Поиск по сайту

Размах и скорость не та, да и гр. А центр летом 44го года это просто вакуумная дыра, особенно после высадки союзников. Искусство РККА заключалось лишь в свозе ресурсов и их использованию чтобы проехать в глубину на участке фронта после ошеломительной артподготовки по дырявому и немощному фронту противника, но это тоже уметь надо. По поводу оснащения, так её можно вообще без оснащения развернуть, просто пока она формируется в параллельной вселенной она ещё и обучается, а вообще можно сразу выкинуть без ничего, и даже помойму без людей, шаблон создал и выкинул на карту, она на ходу будет оснащаться, оружием техникой и личным составом, но не получит халявного опыта. Будут вам и исторические условия когда в дивизии 17 танков, а в контратаку срезать выступ идти нужно, всё это будет да.

Когда-то был вермахт В Германии вышла книга с откровениями фашистских солдат (Солдаты вермахта фотографируют казнь партизана. СССР. 1941-42 год.) В ФРГ вышла книга "Солдаты" ("Soldaten") - документальное исследование, посвященное военнослужащим вермахта. Уникальной особенностью книги является то, что она построена на откровениях немецких солдат, которыми они делились друг с другом в лагерях для военнопленных, не подозревая, что союзники их прослушивают и фиксируют разговоры на пленку. Словом, в книгу вошла вся подноготная, все то, о чем гитлеровцы избегали писать в письмах с фронта и упоминать в мемуарах. Как отмечает журнал Spiegel, "Солдаты" окончательно похоронили миф о незапятнанном вермахте ("Мы исполняли приказ. Жгли СС - мы воевали".) Отсюда и подзаголовок: "О том, как сражались, убивали и умирали" ("Protokollen vom Kaempfen, Toeten und Sterben"). Оказалось, что бессмысленные убийства, пытки, изнасилования, издевательства не были прерогативой айнзацгрупп, а являлись обыденностью для немецкой армии. Военнопленные вермахта вспоминали о совершенных преступлениях как о чем-то само собой разумеющемся, более того, многие бравировали военными "подвигами", а уж раскаянием и угрызениями совести никто особенно и не мучился. Как часто бывает, книга появилась благодаря сенсационной находке: немецкий историк Зенке Найтцель (Soenke Neitzel), работая в британских и американских архивах над исследованием, посвященном Битве за Атлантику, наткнулся в 2001 году на стенограмму прослушки, в которой пленный немецкий офицер-подводник с непривычной откровенностью рассказывал о своих военных буднях. В ходе дальнейших изысканий было обнаружено в общей сложности 150 тысяч страниц подобных стенограмм, которые Найтцель обработал вместе с социопсихологом Харальдом Вельцером (Harald Welzer). За время войны в британский и американский плен попали около миллиона военнослужащих вермахта и войск СС. Из них 13 тысяч были помещены под особое наблюдение в специально оборудованных местах: сначала в лагере Трент Парк (Trent Park) севернее Лондона и в Латимер Хаус (Latimer House) в Бакингемшире, а с лета 1942 года также на территории США в форте Хант, штат Вирджиния. Камеры были напичканы жучками, кроме того, среди военнопленных были шпионы, которые при необходимости направляли разговор в нужное русло. Союзники, таким образом, пытались выведать военные секреты. Если англичане прослушивали офицеров и высший командный состав, то в США пристальное внимание обращали на рядовых. Половину военнопленных форта Хант составляли нижние чины, даже унтер-офицеров было не больше трети, а офицеров - одна шестая часть. Англичане сформировали 17500 досье, причем почти каждое из них насчитывает более 20 листов. Еще несколько тысяч досье было заведено американцами. Стенограммы содержат откровенные свидетельства представителей всех родов войск. Большинство военнопленных были захвачены в Северной Африке и на Западном фронте, однако многие из них успели побывать и на востоке, на территории СССР, где война была существенно иной. Если во время войны союзников интересовали военные секреты, то современного исследователя и читателя, скорее, заинтересует возможность увидеть войну изнутри, глазами обыкновенного немецкого солдата. На один из главных вопросов: как