Учите химию

[Sergey Ace 3,766]

В начале октября 1941 года над Ленинградом был сбит Me-109. Пилот не дотянул до своих и посадил машину на окраине города. Пока патруль его арестовывал собралась толпа зевак, в которой затесался знаменитый советский химик-органик, ученик великого Фаворского Александр Дмитриевич Петров. Из пробитых баков самолета стекало топливо и профессор заинтересовался, на чем летают самолёты люфтваффе. Петров подставил под струю пустую бутылку и с полученной пробой в лаборатории поставил ряд опытов в своей лаборатории в опустевших корпусах Ленинградского Краснознамённого химико-технологического института, персонал котрого к тому времени был уже эвакуирован в Казань, в то время как Петров был оставлен следить за ещё невывезенным имуществом.

В ходе исследований Петров обнаружил, что температура замерзания трофейного авиационного бензина была минус 14ºC, против минус 60ºC у нашего. Вот почему, понял он, немецкие самолёты не забираются на большие высоты. А как же они будут взлететь, когда температура воздуха в ленинградской области опустится ниже минус пятнадцати?

Химик оказался настырным и добился аудиенции у заместителя командующего ВВС Северо-Западного фронта. И так сразу с порога в лоб сообщил тому, что знает способ уничтожения всех вражеских флюгцойгов. У генерала возникли некоторого рода опасения, хотел даже людей в белых халатах вызвать. Но выслушав человека науки, он проявил к полученной информации интерес. Для полноты картины химику доставили образцы с аналогично приземленного Ю-87, потом еще разведчики из-за фронта притащили с аэродромов. В общих чертах результаты совпадали. Тут уж военные в обстановке строй секретности приготовили немцам уберрашунг и как рыбаки стали ждать с моря погоды. Все начальники, кто были в курсе дела, по несколько раз на дню задавались вопросом: «Вы не подскажете сколько сейчас градусов ниже нуля?» Ждали, ждали и наконец дождались: 30 октября на стол в штабе ВВС фронта легли дешифрованные воздушные фотоснимки аэродромов в Гатчине и Сиверской. Разведчики только в Сиверской обнаружили 40 Ю-88, 31 истребитель и четыре транспортных самолета. Утром 6 ноября в воздух поднялся 125-й бомбардировочный авиаполк майора Сандалова. С высоты 2550 метров наши Пе-2 обрушились на вражеские флюгплацы. Штурман ведущего бомбардировщика капитан В.Н.Михайлов сбросил бомбы точно на самолетную стоянку противника. Вражеские зенитчики свирепствовали, но ни одного истребителя в воздух немцы поднять не могли – мороз был ниже двадцати градусов. Через 15 минут Пешки сменила шестерка штурмовиков 174 шап, ведомая старшим лейтенантом Смышляевым. В это же время группа из девяти И-153 подавляла зенитную артиллерию, а затем пулеметным огнем обстреляла стоянки вражеских самолетов. Через два с половиной часа семерка бомбардировщиков 125 бап, ведомая капитаном Резвых, нанесла второй удар по аэродрому. Всего в налёте участвовало 14 бомбардировщиков, 6 штурмовиков и 33 истребителя.

За этим налётом последовали налёты и на другие аэродромы, в результате которых с немецкий 1-й воздушный флот генерал-полковника Альфреда Келлера понёс существенные потери и на некоторое время фактически потерял боеспособность. Конечно, немцы вскоре доставили своим авиатором более качественный авиационный бензин, который выдерживал хотяя и не 60-градусный мороз, но позволял запускать авиамоторы при минус 20 градусах. Однако способность наносить массированные бомбовые удары по Ленинграду флот восстановил лишь к апрелю 1942 года. Петров вскоре был эвакуирован в Москву, а в 1947 году возглавил там лабораторию института органической химии АН СССР. Дожил он до 1964 года.

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

[Alex2411 2,234]

Полагаю, история изрядно приукрашена. Например, не соответствует действительности утверждение, что в день налёта на немецкий аэродром "ни одного истребителя в воздух немцы поднять не могли – мороз был ниже двадцати градусов".

[Mr. Eco 2,335]

Можно еще вспомнить случай с каким то Аполлоном, когда там резиновая прокладка при -2 градуса (ну у них редко такой морозец бывает) затвердела, ну и ракета рухнула.

