Россия другими глазами

[Falconette 5,479]

Краткое слово вступления от автора

Приветствую всех обитателей форума "Стратегиум", и надеюсь, что вы прочтете мой скромный ААР дальше этих строк. Да, это будет еще один ААР по Российской империи в мире "Виктории 2", что на самом деле может показаться делом приевшимся и обыденным - но мой труд будет несколько отличаться от всех трех (трёх?) представленных на вашем сайте ААРов. Во-первых, это будет не столько ААР, сколько в некотором роде роман. Роман фантастический, в привычном сеттинге "попаданца". Во-вторых, этот ААР будет начинаться не в 1836, а в 1861 и писаться на дополнении "Дом Разделенный". Ну и в-третьих - сама игра была немного модифицированна мной, чтобы положение дел было более-менее историчным, так что эта версия "Виктории 2" будет для вас немного в новинку. Сразу хочу оговориться, что времени у меня не так уж много (помимо этого ААРа я пишу другой, англоязычный, на форуме paradoxplaza, а также принимаю участие в разработке проекта "Darkest Hour: A Hearts of Iron Game" ), и писать новые главы я смогу не так уж часто, как мне бы того хотелось. Надеюсь, это вас от повествования не отвлечет. Пора, однако, приступать.

Сведения об игре:

Версия игры: A House Divided, англоязычная версия

Старт - 1861 год

Страна - Российская империя

Произведенные модификации:

Россия в 1861 имеет изученной технологию "Экспериментальная железная дорога" - смешно, право слово, имея довольно развитую ж/д сеть в европейской части, не иметь технологии для постройки дорог

Армии реорганизованы сообразно сценарию 1836, полки имеют реальные названия и типы (гусары, драгуны, кирасиры и т.д. - все по местам)

Читов использовать не буду, кроме fow (отключение тумана войны) и leadership (генералов нанимать буду много). Все остальное будет играться честно.

Кое-какие изменения графики и базы данных

Книга Первая: Александр II

Часть I: Попаданец

Глава 0: Вступительная

- Ну и?

- Что ну и? Ты сам посуди.

- Чего-то ничего не выходит из этого суждения.

- Ну-ну. А я тебе говорю, что будь я там, все бы сделалось по-другому.

- Прям-таки по-другому? Переоцениваешь, Сашка, роль личности в истории.

- Конечно по-другому. Я не говорю, что гораздо лучше или гораздо хуже, но по-другому. Об эффекте бабочки не слыхивал?

- Брехня. Когда научатся в прошлое попадать, тогда и поверю. И не надо ля-ля про Фому, разговор какой-то беспредметный выходит "Вот я бы на месте того-то, вот я бы тогда-то"...не надоели кабинетные стратегмы-то?

- Как-никак историк...

- И хрена толку? Работаешь-то ты вовсе не историком. Работай ты по профессии, мы бы сейчас не коньячок под икорочку бы кушали, а вероятнее всего водку с килькой.

- По части водки ты и так не дурак, но все-таки я не о том. Ведь Российская империя по сути своего, ну, пути, допустила кучу крупных просчетов и ошибок. Узловых, я бы сказал, Не будь их - как бы все повернулось, а?

- Философ, мля...Ну и где она, эта "точка невозврата"? Поди времена Петра и птенцов гнезда его?

- Не думаю. Да, просчеты были, но в результате-то в плюсах оказались, да в каких!

- Николашкины тогда годы?

- Это уже слишком поздно, даже не "точка невозврата". Да и по сути-то сказать, ничего такого крахового Николай II и не сделал. Все было сделано до него, у него лишь не хватило волевых качеств чтобы что-либо изменить.

- Чего-то я не догоняю, Саня, хоть убей. Кто ж тогда виноват-то? Александр III с его промышленным, этим самым, ну...бумом? Или Александр II? Мутотень городишь.

- Ничего не мутотень. Александр II - он, понятное дело, человечище. Однако наошибался столько, что его, давай прямо, не самый дальновидный, пусть и волевой сын запустил часовой механизм, который романовскую Россию обрушил в тартарары. Ура-патриоты Александра III любят, боготворят. А ведь по сути его политика и сокрушила Россию - после кондовых реформ своего отца он включил на всю мощь репрессивную машину и не менее кондовое самодержавие. Итог - сплавление двух этапов, когда небывалый научный, технический и промышленный прогресс сочетался с чудовищным, кхе, общественно-социальным регрессом.

- Погнал гумилевствовать...

- А ты Гумилева-то не обижай. Он конечно был с присвистом, но мыслитель знатный. Я его всегда философом видел, а не историком.

- Может оно и так, конечно. А только долго посуху сидим - не пора ли поддать?

- Наливай...

С этими словами Пашка Гриднев, старый собутыльник и лучший друг неудавшегося историка и вполне преуспевающего (для уровня российской провинции, конечно) компьютерщика Сашки Соколова, налил еще по рюмке французского коньяка себе и собеседнику. Гриднев был птицей совсем высокого полета, крутил крупными барышами в Москве и даже входил в список "Форбс" по России, но где-то во вторую сотню. Компания Пашки выгодно отличалась от других русских бизнес-концернов тем, что занималась не тупой, варварской торговлей ресурсами или финансово-спекулятивными махинациями, а вещами для России нулевых малоразвитыми и малораспространенными - IT-технологиями и кое-какими научными разработками. Среди IT-компаний его фирма тоже не была гигантом первой величины, однако на жизнь, и довольно роскошную, ему хватало. А раз хватало ему, то хватало и его работникам - таким и был его школьный приятель Сашка, возглавлявший один из региональный филиалов. В тот памятный день Пашка и Сашка сидели на квартире как в старые добрые времена и выпивали. Выпивали уже довольно долго и обсудить успели все на свете - от баб до футбола. Когда градус уже был неоправданно высок, заговорили о главном - об истории, политике и судьбах России. Говорили они долго, и могли, наверное, говорить еще дольше, но после того, как Соколов опрокинул еще одну рюмашку, в глазах у него потемнело, голова закружилась, все вокруг как-то странно и дико искривилось, а потом погас свет.

Пробуждение было отвратительным (спрашивается, когда оно после таких попоек бывает иным?) - описывать состояние сорокалетнего айтишника по утру цензурными словами не удается почти никогда. Компьютерщик поднял трещащую, готовую отвалиться голову, с остервенением потер ладонями виски и закашлялся - накануне было не только много выпито, но и столько же выкурено, причем не нормальных сигарет, а, ради ностальгических ощущений, поганой "Примы" и "Явы". Идти на работу не было нужно, и только это, как и заранее припрятанная в тумбочке бутылка пива и пачка дорого швейцарского "антипохмелина", вселяло какую-то надежду и навевало позитив. Интересно, этот придурок Гриднев, который с утра всегда как огурчик - сколько бы накануне не выпил, - тут или уперся? Уперся наверняка, жаворонок хренов.

- Паш, ты тут еще? - не раскрывая затекших глаз, спросил Соколов.

- Чегой, барин? - раздался непонимающий возглас

Это сразу заставило открыть глаза, и довольно широко.

Конец вступительной главы

Продолжение следует...

Изменено 13.04.2012, 13:36:29 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Книга Первая: Александр II

Часть I: Попаданец

Глава 1: Здесь и сейчас

Глава 1Нажмите здесь!

 

- Чегой, барин?

"Какой еще, мать его, барин? Пашка что ли придуряется? Голос не его..."

Соколов резко распахнул глаза и обомлел - старенькой (пусть и перепланированной и отремонтированной по евростандарту) хрущевки, в которой он ожидал проснуться, не было. Александра окружала весьма помпезного вида комната (на его вкус даже излишне роскошная), стены были ярко-белые, а вовсе не привычные розовато-бежевые (за те обои Соколов, помнится, отвалил кучу денег). Плоские лампы-галогенки на потолке сменились немаленькой люстрой с - мать-его-размать - оплывшими свечными огарками. От удивления компьютерщик раскрыл рот и тут же застонал - в виски ударило болью, напомнившей о вчерашнем дне.

"Вчерашний день" - внезапно бросило в пот Александра. Он судорожно принялся перебирать события этого самого дня. Пили...с Гридневым...на квартире. Проснулся не на квартире. Что, неужто Пашка на свои хоромы отвёз? Прямо дворянское гнездо.

- Умываться изволите? - вновь прозвучал голос из ниоткуда.

Соколов осмотрел комнату и никого не увидел. Судя по интонации, какая-то Пашкина прислуга. Ну самодур, ну барские замашки...

- Войдите, не стоит стоять за дверью. Мне бы попить чего-нибудь, - вежливо попросил айтишник.

В комнату вошел среднего роста человек, вид которого опять прошиб Соколова ознобом.

"Господи, неужели допился? Чтобы я еще раз с Гридневым этот его "Наполеон"..."

Вошедший в апартаменты слуга, до этого стоявший за дверью и разговаривавший через стенку, был одет совершенно непривычно, нелепо и несуразно. На ногах - лапти ("Лапти?! Даже в деревне их не носят...Что же это я, не у Пашки на даче?!" - мелькнула мысль в сознании Александра), выше - какая-то одежда типа жилетки, под которой надета распахнутая долгополая рубаха с закатанными рукавами, прическа скорее напоминала стог сена, а борода, густая и длинная, торчала во все стороны.

- Эвон вы вчера напились-то, барин, аж пришлось вас домой тащить - на лошадь вы никак залезть не могли...умываться, говорю, надобно? А насчет водички, это я Стефаниду уже послал, не извольте беспокоиться.

"Так, ну хоть что-то сходится. Напился и напился, кто же спорит. Но что за идиотская манера разговаривать? Как будто я помещик, а передо мной крепостной...Да еще и одежда, окружающая обстановка..."

- Скажите мне, вы не знаете, где Павел Петрович? Вероятно, я вчера...был немножко не в состоянии запомнить все детали.

- Пал Пятрович? Это ж какой? Ежели вы про помещика Барсукова, так я не знаю как его звать-величать...Стенька! А ну тащи воду сюда, дурна девка, барину освежиться надоть!

В опочивальню ворвалась девушка, и вовсе даже не дурная, с маленьким зеркалом и тазом воды в руках. Таз, судя по виду, был вовсе не такой, к какому привык Александр.

"Дурдом какой-то, что вокруг происходит?!" - все больше и больше изумляясь происходящему, подумал Соколов.

- Еще раз извините...

- Чегось? Стенька, пшла вон! - бросил бородач девчонке, когда она закончила свои приготовления.

- Где я нахожусь? Наверное, где-то в области? Не хочется вас задерживать, я наверное пойду скоро.

- Куда ж вы пойдете-то, барин? Родной дом позабыли, который еще дедушка ваш, граф Михал Митрич, царство Небесное, справил? В Мерилино вы, в Мерилино. Мы вас вчера с Фомичом от ротмистра Дерягина доставлии, когда вы...перебрали, стало быть.

"С Фомичом...С каким еще Фомичом? Когда этот весь кошмар кончится, Пашку на пушечный выстрел подпускать не буду с его посиделками. Завез меня в Мерилино к каким-то староверам, которые уверены, что дед мой (дед мой, заводской мастер!) был графом, и звали его Михаил Дмитриевич, хотя был он Михаил Алексеевич, а по материнской линии - вообще Иван Федорович. Выбираться отсюда надо, вот что. А Пашку за его розыгрыши - бойкотировать месяцок-другой, все равно у этого трудоголика других друзей и собутыльников нет."

По-быстрому умывшись из преподнесенного тазика и вытерев мокрое лицо (полотенце тут же подал заботливый бородач), Александр почувствовал себя несомненно лучше.

- Ну что же, уж извините, не знаю как по имени-отчеству, спасибо за прием, но я пожалуй пойду. Работа ждет, да и пока до города доберусь...

- Как-так не знаете как по имени-отчеству? - всплеснул руками мужичина, - Да я же, Сан Петрович, вас с колыбельки помню! Дядькой еще вашим был, когда вы в малолетках ходили, как же вы запамятовали-то? При всем моем скудном, барин, разумлении, думается мне, что пора бы вам прекратить Дерягина навещать. Он хоть и выше вас чином, а пройдоха и, прости Господи, скотина и пьяница, каких свет Божий не видал. Не доведет это ваше винопитие до добра. Самсон я, Самсон Гаврилов, служить начал еще при достопамятном дедушке вашем.

"Финиш, пора сушить весла" - с этой мыслью состояние вновь серьезно ухудшилось.

- Ну а меня-то как в таком случае зовут, чёрт подери?! - не выдержав, заорал на перепугавшегося Самсона Александр.

- Хоспаде, да как же - граф Соколов Александр Петрович. В коренетах вы будете, в кувалерии гвардейской, - ответил слуга, перевирая на просторечный манер военные термины.

После этого Александр Петрович Соколов, бывший руководитель регионального отдела IT-компании, сорока лет отроду, яростно глянул в таз, из которого только что умывался, и замер. На него смотрело лицо, даже отдаленно не напоминавшее его привычную физиономию. Во-первых, он помолодел лет на двадцать с гаком - ни морщин, ни мешков под глазами, ожидаемая многодневная щетина сменилась молодецкими усиками и легким пушком на щеках. Во-вторых, черты лица был совершенно иными, и отдавали, если угодно, какой-то породистой красотой. В-третьих, даже визуально Соколов теперь ощущал себя выше ростом и шире в плечах, не говоря уж про осанку - извечная сутулость сменилась горделивой гвардейской выправкой. Но более всего поразила одежда - растянутая майка с фирменным логотипом сменилась жутко измятым, грязным, но все-равно чертовски элегантным (надо полагать, из-за дорогой ткани и шикарного кроя) белым мундиром со стоячим воротником и золотистыми эполетиками. И это зрелище вселило уже не удивление или возмущение, а реальный, неподдельный ужас.

"Чёрт, да что же?! Неужели я...как в книжках...в прошлом?! Ооо...."

Последующие четыре часа у новоиспеченного помещика, графа и корнета-кавалергарда ушло на осознание ситуации и, как говорят в армии, разведку обстановки. Все было совершенно в новинку, все одновременно пугало и изумляло, все поражало и ставило в тупик. Невозможное оказалось возможным - вчерашний компьютерщик и историк-любитель оказался в июне 1861-го года, в селе Мерилино Санкт-Петербургской губернии. И это был не розыгрыш, не шутка и не кошмарный сон.

Примечание: В следующей главе я приступлю непосредственно к привлечению игрового материала, а также буду описывать своего героя от первого лица, так как трансформация из сорокалетнего менеджера Соколова в двадцатилетнего графа Соколова уже произошла и это будет повествование от лица уже нового героя.

Конец первой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 08.06.2012, 16:39:58 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Книга Первая: Александр II

Часть I: Попаданец

Глава 2: Вставайте, граф

Глава 2Нажмите здесь!

 

Я уже неделю обживался в поместье - и уже начал понемногу свыкаться с мыслью о том, что все происходящее вокруг меня - не бред и не плод большой фантазии. Мало-помалу окружавший девятнадцатый век становился все более реальным, а желание ущипнуть себя и проснуться дома, в России нулевых годов, начало пропадать. Тем не менее, все было чересчур новым и неизведанным, так что мое поведение заронило среди слуг и крестьян сомнения о том, что барин после той попойки как-то странно начал себя вести, и, возможно, тронулся. Опасения крестьян были понятные - крепостное право было уже более двух месяцев отменено, но реально практически ничего не изменилось - большинство жителей принадлежавшего мне Мерилино должны были еще два года выплачивать мне "отработки" - фактически, тот же самый оброк. Но с другой стороны, житье-бытье крестьян теперь было не настолько предопределенным и был смысл как-то развиваться. В этой России чувствовалась какая-то молодость, какое-то новое начинание во всем. Это не могло не радовать. Мужики хоть и глядели на меня, как на чокнутого, а тем не менее уважали - я, сверившись с данным эконома Яковлича, понял, что эти их "отработки" моему бюджету как слону дробина, и под радостные возгласы пахарей освободил их от этой повинности. Не то чтобы я был астрономически богат, но в продуктах питания уж точно не нуждался - гвардейское жалованье, множество вкладов и арендованные еще моим отцом поместья давали хороший заработок. На пару с Самсоном (он в моем поместье был кто-то навроде мажордома) я расчертил карту поместья на участки и распределил свободные земельные наделы по крестьянским хозяйствам. Идею зажиточного крестьянина Пахоменкова и местного священника Афанасия об образовании крестьянской общины я сразу решительно отмел - какая к чертям община, в моем мире я всё-таки неплохо знал историю, и понимал, что для крестьян община оказалась настоящей преградой на пути к зажиточной и сытой фермерской жизни. Однако, несмотря на мою сельскую идиллию, должен был настать день, который круто перевернул мою жизнь - и он настал. Утром 9 июня перед воротами помещичьего дома заржал породистый конь - за мной приехал мой сослуживец, сосед и, как сказал Самсон, собутыльник - ротмистр Алексей Дерягин. Дерягин, так же как и я, был помещиком средней руки, не блистал знатностью рода, но собственными заслугами пробился в гвардейскую кавалерию. Я был корнетом, то есть кем-то вроде младшего лейтенанта в нашем мире, а Дерягин, будучи ненамного старше, уже щеголял эполетами ротмистра (то есть капитана на наш лад). Дерягин тут же разбудил весь дом, беззлобно поругивая прислугу и крича, чтобы "этот чертов лежебока Соколов" побыстрее вставал и приводил себя в порядок.

- Вставайте, граф, нас ждут великие дела! Я смотрю ты, Сашка, совсем забыл про то, что отпуск твой истек еще вчера?

- Бегу! - крикнул я из окна, осознавая, что спокойной жизни барина больше не будет. Впереди блистательный Петербург, гвардия, и (как там пелось? "Лакеи, юнкера, и вальсы Шуберта...") - в общем, то, чего я больше всего боялся. С крестьянами я еще мог зайти за своего, но как я, компьютерщик и ефрейтор запаса (отпахавший в стройбате, к тому же), буду изображать аристократа и профессионального военного в высшем обществе?

Сборы в столицу заняли у меня два часа, которые Дерягин провел, не вылезая из своей повозки, в которой у него уже была припасена какая-то выпивка. Наконец, я был готов, уселся рядом с ротмистром, и возница тронул коней. Впереди был Питер.

Столица встретила меня неистовым шумом и неожиданно чистым воздухом - заводов и фабрик в Петербурге пока было не столь много, и запахи промышленного города, постоянно преследовавшие меня в "моем" Ленинграде, почти полностью отсутствовали. Хватало, правда, других запахов - канализация и централизованный вывоз мусора даже в столице были для большинства роскошью. Несмотря на это, было очень чисто - на каждой улице я видел осанистых бородатых дворников в ослепительно белых (как им это удается?!) фартуках.

Столица Российской империи в 1861 году

Вхождение в коллектив Кавалергардского полка прошло неожиданно спокойно - похоже, навыки стрельбы, фехтования и верховой езды граф Соколов усвоил на уровне мышечной памяти, поэтому моя неловкость глазу профессионала была почти незаметна - мне лишь намекнули, что корнет подрастерял форму, и чтобы не позориться перед гвардейцами, и, разумеется, Государем-императором, ему стоит позаниматься в манеже. Уклад армейской жизни русской гвардии 1860-х гг. для меня был уже не таким необычным, как житье-бытье среди крестьян-отработчиков (как-никак, моей специальностью всегда была военная история), так что я справлялся. Понял только одно - орать на нижних чинов "почему сапоги не почищены, мерза-авец?!", как это любят делать поручики с солдатами-ваньками из центральных губерний, было категорически нельзя - гвардия вся состояла почти сплошь из дворян, и обращение было совсем иным - не как с равным, конечно, это бы нарушило всю субординацию, но и не в стиле армейской субординации. В общем, новый образ - корнета 2-го эскадрона Его Императорского Величества кавалергардского полка - давался мне несомненно легче, чем образ помещика. Ротмистр Дерягин, как оказалось, был моим сослуживцем, да не совсем - он командовал третьим эскадроном. В полку было 5 ротмистров, что делало Дерягина весьма важной птицей. Корнетской мелочи же насчитывалось аж 12 рыл, и все - из родовитых дворянских семей. С ними контакт было найти легко - оказалось, что знаменитое гвардейское пьянство не такой уж и миф, и ничуть не уступает гвардейской отваге и доблести (культура пития была такая - редко (забулдыг из полка тут же вышвыривали), но метко (то есть помногу, например, на полковой праздник или на тезоименитство Государя). Командира полка, генерал-майора князя Барятинского, я видел только один раз на общем смотре, и впечатления он на меня не произвел - генерал похоже слишком старался быть своим среди офицеров, даже подарил офицерскому собранию личную дачу. Уверенности в себе и начальственности командир не показывал - может, мало покомандовал, полк был в его ведомости только с апреля 1861, а до этого кавалергардами командовал почти десять лет легендарный генерал де Лагарди, чей авторитет был несравнимо выше авторитета нового командира.

Генерал-майор Владимир Иванович Барятинский, нынешний командир полка

Служба шла своим чередом, общение с офицерами каждый день давало мне все больше пищи для размышления. Моим сослуживцем оказался ротмистр Орлов-Давыдов, которого в нашем мире я помнил как талантливейшего управленца и генерал-губернатора и (счастью моему не было предела!) портупей-юнкером в моем эскадроне оказался не кто-нибудь, а сам Михаил Дмитриевич Скобелев, будущий (впрочем, в этом мире он мог быть и не будущим) герой Средней Азии, Шипки и Плевны...Скобелев предстал перед моими глазами вовсе не таким, каким я его привык видеть - осанистым, бородатым, горделивым отцом-командиром с взглядом орла и хваткой медведя. Нет, передо мной был высокий, чуть сутулый худой парень, без малейших признаков усов и бороды. Он был всего на три года младше меня и мне было неудобно им командовать, но так или иначе, я был его командиром. Именно после встречи с портупей-юнкером Скобелевым я осознал, что могу кардинально изменить ход истории - как-никак, я мог своими собственными руками вылепить из Скобелева самого великолепного командира, использовав его природный талант плюс мои познания в стратегии и тактике прошлого и будущего. Главное, не дать парню задрать нос. 18-летний сейчас Миша в моем мире после своих побед стал очень сильно зазнаваться, и, есть мнение, этим и похоронил себя, вызвав заговора завистников-генералов. Я этого допустить не хотел.

- Портупей-юнкер Скобелев?

- Так точно, ваше благородие.

- Можете обращатся просто "господин корнет" (В русской армии и особенно в гвардии обращение по званию было самым неформальным способом обратиться к командиру. Разрешив Мише говорить со мной на грани субординации, я надеялся расположить его к себе), я ненамного старше вас, - взяв паузу, словно задумавшись, я спросил, - Когда вы выпускались в гвардию, учитывали ли вы, что это очень большой груз ответственности и серьезный вызов вашим навыкам и качествам?

- Так точно, господин корнет, учитывал и осознавал.

- Хм. Ваша характеристика у командира эскадрона, Скобелев, поэтому давайте начистоту, без рекомендаций и прочего. Вам хочется служить Отечеству?

- Что за вопро...извините, ваше благородие. Конечно, иначе и быть не может, - щёки юнкера запылали, что стало для меня лучшим знаком.

- Полно вам, другого ответа я и не ждал. Тогда вот что, портупей-юнкер, вы в скором времени будете офицером, когда выдержите экзамен на чин. Для того, чтобы выдержать этот экзамен, вам придется многому научиться. Вы нравитесь мне, и мне импонирует ваш подход к воинской службе, некоторые считают гвардию местом для парадов, попоек и шарканья по паркету. Вы согласны заниматься со мной сверх положенной нормы, чтобы я смог подготовить вас должным образом?

- Почту за честь, господин корнет! - засиял Миша, вытянувшись в струну, - Буду рад приступить к занятиям!

- Вольно, портупей-юнкер. Ступайте знакомиться с эскадроном, - улыбнувшись в ответ, подытожил я.

Юнкер Миша Скобелев - пока вовсе не такой героический типаж

Теперь Скобелев был в моей орбите, так же как и Орлов-Давыдов, который оказался весельчаком и балагуром. У меня же в полку было прозвище "Молчун", чтобы не опозориться или не проболтаться о чём-то, я чаще молчал. Ротмистры Орлов-Давыдов и Дерягин были теми немного людьми, с которыми я мог общаться вольно и спокойно. И именно Орлов сообщил мне ту мысль, которую я после долгих раздумий и разговоров с молодым Скобелевым вынашивал уже очень давно...

