быстро пресёк такие попытки.

 

Усилия герцога Хьюго по сближению с королём Леона и Кастилии Пинолу Кантабрийским оказались взаимными. В мае 978 года сын и наследник герцога Хьюго по приглашению короля отправляется к королевскому двору в Леон, для обучения у лучшего полководца королевства, маршала Овеку, человека разносторонне талантливого, честного и уравновешенного. От короля Пинолу герцог принимает богатые дары, а в сентябре 978 года отправляется ко двору навестить сына и снова принести обязательства верности государю. Во время этого визита герцог и король провели переговоры и договорились о брачном союзе наследника короля Пинолу инфанта Бермуду Кантабрийского и дочери герцога Хьюго, его второго ребёнка Эсклармонды Форменис. 

  

Герцог Хьюго стал вернейшей опорой короля Леона и Кастилии.

 

Однако, 17 апреля 979 года его величество король Леона и Кастилии, граф Леона, Астурии, Заморы, Правии и Саламанки Пинолу Кантабрийский, сын Гундемару II, неожиданно скончался.  

 

Король Пинолу страдал от подагры, истощал себя флагеллянством, обладал с детства слабой конституцией и плохой свертываемостью крови, но не страдал ничем смертельным, хотя врачи признавали его здоровье слабым. В связи с его смертью хотели даже провести расследование, но очень быстро стало ясно, что никаких видимых следов убийства или отравления нет. Незадолго до смерти король Пинолу выступил в поход по призыву союзника из Англии, поэтому в день смерти он находился при армии, в окружении верных солдат и вассалов, постоянно будучи на виду у многих людей. Оснований для подозрений в насильственной смерти не осталось. Предполагали только, что в последние несколько дней, постоянно принимая послов, полководцев, вассалов, совещаясь со множеством людей король истощил себя, что при слабом здоровье оказалось фатальным.

 

Королём Леона и Кастилии стал единственный ребёнок короля Пинолу, инфант Бермуду Кантабрийский, провозглашённый королём Пинолу II. Регентом при пятилетнем короле стала его мать королева Маргарита Азибеллес Биерцо-Дуоро.

 

Герцог Хьюго остался верен новому королю, который был помолвлен с его дочерью. Несмотря на возраст (в 980 году ему исполнилось 50 лет) он чувствовал себя ещё уверенно и бодро, а потрясение от событий мятежа вассалов сгладилось. У герцога родилась третья дочь, он наладил дружеские отношения с герцогиней Идой, был активен, следил за развитием графства, которое в начале 80-х годов вошло в полосу восстановления. Опустевшие после многих войн земли заняли переселенцы из северных графств, Франции и Швабии. Казначей герцога Рамон де Асторга заботился о расширении посевов и поддерживал инициативы снизу, спонсируя культивацию выгодных культур. Во владениях герцога стали даже сеять рис. Герцогская казна с 980 года начала наполняться доходами с собственных земель.

 

Единственным недостатком герцога в это время было лишь развившееся пристрастие к дорогим винам.

 

Почувствовав себя более уверенно, герцог Хьюго II стал думать о том, чтобы подчинить своей власти графа Амайи и Вальядолида Альваро Мартинеса Кантабрийского, сделать его из вассала короля своим вассалом. В этом деле он нуждался в улучшении отношений со своими вассалами, поэтому постарался, скрепя сердце, демонстрировать хорошую связь с графом Герардо Мартинесом, который после войны с Сорией сосредоточил под своей властью Ольмедо, Сеговию и Сорию – большую часть территории Кастилии.

 

В королевстве сложилась опасная ситуация – король Бермуду II был юн и страдал от слабого здоровья, поскольку был плодом близкородственного брака (его мать, королева Маргарита Берцо-Дуоро, была правнучкой королевы Авидии Вирманес (851-881) жены короля Альфонсу III Кантабрийского, пра-пра-прадеда Бермуду). Среди высших вассалов ходили слухи, что несовершеннолетний государь может умереть. Ему мог наследовать граф Бургоса Бернальду Патронес Кантабрийский, бывший король Кастилии и бывший сюзерен герцога Хьюго, ставший позднее его вассалом и подданным короля Пинолу, который победил его и отнял у него корону. Граф Бернальду был врагом герцога Хьюго и врагом семьи своего победителя, короля Пинолу. Он же был другом мятежных вассалов герцога Хьюго и помогал графу Герардо Кантабрийскому. Для герцога Хьюго воцарение Бернальду было бы опасно. Он старался наладить отношения с регентшей юного короля королевой-матерью Маргаритой, но она, гордая и вспыльчивая, не любила герцога Хьюго и подозревала вообще всех вассалов во враждебности своему сыну, который ещё не имел никаких связей. Поэтому герцог Хьюго старался, поддерживая переписку со столицей и графами Леона, накапливать золото и увеличивать свои войска, готовясь к возможным новым войнам. Он также не отправил реальной помощи своему союзнику, герцогу Бургундии, который начал войну за корону Аквитании – сохраняя свои силы в Кастилии. Жена, герцогиня Ида, пыталась пристыдить мужа и уговорить его отправить войска, но герцог отделывался обещаниями, а потом и вовсе сказал, что опасность для их семьи в Кастилии больше, а у герцога Бургундии достаточно своих сил.

 

В 981 году скончалась сестра и самый доверенный человек герцога Хьюго, Беатриса Форменис, бывшая королева Галисии, которая всегда оставалась в переписке со своим братом. Герцог Хьюго из-за её смерти сам очень расстроился. Вскоре и верный придворный, младший брат герцога Хьюго, маршал Иоанн Форменис, поругался с другим своим братом, Самуилом и уехал из Авильи в графство Бенавенто, где женился на графине Нуне Кантабрийской (они были помолвлены), которая сохраняла право называться инфантой Галисии (хотя и не была фактической наследницей или дочерью правящего короля). Эти семейные неприятности сказывались на герцоге Хьюго – он стал более замкнут, задумался о смерти, стал строже соблюдать церковные обряды и чаще его стали видеть в молитве.

 

Герцог Хьюго, готовясь к возможной смерти, также позаботился об устроении браков для всех своих неженатых родственников, детей и племянников, а своего старшего сына и наследника помолвил с дальней родственницей своей жены Иды Алиенорой Нибелунгинг, внучкой франкского графа Сансерри Шарля III. Это не связывало герцога новым выгодным союзом, но обеспечивало брак с представительницей престижной знатной франкской фамилии, дальними родственниками герцогини Иды.

 

В 988 году графиня Бенавенте Нуна Кантабрийская, жена Иоанна Формениса, призвала герцога Хьюго на помощь в своей войне за графство Асторгу. Потомки графини Нуны принадлежали к дому Форменис и герцог Хьюго был только рад поддержать войну за расширение владений своих родственников, хотя сам ждал удобного случая для нападения на Амайю и Вальядолид. Граф Альваро Кантабрийский, правитель Амайи и Вальядолида,  хотя и впал в старческую немощь, а иногда и проявлял признаки расстройства рассудка, всё же никак не желал умирать, а его полководцы помогали графу Сантильяны Жуану II в борьбе за графство Астурию. 

 

После недолгого колебания герцог всё же созвал войска и отправил отряд из 409 воинов и рыцарей в помощь графине Нуне, поставив во главе своего рыцаря и полководца, мастера караванов 55-летнего Бенито, с которым отправился и племянник герцога, 13-летний Александр, сын Самуила Формениса.