[Ричард 3,189]

Милота

[Alex2411 2,234]

Температура воздуха во время налёта на Сиверскую 6 ноября 1941 года была минус 5...7 градусов. Про мороз ниже минус 20 - вымысел.

[roll84 2,610]

Любая область знаний рано или поздно обрастает легендами. Наука о военной маскировке, еще не успев даже зародиться, обзавелась как минимум одной красивой легендой, авторство которой приписывается профессору кафедры зоологии беспозвоночных СПбГУ Георгию Сергеевичу Слюсареву.

Зима 1942 года, наступление вермахта на Москву, Ленинград уже несколько месяцев сжат тисками блокады. В ставке верховного главнокомандующего проходит совещание. В повестке совещания есть один вопрос, который кажется генералам надуманным и несвоевременным, - маскировка. Само собой, генералы в курсе, что зимой надо носить белое, а летом лучше все-таки хаки.

Сталин не считает знания подчиненных о маскировке исчерпывающими, он настаивает на том, чтобы маскировкой занялись безотлагательно и на строгой научной основе. Ведь немцы почему-то проявляют странное разнообразие в окраске обмундирования и техники. Вероятно, в пятнистых комбинезонах и полосатых танках есть какой-то смысл, ведь Германия - страна практичная. Главковерха не устраивает незаметность зеленого на зеленом, он желает, чтобы боевые порядки пехоты были незаметны для вражеской авиации на любом естественном фоне. Поразмыслив некоторое время, кто-то предлагает банальное копирование маскировочного узора противника. Эта идея раздражает Сталина еще больше, он хочет ясности в понимании принципа, а не слепого подражания. У вождя остался лишь один вопрос, и найти ответ на него желательно побыстрее - кто сможет этим заняться?

Из задних рядов раздается нерешительный голос какого-то новоиспеченного генерала. Судя по стилю речи, он из интеллигентов. Путаясь и поминутно сбиваясь, генерал докладывает, что в Ленинградском университете работает некий профессор Шванвич, который возглавлял кафедру энтомологии, пока ее в тридцатых годах не слили с кафедрой беспозвоночных. Насколько генерал помнит, этот самый Шванвич занимался покровительственной окраской насекомых. Солдаты, конечно, не насекомые, но, может быть, будет чем-то полезен?

Сталин оживляется и требует немедленно, сегодня же, доставить Шванвича в Москву. Экстренный звонок в Саратов, куда был эвакуирован университет. Выясняется, что никакого Шванвича здесь нет, он остался в осажденном Ленинграде.

Менее чем через час самолет вылетает спецрейсом в голодающий и замерзающий город. Шванвича находят в постели, он уже не встает от истощения. Куриный бульон в него заливают прямо в самолете, а через несколько часов Шванвич предстает перед Сталиным. После краткого введения в ситуацию Сталин задает прямой вопрос, сможет ли профессор помочь Рабоче-крестьянской Красной Армии и что ему для этого нужно. Шванвич коротко отвечает: <Да, смогу. Три дня и два художника>.

Через три дня Ставка выслушивает доклад, в котором профессор энтомологии, избегая мудреных слов <мимикрия> и <стереоморфизм>, формулирует простой и понятный принцип. По его словам, выступающее и освещенное следует красить в темный цвет, а вогнутое и затененное - в светлый. Иллюстрации и гипсовые модели, заблаговременно подготовленные художниками, наглядно демонстрируют сказанное. Кроме того, Шванвич демонстрирует <расчленяющий> эффект полосатой окраски, который не позволяет наблюдателю увидеть характерный контур, облегчающий распознавание.

Прошел год. Шванвич снова на приеме у Сталина. Отец народов проявляет поистине грузинскую широту души.

- Просите что хотите, профессор. Хорошо поработали.

Борис Николаевич задумывается лишь на секунду.

- Хочу кафедру энтомологии. Она была. Теперь ее нет.

С 1944 по 1955 годы Борис Николаевич Шванвич заведовал кафедрой, а последние три года жизни был вице-президентом Всесоюзного энтомологического общества. На могиле Шванвича установлен памятник с изображением рисунка крыльев дневной бабочки. Поговаривают, что рядом с могилой стоит танк, но его не видно. Он очень хорошо замаскирован.

сабжНажмите здесь!

 Красивый. Но баян. Но красивый. но баян. [Cкрыть]