- Молчун, все сидишь тут, книжки листаешь? (в руках у меня и правда была книга по тактике какого-то римского автора) - спросил у меня эскадронный, заглядывая через плечо, - Все центурионы да легионеры. И не знаешь, что скоро Государь назначает Высочайший смотр.

- Государь? Смотр?! - от удивления я чуть не выронил книгу, над чем Орлов тут же расхохотался, - И когда?

- Смотри как расколыхался. Романтика покоя не дает, пламенный юноша? (на самом деле это было немного обидно, в этом мире мне был 21 год и я был никакой не юноша) Не бойся, все заботы теперь на нашем командире-благодетеле, нам предстоит только эскадрон натаскать, чтобы не опозорились, да лосины натянуть (мало кто знает, но знаменитые белые кавалергардские лосины предстояло натягивать мокрыми на голые ноги и высушивать их прямо на ноге, чтобы они не морщились и не топорщились), ну и сапоги начистить.

- И тем не менее, нельзя так легкомысленно относиться, Высочайший ведь смотр, - не унимался я, на самом деле судорожно обдумывая, как бы мне завязать разговор с царем.

- Да брось, сразу видно, что ты недавно в гвардии, - отмахнулся от меня ротмистр, - Парады у нас всегда проходят comme il faut, ты лучше скажи-ка своему доблестному эскадронному, что у вас там с портупей-юнкером Скобелевым, собирающимся вскоре получать офицерский чин? Он целыми днями у тебя - маневры кончатся - он к тебе, шагистика прошла - он к тебе, с манежа вышли - он опять к тебе. Совсем мальца загонял своими римлянами и суворовыми.

- Вовремя ты вспомнил о Суворове. "Тяжело в учении - легко в бою", - бросил я ту цитату, которая, к моему стыду, была моей единственной вспомненной фразой Суворова. Ну еще про пулю-дуру помнил.

- Теория без практики мертва, говаривал Александр Василич, - пожал губы Орлов-Давыдов, - Офицер это сначала сабля, а потом книжка.

Так завершился наш диалог. Прошла еще неделя, которую я провел, гоняя гвардейцев всеми аллюрами и конным строем под штандарт, дабы подготовиться к смотру полка. Возможность добиться аудиенции императора у меня была всего одна - образцово вышколить свой 1-й взвод, чтобы Государь вызвал меня к себе и лично поблагодарил. Там я смог бы попытаться...А впрочем, прочь эти мысли. Сейчас только одно - взвод, взвод и еще раз взвод.

Кавалергарды на отдыхе

И вот наступил самый главный для меня день - 1 июля 1861 года, день смотра Кавалергардского полка на Марсовом поле. День я решил начать с газеты, мельком пробежаться по заголовкам, прежде чем выступать (в армии этого времени никогда не говорили "выезжать", тем более на смотр - считалось, что "выезжают" только купцы в санях). Новости были неахтецкие - кругом в мире бурлила жизнь и активная внешняя политика, только в России со времен Крымской войны - тишина и покой. Королева Виктория провозгласила себя Императрицей Индии, заодно прихватив еще и Ионические острова по Лондонскому договору, Прусское королевство отправляло исследователей в Египетскую Долину Царей, а Швеция вводила систему народных школ. Когда еще в России будут народные школы...

Новости со всего света к 1 июля

А впрочем, к чёрту уныние. К чёрту все. Впереди парад, и он должен пройти великолепно!

Конец второй главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 08.06.2012, 16:40:28 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Книга Первая: Александр II

Часть I: Попаданец

Глава 3: Довольно слов

Глава 3Нажмите здесь!

 

- Э-эскадрон! Под штандарт! - зачно, гудящим басом, гаркнул Орлов.

Застучили барабаны, забили литавры, воздух наполнился тягучим звуком труб и горнов - оркестр Кавалергардского полка считался лучшим в гвардейской кавалерии и играл всегда безупречно. Под грохочущий ритм парадной музыки Марсово поле оживилось, встрепенулось, задвигалось. Как пелось в старой походной русской песне про соколов и орлов:

"Лагерь – город полотняный,

Морем улицы шумят,

Позолотою румяной

Медны маковки горят.

Там, едва заря настанет,

Строй пехотный закипит,

Барабаном в небо грянет

И штыками заблестит..."

Наш строй был не пехотным, а очень даже конным - все гвардейцы прибыли на смотр на полагающихся по штату крепких породистых белых скакунах, специально отбиравшихся для гвардейских кирасир по всем губерниям. Эскадроны шли колоннами по трое, возглавлял строй эстандарт-юнкер (то есть знаменосец) с эскадронным флажком, а чуть дальше скакал командир эскадрона. Командир полка князь Барятинский был в стороне, ему предназначалось "провожать" колонны. Мой взвод шел прямо за эстандарт-юнкером, как первый в эскадроне. Мне было искренне жаль ротмистра Орлова, потому что он не имел права поворачиваться и смотреть назад, и о порядке строя своего эскадрона ему предстояло лишь догадываться. А Барятинский, и, что страшнее всего, Государь-император, со стороны этот строй видели превосходно. Мне тоже было не особенно комфортно, так как я видел лишь прямую спину Скобелева (он как раз и был знаменосцем в нашем эскадроне - и я прямо-таки чувствовал волнение юноши - оно и понятно, первый раз на таком смотре) перед собой и двух здоровенных вахмистров справа и слева от себя боковым зрением. Не способствовал спокойствию и тяжеленный золоченый шлем с двуглавым орлом ("визитная карточка" кавалергардов - даже в бою под Аустерлицем они вышли сражаться, не сняв парадных касок), плотная лакированная кираса (а под ней - белоснежный мундир-колет, из-за чего с меня градом катил пот) и мощные сапоги-ботфорты, словно нарочно тянувшие меня вниз и мешавшие держать осанку.

Парадное облачение Кавалергардского полка

К счастью, пока смотр еще не начался как таковой - полковой оркестр играл сбор, а эскадроны собирались "под штандарт" - строились возле главного полкового знамени, которое держал корнет Сабуров (единственный из корнетов, не прикомандированный ни к одному взводу - он был адъютантом Барятинского. Кони двигались отлично, слаженно, цокот копыт синхронно бил с частотой метронома. Даже когда конный строй идет шагом - это уже ни с чем не сравнимое зрелище. Когда эскадроны выстроились под штандарт, Сабуров громогласно объявил имена командиров эскадронов и взводов и распределил их положение в парадном строю. Наконец, прозвучало и "...Второй эскадрон, командир - ротмистр Орлов-Давыдов, граф. Первый взвод - командир корнет Соколов, граф, второй взвод - командир..." - остальное для меня уже смысла не имела. Я знал строй, знал место своего взвода в колонне и прочие детали. Закончив оглашать список, корнет Сабуров размашисто, по-офицерски перекрестился, глянул на Барятинского, и, получив в ответ вялый кивок, рявкнул:

- Пребывает Государь. С Богом, господа!...

И тут же выдал немного нелогичное продолжение:

- ...И попробуйте только обделаться!

Кавалергарды готовятся к Высочайшему смотру

Что поделать, русский офицер всегда поминал Бога и чёрта в одном предложении - как я заметил, менталитет у нас с середины XIX-го столетия почти не изменился. Тем более, корнет Сабуров говорил по делу - обделаться перед императором было бы нежелательно. Особенно мне, которому кровь из носа нужна аудиенция с ним.

- Ваше превосходительство, прибыл Государь со свитой! - крикнул вахмистр Ревунов, и после этого мне пришлось отключить голову и передать все на попечение старательно заученных мной парадных аллюров.

Смотр проходил несколько часов, колонны проходили поэскадронно, повзводно, по-двое, по-трое, рассыпным строем...наконец, оркестр отыграл последние аккорды, и высочайшая инспекция Кавалергардского полка была завершена. Наступил самый ответственный, самый волнительный для меня момент - объявление благодарностей. Зазвучал гортанный голос Сабурова:

- Их Императорское Величество благодарят за достойный смотр личного Их Кавалергардского полка и выражают признательность командиру полка, командирам эскадронов и взводов, доблестным унтер-офицерам и гвардейцам, не уронившим честь русской гвардии и особенно полка, в честь чего офицерам и нижним чинам полка дозволяется трёхдневный отпуск и освобождение от несения службы во ознаменование монаршего благоговения.

В ответ раздалось такое, что у меня заложило уши:

- УР-Р-Р-РА! УР-Р-Р-РА! УР-Р-РА!

Я тоже кричал "Ура", но понял, что совсем не так, как остальные - в советской армии меня приучили тянуть "А", здесь же налегали на рычащую "Р". Звучало более грозно, если признаться. А потом я чуть было не осрамился окончательно, услышав, как прощаются (прощание вообще в советской армии после "Ура" не практиковалось). Пришлось открывать рот и делать вид, что кричишь:

- БЛА-ГО-ДАРЕНИЕ И МНО-ГА-Я ЛЕ-ТА ИХ ИМ-ПЕ-РА-ТОР-СКО-МУ ВЕ-ЛИ-ЧЕ-СТ-ВУ! ЗДРА-ВИ-Я ЖЕ-ЛА-ЕМ ИХ ИМ-ПЕ-РА-ТОР-СКО-МУ ВЫ-СО-ЧЕ-СТ-ВУ!

Никакого привычного по армейским годам "Здра жла трищ грал", здесь гвардейцы орали приветствие, точно чеканя каждый слог, разбивая привычный короткий возглас на серию отрывистых выкриков, наслаивавшихся один на другой. Впечатляло. Как только мы покинули поле и я спрыгнул с коня, ко мне подошел спешившийся неподалеку корнет Сабуров.

- Корнет Соколов?

- Так точно! (вообще-то я так ему отвечать был не должен, но это был адъютант полка, а значит, вышестоящий надо мной офицер)

- Государь-Император доволен вашим первым взводом, вместе с ротмистром Орловым-Давыдовым вы приглашены на Высочайшее присутствие.

"Вот оно! Получилось, удалось!"

- У вас пять минут, чтобы привести себя в надлежащий порядок, - тоном, не терпящим возражений, сказал корнет.

- Слушаюсь! - уже проворачиваясь на каблуках в сторону расположения полка, крикнул я.

На то, чтобы ополоснуться лоханью (хороший и действенный метод, лучше любого душа, в русской армии практиковался офицерами испокон веков - солдатам часто мыться было не нужно, для того у них раз в неделю баня), привести в порядок волосы, сменить насквозь пропотевший колет и полные влаги (да-да, после смотров кавалергарды выливали из сапог целые ведра) ботфорты на лёгкий белый мундир (увы, пока не обремененный никакими наградами, кроме значка полка и эмблемы Николаевской кавалерийской академии), фуражку и начищенные накануне сапоги, аккуратно убрать шлем и кирасу на полагающееся место, у меня ушло четыре с половиной минуты, поэтому в большой шатёр, в котором после смотра расположился царь и свита, я нёсся почти галопом. Замедлить ход мне пришлось непосредственно перед входом в "Высочайшее присутствие" - вход охраняли два здоровенных дворцовых гренадера (на такой жаре они стояли в медвежьих шапках, даже мне моя каска с орлом и кираса после этого показались лёгкой одежкой). Преодолев все формальности на входе, я с волнением зашел в шатёр - к моему удивлению, в огромной палатке оказалось светло и жмуриться после дневного света не пришлось - везде горели свечи, слышалась негромкая музыка, повсюду мельтешили белые кавалергардские и бирюзовые свитские мундиры. Ротмистр Орлов-Давыдов, мой эскадронный командир, стоял немного поодаль и что-то обсуждал с...мать! Князем Горчаковым! С другой стороны, мне было пора перестать удивляться встречам с историческими легендами - как-никак, будущий основатель сибирской промышленности командовал моим эскадроном, покоритель туркмен и текинцев, а потом и "Белый господин" был моим учеником и пока еще нервно и неуверенно держался в седле с эскадронным штандартом, а звезда российской дипломатии и "русский Бисмарк" канцлер Горчаков преспокойненько беседовал в двух шагах от меня. Да и о чём говорить, когда сам русский император вот-вот должен был появиться здесь.

Князь Александр Михайлович Горчаков

Минуты ожидания тянулись томительно, пока наконец окружавший меня шум не сменился гнетущей тишиной. Лишь одно слово было способно нарушить эту тишину - и оно прозвучало.

- Всем желаю здравия, господа.

Голос был не очень громкий и не очень тяжелый, но я сразу догадался, кто мог сказать подобное и в таком тоне. Только русский царь.

- Благодарю всех за великолепный смотр. В очередной раз убеждаюсь, что Кавалергардский полк - самый достойный из всей гвардейской кавалерии, что доказано неоднократно.

Я повернулся на голос, и увидел наконец того, с кем у меня, пришельца из будущего, были связаны самые большие планы - императора Александра II, совсем недавно ставшего Освободителем. Честно сказать, ничего особенного я в нем не увидел - довольно молодой, но уже не юный мужчина, типичного романовского (то есть высокий и широкоплечий) телосложения, с пока едва заметными залысинами (в будущем, как я помнил, к старости царь будет иметь уже существенную плешь - наследство от отца, Николая I), небольшими бакенбардами и в белом мундире (дань уважения полку, чей смотр он принимал). Рядом с императором шел военный министр Николай Онуфриевич Сухозанет (пренеприятный тощий старикан, который в моем мире запомнился как неуемный сократитель военного бюджета и главный противник талантливого Милютина), а чуть за ними семенил командир полка Барятинский. Держаться наш генерал-майор, увы, не умел, особенно в присутствии монарха. Царь, тем временем, со всеми любезно поздоровался, и, наконец обратил внимание на меня.

- А это, я так полагаю, корнет граф Соколов? Образцовые у вас во взводе наездники, ничего не могу сказать. А какой эстандарт-юнкер, право, графу Орлову-Давыдову следует вами гордиться, что молодежь чести русского знамени не роняет.

Я не знал, что ответить (ну не скажешь же самодержцу "Спасибо, рад стараться" - я же не ефрейтор какой-нибудь), поэтому стоящий за мной Орлов больно пихнул меня в спину ножнами от палаша, так, чтобы царь не заметил:

- Не стой столбом! - прошипел ротмистр, - Отвечай по Уставу!

Я ответил, и, сам того не заметив, завязал с Александром беседу. Молодой царь пару раз изумленно смотрел на меня, не раз и не два фыркал в бакенбарды, то смеялся, то становился нарочито серьезен. Сухозанет, Горчаков, Барятинский, Орлов - все они куда-то пропали и для меня, и для него - словно только граф Соколов и русский царь остались в роскошном шатре на Марсовом поле.

- Корнет, а вы...хм...однако, - сумел в конце концов выговорить Государь, когда наш диалог подошел к концу. Шутка ли - я вывалил ему столько идей по государственному, военному, промышленному и научному обустройству, почерпнутых из прежней жизни, что Александр II наверняка пришел в шок, - Вы знаете, граф, а вам следует пообщаться с...Никс! Никс! - крикнул он кому-то.

"Никс? Что за Никс?" - с тревогой подумал я. Фамилии такой я не знал, да и идеи мои должны были быть воплощены самим императором, а не каким-то "Никсом".

- Прошу извинить, папа, Алек вновь со своими дурацкими шутками - увёл меня из шатра и устроил борьбу прямо на траве, - смахивая с себя землю и травинки, в шатёр немного хромая вошел среднего роста юноша, похожий на отца, но с более резкими чертами лица.

"Ааа...цесаревич Николай, старший сын Александра II...помнится, подхватил за границей туберкулез и скончался в шестьдесят пятом...Выходит, что Александр III здесь еще не наследник престола. Наверное, так даже лучше для меня, Никса все вроде как считали прогрессором..."

- Безобразное дурачество, Николай, - царь сразу посуровел, перейдя с шутливого прозвища на полное имя, - И вам, юноша, и вашему брату стоит более серьезно относиться к военным смотрам, а не использовать их как возможность помутузиться!

- Папа, оставьте, - послышался за сухим голосом Николая тягучий густой "поповский" бас, - Коли вы не знаете (в речи Александра всегда проскакивали просторечные русские выражения, он так старался выглядеть более по-славянски), из Никса борец так себе - я ж его только толкнул легонечко, а он уже и на траве...

- Александр, выйди вон. С тобой потом поговорю, - строго, но с улыбкой на лице сказал Государь, было видно, что здоровяк (на полголовы выше старшего брата) и весельчак Александр по-отцовски ему нравился больше, чем строгий и чопорный Николай, которого готовили к престолонаследию, - А ты, Николай, познакомься - корнет-кавалегард граф Соколов, .... - царь позволил вставить мне свои имя и отчество.

- Александр Петрович. Искренне почитаю за честь познакомиться с наследником-цесаревичем, - щелкнул шпорами я перед сердитым Никсом.

- Взаимно, - буркнул юноша, - Папа, так чего всё же вы от меня желаете?

- У корнета Соколова очень...нестандартные идеи по обустройству государственного дела, - подобрав правильное слово, сказал Александр II, - Поэтому я полагаю, что мне стоит снять его с действительной службы и перевести поручиком в Свиту. Он будет заниматься наравне с другими преподавателями с тобой и Александром военными и государственными науками.

"Вот как...мне теперь нянькой у царевичей что ли быть? - возмущенно подумал я, и тут же одернул себя, - А что, попадание в императорскую свиту гарантирует мне место в госсовете, плюс через детей царя я постоянно буду с ним видеться...не такой уж и плохой старт"

Цесаревич Николай, мой теперешний подопечный

Так и состоялось мое вхождение в элиту Российского общества. Уже в тот же день я решил проэкзаменовать Николая, пока царская семья еще не покинула Марсово поле.

- Николай Александрович, я полагаю, нам для успеха наших совместных занятий стоит начать знакомство прямо здесь и сейчас.

- Извольте, - колюче ответил наследник. Похоже, про непростой характер и циничность Николая Александровича историки в моем мире тоже не врали.

- Я бы хотел немного проэкзаменовать вас по текущему состоянию дел в Российской империи...Вы, как член Госсовета и наследник престола, должны быть в курсе всех дел и положений...

- Однако какой у меня учитель. Вам же двадцать один год, а мне восемнадцать (как и Скобелеву - подумалось мне), интересно, чему вы изволите меня научить? Папа окружает меня то чиновниками, то попами, то генералами, теперь вот еще вы, необстрелянный офицерик.

- Ваше высочество, если бы не ваш возраст и уважение перед вашим отцом, я бы сейчас потребовал сатисфакции, вы в том возрасте, чтобы отвечать за свои слова, - с улыбкой ответил я Никсу, внутренне поразившись независимому характеру царевича, столь несвойственному для романовских детей, - Поэтому извольте ответить мне.

- Как пожелаете, корнет, - он нажал на это слово специально, надеясь меня как-то задеть - Итак, наше государство среди прочих великих держав занимает третье место по совокупному размеру армии и флота, но в случае мобилизации может выйти на первое. Уровень промышленности в империи весьма низкий, среди цивилизованных европейских держав считается шестым, но мне кажется, что даже меньшим.

Промышленность Российской империи на 1 июля 1861

- Состояние бюджета весьма удручающее, деньги уходят далеко и безвозвратно, виной тому одновременно низкие налоги и низкие пошлины, установленные моим отцом для развития фабрик и железных дорог...К тому же, очень много, излишне много денег тратится на военную сферу.

- Позвольте уж это вашему отцому решать, юноша, - поправил я цесаревича, на что он даже не отреагировал.

Бюджет и финансы Российской империи на 1 июля 1861

- Технологически страна отсталая, в хвосте европейских цивилизованных стран (какой он, право, резкий западник, - подумалось мне, когда я глядел на мальчика, с другой стороны, похоже это первая русская венценосная особа, столь трезво оценивающая проблемы государства), успех есть лишь в военных отраслях, да и то угасающий. Промышленность, железные дороги, земледелие, народное просвещение - в этом мы уступаем, и уступаем весомо.

Наука в Российской империи на 1 июля 1861

Взяв небольшую паузу, чтобы отпихнуть лежавший на пути камешек, наследник русского престола продолжил монолог:

- Строй у нас самодержавный, да впрочем это я вам рассказывать не буду, смысла нет. И так прекрасно знаете, каков уровень прав и свобод в России - из крепостничества только пару месяцев назад вышли...Вы, кстати, похоже так и дерете с крестьян отработки, граф?

- Нет, ваше высочество, я их всех от этой повинности освободил и распределил между ними земельные участки, - с невинным видом ответил я. Это по-настоящему удивило Никса, и, похоже, он немного изменил свое мнение о мне:

- В самом деле, граф?

- В самом деле, ваше высочество.

Политика в империи на 1 июля 1861

- Что ж, перейдем к населению. Большая часть населения крестьяне, за ними рабочие, крестьяне-кустари...Ну, вы это всё знаете, сами ведь помещик, так?

- Так, это всё мне действительно известно.

Население Российской империи, 1 июля 1861

- Граф, надеюсь, на этом я могу быть свободен? Право, мне не доставляет удовольствия обьяснять вам очевидные и известные вам вещи. Я вам не Алек, чтобы не ответить на вопросы вроде этих.

"Похоже, брата он недолюбливает"

- Не буду вас больше задерживать, ваше высочество. И помните, что с завтрашнего дня мы начнём наши занятия уже по-серьезному. Признаться, я не знал, что Его Величество выделит меня таким образом, но раз он так сделал, свое дело я доведу до конца, слово гвардейского корнета.

- Что ж, тогда прощайте, граф, - хмыкнул Николай в ответ.

- Ваше величество, можете обращаться ко мне Александр Петрович.

Конец третьей главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 08.06.2012, 16:41:13 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Книга Первая: Александр II

Часть II: Наставник

Глава 4: Александр Петрович

Глава 4Нажмите здесь!

 

Провожали меня в полку долго и трогательно - сам Барятинский пожал руку и пожелал успехов в новом качестве, все ротмистры выставили по бутылке крепкого дорого вина, а Орлов-Давыдов еще и добавил от себя деньгами. После этого я забрал "на память" мундирный значок кавалергардов, торжественно обмыл третью звездочку на погоны (в присутствии господ офицеров, конечно), старые погоны по гвардейской традиции расплавил в царской водке, а затем покинул расположение. Юнкера Мишу Скобелева отпускать от себя я не собирался и выторговал у министра императорского двора Владимира Федоровича Адлерберга право регулярно посещать кавалергардский полк, чтобы проводить с ним военные занятия - экзамен на чин у будущего "Белого генерала" неумолимо приближался. Благо, расположение полка Его Величества было совсем недалеко от дворца. Прибыв во дворец уже поручиком Свиты Е.И.В., я первым делом прошел долгую аудиенцию у Адлерберга. Министр двора был весьма дельным и толковым человеком, сочетавшим в себе лучшие качества консерватора и прогрессора (что для России немыслимая редкость), к тому же постоянно был занят кучей вещей - еще недавно он входил в секретный кабинет по вопросам крестьянства (т.е. орган, отменивший крепостное право), сейчас был одержим почтой и железными дорогами. В общем, в моих глазах граф Адлерберг расценивался весьма высоко.

Граф Адлерберг в 1861

- Ваше высокопревосходительство, поручик граф Соколов, Александр Петрович, по вашему распоряжению прибыл! - отчеканил я, вытянувшись перед царедворцем во фрунт.

- Вольно, Александр Петрович.

В моем мире за этим обычно следовало "садитесь" или "можете присесть". Здесь пока было принято тянуться во фрунт и стоять до конца беседы. Граф тем временем продолжил:

- Не мне вам рассказывать, Александр Петрович, что воспитание достойного наследника для государя - задача первостепенная. Его величество, безусловно, хочет, чтобы его сын и престолонаследник, цесаревич Николай Александрович, пошел по пути обозначенных его отцом реформ и преобразований, когда настанет день и час его воцарения.

- Мне это очевидно, ваше высокопревосходительство.