быстро нормальный человек превращается в машину для убийства, - исследование Найтцеля и Вельцера, дает, как отмечает Spiegel, неутешительный ответ: чрезвычайно быстро. Возможность осуществить неприкрытое насилие является будоражащим экспериментом, и человек подвержен этому искушению гораздо сильнее, чем может показаться. Для многих немецких солдат "период адаптации" длился всего несколько дней. В книге приводится стенограмма беседы между пилотом люфтваффе и разведчиком. Летчик отмечает, что на второй день польской кампании ему нужно было нанести удар по вокзалу. Он промахнулся: 8 из 16 бомб легли в жилом квартале. "Я не был этому рад. Но на третий день мне уже было все равно, а на четвертый я даже испытывал удовольствие. У нас было развлечение: перед завтраком вылетать на охоту на одиноких солдат противника и снимать их парой выстрелов", - вспоминал пилот. Впрочем, по его словам, охотились и на гражданских: цепочкой заходили на колонну беженцев, стреляя из всех видов оружия: "Лошади разлетались на куски. Мне было их жаль. Людей нет. А лошадей было жаль до последнего дня". Как отмечают исследователи, беседы, которые вели между собой военнопленные, не были разговорами по душам. Никто не говорил об экзистенциальном: жизни, смерти, страхе. Это было некое подобие светской болтовни, с подшучиванием и похвальбой. Слово "убить" фактически не употреблялось, говорили "прибить", "снять", "подстрелить". Поскольку большинство мужчин интересуется техникой, разговоры часто сводились к обсуждению вооружений, самолетов, танков, стрелкового оружия, калибров, а также к тому, как все это работает в бою, какие имеются недостатки, какие преимущества. Жертвы воспринимались опосредованно, просто как цель: корабль, поезд, велосипедист, женщина с ребенком. Соответственно, и сопереживания жертвам не было. Более того, многие из немецких солдат, чьи разговоры прослушивали союзники, не делали различия между военными и гражданским целями. В принципе, это и неудивительно. На первом этапе войны такое разделение еще соблюдалось хотя бы на бумаге, а с нападением на Советский Союз исчезло даже из документов. При этом, по мнению Найтцеля и Вельцера, говорить о том, что вермахт полностью отказался от моральных критериев, было бы неверным. Война не отменяет моральных норм, но меняет сферу их применения. Пока солдат действует в рамках, признанных необходимыми, он считает свои действия легитимными, даже если они предполагают крайнюю жестокость. Согласно этому принципу "отложенной морали", среди военнослужащих вермахта считалось, например, недопустимым стрелять в спускающихся на парашюте сбитых летчиков, а вот с экипажем подбитого танка разговор был короткий. Партизан расстреливали на месте, так как в войсках было распространено убеждение, что тот, кто стреляет их товарищам в спину, лучшего не заслуживает. Убийство женщин и детей все же считалось в вермахте жестокостью, что, однако, не мешало солдатам совершать эти зверства. Из разговора радиста Эберхарда Керле и пехотинца войск СС Франца Кнайпа: Керле: "На Кавказе, когда партизаны убивали одного из наших, лейтенанту даже приказывать не приходилось: выхватываем пистолеты, и женщины, дети: всех, кого увидели - к черту". Кнайп: "У нас партизаны напали на конвой с ранеными и всех перебили. Через полчаса их схватили. Это было под Новгородом. Бросили в большую яму, по краям со всех сторон встали наши и кончили их из автоматов и пистолетов". Керле:. "Зря расстреляли, они должны были сдохнуть медленно". Определение границ применения моральных принципов, как отмечают авторы книги "Солдаты", зависит не столько от индивидуальных убеждений, сколько от дисциплины, иными словами от того, рассматривает ли военное руководство те или иные действия как преступления или нет. В случае с агрессией против СССР командование вермахта определенно решило, что акты насилия в отношении советского гражданского населения не будут преследоваться и наказываться, что, разумеется, привело, к росту ожесточения с обеих сторон на Восточном фронте. Отмечается, что по сравнению с вермахтом и РККА западные союзники действовали