 

22 апреля войска Амайи отправились в поход, пересекли реку Дуэро, прошли мимо замка Замора и вступили в пределы графства Бенавенто. Однако в это время (10 мая 988 года) пришла весть о смерти графини Нуны. Её права на Асторгу не распространялись на её потомков, поэтому сам повод к войне исчез и она автоматически прекратилась. Герцогские войска отправились домой, а Иоанн Форменис, ставший регентом при своём годовалом сыне Фредерике, не пожелал продолжать боевые действия не имея формальных прав, тем более что до сражений дело не дошло.

 

В январе 989 года из столицы в Амайю пришло послание от королевского военачальника Овеку, который завершил воспитание и обучение герцогского наследника. Овеку объявил, что юный Хьюго хорошо проявил себя, обучаясь командованию армией и усвоил все, что нужно знатья для организации и управления войсками. Во время обучения наследник также выучил вульгарную иберийскую латынь, бывшую в ходу на полуострове, в отличие от “франкской латыни”, которая была домашним и придворным языком во владениях герцогов Форменис. Также за время пребывания в столице будущий герцог Хьюго III стал другом короля Бермуду, с которым проводил много времени. Герцогиня Ида также хорошо охарактеризовала сына, которому время от времени давала уроки, добиваясь расширения его кругозора в истории, географии, религии и философии.

 

Герцог Хьюго с радостью и гордостью принял сына и представил его двору. Шестнадцатилетний наследник при этом был в стёганых доспехах и кольчуге.

 

Вскоре, однако, наследный герцог отправился назад в столицу, сославшись на дела при дворе. Герцог Хьюго позволил это, полагая, что его наследник завёл в Леоне прочные связи. Но на самом деле наследнику просто не понравилась Амайя и тесные условия жизни во владениях своего отца.

 

Тем временем герцогу Хьюго стало известно, что граф Альваро Кантабрийский, правитель Альваро и Вальядолида, получил права, сфабрикованные его епископом, на графство Авилью, единственное территориальное владение герцога. Объявив, что ничего подобного не признаёт, герцог Хьюго стал осторожнее, усилил стражу и готовился к козням и возможной войне от своего соперника, которого сам хотел сделать вассалом.

 

Но опасения герцога Хьюго развеялись, когда в начале лета 989 года его вассал граф Ольмедо, Сеговии и Сории Гераргдо Мартинес Кантабрийский, в союзе с графом Вальядолида и Амайи Альваро Кантабрийским, а также графом Бургоса Бернальду Кантабрийским начал войну против всего огромного маликата Валенсии, который протянулся от Пиренеев до Гранады, занимая всю север-восточную, восточную и южную Испанию.

 

Оказалось, что граф Герардо провёл хорошую дипломатическую и военную подготовку, обеспечив объединение крупных воинских сил в момент, когда маликат Валенсия переживал трудные времена.

Изменено 03.02.2025, 10:05:27 пользователем Gaenkelti

[Gaenkelti 118]

Война графа Герардо

 

После смерти малика Велы II Омейяда власть над Валенсией унаследовал его несовершеннолетний сын Хамдан II, при регентстве шейха Аларкоса Бахира Омейяда. Бахир был человеком хитрым, коварным, жестоким и не пользовался уважением мусульманских феодалов Валенсии. Вскоре он со многими поссорился, многих обидел, а своего подопечного, Хамдана, держал в неведении. Юноша жил в неведении о делах своего государства, полагаясь на доклады одного Хамдана и кроме него слушая лишь свою наставницу и мать Мунию, женщину жадную и недальновидную, легко введенную в заблуждение Бахиром.  

 

В итоге против Бахира выступил могущественный эмир Юсуф III Кватимид, правитель Тулатуллаха. Объявив себя врагом регента, а не малика, он начал войну за независимость, объявив, что не будет подчиняться бесчестному человеку.

 

Как раз в это время граф Гераргдо Кантабрийский решил, что маликат Валенсия, несмотря на внешнее могущество, на самом деле не сможет выставить достаточных сил для обороны от двух противников. Зная о внутреннем состоянии огромного исламского государства, Герардо решил, что вассалы не поддержат малика, которому придётся опираться лишь на свои личные войска.  

По всей Кастилии и всему королевству Леон разъехались посланцы Герардо, созывая всех желающих присоединиться к его войне, целью которой он объявил Мулину.

 

Это оказалось удачным и многие христиане, многие воины пожелали стать под знамёна графов. Посланцы Герардо говорили об этой войне как о священной, а его епископ Санчо обещал всем участникам отпущение грехов.

 

Впервые война для жителей христианской Испании стала чем-то большим, чем просто противостоянием ссорящихся феодалов, исламских или христианских. Раньше многие годы совместной жизни, смешения культур, мирной торговли и миграций сделали регион довольно терпимым и толерантным. Даже местные версии христианства (мосарабийское) и мусульманства (мувалладизм) отличались терпимостью друг к другу. Если случалась война между христианскими и мусульманскими государствами, никто в Испании не воспринимал её как противостояние двух враждебных и чуждых миров. Именно этим отличалась война графа Герардо. Он постарался раздуть пламя религиозной вражды, чтобы обеспечить себе поддержку среди всего христианского мира, чтобы представить своё дело шире чем просто местная феодальная война за территорию.

 

Надо сказать, что и религиозные преобразования, произошедшие в последние годы правления короля Леона и Кастилии Пинолу (годы правления - 962-979) несколько ослабили старую веротерпимость – на смену мосарабийскому христианству пришёл более традиционный католицизм, распространившийся из Франции.

 

Сам же Герардо стремился не только расширить свои владения, но и заслужить репутацию борца за освобождение христианских земель и за счёт этого повысить свой статус, стать вровень с герцогами и даже королями. Он уже владел тремя графствами, а вместе с союзниками мог бросить вызов герцогу Хьюго.

 

Герцог Хьюго считал, что этой войной граф Герардо подготавливает будущее выступление против него и его наследников.

 

При этом герцог не мог пресечь войну по очевидным политическим и религиозным мотивам, поскольку выступив как борец за дело христианства Герардо связал ему руки. Кроме того, могущественный граф мог не подчиниться и тогда всем стала бы видна слабость герцогской власти. Наконец, герцог Хьюго надеялся, что в этой войне граф Герардо потерпит поражение или погибнет, что решит много проблем. Во всяком случае, пока он воюет с мусульманами он не может начать войну с герцогом, поскольку все его силы будут заняты.

 

Своего сына герцог Хьюго уверил, что граф Герардо его злейший враг и однажды с этим вассалом придётся воевать.

 

В самом начале войны умер давний соперник герцога Хьюго, граф Амайи и Вальядолида Альваро Кантабрийский, выпив крепкого мёда больше, чем мог выдержать его старый, истощённый организм.

 

В другое время герцог Хьюго непременно начал бы войну, но не мог выглядеть в глазах испанских христиан подлым человеком, который напал на одного из лордов, начавших священную войну с мусульманами. Зная, что его репутация и без того подмочена, он опасался ещё сильнее ухудшать её. Герцог утешал себя надеждой, что война истощит его врагов и тогда Амайю и Вальядолид можно будет легче подчинить.  

 

В 990 году король Бермуду II Пинолес Кантабрийский достиг совершеннолетия и 18 октября начал самостоятельное правление. Герцог Хьюго и его наследник, вместе с другими лордами Леона и Кастилии посетили коронацию, где герцог был особо отмечен королём, получив важную церемониальную роль.