- Однако, цесаревич Николай излишне падок на западные веяния, и, гм, весьма несдержан и несобран. Он не понимает реальных трудностей русского общества и не умеет надлежаще держаться в присутствии государственных особ. Его вспыльчивый характер и чрезмерное вольтерьянство могут плохо повлиять не только на образ русского двора и императорской фамилии, но могут иметь и куда более далекоидущие последствия. Наш император вовсю познал горечь Крымской трагедии, когда война, начатая его отцом, оказалось позором, который государю пришлось принять на свои плечи. Александр Николаевич должным образом ведет дипломатию и сотрудничество с Великими державами. Николай же опрометчив в своих взглядах и ориентируется на Францию и Великобританию.

- Полагаю, я постараюсь обуздать нрав наследника, при всех недостатках его талант и любознательность очевидны каждому, кто общался с ним, - сказал я.

- О да, этого не отнять, Александр Петрович, - Адлерберг встал из-за стола и подошел к распахнутому окну (в Петербурге было жарковато этим летом), - Есть и другая проблема. Большей части высшего света нравится скорее великий князь Александр Александрович, во дворце его зовут Алеком. Его высочество - весельчак, балагур, отличается живой подвижностью и богатырским здоровьем. Консервативные элементы в обществе видят в нем "русского богатыря", а его высочество наследник-цесаревич у них подобной симпатии не вызывает.

- Неужели вы полагаете...

- Полагаю, Александр Петрович, я давно живу на этом свете и долго управляю императорским двором, - Владимир Федорович оттянул душный воротник мундира, - Слишком многие хотят, чтобы за нашим государем наследовал второй сын. Его уже сейчас готовят как абсолютиста, самодержца и оплот старины, его окружение как назло составляют реакционные военные и церковнослужители. В добавок, его высочество весьма доверчив и наивен. Вам, Александр Петрович, придется так же уделять этому огромное внимание. Вы молоды и пока не в чинах, ровно как и не в орденах, но Его Величество верит вам и я не в праве спорить с государем. Одним словом, приступайте.

- Слушаюсь, ваше высокопревосходительство! - гаркнул я в ответ, встретив одобрительный кивок министра.

Когда я выходил из кабинета, я краем уха услышал, что буркнул себе Адлерберг под нос:

"Один западник, другой славянофил. Что за везенье государю с сыновьями?!"

Я не мог не согласиться с этой мыслью. Окружение двух старших сыновей русского царя действительно оставляло множество вопросов - 18-летний Николай и 16-летний Александр были полными противоположностями друг другу, как и их воспитатели и наставники. С военным делом вопросов не было - к счастью, в русской армии пока не было и не предвиделось военных-либералов, но гражданские педагоги были еще те - и если на западников в окружении Николая был мощный отпор в лице графа Строганова, то консерваторы, учившие Александра Александровича, безнаказанно топили второго царевича в неуемном славизме и почвенничестве. Строганов мне сразу понравился, в нем был виден боевой генерал, способный держать под контролем ситуацию - не думая ни минуты, я признал полное превосходство генерала надо мной в обучении Николая, тем более что через Строганова влиять на цесаревича оказалось проще - избалованный всеобщим обожанием юноша слушался только его и отца. С Александром получилось даже проще - Перовский, его основной наставник, оказался вообще весьма слабовольной личностью (что и дало подпустить к великому князю реакционеров), и мне ничего не стоило "продавить" у него больше часов военной и государственной подготовки для подопечного. Таким образом, наметки моего учебного плана были составлены, Строганов и Перовский получили обо мне и моих знаниях полное представление, и дело осталось за малым - начать обучение юношей.

Сергей Григорьевич Строганов, главный из наставников цесаревича Николая

Первый урок у нас состоялся очень скоро - причем пригласили сразу трех великих князей - Николая Александровича, Александра Александровича и 14-летнего Владимира Александровича (в нашем мире этот крутящийся за партой юркий паренек запомнился как расстрелявший демонстрацию в "Кровавое воскресенье", а пока только постигал азы военных наук). Начал урок Строганов, я лишь делал небольшие вставки, пытаясь как можно аккуратнее сдвигать приоритеты на современные и немного опережающие современность методики войны. Генерал, похоже, это одобрял, во всяком случае, не препятствовал. Потом, по прошествии некоторого времени, пришло время отвечать уже царевичам, и Владимира, как младшего, увели из класса. Первым должен был говорить Николай Александрович - цесаревич решительно встал, подошел к обширной карте Российской империи, висевшей на стене, взял в руки указку и поставленным голосом (но со своими извечными снисходительными нотками, столь частыми у окруженных всеобщей лаской и заботой детей) начал говорить:

- Итак, моя задача - рассмотреть расположение и дислокацию частей Русской Императорской армии по состоянию на первое июля сего года.

Я и Строганов кивнули - мол, продолжайте, Ваше Высочество. Николай откинул прядь волос назад и, ткнув указкой в район Прибалтики, начал:

- Гвардейский корпус под командованием Георгия Николаевича Огинского на данный момент находится на маневрах в Риге, что в Лифляндии. Корпус - самый подготовленный и наилучшим образом обученный во всей Императорской армии, каждый полк имеет свою славную историю, корнями уходящими в деяния Петра Великого. Корпус состоит из двух артиллерийских полков Гвардейской артиллерийской бригады, Преображенского, Семеновского, Измайловского, Павловского, Волынского, Финляндского и Московского полков.

Гвардейский корпус

- Неподалеку, в Гельсингфорсе, в столице Великого княжества Финляндского, маневры проводит корпус гвардейской кавалерии генерал-лейтенанта Максима Алексеевича Семенова, сам корпус включает в себя Гусарский полк, Драгунский полк, три кирасирских полка - Кавалегардский, кирасирский Его Величества и кирасирский Ее Величества, а также Сводно-Казачий полк, Уланский и Конный полки.

- Корпусами гвардии командуют Огинский и Семенов, а кто является главнокомандующим гвардией? - спросил я, когда наследник взял паузу.

- Генерал-адъютант Анатолий Иванович Барятинский! - бойко ответил юноша, не преминув добавить, - А его родственник, князь Владимир Барятинский, сейчас командует Кавалергардским полком.

"Боже, сколько же здесь видных Барятинских" - подумалось мне.

Гвардейский кавалерийский корпус

- Кто же сейчас квартирует в Петербурге? - кряхтя, спросил Строганов.

- Гренадерский корпус, - без малейшей паузы ответил Николай (его сметливость буквально поражала меня, неизвестно, как пошла бы история, стань он после своего отца Николаем II. Впрочем, наверное, за этим я здесь и есть), - Командир Алексей Николаевич Гурьянов, шеф корпуса - Эдуард Андреевич Рамзай. Корпус включает в себя лучшие полки боевой части армии, такие как 1-й Сумский гусарский, 1-й Московский драгунский, 1-й Атаманский донской казачий полк, Екатеринославский, Ростовский, Перновский, Несвижский и Киевский гренадерские полки, а также два полка гренадерской артиллерии.

- Почему же они сейчас в столице, когда их пункт дислокации - Москва? - спросил я.

- Из-за маневров Гвардии в Лифляндии и Финляндии гренадеры обеспечивают порядок в столице и безопасность императорской фамилии.

Гренадерский корпус

- Впечатляет, ваше императорское высочество, прекрасные познания. Впрочем, наша армия это не только шикарные гвардейцы и бравые гренадеры, - с нескрываемым удовольствием от ответа наследника сказал я, - Пусть ваш рассказ продолжит ваш брат, великий князь Александр.

Здоровяк Алек, дружески пихнув садящегося на место Никса в бок (брата он любил, но своеобразно, Николаю это не особенно нравилось, хотя младший брат просто так проявлял симпатию), вышел к доке и встал руки в боки.

"Откуда в Александре взялась эта разудалая мужицкость?" - удрученно подумал я. Александр III мне никогда не нравился. Я в своем мире не особенно верил слухам о его пьянстве и избиении министров, но меня всегда удручали возгласы патриотов о том, что "вот таким вот должен быть русский царь" и "он обеспечивал покой и стабильность". Этот царь в обычной русской манере предпочел экстенсивный путь интенсивному, и вовсю занявшись промышленностью и железными дорогами, своими "заморозками" окончательно уплотнил и удобрил почву под ногами террористов и революционеров. В моем сознании приговор огромной империи подписал не его мягкий и добрый сын, а именно Александр III. В отличие от сына, он обладал надлежащей волей - но ничего не сделал для достойного продолжения реформ отца. Впрочем, сейчас это пока не грозный император-исполин, а жизнерадостный подросток. Быть может, я и из него выкую что-то иное?

- Ну...Приступать, Александр Петрович? - задал вопрос Алек.

"Поразительно. Александр Петрович. Надменный Николай меня только "графом" и "поручиком" величает. А тут гляди ж ты - Александр Петрович...да, парень и правда лично более симпатичен".

- Приступайте - сказал вместо меня Строганов.

Юноша кивнул, и ткнув указкой в Польшу, забасил:

- В городе Радом располагается 1-й линейный корпус под командованием графа Даниила Ивановича Вельяминова, особо отличившегося в недавней Крымской кампании...А список полков я не помню.

- Хорошо что вы честно признаетесь, ваше высочество, - пожал плечами я, - продолжайте, что я могу поделать.

- Ну, так или иначе, я помню, что этот корпус отвечает за безопасность границ Висленского края (слово "Царство Польское" окружение Александра не переваривало. Кстати, до Польского восстания осталось два года. Сумею предотвратить?) и составляет тридцать тысяч в мирное время и сто двадцать тысяч в военное, при мобилизации.

1-й армейский корпус

- По близости от 1-го армейского располагается Кавалерийский корпус, командир Григорий Ипполитович Миронов, включает в себя...э...3 гусарских, 3 драгунских и 3 казачьих полка. Численность - двадцать семь тысяч, обеспечивает безопасность Варшавского генерал-губернаторства.

- Неплохо.

Кавалерийский корпус

- В Киеве 2-й армейский корпус, задача - защита территорий Малороссии, численность мирного времени - тридцать тысяч, командир граф Андрей Николаевич Разумовский.

2-й армейский корпус

- Хорошо, ваше высочество, весьма достойный ответ, далее можете кратко обозначить дислокацию других корпусов, - высказал вердикт Строганов.

Увы, дальше у Александра Александровича дать данные о дислокации корпусов Русской Императорской армии не вышло, он обезоруживающе улыбнулся и раскраснелся, разведя руками в сторону. В своем юнкерском вицмундире (уже немного маленьким по фигуре) второй сын царя, когда он улыбался, сразу убирал какое-либо желание ругать его. С отцом это, конечно, не проходило, но у царедворцев опускались руки. Я поначалу тоже размямлился под его взглядом, но граф Строганов, не в пример бывалей меня, сухо сказал:

- Александр Александрович, это позорно, вам следует больше времени посвящать учению, равняйтесь на вашего старшего брата. Ваш августейший отец, государь Александр Николаевич, будет мною оповещен вечером о вашем поведении.

Понурый царевич вернулся за парту, а место "лектора" занял уже Строганов. Вот его послушать был готов даже я сам, потому что своим хриплым голосом воспитатель наследника говорил великолепные и чрезвычайно полезные вещи. Еще бы, с таким-то опытом!

- Кратко так кратко! Не будем тянуть время, приступим сразу. Одним из важнейших звеньев в русской армии являются казаки и их казачьи войска. Быстрые, легкие, мобильные, казаки всегда были, есть и будут нашей основной легкой конницей для выполнения разведки и прочих специфических действий. Сейчас казаки в большинстве своем ведут мирную жизнь, так как войны нет, лишь небольшая их часть занесена в реестр, по девять тысяч на войско. Казаки Азовского войска несут службу на побережье Азовского моря, наказной атаман - Валерий Андрианович Уфимский.

Азовские казаки

- В Крыму квартирует Черноморское казачье войско, основанное при императрице Екатерине II. Численность такая же - 9000 реестровых всадников, атаман - Алексей Гаврилович Никифоров.

Черноморские казаки

- Всевеликое войско Донское - самое крупное из казачьих войск Российской империи, - поднял палец вверх Строганов, - Мало какое казачье войско имеет столь славную историю, и потому реестр донцов - самый крупный в нашей армии. Донское казачье войско разбито на несколько корпусов - первый служит в Ростове, командует им войсковой старшина Медведев,

1-й Донской казачий корпус

- , а второй - в Малороссии, и войсковой старшина в нем - Олег Дмитриевич Бабаев.

2-й Донской казачий корпус

- Наиболее сложным и слабым в военном отношении регионом для нас остается Сибирь. В Сибири есть лишь один корпус, набранный в-основном из казаков и переселенцев, но он не представляет собой большой силы, численность мирного времени - девять тысяч, командующий - всего лишь полковник, князь Аркадий Борисович Святополк-Мирский. Квартирует в Иркутске и в случае реальной угрозы Сибирь оборонять не сможет. Хотя при генерал-губернаторе функции свои выполняет исправно, мда.

1-й Сибирский корпус

- На этом у меня все, о флоте вам лучше расскажет поручик Соколов, он более в этом смысле разносторонне обучен, я делами морскими не особенно интересуюсь. Ваше величество Николай Александрович, к вам никаких серьезных замечаний, а вы, ваше высочество Александр Александрович, беритесь за голову. Честь имею.

С этими словами Строганов покинул аудиторию, и рассказ о флоте начал я.

- Русский флот сейчас в не самом лучшем положении - после тяжелейших потерь в Крымской войне сколько-нибудь весомые морские силы у нас остались лишь на Балтике. Прискорбней всего то, что Балтийский флот при этом в основе своей парусный, пароходо-фрегаты и рейдеры составляют лишь малую часть корабельного состава. Ваш отец в последнее время собирается заниматься флотом, но пока его волнуют более насущные проблемы, в том числе недавняя крестьянская реформа. Ну что ж, на этом наше первое занятие закончено. Надеюсь, что вы усвоили сказанное мною, особенно вы, Александр Александрович.

Алек покраснел еще сильнее.

- На этом все. До следующей встречи.

"Фффух, неужели это всё? Черт возьми, похоже, Адлерберг не зря меня предупреждал" - подумалось мне, когда царевичи покинули классы.

Императорский Балтийский флот

Конец четвертой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 08.06.2012, 16:42:23 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Приношу извинения за пропавшие скриншоты, скоро перенесу на новый хостинг и возобновлю написание AAR'а.

[Falconette 5,479]

Возможность редактировать посты (чтобы обновить пропавшие картинки) у меня пропала (прошло довольно много времени), так что если кто-нибудь, могущий это сделать, поможет мне, буду несказанно рад. Ну а теперь продолжим.

Книга Первая: Александр II

Часть II: Наставник

Глава 5: Работа начинается

Глава 5Нажмите здесь!

 

На недостаток дел пожаловаться я не мог - занятия с сыновьями царя отнимали у меня всё время, а часы отдыха я тратил на подготовку Скобелева. Мишель рос буквально на глазах, делая все больше и больше успехов в стратегии и тактике. Сомнений в том, что на экзамене все пройдет превосходно, у меня уже почти не возникало. Правда, лёгкими для меня эти уроки точно не были - приходилось постоянно контролировать свою речь, чтобы не сорваться на "язык будущего" и не наговорить мальчишке из середины XIX-го века военных терминов века XXI-го. В общем, Миша только радовал. С молодыми Романовыми всё было иначе - Александр по-прежнему ленился на занятиях в классах, предпочитая отдавать свободное время физическим упражнениям и верховой езде (мне стоило только глянуть, как 16-летний юноша держится в седле, и после этого я, поручик-кавалергард, долго стыдился и краснел от своей неуклюжести в вольтижировке). Император Александр, кстати, все чаще и чаще интересовался нашими занятиями, и на паре из них поприсутствовал лично. Премьер-министр Блудов вообще оказывал всяческие знаки внимания моей скромной персоне - похоже, я становился "своим" при дворе царя. Именно с Блудовым я и имел на днях один очень интересный разговор, который заронил в моей душе немало сомнений, и, в то же время, надежд. Граф Дмитрий Николаевич, приятный тихий старичок, был лишь формально вторым человеком после императора. На деле всю власть давно захватил цепкий Горчаков. Семидесятипятилетний Блудов, однако, сохранял трезвость разума и умел весьма учтиво вести беседу. Вот какой диалог состоялся между ним и мной, когда я закончил занятия с наследниками. День был хороший, утомительная жара (вот уж редкость в Питере!) спала после обильного дождичка, и я планировал погулять по городу, а потом ехать в казармы Кавалергардского полка, чтобы пообщаться с Дерягиным (он высказывал недовольство, что я его совершенно оставил и тому не с кем "отметить день ангела", то есть нажраться в хлам) и помуштровать еще раз Скобелева. Но не тут-то было - дорогу мне преспокойно перегородил лакей и вежливо пригласил на аудиенцию к главе правительства. Блудову, при всем его номинальном статусе в государстве, отказывать было нельзя.

Премьер-министр Российской империи граф Д.Н. Блудов

Пока я шел на эту встречу, у меня была пара минут, чтобы обдумать предстоящий разговор и вспомнить кое-что о графе. Картинка складывалась интересная - неожиданно для себя я пришел к выводу, что старик Блудов в моей истории был, наверное, самым неординарным политиком и государственным мужем России. Начало карьеры Блудова вообще было интереснейшее - не офицер, не придворный и не управленец - а писатель! Причем близко знакомый с Карамзиным, и, если не изменяет память, Жуковским. В далеком-далеком 1826 он стал товарищем (в моей терминологии - заместителем) министра народного просвещения, и весьма талантливо справлялся со своей задачей до 1832, когда совершенно неожиданно был назначен (это из замминистра образования-то?!) министром внутренних дел на целых шесть лет. Потом Блудов занимался законотворческой деятельностью, активно работал над составлением Свода законов 1842-го года, в 1855 возглавил Академию Наук. Короче говоря, кипучий и активный оказался дедушка. Главой правительства его скорее всего просто определили на "теплое кресло", чтобы отдохнул от трудов - всем было понятно влияние Горчакова и его первенство никто не оспаривал. Сменил он на этом посту Алексея Орлова, одного из противников Крестьянской реформы и ближайшего соратника Николая I. Во многом такая рокировка (реакционный Орлов, да еще и шеф Третьего Отделения на просвещенного консерватора Блудова) была, вероятно, сделана для "умиротворения" умеренных либералов. Блудов встретил меня более чем радушно, с чаем (слава Богу, обошлось без баранок, которые, говаривают, любил предлагать посетителям печально известный премьер Горемыкин в моем мире).

- О! О! Александр Петрович! Проходите, дорогой, проходите, рад-рад, чрезвычайно рад! - разлился любезностями Дмитрий Николаевич, едва я переступил порог.

- ... (Я не знал, как обратиться к Блудову - из всех виденных мною он был первым невоенным человеком, а я кроме "Здра жла" ничего толком не знал)

- Ой, давайте без чинов! - отмахнулся от меня старикан, моментально "догнав" причину моего ступора.

- Как изволите, Дмитрий Николаевич, - с большим облегчением ответил я, - Чрезвычайно польщен встречей с вами, для меня это огромная честь!

- Бросьте, бросьте, Александр Петрович, - граф указал мне на кресло, видимо, в отличие от Адлерберга он не любил держать посетителей стоящими по стойке "смирно", - Садитесь. Разговор нам предстоит долгий. Чаю отведаете?

- Нет, благодарю.

- Бросьте, было бы за что. Вы, я полагаю, не догадываетесь, зачем я вас пригласил к себе? Конечно не догадываетесь, иначе и быть не может, - сам себе ответил председатель комитета министров, - Дело, собственно, в том, что...Вы ведь входите в число педагогов, ведущих обучение их высочеств Николая и Александра?

- Да.

- И обучаете их вместе с графом Строгановым и другими офицерами военной и государственной науке...Видите ли, Его Величество очень заинтересован вашей методой, весьма и весьма. Я не имел чести присутствовать на маневрах Кавалергардского полка, на котором он лично встретился с вами, но по его словам вы обладаете массой свежих и достойных идей, столь нужных государству после Крестьянской реформы. Догадываетесь, к чему я клоню?

- Не могу знать, Дмитрий Николаевич, - дежурно улыбнувшись, ответил я, а в голове тем временем щелкнуло: "Ага! Заинтересовал царя! Сначала этот разговор на Марсовом поле, потом уроки с великими князьями...Стало быть, он обратил на меня внимание!"

- Ну как же, - рассмеялся дедок (чем-то неуловимо напомнив профессора Преображенского из моего любимого фильма конца перестройки), - Его Величество хочет, чтобы их высочества Николай Александрович и Александр Александрович присутствовали на следующем заседании Госсовета. Вместе с вами.

- Со мной? - делано изумился я.

- Именно, Александр Петрович, с вами. Государь хочет, чтобы вы озвучили свои идеи публично. На заседании будут присутствовать все основные лица империи, так что я вас умоляю не ударить в грязь лицом - там будет и Горчаков, и военный министр Сухозанет, и министр финансов Княжевич, и министр внутренних дел Ланской...Не скажу насчет министра просвещения, там у них какая-то чехарда, извините за вульгарность...Мда, морской министр Краббе тоже обещал быть.

- Министр юстиции? - спросил я, так как у меня были кое-какие планы насчет судебной системы.

- Панин? Конечно будет, - кивнул Блудов, - Там же будет и ваш покорный слуга. Ну и разумеется, государь-император и великие князья.

Потом мы поговорили еще немного обо всем и ни о чем, соблюли, так сказать, придворный этикет, и разошлись, как писала в мое время пресса, "с чувством глубокого внутреннего самоудовлетворения". Поверить не могу, скоро я окажусь в Госсовете! Среди первых лиц государства. Слова закончились, пора приступать к делам. Поездка в полк отменялась, как и пьянки с Дерягиным - на бульваре я купил последний выпуск "Петербургских ведомостей" и принялся жадно читать сводку событий. Как оказалось, история уже сейчас стала идти по иному сценарию. Это было страшно и интригующе-восхитительно одновременно. Коррекция пошла!

-Третьего июля одна тысяча восемьсот шестьдесят первого года Российская империя официально заключила союз с Черногорским княжеством для защиты интересов братьев-славян на Балканах. Это известие было с восхищением воспринято во всех частях Османской империи, где в большом количестве присутствуют угнетаемые православные народы...

Так, Черногория заключает с нами оборонительный союз. Интересна реакция Турции (реакция Европы и так понятна - "опять русские лезут на Балканы, как будто им мало Восточной (у нас Крымской) войны") - но вряд ли она будет положительной. Военной пользы от такого союза никакой - у Черногории не армия, а ополчение, зато получили повод для войны с турками. Хорошо это или плохо - вот вопрос...

В Северной Америке разгорается гражданская война, в которой коалиция северных штатов действует против объединения южных. Монаршие дома Европы уже выразили, пока неофициально, поддержку правительству Конфедерации (то есть южанам). Министерство иностранных дел империи пока воздерживается от оценок. Большой трагедией для Европы является и то, что Шлезвигский кризис так и не был урегулирован мирно - вооруженные силы Королевства Прусского выступили против Дании, где правит родственный русской и прусской монаршьим семьям Ольденбургский дом. Его Величество Александр II искренне надеется, что эта война закончится как можно скорее и с минимальным потерями для обеих достопочтенных держав...

Янки и дикси...Не новость, не новость. Строго говоря, победа что одних, что других не сулит России ничего хорошего. Но если мне удастся, надо всеми силами ограждать царя от помощи северянам. Чем больше война будет истощать экономику что Севера, что Юга, тем лучше для нас. С Пруссией, однако, интересно, в этом мире она началась тремя годами ранее, в моей истории Шлезвигский кризис разразился войной (разумеется, ее выиграла Пруссия) лишь в 1864...Видимо, в этом мире король Вильгельм I (являющийся этим самым королем всего несколько месяцев) еще более поспешен...Это нам скорее на руку. Вот уж единой Германии точно допускать нельзя. Пустим силы прежде всего на это. Датчане войну проиграют, вопрос лишь когда и на каких условиях. Мда...

Вильгельм I. Вступив на трон Пруссии в 64 года, он проправит до 1888 и умрет в 90-летнем возрасте императором Германии. В этом мире такого развития событий (с императором Германии) допустить нельзя.

Одиннадцатого июля русские колонисты под предводительством есаула Четникова высадились в северной части острова Сахалин и основали там первое поселение, названное в честь нашего государя хутором Александровкой. К Сахалину имеет большой интерес морское ведомство г-на Граббе, считая его предельно удобной перевалочной позицией для русского флота...