более гуманно, хотя в ходе первой фазы операции в Нормандии пленных не брали и они. Львиную долю в беседах военнопленных вермахта составляли "разговоры о бабах". В этой связи Зенке Найтцель и Харальд Вельцер отмечают, что война стала для подавляющего большинства немецких солдат первой возможностью выехать за границу и увидеть мир. К моменту прихода Гитлера к власти иностранные паспорта имелись лишь у 4 процентов населения Германии. Война для многих стала своего рода экзотическим путешествием, где оторванность от дома, жены и детей тесно сопрягалась с ощущением полной сексуальной свободы. Многие из военнопленных со вздохом сожаления вспоминали о своих похождениях. Мюллер: "Какие чудесные кинотеатры и прибрежные кафе-рестораны в Таганроге! На машине я много где побывал. И кругом только женщины, которых согнали на принудительные работы". Фауст: "Ах ты ж, черт!" Мюллер: "Они мостили улицы. Сногсшибательные девочки. Проезжая мимо на грузовике мы хватали их, затаскивали в кузов, обрабатывали и выкидывали. Парень, ты бы слышал, как они ругались!" Впрочем, как явствует из стенограмм, рассказы о массовых изнасилованиях вызывали осуждение, хотя и не слишком резкое. Существовали определенные границы, за которые пленные солдаты вермахта даже в доверительных беседах с товарищами старались не переступать. Рассказы о сексуальных пытках и издевательствах, жертвами которых были пойманные на оккупированных советских территориях шпионки, передавались от третьего лица: "В предыдущем офицерском лагере, где я сидел, был один тупой франкфуртец, молодой наглец-лейтенант. Так он говорил, что они..." И дальше следовало заставляющее содрогнуться описание. "И представьте себе, за столом сидели восемь немецких офицеров, и некоторые улыбались этой истории", - заключал рассказчик. Осведомленность солдат вермахта о Холокосте, была, по всей видимости, большей, чем принято считать. В целом, разговоры об уничтожении евреев занимают не так много места от общего объема стенограмм - около 300 страниц. Одно из объяснений этому может состоять в том, что не многие военнослужащие знали об усилиях по целенаправленному решению "еврейского вопроса". Однако, как отмечает Spiegel, другое, более правдоподобное объяснение состоит в том, что уничтожение евреев было вполне обыденной практикой и не рассматривалось как что-то специально достойное обсуждения. Если речь заходила о Холокосте, то в основном о технических аспектах, связанных с уничтожением множества людей. При этом никто из участников разговора не был изумлен услышанным и никто не ставил правдивость подобных рассказов под сомнение. "Уничтожение евреев, как можно заключить со всей убедительностью, было составной частью мировоззренческих представлений солдат вермахта, причем в гораздо большей степени, чем было принято считать ранее", - заключают исследователи. Разумеется, в вермахте были люди, которые противились происходящему. С другой стороны, как отмечают авторы "Солдат", нельзя забывать, что армия была слепком тогдашнего немецкого общества, которое молчаливо приняло и установление нацистской диктатуры, и расовые законы, и репрессии, и концлагеря. Ожидать, что вермахт мог быть лучше остальной Германии, было бы нелогично. http://www.lenta.ru/articles/2011/04/19/soldaten/

Ниже приводятся два приказа высших офицеров Вермахта (полностью). Обратите внимание: приказ Кейтеля написан за 40 дней до начала войны. Уберменши прекрасно знали, чего они хотят и как они будут этого добиваться. 22 июня 1941 года они начали войну, которая изначально была спланирована «войной без правил», войной на уничтожение советского государства и неполноценных народов. Выделения в текстах мои. Имеющий глаза да увидит. О ВОЕННОЙ ПОДСУДНОСТИ В РАЙОНЕ «БАРБАРОССА» И ОБ ОСОБЫХ ПОЛНОМОЧИЯХ ВОЙСК Ставка верховного Главнокомандующего 13 мая 1941 г. Совершенно секретно Подсудность военным судам служит в первую очередь сохранению воинской дисциплины. Расширение района военных действий на Востоке, формы, которые вследствие этого примут боевые действия, а также особенности противника делают необходимым, чтобы военные суды