 

После этого визита герцог Хьюго заговорил о том, что чувствует скорую смерть. Хотя у него не было признаков серьёзной болезни, не было даже старческой немощи, он считал, что его вот-вот призовёт бог. Он много говорил о германском императоре Арнульфе “Добром” из династии Каролингов-Илмюнстеров (один из 

побочных домов династии Карла Великого), которого недавно сам Папа римский Григорий V признал образцом христианской добродетели и примером для всего христианского мира. Император Арнульф, сын Зигхарта, на самом деле был добрым, милосердным и честным человеком, “избегавшим всякого зла”. Герцог Хьюго говорил, что желает быть таким же, корил себя за былые грехи и злые умыслы, каялся и стал ещё больше молиться, ещё строже соблюдать посты. Впрочем, строгое следование примеру германского императора у него не получалось – герцог оказывался слаб к разным искушениям, особенно к хорошей еде и ещё больше – к хорошему вину. Тем не менее, все члены семьи и придворные считали герцога самым добродетельным и заботливым правителем, от которого не знали никакого притеснения.

 

Эта идиллия прервалась, когда герцогу Хьюго сообщили о связи его тайной советницы Екатерины с  наследником герцогства, что совершенно вывело обычно спокойного государя из себя. Он велел бросить Екатерину в темницу, явившись к ней во главе стражи лично. Младшего Хьюго герцог отчитал и постарался сделать так, чтобы никто не узнал о скандале. Было объявлено, что Екатерина участвовала в некоем заговоре и предала своего герцога.

 

Пережив потрясение, герцог решил, что его сына избаловала жизнь при королевском дворе, а Бог посылает ему последнее испытание. Вскоре, однако, стало ясно, что Екатерина беременна и герцог Хьюго, опасаясь, что ребёнок может умереть в темнице, освободил Екатерину, не желая брать на душу грех даже косвенного убийства. Тем более он не мог приговорить Екатерину к казни. Герцог заменил другие виды наказания большим штрафом и освободил бывшую тайную советницу, вернув её в город Медина дель Кампо, тайно приказав всегда держать её под наблюдением. Екатерине пригрозили тяжёлыми последствиями, если она объявит, что её ребёнок – бастард Хьюго Младшего.

 

В октябре 991 года дочь герцога Хьюго Эсклармонда достигла совершеннолетия и в начале ноября состоялась её свадьба с королём Бермуду II Кантабрийским. Герцог Хьюго снова позволил себе проявлять счастье и не жалел вина для себя и придворных. Он считал, что Бог таким образом дарует ему милость, позволив дожить до замужества своей дочери. Вместе с герцогиней Идой, рыцарем Бенито, дочерьми Евой и Софией, шестилетним сыном Гильомом, стражниками и слугами герцог Хьюго сопроводил Эсклармонду в Леон, где присутствовал на свадьбе. Многие заметили, что в сопровождении не было наследника, Хьюго Младшего, а политическими, судебными и хозяйственными делами в отсутствии герцога остался управлять Самуил Форменис. 

 

“После этого счастливый отец может спокойно умирать”, - говорил герцог Хьюго, вернувшись со свадьбы своей дочери.

 

Война с Севильей

 

В конце июня 992 года пришло ещё одно известие, порадовавшее герцога – его вассалы: граф Ольмедо, Сеговии и Сории Гераргдо Мартинес Кантабрийский, граф Вальядолида и Амайи Хайме Кантабрийский, а также граф Бургоса Бернальду Кантабрийский потерпели поражение и вынуждены были заключить унизительный мир с полководцами малика Валенсии, которые согласились их выпустить домой без знамён и оружия.

 

Герцог прислал своим вассалам соболезнования, но в своём кругу говорил о поражении вассалов как о проявлении недовольства господа и заслуженном наказании за гордыню и выступление без ведома сюзерена.

 

Сложились благоприятные условия для присоединения Вальядолида и Амайи. Однако герцог Хьюго не спешил, казалось, целиком поглощённый повседневными делами и подготовкой к смерти.

 

В ноябре 992 года эмир Севильи Муньо Омейяд объявил войну королю Леона и Кастилии Бермуду II, объявив себя мстителем за поход кастильских графов на Валенсию. Эмир Муньо придерживался ашраитской школы ислама, не знавшей испанской веротерпимости и для местных мусульман стал тем же, что и граф Герардо – разжигателем религиозной вражды. Цели его были более амбициозны, чем у графа Герардо – полное завоевание северных христианских королевств до берегов Бискайского залива.

 

Герцог Хьюго снова посчитал, что начинать внутреннюю распрю перед лицом такой опасности нельзя и послал личный отряд воинов в помощь армии короля. На этот раз на войну во главе армии отправился сын и наследник герцога, Хьюго Младший, который по мысли герцога так должен был искупить свои грехи.  

Под знамёнами герцога собралось 780 воинов и рыцарей. Вассалы представили свои отряды и сам могущественный граф Герардо Кантабрийский привёл своих воинов, поступив под команду герцогскому наследнику. Хотя фактическим командиром был опытнейший военачальник Бенито, герцог Хьюго велел ему не заслонять своего сына, а лишь неявно исправлять его ошибки и подсказывать лучшие варианты. Как полководец Хьюго Младший был готов учиться и не проявлял высокомерия.

 

Вслед за королевской армией герцогские войска выступили на принадлежавшее севильскому эмиру графство Наджейра, где поначалу не участвовали в осаде, а расположились возле города Логорно, на богатых и плодородных равнинах. Хьюго Младший говорил, что так будет лучше для снабжения, поскольку под стенами Наджейры большая армия вероятно окажется жертвой недостатка продовольствия и численность станет её слабостью, а не силой.

 

До апреля 993 года осада продолжалась без перемен, а кастильские войска благополучно устроились лагерем под Логорно. Всё изменилось, когда посланник из графства Сория доложил о движении «огромной армии» мусульман, которые под знамёнами эмира Севильи движутся из графства Мулино на Осму.

 

Узнав о том, что мусульман около 4000, Хьюго Младший свернул лагерь и выдвинулся к Наджейре, где присоединился к королевской армии. На военном совете в присутствии полководцев короля Овеку и Фрейя Свинфеллинга (переселенец-датчанин, принявший католичество и назначенный за опытность – он прослужил во множестве войн от Скандинавии до Византии) было решено дать бой мусульманам, использовав ловушку с разделением армии. Меньшая часть примет бой на хорошо укреплённых позициях, в то время как главные силы зайдут с фланга и тыла. Для скрытия ухода армии было вооружено множество сопровождавших армию слуг, паломников, даже женщин и детей – они должны были стать просто «вооружёнными наблюдателями», чтобы сбить с толку противника. Хьюго Младший велел своим людям изготовить три сотни чучел, которых разместил позади своей части армии, доведя её до тысячи «воинов».

 

Мусульмане прибыли к Наджейре и 18 мая 993 года дали бой, не заметив военной хитрости христианских полководцев. Однако манёвр Фрейя не принёс победы. Несмотря на невыгодное тактическое положение, командующий севильской армии эмир Муньо воодушевил войска и удержал позиции, вовремя сманеврировав резервом. Бой с переменным успехом продолжался до темноты. Несколько кастильских и леонских рыцарей попало в плен, среди них был Блюс Грифийя, герцогский придворный из Амайи.