Глядишь ты, решили Сахалин осваивать...и как гордо звучит - "русские колонисты". На деле - казаки и каторжники, кто еще у нас может просторы осваивать...Однако, в нашей истории вроде было иначе. Не знаю насчет Александровки, а город Александровск на Сахалине есть, я даже там в свое время бывал...Чёрт, да нигде я не бывал, всё, нет больше этого мира, другой есть. Не знаю насчет перевалочной базы для флота, но так или иначе шаг интересный. Ресурсы на Сахалине дай Бог, так что насчет этого можно не волноваться. Что там у нас еще интересненького?

Министр финансов господин Александр Максимович Княжевич полагает, что капиталистическое сословие пока недостаточно достойно представлено в Российском государстве - крупных промышленников и достойных финансистов явно не хватает для должного развития Российской империи, особенно сейчас, после проведенных реформ. Его Императорское Величество высказал одобрение идее господина Княжевича о поддержке капиталистического класса (вероятно, в его разряд будут переводиться купцы 1-й и 2-й гильдий), для чего особые льготные налоговые обложения введены в Санкт-Петербургской губернии

Чудная у них тут пресса...Не могу я себе представить такое ни в советской, ни в российской (казалось бы!) газете...Капиталистов, видишь ли, мало...Похоже, в этом веке это слово еще не ругательное, а очень даже уважительное. Что ж, с рыночных рельсов тут Россия пока еще не сворачивала и по-другому пока не жила, так что о чем тут говорить. Посмотрим, чем кончится. Не хотелось бы, чтобы эта "поддержка государством капиталистов" вылилась в 1917-й год. Не дай Бог, - с этими словами я шелестнул страницей, продолжая просматривать "хронику".

По словам того же министра Княжевича, состояние железных дорог в Российской империи пока далеко от должного, ради чего будут предприняты все усилия. Главная цель сейчас - соединение Санкт-Петербургской и Московской губерний с черноземными и малороссийскими провинциями. Это должно благотворно сказаться на развитии земледелия и промышленности, а также повысить коммерческий оборот и передвижение в необходимом случае войск...

Цепанули идейку! Говорил же я про железную дорогу на Украину, слава Богу прислушались! Похоже, многое из моих слов император услышал и принял к сведению - наконец-то здесь история пойдет другим путем - не окрестности Петербурга будут испещряться железнодорожными ветками и не Подмосковье, а российская житница - Украина (тьфу, Малороссия) и центральное Черноземье. Для начала будет достаточно и одноколейных железных дорог, для нынешнего положение количество пока впереди качества. Здесь пока и казнокрадства (расцветшего в моем мире, кстати, при Александре III, что бы ни говорили про предельную жесткость этого императора) такого нет, дай Боже сделают все-таки инфраструктурную сетку.

Государственный бюджет империи находится в удовлетворительном и ободряющем состоянии - сообщило мне финансово-деловое приложение к газете, - Ежедневный доход государственной казны сейчас составляет около ста тысяч фунтов, основные расходы идут на военные нужды и народное просвещение согласно запущенной буквально на днях программе крестьянских школ и городских гимназий - министр Княжевич допускает, что такие расходы пока вполне могут быть компенсированы, так как увеличился доход от налогов, которые были серьезно повышены. Население пока не особенно переживает повышение сборов, так как большинство крестьянства пока выплачивает отработки и освобождено от налогов. В целом финансовое положение после реформ выправляется...

И про школы он меня услышал. Займутся образованием, главное не бросать это дело...К счастью, сейчас в министерстве народного просвещения неразбериха, и фактически им ведает лично Блудов, а он, как оказалось, весьма мне симпатизирует...Неплохой ежедневный доход это тоже неожиданно, но душить налогами зарождающийся средний класс это, пожалуй, лишнее. Поглядим, правда, откуда возьмут такое количество учителей, чтобы обеспечить в крупных селах крестьянские школы, а в городах - городские (т.е. непривилегированные) гимназии, которые я предложил царю еще в том самом шатре на маневрах...Что ж, начало положено - главное сейчас не напортачить в Госсовете. К черту выпивку, к черту Дерягина, Скобелев и царевичи подождут. Сейчас нужно подготавливать доклад - интересно, как послушают меня все эти Сухозанеты, Краббе, Княжевичи и Горчаковы. Будет тяжело, ох тяжело...Ну...Господи, помоги.

Поймав себя на мысли, что в последнее время я, человек вполне обычного рационального мировоззрения, стал частенько поминать Бога и произносить типичные для русских "полумолитвы" из серии "Слава Богу" или "Господи, помоги", и решив, что это остатки "генетической памяти" графа Соколова, я сложил газету, сунул ее под мышку, "поймал" извозчика и поехал на квартиру. Предстояло много работы. И времени почти не было.

Конец пятой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 08.06.2012, 16:44:04 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Книга Первая: Александр II

Часть II: Наставник

Глава 6: Государство есть механизм

Глава 6Нажмите здесь!

 

- ...и последняя задача решена на "отлично"! Поздравляю от всей души, портупей-юнкер Скобелев. Великолепная работа!

Штабс-капитан Неелов был серьезно удивлен. За долгие годы работы в разных военно-учебных заведениях русской армии уже изрядно седой экзаменатор первый раз видел столь превосходно сданный норматив. Портупей-юнкер Скобелев превосходно усвоил полный объем тактических и страгических знаний, необходимых для получения чина корнета. Когда дело дошло до решения задач на карте, бойкий юноша впечатлил всю экзаменационную комиссию - использовав не раз и не два чрезвычайно смелые и неожиданные (однако простые, и, при детальном рассмотрении, очевидные) способы, Скобелев все из них решил на "отлично". Теперь между ним и офцерскими погонами был лишь ценз выслуги - отныне Мишель мог считать дни до получения корнетских эполет.

- Браво, браво, Михаил, - включился председатель комиссии подполковник Сникаев, - Ваша служба в Кавалергардском полку весьма достойно повлияла на ваши успехи. Согласно вашему служебному цензу, уже через год можете быть произведены в корнеты.

- Благодарю, ваше высокоблагородие! - гаркнул в ответ Миша (голос, еще не сломавшийся до конца, предательски скакнул вверх), - Искренне благодарен за оказанное мне доверие!

- Достойные у вас были наставники, портупей-юнкер Скобелев. Куда собираетесь отправиться служить после получения чина корнета? Продолжите службу в кавалегардах?

- Если позволите, ваше высокоблагородие, я бы хотел покинуть гвардейскую кавалерию, - уверенно ответил юнкер.

- Почему?

- Мое место, на мой взгляд, в действующей армии, ведущей боевые действия с мятежниками в горах Кавказа. Я считаю, что смогу быть полезным именно там.

- Что ж, похвально - немного обескураженно ответил Сникаев, - Господа, есть ли у вас еще вопросы к экзаменуемому Скобелеву Михаилу?

- Нет, - в унисон ответили штабс-капитан Неелов и поручик Брилев.

- Что ж, тогда на этом экзамен закончим. Еще раз мои искренние поздравления, Михаил, эказмен сдан вами на "гвардейский балл".

С этими словами обучение Миши закончилось, началась офицерская карьера Михаила Дмитриевича.

Дмитрий Иванович Скобелев-старший был искренне рад результатам своего сына

Пока Мишель доблестно выдерживал свой экзамен, моя голова была забита государственными делами - все это время я усиленно готовился к заседанию Госсовета. Книжки, газеты, справочники всевозможных издательств и государств на русском, английском, французском и немецком (благо, граф Соколов знал отлично все эти три языка, в отличие от самого меня, только кое-как изъяснявшегося на бизнес-английском в моем мире). Информации было много, и переваривать ее было не слишком-то легко. Вообще, этот век отмечался какой-то неуемной гиперинформационностью - слишком много открытий, войн, научных прорывов и колониальных триумфов. Россия по-прежнему была в небольшом анабиозе, но благодаря моим усилиям лед все-таки стронулся - чего стоило одно железнодорожное строительство и программа государственных школ. Впрочем, это была капля в море по сравнению с тем, что должно было еще произойти (и это была капля в море даже по сравнению с реальными реформами Александра II в моем мире), так что расслабляться не стоило ни в коем разе. На моей квартире меня навестил старший брат (внезапно оказалось, что он у меня был и служил в Гродненском гусарском) граф Владимир Петрович, с которым мне разговаривать было очень неудобно и боязно - я мог слишком легко обнаружить себя - уж от старшего брата у меня секретов быть не могло. К счастью, Володя оказался типичным офицером-фрондером (напоминавшем поручика Ржевского), и за винцом он уже совершенно не замечал, что я веду себя как-то не так. В общем, брат во мне пришельца из будущего не заподозрил, а заодно и помог разобраться с семейными делами - оказалось, мой батюшка Петр Михайлович скончался в 1858-м, завещав состояние Володе, а поместье в Мерилино - мне. Матушка наша, Анастасия Сергеевна, жила и здравствовала где-то у родичей в Калуге. Таким образом, шанс пересечься с ней (тогда я бы уже точно, что называется, "спалился") был минимален. Володя так же сообщил, что собирается наконец жениться (после чего по-конски заржал и сказал, что это он серьезно, хотя самому не верится) - молоденькая польская панночка, с которой он загулял, оказалась "в положении". Похоже, это дало бравому гусару по мозгам и он решил все-таки соблюсти приличия. Однако мне казалось, что привычек поведения эта свадьба у моего братца не изменит точно. После этого брат еще немного выпил, рассказал какие-то байки про свой Гродненский полк и отчалил восвояси, окончательно испортив мне подготовку к заседанию Госсовета - ну уж что можно было выучить или понять на полупьяную голову? Мне осталось лишь допить вино и уснуть. На следующий день учить было уже банально некогда - мне к парадной подали карету, и кучер укатил меня в какой-то из императорских дворцов (в Царском Селе он был не один, а какой именно, я, к стыду своему, не понял) на сбор высшего правительственного света Российской империи.

Царское Село в 1861

Когда я попал в залу, где должно было происходить заседание, мне пришлось немного поморгать от удивления - оказалось, что я был единственным человеком кроме императора с сыновьями, который прибыл вовремя. Я поймал на себе испытывающий взгляд царя и представился ему по полной форме - цесаревич Николай и его брат ответили сдержанными кивками, а царь встал из-за стола и лично указал мне место, где я должен был сесть. Оказалось, что рядом с наследником.

- Ваше Величество, прошу прощения, а остальные...министры? - удивленно спросил я, усаживаясь за пустой стол.

- Будут позже, - кратко ответил Александр II. Позже я узнал, что на заседания Госсовета можно было запросто опаздывать, так как это был прежде всего великосветский раут, а не совещание правительства. Через некоторое время зал заблестел позументами и эполетами, загудели басы и баритоны государственных мужей, зашаркали по паркету стариковские шаги и загрохотали кованые сапоги генералов. Наконец, все были в сборе (дольше всего пришлось ждать Блудова - премьер-министр серьезно запоздал, но даже император не высказал ни малейшего недовольства, когда граф впопыхах влетел в залу). Заседание началось. Первым слово держал министр финансов Княжевич, который, судя по газетам, был пока главным претворителем моих идей в жизнь.

Александр Максимович Княжевич, министр финансов

- Кхе-кхе, - прокашлялся главный экономист империи, - Прошу прощения, Ваше Величество. Состояние промышленности и финансов, в некотором роде, кхе, внушает...ну, во всяком случае, обнадеживает, - путаясь в словах, приступил к отчету Княжевич, мало привыкший к выступлениям на публике, - Увеличенные налоги в нижнем сословии пока недовольства не встречают и исправно поступают в казну...А также, Русско-Американская компания докладывает об обнаружении значительных залежей золота в районе наших южных владений в Америке, в-основном вблизи поселения Якутат...

- Якутат? - спросил император, - Я полагаю, это туземное поселение?

- Да, в некотором роде, - быстро сказал Княжевич, - Населено в-основном, как сообщает председатель Русско-Американской компании Политковский, тлинкитами...

- Пусть должным образом охраняют месторождения, в САСШ сейчас тоже бушует золотая лихорадка. Поворуют нашего добра, стервецы! - прокаркал Сухозанет, стукнув кулаком по столу, - Может, хоть сейчас этот кусок льда пользу государству принесет!

- Николай Онуфриевич, позвольте мне продолжить, - обиженно продолжил Княжевич, - Я от лица министерства финансов разрешил оказывать всякую поддержку золотодобыче на Аляске. Сейчас эти вливания нам будут крайне полезны.

Золотые прииски на Якутате

- Неплохие новости, Александр Максимович, - не сумев не улыбнуться на перепалку с военным министром, сделал заключение царь, - Однако, что у нас с железнодорожным начинанием, зачин которому дал присутствующий здесь граф Соколов?

Я был готов провалиться сквозь землю, когда столько глаз одновременно испытующе посмотрели на меня - многие с нескрываемым удивлением, а кто-то и презрительно. Так или иначе, решив держать марку, я встал и поклонился господам государственным деятелям. Большинство из них, согласно моей истории, были изрядными ретроградами и не брезговали казнокрадством, так что нечего перед ними тушеваться.

- Ну, железнодорожная программа продвигается, безусловно...Это, конечно, потребовало очень больших расходов казны и обильных закупок за границей, однако могу сообщить, что начало положено и работы стартовали. На данный момент легкая одноколейная железная дорога проложена от Санкт-Петербурга в двух направлениях - на Вильно через Псков и на Москву через Новгород.

- А что планируется построить на данный момент? - спросил Блудов, что-то записав на листке бумаги.

- На данный момент согласно нашим расчетам, наиболее важным является строительство путей сообщения в западных губерниях. Вышеназванный граф Соколов, - Княжевич сделал акцент на моей фамилии, и довольно одобрительный, - Сумел предложить довольно экономичный план связать Царство Польское (Сухозанет болезненно поморщился, он был из тех, кто называл Польшу "Висленский край") с Санкт-Петербургом. Дороги предстоит проложить в Калише, с перевалочными станциями для замены колес (как я помнил, Николай I повелел делать железнодорожную колею шире, чем в Европе), а также в Гнезно, Седлице и Гродно. Таким образом, эти дороги свяжутся единой магистралью с Вильно и далее, через Двинск и Псков, со столицей.

План постройки железных дорог в западных губерниях

- Эх, господа, будет великим счастием претворить все это в жизнь, - мечтательно сказал граф Блудов (все-таки писательское прошлое никуда не делось), - Ведь это только на благо России. Вы видали, каков сейчас стал Петербург?

- О да, нельзя не согласиться. Санкт-Петебург ныне величают "Северной королевой" или "Прекраснейшей дамой России", - не менее поэтично вторил Горчаков, - Право, Ваше Величество, сейчас город переживает свои лучшие годы.

- Пожалуй, - согласился император, - Стоит поддержать градостроительство финансово - в конце концов, новые памятники и иные достопримечательности никоим образом городу не повредят.

- Будет исполнено, Ваше Величество! - отчеканил сидевший в конце стола питерский градоначальник Суворов (да-да, внук великого полководца), - Денег жалеть не будем, лишь бы сотрудничествовало министерство финансов. Да и грязноват-с город на окраинах, может, штат дворников увеличить придется - как-никак заводы строятся...

Памятник Николаю I на Исаакиевской площади - установлен в 1859

Золотой век Санкт-Петебурга, "Красивейшей дамы России"

- Однако ж мы немного отвлеклись, - блеснув пенсне, Горчаков вернул государственную беседу в прежнее русло, - Петербург может и хорошеет, но отношения к насущным проблемам это почти не имеет. Александр Петрович...

При этих словах я вздрогнул, похоже, речь нужно было держать мне

- ...Его Величество сообщил мне о ваших идеях научного развития нашего государства. Извольте рассказать нам о своих планах, будем рады услышать ваши предположения.

Я, одернув мундир, медленно встал со стула и, стараясь держаться как можно раскованней (и глядя в глаза императору и только ему - размениваться на чинуш и генералов будет только тратой времени), начал:

- Научное развитие сейчас движется невиданными доселе шагами, и Россия пока, увы, не входит в авангард научно развитых держав - все технические новинки во-первых разработаны за границей, а во-вторых внедряются чрезвычайно медленно и успевают морально устареть к началу работы.

Повисла неловкая тишина - министрам сказать было нечего, мои слова действительно были горькой правдой. Император сделал приглашающий жест - мол, продолжайте, граф, не тушуйтесь.

- И поэтому я предлагаю реформировать кардинальным образом русскую научную школу. Технологии промышленности и военные должны быть для нас приоритетными, а о других мы можем не слишком беспокоиться. Коммерция и мореходные дела (Морской министр Краббе неодобрительно хмыкнул) для нас пока не столь необходимы.

- Что вы предлагаете сделать точкой исследований на данный момент, что-то пока малопонятны ваши планы, - спросил князь Гагарин (этот вскоре сменит Блудова - услужливо подсказала мне память)

- Нетрудно сказать, Павел Павлович, - улыбнулся я в ответ, - Промышленность, безусловно. Прежде всего, концепцию практичного парового двигателя. Эта технология известна уже в большинстве держав Европы, а у нас эксплуатируется лишь ограниченно. Сейчас век пара, господа.

- Кто ж этим будет заниматься, - пожал Гагарин плечами, - Министерство народного просвещения сейчас в хаосе, Ковалевский обескуражен вашими идеями о государственных школах и задачи, возложенные на него, сейчас не выполняет по причине тяжелой болезни.

- Евграф Петрович вскоре вернется к работе, - заверил князя Блудов, - Его болезнь уже подходит к концу...простите, к выздоровлению, - немного неудачно подытожил он.

- Что ж, тогда пусть занимаются этими двигателями. И пристально занимаются, - вынес вердикт Александр II.

Текущие промышленные разработки

- Это еще не все, - поспешно добавил я, - Я рад, что моя программа железнодорожного строительства принята и учтена, но я вынужден сказать, что это лишь ее первый шаг.

- Что? - удивленно воскликнул Княжевич, - Дополнительные расходы? Граф, они не внесены в бюджет...

- В бюджет не внесены новые налоги и аляскинское золото, - решительно ответил Горчаков, похоже, принявший мою сторону, - Дайте Александру высказаться, мы ведь собрались здесь именно для обсуждения дальнейшего развития государства.

- Благодарю. К концу августа нам стоит провести ветки железной дороги в Лифляндию и Финляндию - с Петербургом предстоит связать Архангельск и Гельсингфорс.

- Право, а ведь идея! - оживился Краббе, - Великолепная возможность для развития флота!

- Флот, флот, - Сухозанет явно не разделял нашей точки мнения, - На чёрта он сдался?! На какие же средства нам нужна железная дорога туда, откуда ничего не идет в столицу?

- Государство должно не только брать, но и давать, - возразил я.

- Рассмотрим эту проблему, - сказал Княжевич, вытирая лоб платком, - Надеюсь, это не будет серьезным ударом по казне.

Планы железнодорожного строительства на конец августа

- Пусть теперь слово возьмет министр внутренних дел. Сергей Степанович, прошу, - император дал слово Ланскому.

Ланской, рожденный в 1787, был уже сейчас глубоким стариком, с трудом справлявшимся со своими обязанностями. В моем мире он умрёт меньше чем через год, и здесь выглядел нисколько не здоровее. Дела в министерстве уже сейчас были у его преемника Валуева (вот с кем контакты-то налаживать придется!), а на Ланского ложились обязанности лишь такого почетного зачитывания докладов.

Глава МВД граф Сергей Ланской

- Благодарю, Ваше Величество, - слабым стариковским тенорком начал свой доклад граф, - У меня тут небольшая сводочка, так сказать, общий ценз населения Российской империи на 1861. Ценз, разумеется, неофициальный, составленный согласно налоговым ведомостям.

"Ну да, первую перепись населения проведут только при Николае II" - подумал я, вспомнив события моей истории.

- Согласно цензу... - далее Ланской начал перечислять цифры показателей различных сословий, население крупных городов, национальный, религиозный состав, доход на душу населения и так далее. Оживился я лишь тогда, когда он назвал последний параметр:

- Число крупных промышленников с годовым доходом более пяти миллионов рублей золотом сейчас составляет сорок четыре человека, что на двадцать девять человек больше, чем было в начале года. Этот, с вашего, государь, позволения, капиталистический класс сверхкрупных собственников, который сейчас всячески поддерживается лично вами и государством, и должен стать основным условием должного развития нашей промышленности и благополучия. Пока что господ, способных инвестировать свои капиталы в государство российское, излишне мало.

"Мало, чертовски мало. Сорок четыре человека...Лучше конечно, чем изначальные 15, один из которых лично император (такая цифра застала меня, когда я только-только прибыл в эту эпоху), но крайне мало. Государственная казна постройку железных дорог и крупной промышленности без капитала не потянет. Нужно понижать налоги богатым сословиям и активно стимулировать купцов, лучше наших, особенно из староверских династий. Пусть Княжевич хоть разорвется со своей экономией, но эту программу надо продавить".

44 капиталиста-миллионера - вот весь инвесторский потенциал России на данный момент

- Чем же занимаются эти миллионщики? - спросил вездесущий Гагарин, что-то до этого шептавший на ухо Горчакову, - Нам их поддерживать надо, но лишь будучи уверенными, что они принесут пользу.

Ланской не нашел, что ответить - этого в написанной ему бумажке не было, и Валуев включился лично:

- На данный момент их инвестиции приходятся на расширение мощностей патронного завода под Петербургом, который сейчас хочет прибрать к рукам господин Путилов. Есть еще проект по постройке железной дороги поблизости от Луганска...

- И? - спросил император с подозрением.

- В него они пока не вкладываются, - развел руками Валуев, - Впрочем, патронный завод это не так плохо, с их вложениями он вскоре сможет расширить производство. План составлен на сентябрь сего года.

Инвестиционные перспективы к сентябрю 1861

- Что ж, вполне краткие доклады и по существу, всем выражаю глубокую благодарность, - после еще пары часов обсуждений, подвел итог Александр II, - Дмитрий Николаевич, последнее слово вам. Во что выльется новая программа и принятые здесь расходы?

Блудов встал и долго и обстоятельно описывал ситуацию. Завершил он рассказ, однако, не на самой приятной ноте:

- К концу сентября наметившийся профицит бюджета, господа, похоже, прекратится. Дефицит выйдет солидный, порядка двухсот тысяч убыли.

- Пр-рекрасно, напланировались, - закатил глаза военный министр.

- Однако, спад будет недолгим, - возразил Блудов, - Более того, господин граф Соколов, один из главных инициаторов новых преобразований, сообщил, что периоды спада и роста отныне будут постоянно чередоваться в нашем бюджете. Он сказал, что это одна из наиболее прогрессивных финансовых систем.

Тут я конечно слукавил со стариком Блудовым - воспользовался финансовыми приемами из далекого-далекого будущего. Суть махинаций вкратце сводилась к тому, чтобы насыщать бюджет серией валютных комбинаций с доходами и расходами. Общее сальдо выходило в плюсе.

- Подозрительная система, - уныло буркнул Княжевич, - Граф Соколов, вам не кажется это авантюрой?

- Не кажется, господа. В крайнем случае, возьмем займ.

- Немыслимо! Да как так можно! - донеслись крики с мест. Царю пришлось жестом успокаивать всех чрезмерно оживленных чиновников.

- Господа, система Александра Петровича действительно неожиданна и неоднозначна, - спокойно сказал государь, - Однако, она несомненно очень прогрессивна и конечный итог получается довольно заманчивым. Я искренне надеюсь, что в долги мы не залезем и займы брать не придется. Крупные преобразования, замысленные нами здесь, требуют изрядных жертв. Все согласны?

Тут пришлось согласиться всем. Авантюрный бюджетный план был принят. "Лед тронулся" - таким словами мог завершить я свое первое вхождение в русскую политику 60-х годов девятнадцатого века.

Бюджетный прогноз до 29 сентября - расходы на образование (200 тысяч фунтов), оборону (385 тысяч) и закупки ресурсов (400 тысяч) висят серьезным грузом

Конец шестой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 08.06.2012, 16:44:46 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Книга Первая: Александр II

Часть II: Наставник

Глава 7: За книжками и картами

Глава 7Нажмите здесь!