ставили перед собой только те задачи, которые при их незначительном штате для них посильны во время хода боевых действий и до замирения покорённых областей, то есть ограничили бы свою подсудность рамками, необходимыми для выполнения своей основной задачи. Это, однако, будет возможно лишь в том случае, если войска сами беспощадно будут себя ограждать от всякого рода угроз со стороны гражданского населения. Соответственно этому для района «Барбаросса» (район военных действий, тыл армии и район политического управления) устанавливаются следующие правила: I. 1. Преступления гражданских лиц противника* впредь до дальнейших распоряжений изымаются из подсудности военных и военно-полевых судов. 2. Партизаны должны беспощадно уничтожаться войсками в бою или при преследовании. 3. Всякие иные нападения гражданских лиц противника* на вооружённые силы, входящих в их состав лиц и обслуживающий войска персонал также должны подавляться войсками на месте с применением самых крайних мер для уничтожения нападающего. 4. Там, где будет пропущено время для подобных мероприятий или где они сразу были невозможны, заподозренные элементы должны быть немедленно доставлены к офицеру. Последний решает, должны ли они быть расстреляны. В отношении населённых пунктов, в которых вооружённые силы подверглись коварному или предательскому нападению, должны быть немедленно применены распоряжением офицера, занимающего должность не ниже командира батальона, массовые насильственные меры, если обстоятельства не позволяют быстро установить конкретных виновников. 5. Категорически воспрещается сохранять заподозренных для предания их суду после введения этих судов для местного населения. 6. В местностях, достаточно усмирённых, командующие группами армий вправе по согласованию с соответствующими командующими военно-морскими и военно-воздушными силами устанавливать подсудность гражданских лиц военным судам. Для районов политического управления распоряжение об этом отдается начальником штаба верховного главнокомандования вооружённых сил. II. Отношение к преступлениям, совершенным военнослужащими и обслуживающим персоналом по отношению к местному населению 1. Возбуждение преследования за действия, совершенные военнослужащими и обслуживающим персоналом по отношению к гражданским лицам противника*, не является обязательным даже в тех случаях, когда эти действия одновременно составляют воинское преступление или проступок. 2. При обсуждении подобных действий необходимо в каждой стадии процесса учитывать, что поражение Германии в 1918 г., последовавший за ним период страданий германского народа, а также борьба против национал-социализма, потребовавшая бесчисленных кровавых жертв, являлись результатом большевистского влияния, чего ни один немец не забыл. 3. Поэтому судебный начальник должен тщательно разобраться, необходимо ли в подобных случаях возбуждение дисциплинарного или судебного преследования. Судебный начальник предписывает судебное рассмотрение дела лишь в том случае, если это требуется по соображениям поддержания воинской дисциплины и обеспечения безопасности войск. Это относится к тяжёлым проступкам, связанным с половой распущенностью, с проявлением преступных наклонностей, или к проступкам, могущим привести к разложению войск. Не подлежат, как правило, смягчению приговоры за бессмысленное уничтожение помещений и запасов или других трофеев во вред собственным войскам. Предложение о привлечении к уголовной ответственности в каждом случае должно исходить за подписью судебного начальника. 