 

После сражения обе армии разошлись, но христианские полководцы, посчитав потери (1160 воинов ранеными и убитыми), решили, что положение невыгодно и ночью же отступили, разделив силы. Фрей Свинфеллинг двинулся на юг, намереваясь через Авилью пройти во владения эмира Муньо. Остальные войска разошлись по графствам.

 

Для христиан эта битва не стала катастрофой, хотя мусульмане объявили себя победителями, заняв поле боя. Но для герцога Хьюго она оказалась худшей бедой – в сражении его сын и наследник Хьюго Младший был сражён Ордону Фроиласом, вали Тайфы, одним из вассалов эмира Муньо. Также был убит полководец Бенито, который должен был уберечь герцогского наследника в бою, а граф Герардо Кантабрийский был тяжело ранен.

 

Герцог Хьюго желал тут же умереть и просил Бога отнять его жизнь, проклинал себя за равнодушие и жестокость к родному сыну и говорил, что готов принять вечность ада лишь бы его сын прожил на Земле жизнь смертного.  Лишь герцогине Иде, которая в последние годы сблизилась с Хьюго и стала его другом, удалось немного смягчить горе мужа. Тем не менее, он стал «утешать» себя выпивкой и на это все закрывали глаза. 

 

Фактическая власть в герцогских владениях оказалась в руках младшего брата герцога Хьюго, Самуила Формениса. Он отличался мстительностью и беспокойным, капризным характером, а также был талантливым полководцем. Война его словно всколыхнула и ни потери, ни поражения не сломили. Тем более что он и его семья были живы и здоровы. Самуил организовал восстановление сил в Амайе и пытался призвать герцога Хьюго к активности ради мести за сына. Но герцог Хьюго всё больше и больше пил, впадая в апатию.

 

Тогда Самуил сам начал распоряжаться и отдавать приказы. В семье не было никого старше него и все подданные стали ему подчиняться, хотя он фактически подменил герцога.

 

Как раз в это время христианам улыбнулась удача – эмир Муньо Омейяд был убит в сражении с одним из соперничавших с ним мусульманских феодалов, вали Йабураха, правителем Эворы и Беджи Синдбадом Бану Данисом, подданым эмира Байи. Благодаря этому графу Герардо Кантабрийскому удалось отвлечь мусульман поддельным приказом возвращаться в Севилью. Так он смог провести в Сорию подкрепления и спасти замок от неминуемого падения. Отступившие из-за получения ложного приказа мусульмане вынуждены были снова начинать осаду.

 

В апреле 994 года королевские войска смогли захватить Севилью и город Альмонте. Севильцы смогли добиться сдачи Сории в начале сентября 994 года, но никуда не двинулись из оккупированного графства, опасаясь, что оно будет немедленно отбито. Маршал Самуил и граф Герардо самим фактом наличия у них отрядов сдерживали мусульман в Сории, не давая им двинуться в Севилью. Тем временем королевские войска осадили один из крупнейших испанских городов – Кордубу (Кордову).

 

Вялая война продолжалась, когда 11 января 995 года герцог Хьюго Форменис умер. Говорили, что однажды он в очередной раз напился в одиночестве и утром не проснулся. Эта смерть едва не осталась незамеченной, потому что все давно уже приняли, что себя герцог причислил к миру мёртвых и лишь доживал время, отведённое Богом.

 

Титулы герцога перешли к его младшему сыну Гильому, который родился 26 февраля 985 года. 

[Gaenkelti 118]

Герцог Гильом Форменис

 

Гильом был неожиданным ребёнком для семьи герцога Хьюго. Все надежды возлагались на Хьюго Младшего, а Гильом оставался в тени. Он рос наравне с остальными детьми при дворе Амайи, посещал обычные занятия придворной воспитательницы Юдиты Капуанской, строгой, но больше знающей о правилах поведения и этикете, чем о каких-либо науках. Впрочем она умела писать и владела простейшей арифметикой, но её уроки не были системными, перемешивались пересказом слухов и небылиц о дальних странах.

 

Даже когда погиб Хьюго Младший, Гильом продолжал жить обычной жизнью, приучившись, что убитого горем и склонного к выпивке отца лучше не тревожить лишний раз. Старый герцог никак не занимался воспитанием Гильома и лишь баловал его иногда подарками, а герцогиня Ида, хоть и общалась с ребёнком чаще, но никак не влияла на его воспитание и образование. Лишь в последний год жизни герцога Хьюго герцогиня Ида словно вспомнила о сыне и взяла его под свою опеку. Пользуясь своим хорошим образованием, привлекая старые книги, по которым училась сама, а также приглашая учителей (из Леона, из Франции), она смогла развить в мальчике природное любопытство. Гильом интересовался всем подряд и герцогиня охотно поощряла его интерес. Она была талантливой хозяйственницей, разбиралась в экономике так хорошо, насколько это было возможно в её время, знала латынь – франкскую и, хуже – иберийскую версию, а также владела голландским.

 

Герцогиня Ида назначила вассалов в совет и подтвердила все привилегии графов Сеговии, Ольмедо, Сории, Вальядолида и Бургоса.  

 

Регентша также не поскупилась потратится на продолжение войны, призвала наёмников из Южной Франции и доверила командование герцогским войском капитану Шарлю Пуату-Валентино.

 

Боевые действия продолжались до января 996 года, когда мусульманам удалось взять Вальядолид и вступить в графства Ольмедо и Сеговию, а христиане вели безнадёжную осаду Сории. В итоге 28 января 996 года истощённые войной стороны подписали мирный договор. Король Леона и Кастилии Бермуду II (его представлял архиепископ Леона Герардо Неманас) согласился уступить мусульманам Сорию, но отказывался от неё не в пользу эмира Севильи, а в пользу малика Валенсии. Королевские дипломаты знали, что Валенсия переживает период распада и под властью слабого малика станет лёгкой добычей для отвоевания. Малик Валенсии согласился принять Сорию и на этих условиях был заключён мир – с послом Валенсии Али аль Хасинидом и с Фавилой Севильским, муфтием эмира Севильи.

 

Так война, которая заняла столько лет, кончилась для Леона и Кастилии хоть поражением, но не катастрофой. На пике своих успехов мусульмане говорили о завоевании всего Леона и Кастилии, а теперь удовлетворились лишь Сорией.

 

Всего через год после войны, в 997 году, вассалы Кастилии, граф Бургоса и Вальядолида Бернальду Кантабрийский, граф Ольмедо и Сеговии Герардо Кантабрийский объявили войну малику Валенсии, заявив свои претензии на Сорию. Герцогиня Ида лишь признала право вассалов на самостоятельные войны и никак не препятствовала им, сосредоточившись на воспитании сына.

 

Тем временем у короля Леона и Кастилии Бермуду II и королевы Эсклармонды Форменис (несмотря на их плохие отношения) родился сын – долгожданный наследник, наречённый в честь деда Пинолу. Будущий король приходился племянником своему будущему вассалу – герцогу Гильому.

 

Будущий герцог Гильом Форменис родился в 985 году. Поскольку никто, включая собственных родителей, не думал, что на самом деле он однажды получит герцогское наследство, Гильом довольно долго был предоставлен сам себе и обычным воспитателям при дворе. Он с детства общался с детьми простолюдинов, обслуживавших замок – и потом говорил, что “знает жизнь простого народа”. Никто в семье не считал, что это бросает тень на герцогскую фамилию.