 

После памятного заседания Госсовета моя жизнь вновь потекла прежним чередом - мои ученики цесаревич Николай и великий князь Александр опять заменили залы, кабинеты и седых министров. Пока я был всё же излишне далек от правительственных кругов, чтобы рассчитывать на непосредственное вмешательство в дела государства. Однако, сам факт того, что я смог в 1861-м году заложить некоторую почву для будущих преобразований, несомненно радовал. Радовали меня и успехи Николая - всё же юноша он был чрезвычайно способный, а колкости характера уже понемногу пропадали - по крайней мере в общении со мной. Общаясь с ним во внеурочное время, я потихоньку продвигал идеи, которые он потом мог приватно рассказать отцу.

- Ваше высочество, что вы думаете о недавно проведенной крестьянской реформе? - как-то раз завёл я разговор с цесаревичем.

- Я полагаю, что это полумера, Александр Петрович, - в лоб и без обиняков ответил Никс.

- Вот как? И отчего же?

- Половинчатая реформа - крестьяне продолжают выплачивать оброк, и предстоит им его выплачивать еще два-три года в лучшем случае, земля досталась очень немногим, и в таком количестве, что прокормиться без наемной работы на того же помещика никак не выйдет.

- В самом деле? И что, у вас есть другие пути разрешения этой проблемы? - наводяще спросил я.

- Есть! - после недолгого раздумья сказал Никс, - Причем довольно простой путь: За Уральскими горами - огромное количество необжитых земель и непаханных земель. Что если поспособствовать переселению туда крестьян из истощенных в земледельческом смысле центральных губерний?

- Поспособствовать? Каким образом? - спросил я, мысленно обалдев от того, что Николай предложил фактически переселенческую программу Столыпина.

- Скажем, освободить уезжающих за Урал крестьян от отработок помещикам и выплаты оброка. И большие наделы земли - раз в десять больше того, на что они могли бы рассчитывать на западе.

- А как быть с их жильем? Не в голую степь же вы их вывезете, ваше высочество.

- Ну... - Николай замялся, - Перезимовать они могут в каких-нибудь острогах...Как во времена Ермака.

- Нет, ваше высочество, это совсем не годится. Крестьянин уже должен быть обеспечен жильем к моменту переезда. Он не должен прибыть в чистое поле. Нам нужно развивать имеющиеся города в Сибири. И строить новые деревни. Прежде всего, в Сибирь можно переселять государственных крестьян. Они свободные люди, довольно хорошего достатка, и не обременены барскими повинностями.

- Но они же привыкли к своим наделам, - возразил юноша.

- Привыкли. Поэтому я планирую выделить им такие подъемные, чтобы наша авантюра увенчалась успехом.

- Средств в казне мало, Папа выделил все свободные деньги на ваш образовательный прожект, - покачал головой Никс, - На большие подъемные средств не изыщем.

- Как знать, - пожал я плечами, - Многое здесь зависит от вас, ваше высочество - в этом году мы начать точно не сможем. Но уже через год деньги могут и отыскаться. Главное - чтобы вы не забросили эту идею. Согласны?

- Согласен, Александр Петрович, - не очень уверенно ответил наследник, - Во всяком случае, хоть какое-то облегчение по крестьянскому вопросу это принесёт.

Государственный (не крепостной) крестьянин - ими и планируется заселить просторы Сибири.

Насчёт казны мальчик действительно был прав - налоги для бедного сословия были совершенно драконовские, в абсолютных величинах - более 80% в каждой губернии. Правда, львиная доля населения (т.е. бывшие крепостные) ими не облагались по причине отработок, зато вот всевозможным ремесленникам, кустарям, лабазникам, фабричным рабочим и государственным крестьянам пришлось несладко. Недовольство, однако, осталось на прежнем уровне - в веке девятнадцатом революции в России устраивали в-основном богатые, а народ по-прежнему крепко верил в "доброго царя". Пока была такая вера и революционные настроения не попали в народ (удалые крестьяне хватали агитаторов за шкирняк и тащили в околоток) - надо было проводить наиболее радикальные меры, чтобы потом "не было мучительно больно". Налоги среднему и высшему классам были тоже весьма серьезные - в абсолюте - порядка 35%. Исключения тоже были - промышленникам сделали немалые льготы, чтобы не перекрывать поток инвестиций. Такое вот было экономическое состояние Российской империи осенью 1861-го года, который стал годом больших потрясений и перемен. Новые экономические реформы встречались довольно неоднозначно - и среди властьимущих тоже было немало противников таких начинаний. В начале сентября, к моему глубочайшему удовольствию, отправили в отставку реакционера Сухозанета - и военное министерство возглавил Милютин - самый, пожалуй, эффективный оборонщик во всей российской истории.

Невеселая ситуация с бюджетом - расходы на оборону пришлось урезать, а пошлины и налоги - поднять.

Милютин встретился со мной пятого октября - причем, как я понял, случайно. Мы договорились встретиться в конце рабочего дня и где-нибудь отужинать с супругами. Я сказал, что у меня супруги нет, как и нет никакой дамы сердца, на что министр посмеялся и сказал приходить одному. Дочитав лекции Никсу и Алеку, я начал готовиться к разговору с Дмитрием Алексеевичем. Милютин должен был стать локомотивом моих идей об армейских преобразованиях - а он при всей своей прогрессивности был изрядным упрямцем. Впрочем, если учесть, что в ресторацию он собирался идти с супругой Натальей Ивановной, можно было сделать вывод, что он был обо мне хорошего мнения и пребывал в хорошем настроении. Получив от денщика (которого мне недавно назначили, звали его Фёдором) отутюженный выходной мундир и отдраенные лаковые сапоги, я отправился "в бой". В ресторации играла негромкая музыка - что-то итальянское, я, право, не специалист. Милютин и Наталья Ивановна уже были за столиком, так что мне пришлось изрядно поволноваться, не будет ли военный министр сердиться не его опоздание. Однако, Дмитрий Алексеевич был весел, лично пожал мне руку и предложил вина.

- Право, Александр Петрович, отличное! Наталья Ивановна мне много не позволяет, но тем не менее без хорошего вина я есть не могу.

- А, это, я полагаю, граф Соколов? - мило улыбнувшись, спросила супруга Милютина, - А я полагала, что вы будете с супругой.

- Виноват, нет супруги, - тоже с улыбкой ответил я, приступая к вину и трапезе, - Пока слишком занят другим.

- Натальюшка, не смущай молодого человека, - покровительственно защитил меня генерал, - Боюсь, тебе будет скучно с нами, раз Александр Петрович пришёл без дамы.

- Пустое, мне жутко интересно, что сейчас обсуждают военные, - нисколько не смутилась Милютина, - Рассказывайте, граф!

И я начал рассказывать. Генерал Милютин слушал очень внимательно, и, похоже, был впечатлен. По крайней мере, ни одного встречного предложения я от него не услышал. Александр II, похоже, сделал правильный выбор - Сухозанет бы давно брякнул раз десять, что это дорого, то бесполезно, третье выглядит странно, а четвертое не стоит внимания. Конечно, как человек сведущий, он делал какие-то ремарки и комментарии, но беседа проходила в моем русле. Наконец, разговор дошёл до больного места - до финансов.

- Да, Александр Петрович, это всё безусловно хорошо - и винтовки новые, и броненосный флот, и артиллерия нового образца, и всеобщая воинская повинность...Но вы ведь представляете, сколько это стоит! Чудовищные затраты.

- Чудовищные, безусловно. Но ведь иначе нельзя - нужно ликвидировать отставание русской армии от армий других развитых держав, и на это не стоит жалеть денег.

- Денег-то мы не пожалеем. Если они будут. Наше министерство финансов и так юлит как угодно, лишь бы не брать в долг и держать положительное сальдо. На народное просвещение и строительство железных дорог выделены колоссальные суммы. Армии перепадёт очень мало, и дай Боже мы сможем хоть что-то оставить на новинки - ведь нам одно жалованье половину бюджета погашает.

"Мда...Похоже, поторопился я - и то, и другое, и третье. И школы крестьянские, и дороги железные, и пушки нарезные...Как-то я забыл, что казна не резиновая, а нефть здесь еще ничего почти не стоит...Да и нефть эта только в Баку. Надо будет как-то выкручиваться".

Короче говоря, весь разговор упёрся в деньги - Милютин по жизни был человеком экономным, и прекрасно понимал, что выполнение моих программ разорит государственную казну. Нужно было изыскать необходимые средства в течение трех-четырех лет - иначе отставание армии уже будет совсем очевидным. Пообещав Милютину разобраться с финансами, я ушел из ресторации со смешанными чувствами - одновременно обрадованный и жутко огорчённый. Все упиралось в финансы, а Княжевич строго-настрого запретил брать какие-либо займы...

Генерал-адъютант Дмитрий Милютин - новый военный министр Российской империи

А новости со всего света продолжали поступать - искренне удивила меня весть о том, что русский путешественник Андрей Илларионович Зарнёв, участвуя в объединенной европейской экспедиции в Египет (основными инициаторами там были Французское и Британское географические общества, Россия послала лишь небольшую экспедицию). По счастливой случайности, Зарнёв смог первым "перекупить" проводника-араба, который и указал ему предполагаемое место раскопок. Недели долгой и упорной работы увенчались успехом - когда запасы провизии и денег (чтобы платить землекопам) у Зарнёва уже почти закончились, обрадованные арабы сообщили ему, что отрыли усыпальницу одного из египетских царевичей. Конечно, это был не склеп фараона и не одна из пирамид, но так или иначе - потрясающий успех для нашей крошечной делегации в Долине Царей. Русская наука вышла победителем из неравного боя с лучшими археологами королевы Виктории и императора Наполеона III.

Археолог теперь будет зваться Зарнёв-Египетский

К середине октября мои занятия с Николаем и Александром вступили в самую активную стадию - приближались экзамены, которые предстояло сдавать юношам. Их обучение вскоре должно было завершиться - совершеннолетние великие князья отправлялись в "свободное плаванье". Поэтому чтобы они достойно выдержали аттестацию, я пахал как конь, часами просиживая за текстами лекций, картами сражений, пыльными библиотечными томами и архивными книгами. Параллельно мне приходилось вспоминать все больше и больше информации из моей прошлой жизни, чтобы вложить в сыновей императора что-то иное помимо знаний, современных их веку. Жизнь в России текла своим чередом, со всеми радостями и проблемами. Немалый резонанс среди либералов вызвал недавний царский указ о запрете на строительство любых нежилых зданий инородцами в черте оседлости и немусульманских областях - это было сделано чтобы ограничить доступ еврейских коммерсантов к развивающейся российской промышленности. Неприятная, конечно мера, и не могу сказать, чтобы я поддерживал её, но протестовать против решений императора я не мог и пришлось смириться с этим фактом - иудейскому капиталу путь в экономику империи теперь был закрыт.

Запрет на строительство любых зданий, кроме жилья был введен для евреев повсеместно - в том числе и на Кавказе, где существовали еврейские популяции.

Уже двадцать пятого октября, пока мои подопечные усиленно зубрили фортфикацию и логистику, Княжевич бодро отрапортовал в "Петербургских ведомостях", что экономика России пошла вверх - доход возрос до целых ста тысяч фунтов, что дало возможность одновременно выдать займ воюющей (и безнадежно проигрывающей) Дании, а также увеличить военные и образовательные расходы - всё-таки, моя система, предложенная на Госсовете, работала - умелая игра на только-только зарождающихся межгосударственных биржах путем изменения валютных курсов и тарифов с пошлинами выдала мне динамично наполняющийся бюджет с так называемым "скачущим сальдо" - шаг назад, два шага вперед (т.е. краткий дефицит и более долгий профицит). Однако поводов для радости особых не было - нужно было накопить денег на полноценную армейскую реформу, а наука пробуксовывала - русский паровой двигатель (по плану он должен был получиться даже чуть лучше иностранных образцов) застрял на стадии проектирования, инвестиции в заводы почти не шли - купцы и капиталисты вкладывали барыш в быстро окупающиеся (но нашей промышленности пока почти бесполезные) железные дороги. Хуже всего было то, что я, обычный придворный учитель, почти ничего не мог с этим сделать - на короткой ноге я был лишь с Блудовым и Милютиным, а и тот, и другой никак на капиталистов влиять не могли. Посему мне оставалось только работать, внимательно следя за газетами.

Вновь желанный профицит и выдача кредитов Дании

Бой датской и прусской кавалерии

Ноябрь встретил меня радостными вестями - золотодобытчики, хлынувшие на Аляску из Сибири, копали до семи потов - и их старания увенчались успехом. К довольно маленькому Якутатскому месторождению прибавился поистине мощный драгметалловый клондайк - под Новоархангельском. День за днем русские и тлинкиты вгрызались в породу - и наконец мощная золотоносная жила была найдена. Председатель Русско-Американской компании рапортовал лично в Петербург, что первые корабли с золотом Аляски следует ожидать уже в ближайшее полугодие. При чтении этих строк (излишне, конечно, пафосных, но иначе "Столица" писать не умела) я по-настоящему обрадовался - благодаря этой счастливой случайности с золотыми приисками на Якутате и под Новоархангельском-Ситкой у царя даже без моих подсказок не возникнет ни малейшего вопроса о продаже Аляски - теперь Александр твёрдо ответит "нет" - шутка ли, такой доход в казну. Впервые за долгое время с полного истребления каланов (за которыми русские и перемахнули пролив, основав в Аляске единственную в своей истории колонию) Русско-Американская компания вышла на самоокупаемость - отныне сферой ее интересов был не мех, а золото. Из Москвы и Петербурга отправлялись геологи для особых изысканий полезных ископаемых - впервые подобные экспедиции отправлялись столь далеко. Милютин в краткой беседе со мной даже согласился усилить наш воинский контингент в "Русской Америке" - для защиты золотодобычи.

Золотая лихорадка перебрасывается на Новоархангельск, вызывая на Аляске иммиграционный бум

Русская церковь в Новоархангельске - рисунок переселенца

К концу ноября государство убедило крупнейших промышленников (число которых благодаря налоговой политике постоянно возрастало, составляя уже около ста шести человек) вложиться в расширение производства сталелитейных заводов Луганска - до Рура и Ливерпуля нам было слишком далеко, но это не означало, что собственную металлургию надо забрасывать - в петровские времена демидовские мануфактуры были лидером по производству стали и чугуна. Качество этого "соболиного металла" было выше всяческих похвал - к своему удивлению я узнал, что ныне демидовские заводы находятся в запустении, на них стоит ужасно устаревшее оборудование и Урал даже отдаленно не напоминает ту "кузню России", которую я помнил в Советском Союзе. Это следовало изменить, потенциал у гор был огромный. Плюс, меня немного успокаивало то, что бюджет по-прежнему был в стабильном профиците.

Промышленники инвестируют капитал в украинскую сталь

Международная обстановочка, кстати, была довольно неоднозначной - со всеми приготовлениями к экзаменам и прочими делами я совсем позабыл следить за тем, что творится в мире. "Вестник иностранного ведомства" - еженедельная брошюрка для русских дипломатов, которую я выписывал, сообщил мне много интересных новостей, которых в моем мире не было абсолютно точно. Похоже, история уже решила идти другим путём, демонстрируя полное презрение к привычной мне версии течения событий - Гражданская война в Америке вошла в ступор (южане, похоже, сумели прыгнуть выше головы и застопорить армии янки, изматывая зарождающуюся промышленность севера долгой войной), Дания отводила войска к Копенгагену, окончательно и бесповоротно потеряв Шлезвиг (и не подписывая, на мой взгляд, очень опрометчиво, мирный договор), а еще интереснее были так называемые "дипломатические ноты и возможные установления" - фактически, это была колонка в вестнике с последними посольскими сплетнями и краткой сводкой международных переговоров. Согласно этой самой колонке, бурская Оранжевая Республика собиралась расширять территории за счёт земель зулусских племен, а Франция готовила полномасштабное колониальное вторжение в Марокко (что как бы показывало Испании, чего стоят ее интересы в этом регионе - Испания уже не бралась в расчёт как великая держава).

Интересная дипломатическая обстановка в мире к 31 декабря 1861

Новый Год предстояло мне встречать, к своему удивлению, во дворце - со всеми придворными и домочадцами Романовской фамилии. На праздники съехались все великие князья и княгини, половины из которых я не знал даже на слух, не говоря уж о том что лично. Меня удивила какая-то непонятная атмосфера в этой семье - одновременно родственно-теплая и несколько отстраненная - как я понял, Романовы уже распались на несколько кланов, у каждой ветви были весьма своеобразные отношения с другими. Так или иначе, император Александр II был со всеми очень вежлив и приветлив, а мои подопечные снисходительно поглядывали на своих младших братьев и кузенов, не упуская момента как-то подшутить над ними. Заканчивался 1861-й год, первый год моего пребывания в этом мире. История, к сожалению, а может и к счастью, свернула с известной мне дорожки куда-то на проселочный тракт. Моей задачей теперь было сделать этот тракт широким шоссе. Ведущим, желательно, вперед, а не назад.

Конец седьмой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 08.06.2012, 16:45:17 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Книга Первая: Александр II

Часть III: Промышленник

Глава 8: Год в новой роли

Глава 8Нажмите здесь!

 

Империя еще отмечала широко Новый год (хотя тут он и пользовался меньшей популярностью, чем Рождество), а правительство уже вернулось к работе - долго отдыхать времени не было, особенно сейчас. Тысяча восемьсот шестьдесят второй традиционно начался с перестановок в правительстве и Госсовете. Увы, новые государственные веяния и поток весьма непопулярных (хотя и своевременных, но кому это втолкуешь) реформ спровоцировали серьезный приток консерваторов во все управленческие сферы и круги, а либералы-"западники" стремительно теряли позиции, уступая напору славянофилов и других "любителей старины". На фоне потерь либералов выигрышно выглядели все - и панслависты, и даже наиболее радикальные демократы. Конечно, Парламента как такого здесь не было еще и близко, но ведь идеология самих министров и чиновников, составлявших Сенат и Госсовет, красноречиво говорила сама за себя - консерваторы реагировали на происходящее, и реагировали весьма агрессивно. Так или иначе, в приватной беседе император сказал Блудову (а тот, соответственно, сообщил мне), что с пути реформ он сворачивать не собирается. Моя позиция в данном случае была как в той старой (а здесь конечно ультра-ультра новой) песне - "Предъявите билет. Что я мог сказать в ответ?". Моя работа наставником великих князей была уже на финишной прямой, и следовало искать пути пробиться дальше по придворной иерархии.

Перестановки в Сенате и Госсовете - либералы сдают позиции

Уже шестого января морской министр Краббе объявил о том, что без пароходов и броненосных кораблей российский флот не имеет будущего. В этом я не мог не согласиться с ним, и был искренне рад, когда на Адмиралтейских верфях начали закладку нового рейдера - быстроходного боевого парохода, наследника пароходофрегатов. Правда, куда больше меня волновала судьба Черноморского флота, который после Крымской войны почти полностью отсутствовал (а ведь в свои лучшие годы Черноморский флот и славой, и боевым составом во много раз превосходил Балтийский) - тем удивительнее мне было услышать, что Россия в одностороннем порядке отказалась от условий Парижского мира. Это был феноменальный шаг, ведь в реальной истории Россия добьётся права на боевой флот в водах Чёрного моря только через десять лет, в 1871. Британия и Франция разразились нотами протеста, но Турция, к моему огромному удивлению, не выразила ни малейшего недовольства, а без турецких претензий у англичан и французов не было способа сформировать свои претензии, самим не нарушая того же Парижского мира. Русский флот помаленьку-помаленьку возрождался, но рейдерами войну не выиграешь. Нужно было работать дальше.

Новые рейдеры на Балтийском и Чёрном морях

Золоторазработка в России тем временем продолжала идти невероятными темпами - после "золотого бума" на Аляске труды старателей перекинулись на только-только осваиваемый Дальний Восток - 13 января 1862 года золото было обнаружено в Николаевске-на-Амуре, причём потенциал жилы был значительный. Удача помогала русскому бюджету держаться на плаву, и, конечно, это было не Эльдорадо, но явно весомый придаток к нашим доходам. Через Николая я предложил отцу стимулировать геологическую разведку и всестороннюю поддержку золотодобывающих предприятий - колымские прииски следовало осваивать, даже если каторжниками. Что поделать, люди гибнут за металл...

Старатели стекаются в Николаевск

Один из приисков, снятый в более позднее время

Княжевичу, так или иначе, золото не помогло - Алексей Максимович слишком много пасовал перед трудностями, и был, видимо, совершенно неспособен осуществить контроль над выделяемыми ему средствами - на гребне реформ казнокрадство, извечная русская беда, расцвело махровым цветом. Неуверенный финансист подал в отставку, заявив, что более неспособен контролировать российский бюджет в подобных масштабах. Кандидатура на замену у Александра II была только одна - Рейтерн. Граф Михаил Христофорович в моем мире заработал исключительно добрую память, и теперь, когда мой оппонент Княжевич оказался в ауте, я решил уцепиться за эту неожиданную отставку - я пошел лично к Адлербергу и выторговал у него место советника при министре финансов. Зная, что я нахожусь под прочной протекцией царя (к тому же Адлерберг слушал мою речь в Госсовете), министр двора не отказал и упрочил меня в должности. Теперь мне не требовалось посещать половину занятий с наследниками, и это время я должен был посвятить работе в министерстве. Рейтерн был где-то во дворце, где он улаживал формальности с императором, канцелярией и прочими инстанциями. Фактически, началась новая страница в моей истории. Двадцатого января на мое имя пришло высочайшее послание (т.е. письмо от императора), в котором он был доволен моей инициативой заняться экономикой, пожелал всяческих успехов в должности советника (для товарища министра, т.е. его заместителя, я был слишком молод и зелен) и намекнул, что мне стоит курировать в министерстве вопросы промышленности (особенно военной) и железных дорог. Не то чтобы я был очень доволен тем, что царская протекция моментально дала мне теплое кресло в важнейшей структуре (а будь на моем месте не я, а какой-нибудь великосветский лентяй, любивший шальные деньги?) - но на этот раз русское кумовство играло мне на руку. Теперь у меня была маленькая, но всё же власть - и возможность менять что-либо в жизни России.

Граф Рейтерн - в нашем мире отец русских банков и русской тяжелой промышленности

Когда я окончательно перебрался в свой кабинет (тут это называлось "присутствие") благодаря вмешательству императора, я понял, что российская промышленность хоть и бурно развивается, но находится в состоянии абсолютного хаоса. "Господин советник", граф и гвардии поручик Александр Соколов был вынужден крутиться как чёртова белка в колесе, преподавая венценосным отпрыскам науки, которые юношей питают, подписывая кипы бумаг, выторговывая у Рейтерна деньги на заводы и железнодорожные пути, раздумывая над кучей заманчивых (но, увы, обычно не реализуемых) проектов, которые мне таскали энтузиасты. Короче говоря, промышленником оказалось быть чертовски сложно. Так или иначе, я не жаловался - такая собачья работа была пока единственным властным постом, на который я мог рассчитывать. 28-го января свершилось - Греция сориентировалась в своей внешней политике - агрессивные действия России по созданию военной промышленности и закладки основ нового флота на Чёрном море, а также пассивность Турции дала грекам повод взять прорусский, а не пробританский вектор дипломатии - королевство попросило союза с нами. Горчаков подписал договор.

Еще один союз на Балканах в пику Османской империи

Сербия тут же подхватила инициативу - 31-го января был заключен еще один союз. Россия ковала весьма серьезный политический блок в Юго-Восточной Европе, который мог сыграть определенную роль в Большой Игре. После Крымской войны наша дипломатия была далека от того политического зенита, который существовал после Венского конгресса - когда "ни одна пушка не могла выстрелить без воли Петербурга". Но нам такого пока что и не было нужно, нужно было лишь планомерно наращивать своё влияние. У меня тут же появилась идея о промышленном субсидировании сербов и греков, но как только я глянул на бюджет, эти планы тут же ушли глубоко "в стол" - с таким финансовым состоянием кормить сателлитов (как делал когда-то Советский Союз, которого эти сателлиты в конце концов, увы, предали) было совершенно невозможно. Так или иначе, Белград теперь был под защитой Петербурга.