4. При осуждении предлагается чрезвычайно критически относиться к показаниям гражданских лиц противника*. III. Ответственность войсковых начальников Войсковые начальники в пределах своей компетенции ответственны за то: 1) чтобы все офицеры подчиненных им частей своевременно и тщательно были проинструктированы об основах настоящего распоряжения; 2) чтобы их советники по правовым вопросам своевременно были поставлены в известность как о настоящем распоряжении, так и об устных указаниях, с помощью которых войсковым начальникам были разъяснены политические намерения руководства; 3) чтобы утверждать только такие приговоры, которые соответствуют политическим намерениям руководства. СТЕПЕНЬ СЕКРЕТНОСТИ С окончанием периода маскировки настоящее распоряжение сохраняет гриф «совершенно секретно». По поручению Начальник штаба верховного командования вооруженных сил Кейтель Приказ командующего 6-й армией генерал-фельдмаршала фон Рейхенау От 10 декабря 1941 г. Секретно О ПОВЕДЕНИИ ВОЙСК НА ВОСТОКЕ По вопросу отношения войск к большевистской системе имеются ещё во многих случаях неясные представления. Основной целью похода против большевистской системы является полный разгром государственной власти и искоренение азиатского влияния на европейскую культуру. В связи с этим перед войсками возникают задачи, выходящие за рамки обычных обязанностей воина. К борьбе с врагом за линией фронта ещё недостаточно серьезно относятся. Всё ещё продолжают брать в плен коварных, жестоких партизан и выродков-женщин; к одетым в полувоенную или гражданскую форму отдельным стрелкам из засад и бродягам относятся всё ещё как к настоящим солдатам и направляют их в лагеря для военнопленных. Пленные русские офицеры рассказывают с язвительной усмешкой, что агенты Советов свободно ходят по улицам и зачастую питаются из походных немецких кухонь. Подобное отношение войск объясняется только полным легкомыслием. Руководству следует своевременно разъяснить смысл происходящей борьбы. Снабжение питанием местных жителей и военнопленных является ненужной гуманностью. Всё, в чём отечество отказывает себе и руководство с большими трудностями посылает на фронт, солдат не должен раздавать врагу, даже в том случае, если это является трофеями. Они являются необходимой частью нашего снабжения. Войска заинтересованы в ликвидации пожаров только тех зданий, которые должны быть использованы для стоянок воинских частей. Всё остальное, являющееся символом бывшего господства большевиков, в том числе и здания, должно быть уничтожено. Никакие исторические или художественные ценности на Востоке не имеют значения. Для сохранения важного в военно-хозяйственном отношении сырья и промышленных объектов руководство даст специальные указания. Необходимо полное разоружение населения в тылу сражающейся части, принимая во внимание протяжённость и уязвимость путей подвоза. Где возможно, прятать и охранять трофейное оружие и боеприпасы. Если же условия боя не позволяют этого, то оружие и боеприпасы выводить из строя. В случае применения оружия в тылу армии со стороны отдельных партизан применять в отношении их решительные и жестокие меры. Эти мероприятия распространяются также и на мужское население с целью предотвращения возможных с их стороны покушений. Пассивность многочисленных антисоветских элементов, занимающих выжидательную позицию, должна быть ликвидирована путём разъяснения, и они должны быть привлечены к активному сотрудничеству в борьбе против большевизма. Если они не идут на это, то пусть не жалуются на то, что с ними обращаются, как с приверженцами советского строя. Страх перед германскими мероприятиями должен быть сильнее угрозы со стороны бродячих большевистских остатков. Не вдаваясь в политические соображения на будущее, солдат должен выполнить двоякую задачу: 1. Полное уничтожение большевистской ереси, советского государства и его вооружённых сил. 2. Беспощадное искоренение вражеской хитрости и жестокости и тем самым обеспечение безопасности жизни вооружённых сил Германии в России. Только таким путём мы можем выполнить свою историческую миссию по освобождению навсегда германского народа от азиатско-еврейской опасности. Командующий фон Рейхенау, генерал-фельдмаршал. * В военных текстах слово «feindlich» означает не «враждебный», но «принадлежащий противнику», «противника», «вражеский» (прим. Redakteur'а). Источник: «Нюрнбергский процесс», Том 5. — М.: Юридическая литература, 1991. <noindex>http://pobeda.oper.ru/torture/read.php?t=1045689433</noindex>