 

Сам по себе Гильом рос добродушным, отзывчивым и общительным ребёнком. Другие дети, конечно, знали, с кем имеют дело и не позволяли себе лишнего в общении – поэтому Гильом рос в чувстве безопасности. Когда мать, герцогиня Ида, взялась за его образование, Гильом увлёкся историей – и чтение о подвигах Александра Македонского, Ганнибала и Юлия Цезаря развили в нём желание быть таким же завоевателем. Мальчик стал питать большие амбиции. Герцогиня Ида опасалась, что так её воспитанник может разделить судьбу старшего брата, ведя в бой войска – и хотела оградить своего сына от опасностей войны. Она старалась привить ему интерес к хозяйственным и религиозным делам.

 

Тем же временем герцогиня Ида Нибелунгинг в качестве регента Кастилии фактически стала управлять государством. Она позаботилась о заключении помолвки Гильома с Трудой Шатено, дочерью Альберта Шатено и племянницей герцога Лотарингии Манфреда Шатено. Альберт Шатено был сенешалем при дворе герцога Бургундии Теодориха Нибелунгинга – деда Гильома. Так герцогиня Ида обеспечила сыну союзников во Франции. Через месяц после помолвки в 996 году Кастилия заключила новый союз с Бургундией – дед обещал защищать интересы своего внука.

 

Опираясь на союз с могущественным франкским герцогством, Ида стала внушать сыну мысли о божественности его власти и опасности независимых вассалов. Так она закладывала предпосылки будущей централизации.

 

Также Ида следила за соседями, отмечая, как переживают процессы распада соседние исламские государства. Маликат Валенсия продолжал разваливаться. Не укрывалось от её внимания и то, что при дворе Леона также настал раскол – между королём Бермуду II и его женой, дочерью Иды, Эсклармондой, не было хороших отношений – и это сказывалось на жизни королевства – придворные группировки концентрировались вокруг ссорящихся супругов.

 

Смена эпохи

 

В это время, в конце X века, Испания переживала окончательный культурный и религиозный раскол, пришедший на смену эпохе относительной терпимости и мирному сосуществованию с соседним исламским миром. Как уже было сказано, закат этого времени начался с войной исламских эмиратов против королевства Леона и Кастилии 992-996 годов, когда обычная пограничная распря переросла в «борьбу миров» и всколыхнула многие слои населения в исламской и христианской частях Испании. Эта волна религиозной вражды была подготовлена приходом на испанскую землю более радикального католичества, распространившегося в Галисии и Леоне, а также более ортодоксальных школ ислама, в значительной мере сменивших более терпимую испанскую школу. Ряд других войн между христианскими  и мусульманскими государствами, а также постепенный распад маликата Валенсия, что высвободило амбиции мелких мусульманских правителей, агрессивная пропаганда христианских католических проповедников на севере и мусульманских – на юге, пришедших, соответственно, из Франции и Африки, большое количество обедневших переселенцев, общее ухудшение экономического положения и рост социального напряжения создавали многочисленное неустроенное население, которое было хорошей рекрутской базой для возможных будущих войн.

 

Регент и узник 

 

В этой взрывоопасной атмосфере рос будущий герцог Гильом. На его глазах развивалась война, которую в 999 году начал против Леона независимый эмир Баталявса Мустансир III аль-Йилики. Мусульманские войска шесть месяцев осаждали замок Авилья – юный герцог видел их со стен крепости. К 16 годам он был уверен, что однажды непременно возглавит христианских рыцарей в войне с неверными. Юноша не сознавал тягот, которые приходилось переносить его подданым и его матери, для которой регентство становилось всё обременительней. Она отводила душу в пристрастии вину и теряла контроль, а герцог Гильом выходил из-под её влияния, с 13 лет пытаясь отдавать приказы и распоряжения, даже иногда посещая заседания совета, чтобы узнавать о ходе дел.

 

Основное влияние на воспитание герцога перешло от матери к назначенному воспитателем придворному Овеку.

 

Под влиянием осторожного, опытного и мудрого Овеку, Гильом вырос хорошим дипломатом, с задатками блестящего переговорщика. Он умел быстро схватить суть проблемы, общался уверенно, настойчиво. К совершеннолетию он знал два языка – вульгарную франкскую латынь, голландский (от матери) и бегло говорил на вульгарной иберийской латыни, владел разными стилями письма, хорошо усвоил придворные порядки, ведя себя так, как должен был вести себя герцог в глазах подданных.

 

Шестнадцатилетний Гильом в марте 1000 года официально поблагодарил мать, герцогиню Иду, за регентство и отстранил её от власти, которой она уже почти не интересовалась. Король Леона и Кастилии Бермуду II поздравил Гильома с началом самостоятельного правления и пожаловал ему пост канцлера королевства. В лице Гильома король нашёл хорошего друга и их отношения быстро сложились, на фоне охлаждения связи монарха с женой (которая приходилась Гильому тёткой).

 

В конце 999 года Леон и Кастилия победили в войне с Баталявсом, а в апреле 1001 года король Бермуду II решил, что пора переходить в ответное наступление на мусульман и объявил войну малику Валенсии. Снова христианские войска, в том числе из кастильских земель, вторглись в Сорию. В христианских землях это вызвало волну реваншистского подъёма. Наступала новая фаза иберийской борьбы между мирами и юный Гильом считал, что может утвердить и усилить свою власть только выступая как один из предводителей в такой войне.

 

12 апреля 1001 года 400 воинов из Авильи, во главе со Стигандом Додлингтоном (англосаксонским рыцарем, который прибыл ко двору вместе с Кристиной Форменис) отправились в Сорию на помощь королевской армии. Герцог Гильом сам проехал по своим владениям, встретился с лордами и говорил со всеми о проблемах снабжения и организации свежих сил для поддержки войны с Валенсией. В лице графа Бернальду Кантабрийского герцог нашёл отличного специалиста по хозяйственным делам, сохранив за ним пост управляющего герцогством, и дав большую свободу действий. Канцлер граф Гераргдо Кантабрийский удовлетворился своим положением сильнейшего феодала герцогства и предался развлечениям, в частности – пьянству. Герцог осторожно и уважительно с ним обходился, льстя его самолюбию, но все важные дела проводил в обход и дипломатией занимался лично. Когда Герардо попытался обеспечить помолвку племянницы герцога, Софии, со своим младшим сыном, то получил решительный отказ.

 

Пока войска герцогства были на фронте, маршал Андре Форменис и сам герцог занимались организационными проблемами в тылу. Они вместе создали надёжную систему снабжения своей небольшой армии, в то время как королевские войска не имели ничего подобного.  

 

Сория сдалась 30 июня 1001 года, после чего королевские войска перешли в Наджейру, которая была захвачена 12 февраля 1002 года. После этого христиане воевали в Наварре, сражаясь с местными отрядами и пытаясь обеспечить захват этой сильной крепости. Главные силы мусульман не могли подойти на помощь, поскольку маликат Валенсия продолжал раздираться внутренними войнами.

 

Тем временем могущественный граф Герардо Кантабрийский умер и герцог Гильом сумел извлечь пользу из распада его владений, когда привлёк в совет графа Санчо Кантабрийского, честолюбивого, но бездеятельного и склонного к выпивке старшего сына покойного графа, унаследовавшего Ольмедо. Это разозлило оставшегося не у дел графа Севильи Рамона Кантабрийского, младшего сына графа Герардо. Так за счёт их вражды герцог Гильом усилил личную власть и сохранял руководящую роль, поскольку граф Санчо довольствовался почестями, был довольно ленив и простодушен, оставляя ключевые решения сюзерену.