The Times: "Новая оскорбительная выходка русского правительства - после отмены флотских конвенций на Чёрном море царь Александр сколачивает панславистскую коалицию"

С чередой этих союзов дипломатическая обстановка в мире нисколько не улучшилась - в 1862-й Европа и прочие части света вступили воюющими - к давно идущей (и, похоже, уже окончательно проигранной датчанами) Шлезвигской войне прибавились так называемая Южноафриканская война (Трансваальские буры против зулусов), Оманская война (старушка Португалия вспомнила, что когда-то была колониальной державой, и устремилась на Аравийский полуостров за торговыми концессиями) и война за Мато-Гроссо между Бразилией и Парагваем. Великие державы (за исключением Пруссии) пока не вынашивали очевидных планов агрессии, но в будущее эти события меня заставили смотреть с опаской.

Войны начала 1862-го

Моя должность обязывала меня всегда быть в курсе последних торговых веяний, валютных операций, банкротств и прочих финансовых радостей. К счастью, здесь рыночная экономика повсеместно была в зачаточном состоянии, и даже моих скромных знаний ведения бизнеса из XXI-го века вполне хватало на то, чтобы устойчиво держаться на плаву и получать выгоду. Конечно, моей сферой интересов была промышленность, и к деньгам я имел очень опосредованное значение, но сама возможность получать информацию о бюджете и доходах из первых уст дорого стоила. Каждый день я как советник министра начинал с последних сводок о состоянии экономики. Они пока что на данный момент радовали - стабильный профицит в триста с лишним тысяч фунтов, около четырнадцати тысяч "золотых" доходов из Николаевска, Новоархангельска и Якутата. Правда, повышать военные и образовательные расходы (и так неоправданно высокие) пока что было нельзя - зато двухсоттысячный займ, одолженный Дании, мог стать выгодным козырем в предстоящем разрешении Шлезвигского кризиса.

Дела финансовые

Непосредственно в моем огороде всё тоже постепенно развивалась - граждане капиталисты, которых уже насчитывалось 136, заманенные лёгкими барышами и всяческими беспошлинными "пряниками", старательно открывали предприятие за предприятием - к 14 марта строился снарядный завод в Южной Финляндии, новый сталелитейный завод под Луганском и расширялся патронный завод под Петербургом - конечно, не промышленный взрыв и не рывок вперед, но всё-таки показатель уверенного роста и развития. Надо было только это стимулировать, и как можно активней - главное не ударяться в тяжмет и прочие военно-промышленные радости - без легкой промышленности и производства ТНП нашу экономику ожидал бы скорый крах. Так что о гражданской индустрии тоже стоило позаботиться мне.

Капиталисты строят две фабрики, расширяют одну и оплачивают строительство новых веток железной дороги

В плане производства сырья Россия тоже неслабо поднялась за прошедший год - как сообщали мои источники, империя вышла на третье место в производстве ликёро-водочной продукции, неожиданно обогнав Францию и США, пятое место в заготовках строевого леса (правда, с треском проигрывая и Китаю, и Британии с США), пятое же место по выпуску ткани (как раз к моим словам о лёгкой промышленности - впереди нас была почти такая же по темпам производства Франция, и сильно опережающие Пруссия, Австрия и Британия). Неожиданным стало и пятое место по производству стекла - вот уж какая отрасль никогда не была в России доминирующей. Отрадно было слышать мне и о данных по заготовке шерсти - четвертое место, пусть и со скромными показателями. Совсем хорошая ситуация была в производстве пиломатериалов (т.е. основной рабочей древесины) - Россия шла здесь ноздря в ноздрю с британцами и была близка к мировому лидерству. Так что сырьё и промпродукция тоже не должны были ускользать из моего внимания - коли тут началось такое их развитие.

Неожиданное вторжение России на те рынки, где она никогда не участвовала

Стимулировал я и прокладку повсеместно железных дорог, за что получал от Рейтерна благодарность за благодарностью - министр был согласен со мной, что за рельсами и паровозами лежало наше будущее. Потихоньку, стараясь не обременять бюджет непосильными тратами, министерство финансов проталкивало один транспортный проект за другим - в итоге мои изыскания вылились в то, что когда я заключил с крупными промышленниками контракт на строительство Азовско-Кубанской железной дороги (ключевой пункт, от которого потом можно было тянуть ветки на Крым, Кавказ и южную Малороссию), 14-го марта Рейтерн отправил запрос на преставление меня к "Станиславу" третьей степени "за упорную работу на благо министерства финансов и состояния промышленности российской". Увы, все эти финансовые дела (и никуда не девшиеся уроки с великими князьями) настолько вымотали меня, что вычурный орденок на красной колодке не принёс мне никакой радости или гордости. Ну дали - значит, дали. Теперь было что повесить на мундир (пока что еще поручицкий), ну и что с того?

Железные дороги Российской империи - строятся Лифляндская, Южно-Финнская, Висленская и Азовско-Кубанская магистрали

Орден святого Станислава 3-й степени без мечей, моя первая скромная награда в этом мире

На дворе стоял тёплый и солнечный (что редко для России) март, а работы у меня было невпроворот. Мог ли я тогда осознавать, что моя деятельность найдет противников, и очень скоро на скромного советника министра будут смотреть отнюдь недобрые и полные ненависти взгляды?...

Конец восьмой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 08.06.2012, 16:45:57 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Книга Первая: Александр II

Часть III: Промышленник

Глава 9: Индустрия нового образца

Глава 9Нажмите здесь!

 

Работа в министерстве кипела самым серьезным образом - в последнее время я инспектировал заводы и окончательно забыл, что такое жизнь во дворце и занятия военными науками с царскими детьми. Однако, письменное сообщение с Никсом у нас было - цесаревич Николай по-прежнему видел во мне союзника и наставника, и регулярно писал на мой адрес, спрашивая мое мнение по тому или иному вопросу. Конечно, иногда эти письма сквозили детской наивностью (в вопросах политики и военного дела юноша по-прежнему оставался кое-где ребенком), но затрагивали довольно важные вопросы - одним словом, я планировал разыгрывать карту Николая до конца. Вопрос был лишь в том, когда он настанет, этот самый конец - в 1865 от туберкулеза или гораздо позже в мантии короне. Мне, конечно, нравился второй, но я не был уверен, что смогу предотвратить роковое стечение обстоятельств, похоронившее талантливого наследника во цвете лет. Так или иначе, я писал ему ответные письма со своими мыслями, советами и предположениями. Надеюсь, что некоторые из них он зачитывал своему отцу. Сам же царь редко появлялся в высшем свете, так как работа занимала всё его время, да и он никогда не был особенно светским человеком в отличие от своего дяди Александра I, который не мог жить без балов и званых ужинов (видимо, того требовал его характер).

Александр II на одном из балов

1862-й год не обещал быть простым, 19-го апреля в остзейских губерниях начался массовый падёж скота - отсутствие достойной ветеринарной службы делало скотоводство в Российской империи весьма опасным и убыточным занятием. Меня коровьи поголовья нисколько не касались, однако я был рад, что Рейтерн согласился поддержать прибалтийских фермеров и покрыть их расходы за счёт государственной казны - Прибалтика была одним из немногих регионов, где сельское хозяйство велось довольно современными методами и приносило хороший доход (как-никак крепостного права в северо-западных губерниях не было с самого начала XIX-го века, и крестьяне были заняты не барскими повинностями, а фермерским трудом). Общий убыток государству составил около пятнадцати тонн говяжьего мяса - довольно ощутимо, пусть и не смертельно.

Мор в Прибалтике

Бюджет продолжал динамически колебаться - работала моя система. Осторожный Рейтерн жутко переживал, когда бюджет в очередной раз уходил в минус, и я всегда надеялся, что он не начнёт судорожно увеличивать пошлины и налоги, чтобы успокоить себя и кабинет министров. Пока министр финансов держался - я гарантировал чередование доходов и расходов (с серьезным уклоном в сторону доходов), и пока мои слова выполнялись. Так или иначе, в мае дефицит бюджета был около пятидесяти пяти тысяч фунтов в день. Основной виной тому были увеличенные до максимума расходы на образование - первая серия государственных школ для сёл и мелких городов уже была готова и ждала в сентябре первых учеников. Стоило это недешево, но за этим стоял наш шанс на будущее. Серьезно влияла на бюджет и массовая стройка железных дорог, которая в итоге всё равно оказалась наполовину под патронажем государства - скороспелые российские капиталисты часто разорялись, впрягаясь со своими слабыми финансовыми знаниями в непосильные работы.

Расходы российской казны - инвестиции в Данию, Трансвааль и Парагвай оставляют некую уверенность

26-го июня в Финляндии, в районе Куопио, обнаружили крупные залежи железной руды, которые тут же оказались взяты под патронаж мною - свое, "домашнее" железо, добываемое в слишком незначительных масштабах для нашей родной промышленности, было жизненно необходимо - иностранные закупки могли бы разорить нас. В качестве советника я лично съездил в Финляндию на поезде (туда совсем недавно была проложена одноколейка, и ездили туда пока только государевы люди со специальными предписаниями да инженеры-путейцы - публике условия железнодорожного транспорта показались бы неприемлемыми), осмотрел только-только строящиеся рудниковые комплексы, и в целом остался доволен. Печалило только одно - рабочей силы не хватало, и на рудниках вкалывали крестьяне. Не крепостные, конечно, в Финляндии крепостных отродясь не бывало, но так или иначе, эти люди были практически не знакомы с шахтёрским ремеслом.

Железо через пот, кровь и слёзы

Датско-прусская война, тем временем, окончилась абсолютно бесславно для датчан - 2 июля 1862 датский король Фредерик VII подписал жуткий по свои условиям Ольборгский мир - разгоревшийся азарт Пруссии, опьяненной лёгкими и быстрыми победами, теперь включал в себя не только веками оспариваемый Шлезвиг, но и весь Ютландский полуостров, веками заселенный датчанами и никогда прусским не бывавший. Все территории от Ольборга на севере до Люнебурга на юге признавались теперь землями прусской короны. Дания теперь занимала лишь острова, на которых располагался Копенгаген с окрестностями и остров Гренландия. Исландии так же была в приказном порядке объявлена независимость - конечно, Бисмарку пока было далеко до наполеоновских планов Вильгельма II с его "Флотом открытого моря", но он уже сейчас задумывался о стратегически выгодной морской базе в Исландии. В Рейкьявике никаких особенных торжеств по поводу независимости не было - вообще, у всей Европы этот варварский грабительский мир вызвал пренебрежение и неприятный осадок. Прусский кёниг Вильгельм, похоже, не знал где остановиться.

"Ольборгский позор" Фредерика VII и "Ольборгский триумф" Вильгельма I - Шлезвигская война завершена

Карикатура на датского короля, высмеивающая его как полководца

Мои планы по поводу оковки российской территории колеями железных дорог воплощались в жизнь - в отличие от Княжевича, на паровозы, рельсы, шпалы и шлагбаумы Рейтерн не жалел денег, в том числе и своих личных - министр финансов регулярно вкладывался в прокладку то одной, то другой магистрали. Я такого делать не мог по причине своей фактической бедности (ну, не бедности, но и явно не богатства) - но активно агитировал бывших сослуживцев из Кавалергардского полка, членов богатейших родовитых семейств, вкладываться в развитие инфраструктуры. Капиталистами они не были, а были самыми что ни на есть аристократами, так что я собственным примером показывал господам офицерам, что инвестировать семейные богатства в экономику не грешно и даже прибыльно.

Грандиозный проект железнодорожной магистрали "Москва - Севастополь", важнейшей транспортной артерии

К сентябрю бюджет выправился, перешагнул за нулевую отметку и ушел в рост - помогли платежи по займу Дании (которая после окончания войны не была обременена прусскими репарациями, что, правда, мало ей помогло - выплаты русскому царю всё равно пришлось выдавать ежемесячно). Займы у нас взяла еще и республика Трансвааль - почему-то буры пользовались особенной любовью у нашего госбанка. Рейтерн улыбался и говорил, что Трансвааль и Оранж с их золотыми приисками и неразведанными территориями еще сослужат нам хорошую службу, но я был не столь оптимистичен - очень скоро бурское золото станет поперек горла "владычице морей" - и кто знает, может, плакали тогда наши денежки? Короче говоря, к сентябрю прибыль составляла двадцать пять тысяч фунтов, а пятерка основных товаров нашего производства серьезно изменилась с 1861-го - пиломатериалы, ткань (бум легкой промышленности в центральных губерниях и Поволжье сказался), строевое дерево, зерно (вы можете представить себе у главного мирового производителя пшеницы зерно лишь четвертым пунктом в производимых товарах? Выходит, кое-чего я уже добился) и спиртово-водочная продукция. Последняя была под государственной монополией и сулила астрономический барыш (да, не очень-то культурно наживаться на людских пороках. Но ведь пороки эти неистребимы, а тут и государству польза, и алкоголь гарантированно качественный - в моем мире русских от сивухи мерло больше, чем от самых страшных болезней здесь, в середине XIX-го века).

Деньги вновь идут в казну

22 октября Рейтерн приехал в министерство радостный, сияющий и даже что-то насвистывающий - государство учредило первый в нашей стране Крестьянский банк. Это был настоящий прорыв, в прежней истории это сделал лишь Александр III в 1883-м. Я понимал, что методы с выдачей и продажей этих самых акций и серьезные затраты поначалу серьезно всколыхнут недовольство среди крестьян, особенно бедных - но было положено начало очень достойному делу, причем без малейших моих подсказок и "пинков" - вопросами Крестьянского банка я даже не озабочивался. Селяне хоть и восприняли нововведение в штыки, но некоторые уже начали осознавать пользу от этих банковских операций. Желающих пожертвовать своими деньгами пока было очень и очень мало, но "процесс пошёл". Началось всё с прогрессивной Польши, а теперь отделения Крестьянского и Поземельного банка открывались по всей империи.

Крестьянский банк. В 1862-м году!!!

Здание банка в одном из уездных городов

К 31-му декабря (поглядев на календарь, я ужаснулся тому, как быстро стало лететь время, когда я уселся в кресло советника по промышленности) в строй Балтийского флота вступили новые боевые пароходы-рейдеры. Всего со стапелей (большая часть рейдеров была построена в Питере или Финляндии) сошло четыре новых парохода - не так много, но всё-таки это были современные корабли с быстрым ходом и точным вооружением. Русский флот давно надо было переводить на "паровую основу" - чем раньше, тем лучше. Да, вплоть до 1890-х годов парусный флот составлял серьезный процент в морских силах всех развитых держав, но уже к 1870-м львиная доля военного флота этих самых держав облачилась в пар и броню. Нам следовало к этому стремиться - Россия, конечно, не "владычица морей", но и не чисто сухопутная держава.

Новые пароходы Балтфлота

Один из "новичков", отошедших от стенки в начале 1863

Новый год традиционно начался с перестановок в Госсовете - ситуация почти не изменилась, но лишь у либералов был номинальный рост влияния. В общем и целом Госсовет 1863-го ничем не отличался от Госсовета 1862-го. На пенсию ушли двое - мой покровитель Блудов (теперь стоило налаживать отношения с его преемником князем Гагариным, новым премьер-министром) и министр внутренних дел Ланской (его сменил неоднозначный Валуев, которого в наше время назвали бы "неоконсерватором" - а в нынешнем веке я не знаю, какой бы для этого подобрали термин). Таким образом, кабинет министров довольно серьезно изменился - большой интерес представляло и предстоящее противостояние между Горчаковым и Гагариным - новый премьер, в отличие от тихого незлобивого Блудова, не любил быть формальной фигурой и собирался управлять правительством на самом деле - и тут его интересы стопроцентно пересекались с Горчаковым.

Правительственные перестановки

Павел Павлович Гагарин, новый председатель кабинета министров

Пятнадцатого января завершились наконец-то разработки нашего текущего научного проекта - у России теперь был свой паровой двигатель, основа будущих пароходов, паровозов, паровых машин...Правда, это было в остальных странах открыто и разработано уже довольно давно, и позволяло нам лишь не зависеть от иностранных разработок. Испытания новой машины прошли успешно - присутствовали на приемке изобретения и Милютин, и цесаревич Николай (серьезно заинтересовавшийся инженерными разработками), и начальник Главного Артиллерийского Управления Баранцов, и прочие важные сановники военных и инженерных специальностей. Там, конечно, был и я. Паровой двигатель понравился - и тем не менее, наша отсталость никуда не делась. Теперь все внимание и разработки ушли в железнодорожную сферу - начали работать над новым типом полотна. Такой должен был поднять грузооборот и пропускную способность в два-три раза.

Наш паровой двигатель. Первые успехи русской науки после моего появления здесь

1863-й год стартовал, и обещал быть (и должен был стать!) плодотворным. Всё зависело здесь лишь от меня. К счастью, пока мне хватало сил, пусть я и хронически не высыпался, "горя" на работе. Рейтерн уже советовал мне жениться, я лишь отшучивался.

Конец девятой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 08.06.2012, 16:53:36 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Книга Первая: Александр II

Часть III: Промышленник

Глава 10: Трансвааль и Петербург, Гельсингфорс и Сибирь

Глава 10Нажмите здесь!

 

Февраль начался с переговоров с нашими заёмщиками - в-основном Трансваалем и Оранжевой республикой. Насупившиеся усатые буры в чопорных пуританских фраках и цилиндрах прибыли на поезде, который проехал через пол-Европы (да, по новой железнодорожной ветке, идущей на Варшаву - она нашим ведомством была проложена совсем недавно). Министр иностранных дел послал диппредставителя (встреча была не той важности, чтобы Горчаков присутствовал лично), а Рейтерн попросил меня присутствовать на переговорах. Зачем - я не понял. Так или иначе, когда часы пробили двенадцать, в залу вошли я, Рейтерн, диппредставитель Крохоткин и переводчик Леминцев. Я, правда, английский знал, но во-первых здесь он как международный еще сильно проигрывал французскому, а во-вторых, буры предпочитали голландский или дикую англо-голландскую смесь африкаанс. Представители оказались колоритные - трансваальский банкир, Мартен Герритсен, носил пенсне и роскошные усы, напомнившие мне Пилсудского или Буденного из моего прошлого мира, а представитель Оранжа, Давид ван Донген, выделялся высоким ростом, бакенбардами и массивным носом-"шнобелем". Оба были очень загорелые (оно и понятно, таков климат Южной Африки), подчёркнуто, по-пуритански, серьезные и неразговорчивые. В общем, ребята, которые переходят сразу к делу. Кратко обсудив встречу и пожав друг другу руки, мы с бурами уселись и принялись обсуждать текущие дела. У Леминцева было много работы - Герритсен и ван Донген говорили мало, зато Крохоткин и Рейтерн излагали свою мысль столь развернуто, что даже я не понимал половины - что уж говорить о бедных бурах. Вкратце, суть беседы была такова:

- Что ж, господа, мне искренне радостно, что Трансвааль...

- Южно-Африканская республика! - буркнул Герритсен, обожавший во всём официоз. Рейтерн проглотил этот самый "Зюйд-Африкаанише републек" и продолжил.

- Так вот, мне искренне радостно, что Южно-Африканская республика и Оранжевое свободное государство (ван Донген уважительно кивнул) вступили в столь активное финансовое сотрудничество с Российской империей. Министерство финансов очень довольно нашей совместной деятельностью - за последний год вы взяли у нас значительные займы, но выплачиваете их регулярно и со всеми надлежащими процентами.

- Да, господин министр, чтить долги - наша святая обязанность, иначе чего тогда стоят обещания, - ответил Герритсен.

- Безусловно. Так же, не могу не отметить, что совместные русско-трансваальские концессии на ваших золотых приисках приносят изрядный доход казнам обоих государств. Но вы ведь проделали такой путь и прибыли в Петебург, проехав пере этим половину Европы на поезде, а до того приплыв на корабле не ради того, чтобы обсудить со мной, министром финансов, наши обоюдные успехи?

- Конечно нет, мистер Рейтерн, мы бы не побеспокоили вас по такому ничтожному поводу - "оранжевый" ван Донген был значительно вежливей и покладистей кичливого трансваальца, а последнему явно не стоило так брыкаться - долги перед Россией у обеих республик были немалые.

- Тогда в чём же цель вашего визита? - поинтересовался Крохоткин, до этого, как и я, молчавший.

- Дело в том, что президент Южно-Африканской республики, достопочтенный Стефанус Схуман, хочет заключить с российским министерством финансов договор...

- Да и не только он! - вмешался ван Динген - Оранжевая республик тоже хочет участвовать в этом прожекте...

- Что же за прожект? - спросил Рейтерн

- Понимаете, нам необходимы железные дороги...Ни одна из великих держав не признает нас толком, и уж тем более Британия. Нам не с кем больше договариваться об инвестициях и помощи.

"Ну уважил, дедок, мол никто больше не хочет, потому мы к вам, лапотным и приехали" - подумал я, но, понятное дело, говорить не стал.

- Вот как? И что вы готовы предложить взамен?

- Сейчас доля российского капитала в золотых концессиях Южной Африки составляет двенадцать процентов, причем права на эти концессии даны в счёт уплаты займа...Мы предлагаем Российской империи даадцать процентов.

- Двадцать? Позвольте! - воскликнул Крохоткин.

- Пал Евгенич, ну мы, право, не на базаре, - успокоил дипломата министр финансов, - Господа, двадцать процентов трансваальского золота это, конечно, звучит заманчиво. Но каковы технологии добычи золота на ваших приисках? Примитивнейшее золотомытье, никакой разработки жилы, никакого оборудования...Мы вложимся в ваши железные дороги на рубль, а получим в ответ копейку (Леминцев постарался, чтобы перевести это). Двадцать процентов от текущей золотодобычи составят примерно такую же сумму, какую мы получаем с наших приисков на Колыме и Аляске, а учитывая транспортировку этого золота из Африки сюда...Убыточно.

- Но позвольте, это ведь не всё! - заторопился Герретсен, сразу ставший покладистей и сговорчивей, - Мы позволим русскому капиталу основать в наших государствах свои акционерные общества, пароходства, путевые компании...

- Серьезно? - скептически спросил Крохоткин, наслышанный о бурском протекционизме и скупости, - Господин Соколов, а что это вы всё молчите и молчите? Вашу стезю ведь обсуждают.

- С кем имеем честь? - спросил ван Донген, переведя на меня взгляд - обо мне бурские банкиры еще не слыхали.

- Советник господина министра финансов по вопросам военной промышленности и железных дорог, поручик свиты Его Императорского Величества граф Александр Соколов, - оттарабанил им Леминцев мой титул, прежде чем я рот успел открыть.

- Да, это действительно я, - согласился я, - А что я могу сказать? Господа, технологии строительства железных дорог в России пока на самом зачине своего развития. Да, безусловно, наши инженеры сейчас разрабатывают новые конструкции с использованием европейского опыта, но большинство железных дорог в Российской империи обладают малой проходимостью, грузопотоком и так далее. К тому же, наша территория даже на десять процентов пока не покрыта железнодорожной колеей - мне кажется, нашим инженерам рано ехать в Трансвааль и строить дороги вам, пока у нас еще здесь с ними непорядок.

Герритсен задумчиво начал покручивать ус, а ван Донген протер платком лысину - было отчего задуматься. Рейтерн выразительно зыркнул на меня глазами, - что, мол, контракт срываешь, большие деньги на носу.

- И всё же...Южно-Африканская республика пока тоже не ведущая держава, - словно режа себя ножом, проскрипел Мартен, - Но мы готовы согласиться на любые условия, предложенные русской стороной. Наши правительства совершенно уверенны, что железные дороги необходимы.

- Есть одна мысль. Господа? - спросил я разрешения у Рейтерна и Крохоткина. Министр и диппред кивнули - один осторожно, другой решительно. Я продолжил, - Во-первых, со времен императора Николая I русская железнодорожная колея строится по другим стандартам. Ширина русской колеи - 5 футов, или 1524 миллиметра. Европейская колея - 1435 мм. От этого выгода есть и нам, и вам - наши инженеры испытают железную дорогу нашего образца в других условиях, а также получат необходимый нам как воздух опыт, а вы будете более защищены в случае военного нападения на ваши страны от быстрой переброски войск противника (у буров с Британией уже тогда, за тридцать лет до англо-бурских войн, была большая "взаимная любовь"). Во-вторых, оплата за строительство этих самых железных дорог будет вестись золотом - вы увеличите долю российских компаний на рудниках Южной Африки до тридцати пяти процентов. В-третьих, Трансвааль и Оранжевая республика разрешат российским компаниям реализацию добытого золота на месте, дабы не рисковать в случае перевозок.