Сразу оговорюсь, что речь пойдет не о современной молодежи, ибо я ее совсем не знаю. А о юношах 1980-х. Среди парней, интересующихся военной историей, совершенно типична была ситуация, о которой рассказал один знакомый кадровый офицер, закончивший ВИКА. Как-то на уроке военной истории преподаватель пообещал поставить зачет автоматом тому, кто сходу назовет двадцать генералов любой армии(но одной, а не нескольких) времен Второй Мировой. Он встал и перечислил немецких генералов. "А советских?" - спросил преподаватель, - "Неужели никто больше не хочет зачет на халяву?" Однако сталинских генералов в таком количестве никто вспомнить не смог. Так вот, в том, что мы намного лучше разбирались в армии страны, воевавшей с нами, чем в своей, ничего удивительного нет. И ничего антипатриотического, кстати говоря, тоже. Совсем наоборот. Сейчас распишу подробно, почему так. Во-первых, начнем с самого бредового, с обвинений в недостаточном патриотизме. Начать с того, что уважать армию победителей можно только тогда, когда враг, которого победили, был достаточно силен, умел, отважен, стоек и т.д. Если же врагом командовал псих, генералы у него были недотепами а солдаты трусами, доблести в такой победе немного. Однако именно такими немцев зачастую изображал ГлавПУР. Во время войны это понятно, если пугать солдата могуществом и умением врага, он может и струсить, а вот если показывать вражеских солдат в смешном свете, преисполнится отваги. Рассуждение не самое умное, но хоть какая-то логика в таком подходе была. После войны такая линия продолжалась просто по инерции. Карикатуры КуКрыНиксов и комедийные образы из фильмов военной поры бальзамом лились на замшелые души кремлевских геронтократов. Когда же от этих образом отходили, получался откат до полного... в общем, до упора в цензурные рогатки. Как в "17 мгновениях" с интеллектуальными гестаповцами и фрондирующими генералами. В общем, картинка, срисованная из привычной режиссерам и зрителям среды творческой интеллигенции, не зря же фанатичными партийцами в сериале изображены исключительно полные идиоты(впрочем, тут как раз нет никакого расхождения со стандартами изображения Третьего рейха в советской пропаганде). Так вот, из рассказов воевавших отцов, дедов и прочей родни, молодой парень узнавал, что война и немцы были несколько не такими. Что идиотов среди немецких офицеров на передовой не было. Что воевать немцы умели будь здоров. Что сильного врага всегда уважают, и смеяться над ним на войне никому в голову не придет. Естественно, ему хочется узнать об этом враге побольше, тем более, что даже в СССР материалов по Вермахту было достаточно и самое главное, они были намного менее ангажированы и скрывалось в них намного меньше, чем в книгах про РККА. Да и мемуары "битых гитлеровских генералов" уродовались цензорами намного меньше, чем победоносных советских. Вообще говоря, интерес именно к немецкой армии во Вторую Мировую интернационален. В англоязычной литературе книг про Гудериана и Роммеля намного больше, чем про Паттона и Монтгомери. Да и показаны они куда ярче, в том числе и в фильмах про войну... ничего удивительного, "положительная сторона" в художественных произведениях почти всегда выглядит намного бледнее, чем отрицательная. Тем более, что и возможностей для показа именно немецкого командования сама история Второй Мировой дает намного больше, чем для показа союзнического. Они и воевали дольше, и операции проводили более яркие и рисковые, и еще - генералы союзников так или иначе были вынуждены делать реверансы в сторону своего верховного командования(только Паттон - некоторое исключение, ну и Жуков пытался, но его тут же крепко поправили). А вот бывшие гитлеровские генералы напротив, могли спокойно валить все неудачи на любимого фюрера, себе же оставлять только блестящие находки и выверенные планы, исполнить которые мешал бесноватый Ади. В результате их мемуары выглядят как триумф интеллекта, воли и организаторских способностей мемуариста, а мемуары генералов союзников как рассказ о нормальной работе большого коллектива, в котором даже главком - только одна из шестерен гигантского механизма войны. Какой из этих двух стилей смотрится интересней и красивше? Вот именно. Но есть и еще несколько причин, которые не так