 

24 октября 1002 года малик Валенсии Хамдан II признал поражение и уступил Сорию королю Леона и Кастилии. По всему королевству началось грандиозное ликование, словно был освобождён Иерусалим. Короля Бермуду II Кантабрийского славили повсюду и теперь его власть была подкреплена славой победителя в борьбе за дело всего христианского мира.

 

В следующем году соперничество графов Ольмедо и Севильи вылилось в войну, которая только истощила силы обоих, в то время как герцог Гильом говорил, что такие войны – право его вассалов и он не будет на такие права покушаться. Так положение герцога ещё более усилилось, а сам он начал готовить войну за Плаценцию с соседним эмиратом Баталявсом. В лице своего двоюродного брата Жульена Формениса Гильом нашёл отличного дипломата, который на посту канцлера прекрасно наладил отношения с вассалами, а также успешно вёл дипломатическую подготовку экспансионистских планов герцога.

 

Особенно Жульен помог с церковью, глава которой в Кастилии, епископ Александр, поначалу был в глухой оппозиции к герцогу Гильому и даже критиковал его в проповедях. После переговоров церковь стала надёжным союзником герцогской власти, а епископ Александр сделал свою часть работы по обеспечению прав Гильома на Плаценцию.

 

В 1003 году герцог Гильом ещё более усилил своё положение, выдав свою сестру Софию за сына и наследника графа Бургоса Бернальду Кантабрийского. Граф Бернальду стал ещё более надёжным сторонником герцога на фоне других ссорящихся и слабеющих вассалов – графов Ольмедо и Севильи.

 

Усиливая власть в своём герцогстве, Гильом во внешней политике принялся выжидать – либо новых акций своего короля, либо ослабления соседей, поскольку его следующая желанная цель – Плаценция, оставалась под властью шейха аль-Хакама, который имел хорошие личные союзные отношения с соседними мусульманскими правителями и мог призвать на помощь до 5 тысяч воинов, что примерно равнялось силам Кастилии.

 

Временно в Кастилии воцарился мир, не считая вялотекущей войны графов Ольмедо и Севильи.

 

В это время король Леона и Кастилии Бермунду II стал выказывать признаки странного ментального расстройства – он изолировался от других людей, подолгу пребывал в одиночестве, утверждая, что предаётся молитвам за королевство, удалял от себя разные предметы, объявляя их подозрительными и подолгу не мылся. При дворе подозревали, что у монарха помутился рассудок, хотя врачи ничего определённого сказать не могли. В народе же странности короля толковали как признаки святости и верили, что за борьбу с иноверцами король будет скоро вознесён на небеса.

 

Королева Эсклармонда также отдалилась от короля и фактически образовала собственный двор, а герцог Гильом, пользуясь позицией канцлера королевства, в значительной мере прибрал власть к своим рукам.

 

В декабре 1005 года умер Овеку, советник, врач и многолетний наставник герцога Гильома. В день смерти этому придворному было 95 лет – он оказался наиболее долгоживущим человеком в Кастилии того времени. Герцог Гильом по этому поводу некоторое время находился в личном трауре, отдавая покойному почести, положенные высшим аристократам.

 

В марте 1006 года герцог Гильом добился от слабеющего короля прав регентства на случай перехода власти к несовершеннолетним наследникам. Став официально признанным регентом, Гильом сосредоточил уже и формальную власть над королевством, которой, благодаря положению в совете, обладал де-факто.

 

В начале июля 1006 года граф Санчо Кантабрийский, правитель Ольмедо, захватил Севилью и оккупировал графство. Его брат, граф Рамон, скрылся с женой, Адой Форменис, сестрой герцога Гильома. Дети графа Рамона, племянницы и племянники герцога Гильома, попали в плен к воинам графа Санчо.

 

Герцог Гильом, пользуясь принципом “разделяй и влавствуй”, когда стало очевидно поражение одного из вассалов, вмешался во внутреннюю войну, на которую раньше не обращал внимания, и приказал графам помириться, пользуясь своим положением сюзерена. Граф Санчо вынужден был подчиниться и так герцог Гильом сохранил под своей властью двух относительно слабых графов, не дав появиться одному сильному.

 

25 ноября 1008 года король Леона и Кастилии Бермунду II Кантабрийский, который к тому времени уже около двух лет недомогал и страдал от ментального расстройства, а также общего ослабления из-за каких-то других неустановленных болезней, скончался. Корона перешла к его сыну, Пинолу II Кантабрийскому, 13-летнему юноше, хорошо образованному, но ленивому и неряшливому, избалованному,  поверхностному и лишённому амбиций, склонному к хитрости и коварству. Герцог Гильом вступил в права регента и формально возглавил королевство Леона и Кастилии, сохранив пост канцлера в совете королевства. Таким образом герцог Гильом стал регентом при дворе своего племянника.

 

При этом единое королевство распалось. Согласно законам о престолонаследии, корона Кастилии была отделена от короны Леона и отдана младшему сыну короля Бермунду II, четырёхлетнему Херарду Кантабрийскому. Кастильские дворяне, с позволения Гильома, вывезли Херарду в Сорию, которая была провозглашена столицей новго королевства.

 

Так в 1008 году возникло два королевства – Леон (от Саламанки на юге, до Луарки и Сантандера на севере) и Кастилия (которая кроме Бургоса и Сории оказалась под контролем герцога Гильома). При этом герцог Гильом стал регентом и Леона, и Кастилии, фактически объединяя под своим контролем оба государства. Разделение королевства также окончательно ослабило королеву-мать Эсклармонду, единственную соперницу Гильома.

 

На позиции регента королевства герцог Гильом, молодой и амбициозный человек, не удержался от головокружения и чувства вседозволенности. В короткий момент он очутился на вершине власти большого государства, хотя начинал всего лишь как младший сын, не надеявшийся на власть и наследие. Он оказался не готов к такому взлёту и не смог его здраво оценить, решив что его новое положение – знак благоволения Бога. Наследники покойного короля Пинолу казались ему недостойными своего королевского положения. Гильом задумался о том, как бы использовать своё положение ради укрепления собственной власти и достижения королевского титула. У него почти не было соперников, не было феодальных лордов, более сильных, чем он – ни в Леоне, ни в Кастилии. Королева Эсклармонда считала Гильома выскочкой, которому просто повезло вознестись, но у неё почти не было реальной власти, кроме почтения, которое ей выказывали. Герцог Кантабрии Хуан Биерцо, правивший всем севером Леона, был отвлечён войной в своих внутренних владениях и не получил власти при дворе. Положение герцога Гильома как регента и правителя  оказалось безраздельным.

 

В феврале 1009 года герцог Гильом исполнил договор о помолвке и женился на 16-летней Труде Шатено, дочери Альберта Шатено и племяннице герцога Лотарингии Манфреда Шатено. Свадьбу отпраздновали в Авилье, но после этого герцог перебрался в Леон и почти не показывался в столице своих владений.

 

Герцог быстро вошёл в роль самостоятельного правителя, решая все дела единолично, очень быстро дав понять своему двоюродному брату Жульену, канцлеру Кастилии, которого привлекал для совета и помощи в дипломатии, что не поделится ни толикой реальной власти.

 

Всё в Кастилии и Леоне решалось через канцелярию герцога Гильома. Вскоре королева-мать Эсклармонда ненадолго оказалась в плену у графа Понса Кантабрийского, запутавшись в интригах герцогства Кантабрия. С этого момента Эсклармонда физически не смогла больше влиять на дела при дворе и на юного короля Пинолу.