- Тридцать пять процентов? Грабёж, - насупился было Герретсен, но, поразмыслив, закончил, - но у нас нет других вариантов. Будем надеяться, эти железные дороги сослужат нам хорошую службу, господин Соколов.

- И я на это надеюсь. По рукам, - подытожил Рейтерн.

Таким образом, Оранжевая республика и Трансвааль оказались вовлечены в грандиозный инженерный проект под названием "Русско-Южноафриканская железнодорожная строительная компания". Ничего такого от нас не требовалось - поехали лишь инженеры, всех рабочих буры предоставили сами - что логично, по большей части негров. Наши железнодорожники получили бесценный опыт, а казна уже в который раз обогатилась от бурского золота. Рейтерн после окончания встречи похвалил меня, и сказал, что, мол, вы, поручик, не зря едите свой хлеб и занимаете высокий пост советника. Ну и на том спасибо.

1864-й год, первый поезд Русско-Трансваальской железнодорожной компании. Буры сделали серьезный прогресс, устроив первую железную дорогу так рано. В нашем мире они сделают это только в 1892-м.

После этой памятной встречи дни вновь потекли быстрой неуловимой рекой. С промышленниками нашими что-то творилось - во всяком случае, абсолютно все промышленные проекты России на данный момент были связаны с военным комплексом - я не знал, как и чем это объяснить - в любом случае, работы с этими стройками было по горло - уже было готово к открытию расширение производств Луганского сталелитейного, меньше года - до открытия Петербуржского патронного, так еще и угораздило господ капиталистов строить артиллерийский завод (и ведь не за казенный счёт!) в Казани и завод по производству взрывчатки (правда, промышленной) в Нерчинске. Нерчинск это вообще было что-то из ряда вон выходящее - промышленность за Уралом у нас пока оставалась на околонулевом уровне. На повестке дня был еще один завод взрывчатки, и, слава Богу, бумажная фабрика - ну нельзя нам сейчас ударяться в тяжелую военную промышленность, никак нельзя. Я всячески просил акционерные общества подождать с открытием военных заводов и заняться лёгкой промышленностью. Пока к советам моим они не прислушивались.

Русская промышленность в начале 1863-го года

10-го апреля пришло письмо от Милютина - военный министр писал, что ему нравится, как я работаю над военной промышленностью (а мне, если честно, не очень нравилось), передавал "господину советнику" привет и сообщал, что в Восточной Сибири, в бассейне реки Якса, сформировали из местных 2-й Сибирский корпус под командованием генерал-майора Ярцева - всё хлеб, учитывая нашу катастрофическую слабость в зауральском регионе - оба наших "корпуса" по размерам смахивали на дивизии (по 9 и 6 тысяч человек), хотя в случае войны должны были быть развёрнуты. Так или иначе, китайская граница теперь выглядела защищенней, а контрабандистское раздолье, к счастью, почти сошло на нет - суровые сибиряки из Нерчинска (как раз там, где строился новый завод) и Благовещенска спуску не давали ни русским, ни китайцам.

Наш новый корпус в Сибири. Не Бог весть что, но граница теперь худо-бедно защищена

Впрочем, на Сибири расширение армии не заканчивалось - уже из газет (эта информация была куда важнее, так что ее писали на первых полосах, а не в частных письмах министров) я вызнал, что в районе города Бельцы (что в Бессарабской губернии) формируется 3-й линейный корпус, в строй введены уже две пехотные бригады, а командиром назначен Виктор Михайлович Драгомиров, судя по отзывам знакомых мне военных (в том числе и Милютина) - большой умница и выдумщик. Пока в строю было тоже всего шесть тысяч солдат, но планировалось в ближайшее время нарастить численность корпуса до полноценных тридцати тысяч мирного времени и шестидесяти тысяч военного. Практика кадрирования дивизий мной не приветствовалась, но здесь она преобладала во всех странах, плюс у нас еще не было всеобщей воинской повинности.

Формирование 3-го корпуса в Бессарабии

На открытии новых цехов Луганского сталелитейного завода я присутствовал лично как представитель министерства финансов - впервые за долгое время мне пришлось облачиться в "цивильный" сюртук, который мне казался жутко неудобным и жарким даже по сравнению с моим всегдашним тёмно-зеленым мундиром императорской свиты. Завод расширили неплохо, и, что особенно важно, почти без привлечения государственного капитала. В общем и целом, вышел хороший малороссийский конкурент Обуховскому, главному сталелитейному (пока) гиганту Российской империи. Не понравилась лишь излишняя помпезность при открытии обновленного предприятия - кругом орлы, флаги, ленты - как будто войну выиграли, а не завод открыли. Оказалось, что руководство завода на празднество потратило действительно астрономическую сумму, за что я их тут же отчитал, но без особой жёсткости - всё-таки я был лишь советником, а решать такие вопросы надо как минимум товарищу министра.

Цеха Луганского завода - демонстрируется новая металлургическая техника, в данном случае молот Несмита

В июне для охраны кавказских границ из терских казаков сформировали дозорный отряд, предназначенный специально для борьбы с местными безобразиями - война на Кавказе затихла, но проблем там еще оставалось ого-го, а казаки всегда отличались своими талантами по поддержанию порядка и особенными взаимоотношениями с горскими народами. Как заявил мне при личной встрече на каком-то из приемов наказной атаман войска Пушкарёв, его казаки примут активнейшее участие в охране строящейся железной дороги в Азовско-Кубанских территориях и на Кавказе. По его словам, с железной дорогой в этот регион придёт мир, порядок, повиновение и просвещение. Его бы устами да мёд пить...

Как за чёрный Терек, за высокий берег...

К августу наши показатели производства различных товаров ожидаемо выросли - экономика и производство продолжали разрастаться, меня за мои труды в итоге ожидала премия - производство военно-промышленных товаров в России теперь было налажено основательно - по крайней мере, патроны, снаряды и стрелковое оружие теперь были полностью нашего производства. Отставало, правда, производство пушек и только-только зарождающейся консервированной пищи, активно внедряемой в войска великими державами. Военная промышленность России была не единственной успешной отраслью - прогресс был и в производстве стали, и в производстве бумаги, ликеро-водочной продукции, мебели...Первые три года моего пребывания уже можно было считать неплохими.

Российские товары

24 августа Рейтерн провёл общую планёрку (тут это правда так не называлось, но мне на советский лад привычней) министерства финансов - показатели были многообещающие - ежедневный доход в триста пятьдесят семь тысяч фунтов, выданные займы в 655 тысяч (Бразилия), 225 тысяч (Дания), 131 тысячу (Перу), 51 тысячу (Эквадор) и по 40 тысяч (Трансвааль и Оранж, эти отплачивали золотом), максимальные выплаты на образование, управленческие задачи и содержание армии - финансы пошли в уверенный рост, позволяя даже немного ослабить непосильный налоговый гнёт (который, увы, никуда не делся).

Состояние русской экономики

12 ноября 1863 года свершилось - Крестьянская реформа была признана окончательно завершенной - отработки большей части крестьян были выплачены, земельные наделы выделены и разделены, переселенческие программы стартовали, был открыт Крестьянский банк, начали выдаваться субсидии фермерским хозяйствам, были предприняты меры по роспуску многих неэффективных крестьянских общин. Отныне каждый крестьянин Российской империи был полностью свободным собственником, работающим на себя - да, он оставался суеверным, малообразованным, бесправным, облагаемым тяжелыми налогами, но теперь он ни от кого не зависел и работал на свое собственное благо. Да, в этом мире Крестьянская реформа завершилась совершенно иначе, нежели в прошлой версии истории, но моих заслуг тут почти не было - на сельское хозяйство я влиял очень опосредованно. Два года великих реформ прошли словно один день - Россия вступала в новую эпоху. Конечно, два года последовательного освобождения крестьян серьезно повлияли на наше общество, культуру, науку, сельское хозяйство с промышленностью - одним словом, на все сферы жизни.

Окончание Крестьянской реформы и карта общественного настроения Российской империи

Пятого января 1864-го (Новый Год я вообще не встречал, если не считать официальных приемов, так что даже не о чем и писать) завершилось строительство Финляндской железнодорожной магистрали - отныне все финские провинции были соединены железными дорогами. Удивительно, но эти стройки вызвали у финнов определенные симпатии к нам, и я искренне надеялся, что император Александр не будет ограничивать их автономию и привилегии - похоже, в этом мире финский народ наладил свои взаимоотношения с русскими, и не стоило рушить образовавшийся прочный симбиоз. Первые поезда из Петербурга в Рованиеми пошли уже через несколько дней. В финской прессе железные дороги именовались "подарком русского царя", что было конечно пропагандистским лукавством - больше шестидесяти процентов железной дороги было построено частниками, но это никого не волновало.

Финляндия покрыта рельсами и шпалами

Завершился очередной год, оставивший (впервые за всё моё пребывание здесь) довольно приятные впечатления. Правда, я понемногу "раскручивался" и становился известной персоной, что меня совсем не радовало - в либеральной прессе уже рисовались карикатуры на меня, изображавшие меня скользким ужом в поручичьем мундире, лавирующем между царем, военщиной и капиталистами. Ниже следовала подпись - "какой же вы граф Соколов, вы натуральный граф Ужов". Не скажу, чтобы меня это особенно колебало, но с Кавказа прислал письмо Скобелев (Миша вовсю освоился в офицерском деле и делал большие успехи) и спросил, стоит ли ему подключить связи своего отца и разобраться с типографией. Я поблагодарил за заботу и сказал, что мне всё равно: собака лает - караван идёт.

Конец десятой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 08.06.2012, 16:52:50 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Книга Первая: Александр II

Часть III: Промышленник

Глава 11: Предчувствие бури

Глава 11Нажмите здесь!

 

Четвертого марта были подписаны документы об открытии первой очереди Малороссийской железной дороги - теперь на инфраструктурной карте Российской империи появился своеобразный "лук со стрелами" - сам лук проходил по линии Харьков - Краматорская - Юзовка - Мелитополь, "тетивой" являлись железнодорожные ветки, идущие на Луганск (таким образом, складывался довольно мощный промышленный кластер), а "стрела" упиралась в Екатеринослав. Теперь следовало равномерно поднимать промышленность в данных регионах и продолжать тянуть железные дороги на север и запад - одним словом, связывать уже сформировавшиеся транспортные узлы.

Новая железная дорога на Украине

Тем временем, Россия, вышедшая на 1-е место по военной мощи (впервые после Крымской войны), продолжила наращивать свои военные силы - 16-го июня Милютин пригласил меня отобедать в очередной раз, но уже без супруг - разговор предстоял сугубо мужской и не терпящий сантиментов и светских ноток. Что ж, я, как поручик, не имел никакого права отказывать генерал-адъютанту, поэтому отложил все свои переговоры с промышленниками и путейцами и "навострил лыжи" в ресторацию. Милютин был не в очень приподнятом настроении, поэтому я решил начать разговор как можно более приветливо и дружелюбно.

- Доброго дня, Дмитрий Алексеевич, как поживаете? Всё ли в порядке на службе? - по-соседски начал я.

- Господин Соколов, - 48-летний министр налил себе рюмочку коньяку, - Разговор, который нам предстоит, будет не очень приятным и не очень лёгким, поэтому я в этот раз встречаюсь с вами без своей супруги.

- Что ж, я ожидал этого. Весь внимание, - спокойно сказал я, внутренне сжавшись.

- Последние слухи сообщают, что Россия вышла на первое место среди великих держав по военной мощи.

- Я полагаю, что это действительно так.

- Это только вы так полагаете, - невесело усмехнулся Милютин, - Даже ваш воспитанник, как его, Скобелев? Вот, Скобелев вам в письме может прекрасно сообщить, как наши солдаты вооружены и снабжены. Мы в очередной раз выбрались в лидеры количеством, а отнюдь не качеством.

- Но как же, Дмитрий Алексеевич...

- Да вот так! Извините за резкий тон, граф, вы тут, конечно ни при чём, просто к слову пришлось...Дело в том, что военная мысль по-прежнему на уровне тридцатых годов, вооружение устаревшее, об артиллерии и инженерах я и говорить не хочу. Чем заняты мы в последние годы? Промышленность, заводы, поезда, паровые двигатели...об армии никто не думает, однако ее интенсивно увеличивают.

- Иначе, наверное, и нельзя, - предположил я, - У нас неприкрыты границы, а в случае войны войск не хватит на длительное сопротивление и уж, тем более, на наступательные действия.

- Не обижайтесь, граф, но вы всего лишь поручик, - отмахнулся министр (откуда ему знать, что мои знания о военном деле современнее его на два с лишним века), - Пусть и довольно талантливый промышленник и организатор, но в армии как таковой вы не служили, ваши мальчишеские годы в блистательной гвардейской кавалерии это совсем, совсем не то, что хлебать солдатскую кашу в каком-нибудь заштатном резервном корпусе с пьющим унтером, офицером-картёжником и неграмотными, неумелыми солдатами, которых учить приходится больше учить, чем ими командовать. Не обижайтесь.

- Как можно, Дмитрий Алексеевич. Но поначалу вы высказывали обрадованность этими преобразованиями, разве нет?

- Так речь шла о войсках в Сибири, а теперь...Впрочем, смотрите сами - опрокинув еще стопку (я последовал его примеру), - Милютин развернул небольшую карту и показал мне:

- Вот новенький 3-й армейский корпус, сформированный недавно в Бессарабии - доведен до штатной численности в тридцать тысяч. Командующим назначили Буркова, вздорного карьериста, еще в Крымскую эскападничавшего...Впрочем, вы сами видите. Ни железной дороги, ни крупных центров снабжения. Склады, арсеналы, артиллерийские парки - ничего нет. Расквартирован корпус почти в чистом поле - ну какой может быть там квартировочный ресурс, в этих Бельцах? Я уж и не говорю про вооружение - оно в лучшем случае не хуже, чем в остальных корпусах.

- Дальше - больше - под Ахалцихе сформирован 1-й Кавказский корпус, куда сейчас и направили вашего мальчишку. Три пехотных полка, артбригада, конный полк. Плюс по девять тысяч терских и донских казаков - итого 23 тысячи солдат мирного времени. Вы на Кавказе бывали?

- Нет, Дмитрий Алексеевич.

- Вот-вот. Чем кормить эти войска - горы кругом, припасы и снабжение подвозить сложно, пушки можно использовать только лёгкие. В случае войны с турками этот корпус ничего не сможет сделать, в лучшем случае он предназначен, чтобы гонять кавказских смутьянов. И это регулярный корпус, сформированный по полным штатам военного ведомства.

- Так что же с этим делать смогу я? - удивленно спросил я, слушая рассуждения Милютина об отвратительном снабжении и вооружении нашей армии.

- Александр Петрович, вы в министерстве финансов имеете влияния, к тому же ответственны за военную промышленность. Не могли бы вы поспособствовать насчёт скорейшего строительства необходимых центров снабжения для армии...Я уж не говорю о прокладке железных дорог, это занятие дорогое...И уж попробуйте сконцентрировать ваши изыскания в военной промышленности - а то вы всё по двигателям, да по двигателям...Устройте конкурс какой-нибудь, попробуйте договориться с Главным Артиллерийским...

- Я полагаю, вы готовите обширный пакет военных реформ, Дмитрий Алексеевич? - намекающе спросил я.

- Да, вы правы. Скоро он будет представлен императору. Впрочем, я не уверен в успехе - о чём можно говорить, когда по прихоти Горчакова и Гагарина формируют новые корпуса, практически не поинтересовавшись мнением военного министра, то есть меня. Уверен, это систему надо менять, и менять решительно.

"Молодчина Милютин, никогда я в тебе не сомневался. Армии твои реформы помогли, а в этом мире должны помочь еще сильнее. Уж точно надо постараться тебе помочь" - ободренно подумал я, одновременно ломая голову над тем, как удовлетворить обширные запросы министра. Было над чем подумать.

В общем, разговор завершился на куда более позитивной ноте, чем начался - я подкинул министру пару свежих (относительно, годов эдак 1870-х из моего мира) военных идей, которыми он тут же заинтересовался, и мы попрощались. Предстояла работка не из лёгких.

Русские солдаты в 1864

В августе опубликовали доклады министра внутренних дел и шефа корпуса жандармов в нашей внутриведомственной прессе - ситуация складывалась невесёлая - на фоне всеобщих реформ и неизбежных изменений повстанцы серьезно активизировались и сколачивали уже не просто кружки, а натуральные партии и подпольно-боевые организации. Не скажу, чтобы я особенно волновался по этому поводу - повстанцы "национального" плана для России это почти такой же внешний враг, как и противник на войне. Гораздо больше надо опасаться разрушения изнутри. И тем не менее, радостного было мало - около тысячи только официально зарегистрированных в связях с крымско-татарским подпольем, семь тысяч с армянским (действовавшим, понятное дело, и в Турции), по девять с Молдавским, Кавказско-татарским (В нашем мире этих ребят называли азербайджанцами) и шведским (эти были активны в Финляндии, и, к моему удивлению, весьма популярны), около 11 тысяч участвовали в разных движениях "освобождения труда", почти 12 тысяч - украинские националисты, 16 тысяч - литовские и более 30 тысяч - польские. Конечно, в-основном это были "сочувствующие" и неопасные обществу люди, но цифры впечатляли. К тому же, непонятно было, сколько еще не раскрыто полицией - так что каждую цифру можно было умножать вдвое.

Политические движения Российской империи в августе 1864-го

15-го сентября проект нового железнодожного строительства был готов - и увы, как я не обещался Милютину, заняться пушками и винтовками я пока не мог - Рейтерн твёрдо стоял на введении технологий ранней и частичной механизации в добывающей промышленности и сельском хозяйстве. Начались разработки в этой сфере, мной не контролируемые. Всё, что я смог - прогнать в памяти всех современных (текущему году) оружейников и подумать, какие типы вооружений можно принять. Выходило не радужно. Да и ГАУ управлялось сейчас довольно консервативными товарищами. Одним словом, внимание ученых обратилось вновь на проблемы мирной индустрии, а не оборонно-промышленный комплекс.

Железные дороги и механизация

Семнадцатого ноября я улучил минутку и заглянул в последние метрики и налоговые сведения - по ним выходило, что доля рабочих среди населения Российской империи составляла уже более 41 процента. Почти столько же, сколько крестьян - тех было 43 процента! Вот тебе, бабушка, и аграрная держава, однако, развернулись...В общем, это вселило в меня немалую уверенность в будущем - общество стремительно рвалось из феодально-сельскохозяйственного в индустриальное - где крестьяне и рабочие составляли почти равные доли населения. Удивило и то, что по данным последних опросов среди горожан, 13% были за военное развитие, а 12% - наоборот за сокращение армии и наших военных амбиций. Вот такое вот противоречивое общество. Неприятно удивила доля солдат - целых 4% от населения, и это у нас армия еще только по штатам мирного времени, а не военного...Капиталисты еще были в самом-самом конце - их было всего около восьмисот (что кстати тоже был впечатляющий рост). Общее население империи серьезно выросло - теперь мужского трудоспособного населения в ней было более шестнадцати миллионов.

Последние данные по населению

В феврале 1865-го, очередного года моей жизни в Российской империи, расширения Русской Императорской Армии вовсю продолжалось - несмотря на все заявления Милютина о неготовности русской военной промышленности и военной науки содержать такую огромную армию и обширный пакет его реформ на местах разворачивались всё новые и новые корпуса - Александр II, несмотря на всю естественную незлобивость и здравомыслие этого человека, обещал всем восстановить армию в размерах Николая I, своего отца. Это означало, что очень скоро солдаты будут составлять куда больше, чем 4% населения. Вскоре новый корпус был сформирован в самой восточной (не считая Аляски) оконечности России - во Владивостоке основали 1-й Восточный корпус (размером в 9 тысяч человек в мирное время) под командой Андрея Павловича Любомирского.

1-й Восточный корпус

А четвертого марта в Шауляе (Литва) сформировали 4-й армейский корпус действующей армии - "традиционные" тридцать тысяч солдат по домибилизационным штатам. Пока было развернуто 9 полков из 10.

4-й линейный корпус

В добавок к этому начали собирать еще и Охотскую военную флотилию - первое подобие военно-морских сил на дальнем Востоке - капитан первого ранга Щербатов с вооруженными клипперами "Опричник" и "Наездник" охранял охотский порт и время от времени наведывался во Владивосток или Петропавловск - таковы были наши морские силы в Тихом океане на данный момент.

Два щербатовских клиппера

К пятому июня в казахских степях развернули Астраханских казаков - девять тысяч сабель. Хорошее средство чтобы бороться с кочевыми бандитами, но в бою казаки вряд ли продержатся долго - не та сила эти самые девять тысяч человек, чтобы играть реальную роль.

Астраханские казаки

19-го июня заложили еще и 5-й линейный корпус в Варшавском военном округе (в районе города Калиш) - под командой Григория Баранова, этого генерала сослуживцы за глаза (вернее, за глаз) звали Кутузовым - в Крымскую он потерял глаз под Альмой и вернулся в войска после большого перерыва. Корпус задумывался как стандартный тридцатитысячный, но из местных рекрутов наскребли только два полка - 1-й Ломжинский и 1-й Радомский, оба пополам из поляков и русских. Для меня некоторое время было загадкой, зачем царь и его правительство так масштабно расширяют армию - конечно, наша промышленность и бюджет заметно выросли, но всё же...Очевидно для меня это стало не сразу.

Новый, 5-й армейский корпус

В тот же день мне принесли "срочное" письмо от Милютина. В нем ничего не было написано - но я сразу понял, что написано оно было соком или молоком, так что стоило подержать его над огнём. Слов в письме было немного, но я их сразу понял и от них мне стало очень и очень неуютно.

"Турция. Скоро. Уже решено. Все отказались".

Пять простых слов - а что за ними стоит, что за ними стоит. Война была неизбежна. Целью была Османская империя, и война должна была начаться уже совсем-совсем скоро, поэтому и торопили меня с этими южными железными дорогами, потому и разворачивали в чистом поле эти бесчисленные корпуса, толком не вооруженные и не накормленные. Уже решено - значит, скоро будут подписаны все приказы и директивы, царь и военный министр решение уже не отменят. Все отказались - это значит, что великие державы Турцию в этот раз "кинут" и второй Крымской опасаться не стоит - из-за османских аппетитов в Африке Франция и Британия порвали с ними давние союзы и теперь будут только рады, если русские и турки польют своей кровушки. Я тут же доложил обо всём министру финансов - его это известие шокировало.

Переброска войск под Яссы - это означает, что война начнётся очень скоро

- Чем же они это аргументируют? - сухо спросил министр финансов, уже подсчитывая жуткие убытки, которые принесет война нашей становящейся на ноги промышленности.

- С Турцией аргумент один - угнетение братьев-славян - грустно ответил я, - Ястребы при дворе на этот раз победили, и теперь у нас один долг - обеспечить России победу в этой войне, если мы не смогли обеспечить ей мир и развитие.

- Может и так. И каковы же ваши планы?

- Господин министр, я бы хотел отправиться в действующую армию. Я военный человек, а советы по развитию железных дорог и военной промышленности вам в ближайшее время точно не понадобятся, - сказал я. Нет, конечно я не был идиотом и идти на войну не хотел, чтобы там рваться в атаку и умирать под крики и песни. Но я должен был находится вблизи Ставки, координировать действия войск, использовать свои связи с генералитетом...Короче говоря, я должен быть там. На фронте.

- Вы правы, пожалуй, граф...Я напишу прошение военному министру о представлении вас к званию штабс-капитана и отправке в действующую армию. Вы там наверное будете нужны. Каковы же ваши планы?

- Я числюсь по Свите Его Императорского Величества, значит, буду назначен в Ставку главнокомандующего, - ответил я, - И...премного благодарю за прошение о повышении. Обязуюсь оправдать ваше доверие.

"С четвертой звездой, граф Соколов. Жаль, праздновать нечего - на носу война. Моя первая война"

Шестого сентября, когда уже были улажен все формальности, на мне были штабс-капитанские погоны и я ожидал начала военных действий, в армии разразился тиф - служба военной медицины не справлялась, и эпидемия косила войска. Целые полки пришлось изолировать и ставить на карантин - удачный момент для старта войны был потерян, мы в очередной раз теряли возможность провести быструю и эффективную кампанию "на опережение". Зато это дало нашим генералам хоть как-то подготовиться к войне, не идя на нее очертя голову...