очевидны. Одной из них является структурное сходство Вермахта и современной советской/российской армии и структурные же отличия оной от РККА. Сразу оговорюсь, что речь не идет о том, что вся СА/РА была в чем-то похожа на немецкую армию 1930-х. Не была, да и не могла быть. Но. Немецкая армия по образовательному уровню была выше или на равных с любой другой армией того времени. РККА в этом отношении от вермахта сильно отставала. СА в общей своей массе тоже образованностью не блистала, но были исключения. Специальные войска всех видов, от ВДВ до авиации, ГСВГ и другие зарубежные части комплектовались достаточно образованным контингентом. И по духу, по интересам, по менталитету в таких частях чувствовалось мало общего с полуграмотными крестьянами, зато с немецкими унтерами и офицерами нижнего звена - достаточно много. Разумеется, армий с приличным образовательным уровнем в мире немало, особенно во второй половине 20 века, но про них советский человек обычно не знал ничего, а вот про Вермахт кое-что читал или слышал. Кроме сходства, работал еще и принцип дополнения. В СА очень много чего не хватало, в первую очередь порядка и правильной организации. Кто не служил, тот может и не поверит, но в армии бардака в разы больше, чем в любой гражданской организации. Естественно, мечталось об его отсутствии. А кто у нас образец порядка и организованности? Немцы, конечно. Особенно немецкая армия. В общем это не совсем так, военная и гражданская бюрократическая система при Гитлере была исключительно запутанной и неэффективной, но она все же работала(благодаря совершенно исключительной исполнительности и при этом инициативности простых клерков и штабных офицеров) и свои функции до последнего года войны выполняла с фирменной немецкой четкостью. Которой у нас не хватало просто катастрофически. Кроме того, в немецких мемуарах и рассказах наших ветеранов этот самый ordnung всячески подчеркивался, а непоследовательность и неэффективность самой структуры немецкого командования не замечалась либо игнорировалась. Специфически советский фактор. Беззубость и унылость советской военной пропаганды. Выдержанная в стиле "войны мы не хотим, но к ней готовы", в ней было очень мало того, что могло бы подействовать на воображение и вызывать какие-то яркие чувства. В военной пропаганде Третьего Рейха с этим было все в порядке. Дело даже не в профессионализме пропагандистов, а в разных установках. Если немецкая пропаганда вызывала ассоциации со злым и жестоким, но колоритным бандитом, то советская... не будем о грустном. Не говоря уже о том, что о роковом влиянии лозунга "не поддаваться на провокации" в первые дни войны в СССР не знал только слепоглухонемой. Так вот, вся советская послевоенная пропаганда "борьбы за мир" и "отпора империалистическим поджигателям войны" была по духу схожа именно с тем пресловутым лозунгом. В итоге настроение "Случись война - будет как 22 июня 1941-го года" было весьма распространенным даже среди кадровых офицеров. Хотя объективных причин к тому не было. Оно было популярным именно из-за убогости советской пропаганды. И наконец, неспецифический фактор. Способ строительства армии в нацистской Германии и в нормальных странах. Во всех других государствах как до, так и после Второй Мировой войны, армия строилась исходя из системного подхода(не всегда и не у всех получалось, но дело в самом принципе - армия не спорт и держится не на чемпионах, а на слаженной работе и общем вкладе в победу), а на армию выделялось ровно столько средств, сколько можно было без особого напряжения экономики. В СССР второе правило на практике не выполнялось, но оно декларировалось и жило в общественном сознании. По крайней мере принцип "Пушки вместо масла" кроме Третьего рейха открыто никто не провозглашал. Так вот, у Вермахта в этом плане есть две особенности. Во-первых, денег, сил и средств на него не жалели. Такой принцип был провозглашен, то же самое про Вермахт говорила и во время, и после войны пропаганда всех стран антигитлеровской коалиции. На самом деле это было совершенно не так, но кого это интересовало, кроме историков? Считалось, что