 

Герцог Гильом решил в будущем отнять корону у юного короля Херарду и завладеть Кастилией, а короля Пинолу выдать замуж и поставить под полный контроль. Со временем и корона Леона тоже должна была перейти в семью Форменис. После этого Гильом планировал устроить большую войну с мусульманами и расширить пределы королевства. Его захватывало от собственных амбиций, о которых он, едва сдерживаясь, распространялся всё шире и шире.

 

В 1110 году новой тайной советницей герцога Гильома (после смерти Юдитты ди Капуя в 1109 году) стала 30-летняя Герберга, жена придворного воспитателя и рыцаря Мендо. Герберга была ленивой прожигательницей жизни, но в то же время отличалась цинизмом, завистливостью и жадностью. Она также была осторожной и никогда не говорила зря, что и привлекло внимание герцога Гильома. Как тайная советница, Герберга очень скоро много узнала из архива Юдиты. Жаждя власти для себя и своей семьи, вышедшей из низов, Герберга стала осторожно склонять герцога Гильома к более решительным и жестоким действиям.

 

Если бы король Леона, 15-летний Пинолу II, скончался, всю Кастилию унаследовал бы Херарду, при коротом можно было ещё легче укрепить контроль над обоими королевствами и в нужное время перехватить обе короны в пользу дома Форменис.

 

Поначалу для герцога Гильома это (возможное убийство подопечного венценосца) всё-таки было слишком, но мало помалу, укрепляя собственную власть и не встречая сопротивления, герцог склонялся и к тому, что ранее считал для себя недопустимым, тем более что ленивый и развращённый Пинолу II то и дело давал повод к отвращению.

 

Король был неряшлив и пренебрегал внешним видом. Пока воспитатели могли его контролировать, он ещё выглядел достойно, однако по мере взросления он всё более освобождался от их влияния и становился всё более капризен, переставал следить за собой, одевался как попало и порой от него просто неприятно пахло. Слуги страдали от дополнительной работы, которая сваливалась на них из-за неряшливости монарха.  Кроме того он начал проявлять интерес к противоположному полу и был в этом совершенно беспорядочен. Герцог Гильом в какой-то момент даже был вынужден уволить от службы всех молодых служанок, к большому неудовольствию юного монарха. В свободное время (а его у капризного короля становилось всё больше) Пинолу устраивал скачки наперегонки и занимался любимым делом – фехтованием. В физических упражнениях юному монарху не было равных и это единственное, что ему удавалось. Аристкраты и придворные говорили, что король будет прекрасным полководцем в войнах против неверных, но шептались, что умственно он остаётся на уровне какого-нибудь неграмотного конюха. Сам герцог Гильом также считал, что такой человек как Пинолу II – это наказание Бога и как король он доведёт страну до больших бед. В то же время, при всех недостатках Пинолу, герцог Гильом всё же не решался на те крайние меры, которые советовала Герарда. Всё-таки Пинолу был его племянником, а сам Гильом был всё-же не таким человеком, чтобы легко убить родственника из-за политических выгод. 

 

29 июня 1011 года королю Пинолу II исполнилось 16. Он официально был объявлен совершеннолетним, хотя герцог Гильом сохранял свою позицию и регентство не прекращалось.

 

Герцог Гильом надеялся, что вскоре у него родится ребёнок и если бы это была девочка, помолвка с королём Херардо могла бы обеспечить мирный переход власти над королевством к дому Форменис. Однако герцогиня Трюда оставалась без бремени. Но и действовать так, как советовала Герберга, герцог Гильом не решился и не хотел.

 

В декабре 1011 года король Пинолу, по совету своего приближённого Нуну Муниса объявил об окончании регентства, поблагодарил герцога Гильома и освободил его от обязанностей. Герцог Гильом потерял власть над Леоном и вернулся в Кастилию, где он оставался регентом при короле Херердо.

 

Герцог Гильом был уверен, что вскоре воинственный и коварный Пинолу II объявит войну Херардо и попытается вернуть Кастилию под свою власть. По его мнению это было бы благом для обоих королевств, а такая война продлилась бы недолго.

 

Однако в 1012 году шейх Итании (независимое шейхство на границе с Авильей) аль-Хакам Омейяд объявил войну Кастилии. Это было очень опасно, поскольку аль-Хакам был союзником маликата аль-Сарко, который включал большую часть территории бывшего огромного маликата Валенсия.

 

В это же время эпидемия тифа, которая распространилась в маликате Хенксир, (на территории современной Португалии), пришла в Леон и через графство Саламанка достигла Авильи. Герцог Гильом по совету придворного врача Этьена Монтескье приказал изолировать столицу и ввёл карантин.

 

Тем не менее эпидемия тифа охватила Авилью и распространилась дальше. При дворе герцога Гильома появились больные. В мае заболела, а 19 июня умерла мать герцога, Ида Нибелунгинг. Герцог Гильом был очень расстроен этой трагедией. Он решил, что чума и смерть матери – наказание за его греховные сомнения насчёт короля Пинолу II. Одновременно и королевские войска вместе с герцогским отрядом потерпели поражение в бою с мусульманской армией под ла-Адрадой. В июле 1012 года Авилья была осаждена тысячной армией Итании.

 

Герцог, желая искупить вину, в которой был уверен, стал растрачивать казну на помощь всем нуждающимся, насколько это было возможно. Также он щедро помогал церкви, надеясь на отмоление своих грехов.

 

Небольшую радость принесла весть о беременности герцогини Трюды, но буквально на следующий день она заболела тифом. Герцог Гильом совершенно отчаялся и решил что вся его семья теперь обречена на гибель,  как и его владение, как и его власть.

 

Армия герцога отстуила до Бургоса. Там её командир, мэр Медины-дель-Кампо, Хакал, перегруппировал силы и пошёл на помощь королевской армии, которая дважды пыталась прогнать мусульман от Авильи и оба раза неудачно.

 

6 марта 1013 года Авилья сдалась мусульманам и сам герцог Гильом вместе со своей семьей и двором попали в плен. Как регента Кастилии Гильома заставили подписать мирный договор от имени короля Херардо. 16 марта 1013 года Кастилия заключила мир с Итанией, признав Авилью территорией Итании. Герцог Гильом оказался под властью шейха аль-Хакама IV, несовершеннолетнего наследника аль-Хакама III, который умер год назад. Впрочем, в плену герцога содержали как почётного пленного, запретив лишь выходить за пределы герцогского дома без сопровождения стражи.

 

В мае 1013 года герцог Теодорих Нибелунгинг выплатил большой выкуп золотом за герцога Гильома. Он вернулся в Бургос и оттуда стал управлять Кастилией. Впрочем, сама Кастилия всего через месяц была атакована другим мусульманским государством – эмиром Муньо Омайадом, правителем Наварры. Ни у короля Кастилии, ни у самого герцога Гильома уже не было сил обороняться от этого нашествия. Бургос, куда перебрался герцог Гильом со двором, был осаждён армией Наварры. 30 сентября 1013 года герцог Гильом снова оказался в плену – теперь его захватил мусульманский полководец Матта ибн-Исмаил  Рустамид, правитель Танжера, один из вассалов эмира Наварры. Гильом и его брат Жульен остались в Бургосе, но были посажены под домашний арест.

 

В ноябре 1013 года Кастилия снова была атакована ещё одним мусульманским государством – шейхством Мулина, где правил Абд-аль-Джафур из рода Джуфаридов

 

Плачевное положение Кастилии привело к тому, что папа Римский Мартин II объявил Крестовый поход против маликата аль-Сарк. Тем временем герцог Гильом был перевезён из Бургоса в Танжер, оказавшись на африканской территории. 13 апреля 1015 года герцог Теодрих II Нибелунгинг умер – и герцог Гильом лишился единственного могущественного покровителя, который раньше неоднократно приходил на помощь роду Форменис.

 

В декабре 1015 года герцог Гильом, оставаясь в темнице Танжера, был подвергнут пыткам по приказу шейха Матты Рустамида. Сам шейх наблюдал за этим, не пытаясь узнать от пленного христианского герцога никаких тайн, не собираясь его склонять к чему-либо, просто наслаждаясь его болью.

 

С тех пор к герцогу Гильому относились уже не как к почётному и важному заложнику, но как к обыкновенному арестанту, взятому за воровство. Вместо хорошего питания он стал получать в день лепёшку и немного воды. Стражники обращались с ним грубо, избивали, заставляли убирать нечистоты. 

 

Владения герцога Гильома оказались совершенно разорены. Благодаря крестоносцам, мусульмане всё же оставили захваченные земли в пределах Бургоса, но сам герцог об этом не знал, оставаясь в Танжере. Формальным правителем Кастилии стала сестра Гильма, Эсклармонда, которая в это время находилась во Франции при дворе двоюродного брата Гильома, принца Гамелена Каролинга. Реальный контроль в пределах герцогских владений перешёл церкви – местному епископу.

 

В это время герцог Гильом в темнице Танжера сошёл с ума и стал верить, будто он среди своих родственников. Он жил в вымышленном мире и мусульмане его уже не трогали, продолжая содержать и кормить, но и не выпускали на свободу, рассчитывая на выкуп.

 

В декабре 1018 года мусульмане Наварры отказались от завоеваний в Кастилии из-за действий крестносцев на территории Валенсии, но тут же войну Кастилии снова объявил шейх Итании. А Итанию атаковал король Леона. В 1019 году крестоносцы в Испании были разбиты силами малика Яхья ибн-Мубарака Омейада.

 

5 сентября 1020 года в темнице у мусульман умер Жульен Форменис. Герцог Гильом к тому времени был совершенно безнадёжен, превратился в тень былого себя, разговаоривал с воображаемыми людьми и механически ел то, что давали стражники, у которых был только приказ следить, чтобы обезумевший и отчаявшийся пленник не умер.

 

В 1021 году прекратилось формальное регентство герцога Гильома над королевством Кастилия. Несмотря ни на что, король Херардо Кантабрийский сохранил власть над остатками Кастилии.

 

В октябре 1021 года сестру Гильома, Софию Форменис, больную и сломленную, отпустили из мусульманского плена – она вернулась в Бургос, который в то время оставался свободен, но совершенно разорён последсвиями войны, эпидемии тифа и деятельностью местных разбойников. Софию приютил местный епископ Франк. Ольмедо и Сеговия, формально в составе герцогсва Кастилия, фактически развивались независимо и без какого-либо контроля.

 

2 сентября 1023 года герцог Гильом умер в темнице, больной физически и духовно. Долгие годы он не видел никого кроме тюремных стражников. Под конец жизни он совсем лишился рассудка и потерял память, деградировав до животного состояния, в котором мог только есть и отправлять естественные нужды. На родине о нём к этому времени почти совершенно забыли.

Изменено 03.02.2025, 10:46:27 пользователем Gaenkelti

[Gaenkelti 118]

Герцогиня Эсклармонда, последняя из дома Форменис

 

Королева-мать Леонского королевства, герцогиня Кастилии Эсклармонда Форменис

 

Все владения и титулы герцога Гильома перешли к его сестре Эсклармонде Форменис, которая приняла титул герцогини Кастилии 5 сентября 1023 года, прекратив регентство епископа Франка. В своей столице Бургосе 47-летняя Эсклармонда не интересовалась делами управления, назначив лишь ответственного за хозяйство и сбор налогов – местного мэра города Плаценции Гильема Санчеса. Сама Эсклармонда перебралась в Сорию, столицу Кастилии. При этом сохраняла свой пост тайной советницы Герберга, которая некогда пыталась побудить покойного Гильома на амбициозные планы.

 

Герцогиня Эсклармонда была очень уважаемой и знатной женщиной – мать короля Леона Пинолу II, представительница славной и уважаемой семьи. Однако у неё не было законных наследников. Все её владения и титулы – герцогство Кастилия с правом сюзеренитета над Ольмедо и Сеговией, должны были перейти её старшему сыну, королю Леона Пинолу II.

  

Нормальное положение в Кастилии было восстановлено к 1024 году – усилиями мэра Плаценции Фелипе и епископа Франка. Герцогская казна, пустая в начале этого десятилетия, снова начала наполняться. Но герцогиню Эсклармонду хозяйственные дела и политика уже не интересовали. Она просто продолжала жить, наслаждаясь своим положением и богатством, не заботясь о будущем рода, совершенно не противясь неизбежному переходу всего достояния своему сыну и королю Леона Пинолу II Кантабрийскому. Второй муж Эсклармонды и формальный герцог Кастилии принц Гамелен Каролинг оставался во Франции и вообще не появлялся в Бургосе.  

 

Герцогиня Эсклармонда лишь время от времени наезжала в Бургос, получала деньги и формальные почести, после чего возвращалась в Сорию, где она при дворе заняла почётную должность канцлера. Почти всё время в Сории Эсклармонда проводила в различных праздниках и увеселениях, заслужив репутацию любительницы выпить. Единственным её здоровым занятием были конные пргулки. Кроме того, она умела отбирать и ценить лошадей. Иногда она увлекалась идеей разведения лошадей, но дальше фантазий и разговоров это никогда не заходило, хотя деньги на такое дело у неё были.

 

У Эсклармонды были возможности поучаствовать в политике и обрести реальное влияние, но государственными делами она уже давно не интересовалась.

 

4 января 1025 года герцогиня Эсклармонда, возвращаясь в свою спальню, была убита неизвестным. Убийца не был пойман и довольно долго герцогиню считали скончавшейся от удара – убийца действовал так, что следов насильственной смерти на теле Эсклармонды не нашли. Лишь чуть позднее королевский тайный советник провёл расследование и определил, что королева-мать умерла не своей смертью. Кто был организатором убийства осталось неизвестным. 

 

У герцогини не было явных врагов и политических амбиций, поэтому составлять против неё заговор с целью убийства, казалось, было невыгодно никому. Впрочем, Эсклармонда часто бывала не трезва и в таком состоянии вела себя особенно легкомысленно, совершенно не следя за тем, что и в чей адрес говорит, поэтому вполне могла и оскорбить кого-то из мстительных и заночивых леонских или кастильских аристократов. 

 

Согласно законам наследования, все земли и титулы герцогини Эсклармонды перешли королю Леона Пинолу II. Бургос, сюзеренитет над Ольмедо и Сеговией, а значит и большая часть королевства Кастилии стали частью Леона.

 

Так славаня история рода Форменис, некогда самого влиятельного рода северной Испании, завершилась, а его наследие перешло новым правителям Леона и Кастилии.  

Изменено 03.02.2025, 10:28:32 пользователем Gaenkelti