немецкую армию кормят от пуза и дают ей самое лучшее вооружение и снаряжение, которое тогда было. Какой военный не мечтал хоть раз, чтобы общество выделяло на армию не сколько оно может выделить, а сколько армии нужно? Вот для Вермахта в Третьем рейхе эта мечта стала былью. Во вторых, Вермахт изначально во многом строился как балаган - ради ярких трюков. Особенно Люфтваффе и танковые части, но в целом первые годы развертывания Вермахта главным был именно яркий образ всепобеждающей немецкой мощи, а не реальная боевая сила. Потом от этого стали отходить, с разной степенью успешности, но до конца избавиться так и не смогли. Генералы часто хотели менее ярких, но более эффективных боевых машин(Т-IV последних модификаций вместо "пантер", например), но фюрер на это не соглашался. Если в других странах имея полторы парашютно-десантные дивизии, их бы берегли по крайней мере до развертывания еще стольки же, немецкое командование для решения частной задачи сочло возможным пожертвовать целой дивизией. Получилось очень эффектно, но после этого крупных десантных операций уже не проводилось... Это только частные примеры, но весьма показательные. То же самое и с трехзначными счетами сбитых немецкими асами самолетов, при том что войну в воздухе Люфтваффе проигрывало. Эта работа на эффект, а не конечный результат, дает много ярких сцен и образов, которые гипнотизирующе действуют на неискушенное сознание. "Куда там нашим середнячкам против таких героев!" Естественно, любому молодому человеку хочется если не быть, то выглядеть героем. А быть простым работягой войны, пусть и побеждающей армии, какой в том шик? P.S. Только в 1990-е положение несколько выправилось. Во-первых, стало появляться много материалов про РККА, кроме того, В.Суворов сделал исключительно важную работу по популяризации ее ударной мощи. Его аргументы бредовы, но кого это волнует? Зато образы очень яркие и запоминающиеся. А главное - позитивно окрашенные. Нет, не в общечеловеческом смысле, а конкретно для юношей, увлекающихся военной тематикой. Орды автострадных танков на автобанах - это гораздо лучше, чем новобранец с трехлинейкой без патронов, сидящий в одиночной ячейке перед надвигающимся на него неуязвимым немецким танком и толпой автоматчиков, лупящих от пуза длинными очередями. Тем более, что в реальности не было ни того, ни другого. Кроме Суворова, постарались и издатели, выпустившие большие серии разнообразных немецких мемуаров, военно-исторических исследований и т.д. Произошло некоторое перенасыщение рынка, кроме того, для массового читателя стали достаточно заметны и негативные стороны немецкой военной машины(опять же, не в плане всяческих военных преступлений, а в плане ее эффективности, продуманности и стратегических результатов). Некоторые поп-хисторики еще пытаются всячески возвеличивать Вермахт, как Мухин или Исаев, но получается у них намного хуже, чем у советских пропагандистов, работавших методом от противного. Ну и сама тема поднадоела, испарился аромат запретного плода, открытиями и псевдооткрытиями читатели пресытились... В общем, восхищаться стало нечем. Зато теперь можно спокойно анализировать и уже сознательно работать с историческим материалом, как это делают многочисленные писатели исторических, альтисторических и конспирологических книг про Вторую Мировую. Тоже, конечно, по большей части получается либо нечитабельный мусор, либо бред сивой кобылы, но бред Анисимова все равно на две головы выше по достоверности, чем бред Звягинцева. По крайней мере материал теперь более-менее доступен и известен, о достоинствах и недостатках МГ-34 по сравнению с "Максимом" на военно-исторических форумах не спорит только ленивый. А то ведь какие кошмары можно было прочитать у какого-нибудь Соколова, это ни в сказке сказать, ни в ЖЖ запостить. Он, впрочем, продолжает творить, но сейчас он, к счастью, не один в поле кактус и его можно не опровергать, а просто не читать. http://zhurnal.lib.ru/m/mamliew_b_h/popula...tvermahta.shtml

Хотелось бы услышать ваше мнение, в чем причина поражения немецких вооруженных сил в Советском союзе .