Эпидемия тифа

Ожидание войны затянулось, решение о начале боевых действий всё откладывалось и откладывалось, а я всё сидел в Петербурге и нервничал. В итоге решили, что войну раньше 1866-го года не начнут, пока не доформируют пятый корпус и не будут готовы все части. Не будучи особо верующим, я возблагодарил Господа - впервые в истории русские военные поняли, что стоит подготовиться лучше. У меня было четыре месяца передышки. А потом война уже будет бы неизбежной.

Конец одиннадцатой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 08.06.2012, 16:52:03 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Книга Первая: Александр II

Часть IV: Адъютант

Глава 12: Первые залпы

Глава 12Нажмите здесь!

 

Ставка Главнокомандования еще не была сформирована, а бардака уже хватало - поразивший войска тиф, заставивший даже самых рьяных "ястребов" отложить войну на неопределенный срок, нисколько не изменил их дальнейших намерений - во что бы то ни стало разгромить Турцию и переписать итоги Крымской войны. Мой брат Володя со своими гусарами готовился к отправке на фронт и писал, что очень хочет познакомиться с румынскими и болгарскими девицами - чёртов кобель, для него даже война это игрушки. Миша Скобелев тоже писал, и говорил, что его корпус разворачивается вплотную к восточной турецкой границе. Состояние армии, с которым я бегло ознакомился, повергло меня в печаль - повсеместная недоукомплектованность артиллерией (причем артиллерия наполовину была устаревшей), никудышное снабжение (которое и не могло нормально наладиться - половина армии была сформирована "с нуля"), откровенно старые винтовки (в моем мире новые винтовки систем Крнка, Бердана и Баранова примут только через два-три года, здесь всё тоже к этому шло). Радовало лишь то, что глас здравомыслия в лице Милютина заставил императора отложить начало военных действий и, похоже, сам царь был по-настоящему рад такому повороту. Напрягало и дипломатическое положение - да, великие державы отвернулись от османов, когда осмелевший Стамбул начал опять лезть в Северную Африку, традиционную франко-британскую сферу интересов; да, Австрия имеет давные интересы в Боснии и турецкой части Хорватии, так что препятствий чинить не будет. Но вопросов оставалось больше - вступят ли в войну наши недавние союзники - сербы, греки, черногорцы? Если вступят - то не будут ли они разгромлены в первые же месяцы войны? Что делать с Румынией, которая, сама того не желая, вынуждена быть под турецким вассалитетом и в случае начала боевых действий объявит нам войну? В общем, обстановка в сентябре 1865-го была серьезно накалена. Дипломаты вовсю начали свои игрища, чтобы договориться с участниками Большой Игры и сотворить удобоваримый повод для начала войны с Османской империей.

Дипломатические уловки Горчакова

Однако уже в середине сентября турецкие военные агенты полностью раскрыли наши приготовления, да еще и наступила фаза спада доходов - теперь к войне готовились не только мы, но еще и наши соперники. Хуже всего было то, что западная пресса, оставаясь нейтральной по отношению к Турции, опять начала выпускать заголовки а-ля "Аппетиты русского медведя" и "Что царь хочет от Балкан". Видимо, теперь у французов и англичан была задача довольно простая - еще сильнее стравить уже вовсю готовящиеся к кровавой разборке державы, посулив и тем, и другим молочные реки и кисельные берега в случае победы. Франция предложит России проливы, Англия Турции - Кавказ и Бессарабию. Похоже, эта война опять не станет исключением и войдет в Большую Игру. Моей главной же задачей было всё-таки сделать всё возможное для скорейшего (и победного, иначе нельзя) окончания этого конфликта. Агентурный успех турецкой разведки заставил меня подумать о том, как усовершенствовать защиту наших военных секретов - конечно, в данном случае смысла в этом было мало - передвижение нашей огромной армии мог заметить любой румынский крестьянин на границе, но в будущем стоило бы подумать о создании вменяемой службы армейской контрразведки.

Дипломатический провал - наши агрессивные намерения становятся очевидными всему миру

К 16-му декабря 5-й армейский корпус был доведен до штатной численности - теперь все наши части были на бумаге укомплектованы и боеспособны. Хотелось верить, что не только на бумаге. Мобилизацию решили не проводить, чтобы не вызывать общественное недовольство и ослабление и без того не очень мощной промышленности - Генштаб в лице генерала Гейдена был уверен, что на войне справятся и регулярные армейские части - то есть тридцатитысячные армейские корпуса вместо шестидесятитысячных военного времени плюс казачьи войска и части императорской гвардии, которые было решено отправить на фронт. С последним я был полностью согласен - недопустимо было держать лучшие в русской армии полки исключительно для дворцов и парадов. Мой бывший Кавалергардский полк тоже будет отправлен на войну - что поделать, выходило, что я потеряю скоро многих хороших товарищей. На душе было мерзко.

5-й корпус укомплектован

19-го декабря завершились работы по механизации, и теперь академия Генерального Штаба разрабатывала доктрину стратегической мобильности - я был обязан уделить этому должное внимание, всё равно крутился в Петербурге без дела. Тем более, эта самая стратегическая мобильность должна была помочь нам в грядущем конфликте - по счастью, работы по созданию Бессарабской железной дороги уже вовсю шли, и войсковые части пойдут как минимум не пешком. На наш Генштаб надежды было немного, тем более я туда был не вхож, но всё же я надеялся, что наши теоретики там что-нибудь полезное изобретут, и мы не встретимся с таким же тактическим отставанием, которое совсем недавно видели в Крымской войне.

Новые доктрины русской армии

Фёдор Логгинович Гейден - начальник Генерального штаба

До февраля 1866-го наступило затишье, единственной новостью было завершение строительства первой очереди Средне-Волжской транспортной магистрали - внушительного железнодорожного "клубка", связавшего Оренбург, Казань, Самару, Симбирск, Нижний Новгород и другие купеческие города Поволжья. Недалече были и железные дороги Урала (а там, глядишь, и Сибири), но меня это практически не волновало - я узнал, что пятому армейскому корпусу было приказано выступать из Калиша на Кишинёв - стало быть, война уже совсем скоро, раз свежесформированный корпус отправляют на будущий театр военных действий. Подвижек в организации Ставки по-прежнему не было - Милютин говорил, что до начала войны еще есть время, если только турки не нанесут "превентивный удар". Последнего я не опасался - по сравнению с нами османская армия была в еще более отсталом состоянии и расчитывала в будущей войне исключительно на оборону. Что и было на руку нам.

Железные дороги на Средней Волге - даже в предверии войны наше промышленное развитие продолжается

А 14-го февраля свершилось - повод для войны был найден и чётко обозначен - освобождение Румынии из-под вассальной зависимости турок. Вот так вот, будем нести счастье Румынии вопреки ее собственной воле - что поделать, большая политика это большая политика. После окончания этих дипломатических игрищ Милютин конфеденциально намекнул мне, что война начнётся либо летом, либо в начале осени. Войска были приведены в состояние почти полной готовности, штабы и интедантские центры начали свою работу - теперь пошел обратный отсчёт, как только спрянут холода и летняя жара, мы войдем в войну, столь ненужную и опасную именно сейчас...

Теперь назад дороги нет

Прошла весна и прошло лето, потраченные на последние приготовления, обучение солдат и формирование штабов. Император, как верховный главнокомандующий, уже назначил командиров Дунайской (т.е. западной) армии - им стал граф Александр Владимирович Адлерберг, и Кавказской (то есть восточной) армии - на этот пост встал легендарный командир, покоритель гор Кавказа Александр Иванович Барятинский. Ставка была наконец сформирована, и я благодаря своим давним связям при дворе получил вполне себе достойный пост - адъютанта наследника-цесаревича в действующей армии - Никс был обязан сопровождать отца в Ставке, а я - Никса. Таким образом, я буду всегда находиться непосредственно в командном центре и, надеюсь, смогу со своей штабс-капитанской колокольни влиять на происходящее. Николай был рад нашей встрече - он сильно возмужал, окреп, и, судя по общению, избавился от юношеского максимализма. Роковой год его смерти от туберкулеза миновал, и я очень надеялся, что история с его смертью не повторится. Никс, несмотря на молодость, был уже генерал-майором Свиты, так что я, штабс-капитан, вполне годился ему в адъютанты. С императором, серьезно занятым с начальниками штабов, я увидился лишь мельком - он пожал бывшему учителю своих сыновей руку и пожелал успехов на новой должности. Тем временем, приближался сентябрь...

Александр Иванович Барятинский - новый командующий Кавказской армией

Оказавшись в Ставке, я первым делом изучил списочный состав новой армии. На бумаге он впечатлял, по перечню у нас на обоих фронтах была внушительная сила.

XXXXX Ставка Верховного командования XXXXX

Верховный главнокомандующий - Е.И.В. Александр II

Начальник Ставки - военный министр Д.И. Милютин

Генерал-квартирмейстер Ставки - начальник Генштаба Ф.Л. Гейден

XXXX Дунайская армия XXXX

Командир Дунайской армии - А.В. Адлерберг

XXX Императорский гвардейский корпус - Г. Огинский

xx 1-я гвардейская пехотная дивизия

xx 2-я гвардейская пехотная дивизия

XXX Императорский гвардейский кавалерийский корпус - М. Семенов

xx 1-я гвардейская кавалерийская дивизия

xx 2-я гвардейская кавалерийская дивизия

XXX Кавалерийский корпус - Г. Миронов

xx 1-я кавалерийская дивизия

xx 2-я кавалерийская дивизия

XXX 1-й армейский корпус - Д. Вельяминов

xx 1-я пехотная дивизия

xx 2-я пехотная дивизия

XXX 2-й армейский корпус - А. Разумовский

xx 3-я пехотная дивизия

xx 4-я пехотная дивизия

XXX 3-й армейский корпус - Н. Бурков

xx 5-я пехотная дивизия

xx 6-я пехотная дивизия

XXX 4-й армейский корпус - Б. Андрианов

xx 7-я пехотная дивизия

xx 8-я пехотная дивизия

XXX Черноморское казачье войско - А. Никифоров

XXX 2-й Донской казачий корпус - О. Бабаев

XXXX Кавказская армия XXXX

Командир Кавказской армии - А.И. Барятинский

XXX 5-й армейский корпус - Г. Баранов

xx 9-я пехотная дивизия

xx 10-я пехотная дивизия

XXX 1-й Кавказский корпус - В. Щепин

xx 1-я Кавказская стрелковая дивизия

xx 1-я Кавказская кавалерийская дивизия

XXX Терское казачье войско - В. Пушкарев

XXX Азовское казачье войско - В. Уфимский

XXX Астраханское казачье войско - Н. Масалов

XXX 1-й Донской казачий корпус - Л. Медведев

В целом по живой силе у нас с османами выходило примерное равенство, технологически мы их немного опережали, но нам предстояло наступать, а туркам обороняться, к тому же к боевым действиям в горах привыкли только кавказские части - а таковых у нас было только 2 дивизии и 2 казачьих войска - итого суммарно около 50 тысяч человек - на общем фоне нашей армии - капля в море. Плюс, ум мой захватила судьба Миши Скобелева (командир 2-го взвода 1-й роты 77-го Тенгинского пехотного полка 1-й Кавказской стрелковой дивизии), моего брата Владимира (служащего в 1-й кавалерийской дивизии Кавалерийского корпуса) и, что греха таить, повесы Дерягина, вместе с Кавалергардами зачисленного в 1-ю гвардейскую кавалерийскую. Каждый из них мог запросто получить свою пулю, чего мне совсем не хотелось. А 7-го сентября состоялось последнее совещание у главковерха - на следующий день, ровно в 12:00 наш посол в Стамбуле вручил османскому правительству ноту об объявлении войны. Отныне мы были на военном положении.

Дипломатическая карта на 8-е сентября - марионеточные Румыния и Хеджаз выступают на стороне османов.

В тот же день по заранее составленным планам Дунайская и Кавказская армии перешли в наступление - расположение Ставки в Кишиневе тут же превратилось в разбуженный пчелиный улей - штабисты, индентанты, снабженцы, военврачи, телеграфисты и прочий штабной люд тут же засновали из одного помещения в другое, мне оставалось лишь узнавать последние известия. В связи с близостью Ставки к линии фронта (хоть она скоро удалится очень серьезно) ко мне и наследнику постоянно была приставлена охрана. Через некоторое время я очень сдружился с одним из батальонцев - старым тёртым фельдфебелем Никифором Язевым, повоевавшим и в Польше, и на Кавказе. Никифор был хитрый, постоянно глядел с прищуром, любил чадить трубочку и рассказывать разные байки. Белую гимнастерку (тут она еще была всем в новинку) с красными фельдфебельскими погонами украшали два георгиевских креста и четыре медали - Никифор всё еще рассчитывал собрать полный бант. Когда я спросил у батальонца насчёт его фамилии, он ухмыльнулся и сказал:

- Вашбродь, а то не слыхали? Рыба такая есть - язь.

- И как на вкус рыба?

- Ежели честно, то на вкус - отличная. Жаль, в этих Бусурабиях она не водится, я бы вам с еговысочсвом наловил. Да пожарил бы, да с лучком...

- Может оно и так, Никифор. А где кресты-то взял?

- Дело нехитрое кресты собирать, вашбродь - Польша, да аулы разные. Бусурман мы тогда знатно гоняли, от царь-батюшка крестами и отметил!

В общем, сжились мы душа в душу с этим унтером-хитрецом - службу он нёс исправно. Тем временем, в Ставку приходили сведенья о наступлении.

Дунайская армия имела своей задачей прежде всего вывести Румынию из войны - она рассматривалась как орбита наших интересов и нужно было нанести ей куда меньший ущерб, чем Турции, чтобы румыны потом согласились видеть нас своими покровителями. По частям был разослан приказ не трогать румынских баб, не жечь румынских сел, не обижать местную знать и духовенство - потому как христиане, а не турки бусурманские. Солдаты большой сознательности не проявили, но командиры следили строго. Наступали наши из Белец на Ботошани, из Кишинева - на Яссы, Галац и Тулчу, а из Одессы - на Измаил. Румынские войска пока не были мобилизованы, и мы планировали как можно быстрее перерезать казачьими рейдами их линии снабжения.

Дипломатический расклад на начало войны

Тем временем, прибыла информация из Министерства иностранных дел - к нашему удивлению, нашу войну поддержали все союзники, включая не только Грецию, Сербию и Черногорию (у этих война с турками - всегда на уме), но и Франция, жутко озлобленная после османских кампаний в Тунисе. Император Наполеон III лично написал царю, что французские войска примут активнейшее участие в "Русском освободительном походе" и "прошлые разногласия" (это усач имел в виду Крымскую войну) в прошлом. К слову, реваншистские настроения после Крыма были не только у генералов, но и у простых солдат - сам лично из кишиневского окна я наблюдал марш солдат из 7-й пехотной дивизии, распевающих маршевые песни совершенно решительного настроя - самой пристойной (и единственной печатной из них) была следующая:

Мы за Альму, Балаклаву

Севастополь и Азов

Надаем поганым туркам

Крепких русских тумаков

Первый бой на Дунайском фронте случился уже 17-го сентября - под Тулчей мы разгромили арьергард одной из формирующихся румынских армий.

Бой под Тулчей

В наступление Кавказская армия перешла в то же 17-е сентября - главными целями 5-го армейского, 1-го Кавказского и казаков были турецкие города-крепости в Западной Армении - Батум, Карс и Ардаган.

Планы наступления Кавказской армии

В общем, война началась. Мне даже вспомнилась песенка из моей прошлой жизни - из какого-то дорогого, но не шибко удачного фильма, но песня запала:

Молчит старый месяц

И снова с Востока

Таинственный ветер подул

Молчит старый месяц

И снова идут

На войну Петербург и Стамбул

Молчит старый месяц

Не хочет, проклятый

Никак превращаться в Луну

И он поет песни,

Печальные песни

О тех, кто томится в плену

Война на Балканах и Кавказе разгоралась...

Русские офицеры в начале войны, осень 1866-го

Конец двеннадцатой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 08.06.2012, 16:51:07 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Книга Первая: Александр II

Часть IV: Адъютант

Глава 13: Румынская кампания

Глава 13Нажмите здесь!

 

Война шла своим чередом - каждый день наши войска проходили версту за верстой по солнечным землям Румынии, по извилистым берегам Дуная, по каменистым тропам Кавказа...В Ставке настроение пока было у всех приподнятое - румынские войска на поверку оказались абсолютно небоеспособными, повально сдавались в плен (желанием воевать за османов румыны явно не горели), целыми полками переходили на нашу сторону, массово бросали пушки, ружья, обозы...Дошло до того, что в двадцатых числах сентября царь даже получил приватное письмо от румынского князя, в котором он клялся, что ни он, ни румынский народ этой войны не хочет и действует исключительно по принуждению османского наместника. В общем, рассчитывает на скорейшее завершение войны и надеется на сотрудничество с Российской империей. Я лично присутствовал (вместе с наследником престола, конечно) при прочтении этого письма. Император, закончив читать, обвёл обитателей Ставки взглядом и спросил:

- Ну и что вы думаете об этом?

- Недорого они стоят как османские союзники, - задумчиво сказал Милютин, - Интересно, сколько они будут стоить, как наши союзники?

- Предать хозяина и предать союзника - разные вещи, - задумчиво предположил Адлерберг.

- Полагаю, что сейчас это не столь важно, господа, - сказал царь, - Сейчас понятно лишь одно - румынская армия и сам румынский князь воюют исключительно из-под турецкой палки, и самому султану этот союз принесёт немало бед.

Князь Румынии Кароль I

Вскоре я понял, что император не ошибся - 23-го сентября донской атаман Бабаев прислал в Ставку донесение о совершенно невероятном событии - его казаки, потеряв всего 86 всадников, разгромили и пленили целую румынскую дивизию в шесть тысяч человек, так как 90% личного состава этой самой дивизии вместе с командиром безоговорочно сдались в плен под Галацем. Развал румынской армии шёл буквально у нас на глазах - но главная опасность, турки, пока еще никуда не делась. Опасения вызывало и то, что турки до сих пор не вступали с нами в прямую конфронтацию. Я подозревал, что они копят значительные силы, чтобы нанести резкий и решительный удар по нашим разобщенным частям в Румынии.

Беспрецедентная капитуляция румын под Галацем

Впрочем, уже вечером 23-го сентября доложили, что османская армия всё-таки начала активные действия - под Карсом один из наспех мобилизованных турецких полков вступил в противоборство с казачьими разъездами атамана Масалова. Масалов, молодой и бесшабашный казачий генерал, пользовался у меня огромным уважением и я откровенно симпатизировал ему - похоже, в этой реальности выкристаллизовался недюжинный военный талант, о котором в моем мире еще не слыхали - во всяком случае, этот генерал - умный, моментально оценивающий ситуацию, в необходимые моменты лихой и умеющий произнести новые слова, - выглядел способным командовать куда более крупным соединением, чем сводной бригадой Астраханского казачьего войска. Так или иначе, под Карсом он с первых же минут боя захватил инициативу и лихие казаки, попеременно атакуя и отступая, окончательно измотали только-только отошедших от сохи и плуга "низамов" из турецкого ополчения.

Начало боя под Карсом

Казаки Масалова в атаке

26-го октября наши войска второй раз после Суворова взяли измаильскую крепость - защитники крепости, румынские солдаты, капитулировали и добровольно сдали укрепления войскам Гвардейского и 4-го армейского корпуса. Дорога в центральную Румынию теперь была открыта. Я откровенно засиделся в Кишиневе, поэтому испросился у командующего Дунайской армии съездить в Измаил и проинспектировать сданную нам крепость. Адлерберг хмыкнул, что на дорогах беспокойно, кругом мародёры, румынские дезертиры и турецкие партизаны-башибузуки, но разрешил. Взяв с собой необходимую охрану (включая, конечно же, старину Никифора), мы небольшой конной колонной выдвинулись в Измаил.

- Чой-то вы, вашбродь, из Ставки отпросились? Устали, поди, по кабинетам сидеть да на карты глядеть? - спросил, пыхнув извечной трубкой, Язев.

- Наверное так, Никифор, - пожал я плечами, - Должность-то у меня адъютантская, но ты сам понимаешь, хочется и своими глазами обстановку оценить. Говорят, Измаил недолго держался - наши не больше недели его осаждали.

- Ото ж, туда всю антилерию гвардейского корпуса стянули, а она, вашбродь, самая новая и мощная во всей армии. Осадные работы, стало быть, провели, пальнули пару раз, румынишки и лапки в гору. Суворову-то сто лет назад изрядней нашего под Измаилом попотеть-то пришлось.

- И про Суворова ты знаешь, - улыбнувшись, я поворотил коня чуть влево, чтобы не въехать в огромную лужищу посреди дороги, - Как думаешь, скоро доберёмся?

- До Измаила дорога недолгая, я полагаю, только вот холодать стало, и дождит, ядрена мать, на раз каждый час, - Язев надвинул на фуражку башлык, потуже затянув завязки, - Не мёрзнете, вашбродь?

- Да нет, Никифор, не беспокойся, - хотя плечам под тонким тёмно-зеленым сукном и правда было зябко, - Ты скажи лучше, как солдат мудрый и опытный, когда войну закончим?

- У, вашродь, спросили, я вам что, федьмаршал какой или енарал? Но если по моему скромному мнению, то не очень-то скоро - эти румынишки, чумазость цыганская, конечно, скоро сдуются. Но турок, он, думается мне, не такой простой - и вооружен лучше, и дерётся хлеще, и храбрей стократ. Чую, кровушки прольём не мало. Но так оно ж наше дело и есть, кровушку-то проливать, а? - фельдфебель задорно мигнул из-под надвинутого башлыка.

- Оно конечно так, - спокойно ответил я, но на душе стало невесело - раз уж такая голова как Никифор, протопавший всю свою жизнь в военных сапогах, сулит войне нескорый и кровавый конец, то, стало быть, грош цена нашим сегодняшним радостям в Ставке.

Дальше мы ехали в тишине, не нарушая спокойствие близлежащих деревень, пока Язев, не вскинув руку к бровям, не гаркнул:

- О! Прибыли, вашбродь, вон церквушки показались - как есть, Измаил!

С этими словами наша скромная кавалькада ускорила шаг коней и уже очень скоро мы прибыли в недавно взятый город. На улицах бурлила суматоха - то тут, то там наши солдаты в тёмно-зеленых, отдающих чёрным, мундирах с красными погонами таскали воду, кололи дрова, стирали изношенное белье, носили какие-то стройматериалы - похоже, в одном из домов в центре городка обустраивали комендатуру. В стороне от этой суеты, в пригородах, на лужках остановились на отдых донские казаки - эти, как люди хозяйственные, уже обеспечили себя и жильем, и едой, и фуражом, и сейчас давали себе и коням роздых. Измаильская крепость располагалась недалеко, и по виду она действительно была серьезно "помята" - шутка ли, всю имеющуюся ударную артиллерию стянули сюда. Никифор пошел договариваться с комендантом о нашем расквартировании, мол, прибыла проверка из Ставки главнокомандующего (ночевать мы собирались в Измаиле, чтобы не возвращаться в Кишинев затемно), а я прямиком поехал в крепость. Около одного из бастионов, наименее пострадавших от нашего артиллерийского огня, крутился молодой жилистый поручик в серебряных инженерных погонах, бодро отдающий указания солдатам саперного батальона, возящимся рядом с лопатами, кирками и молотками.

- Прохоров, подлец, ровнее клади! Семаков, где доски? Как не подвезли? Что значит только-только? Ты мне не дури, ищи где хочешь. Пафнутьев, да чтоб тебя, ты куда траншею-то вырулил? А еще унтер-офицер, мать твою! Вот когда мы эту крепость брали, вы явно поумнее были, ну так - ломать не строить! Живо-живо-живо, капитан Бекетов чётко сказал к вечеру закончить!

Спрыгнув со своего саврасого, я подошел к раздающему команды офицеру. Тот резко провернулся на каблуках (не преминув серьезно забрызгать свои и мои сапоги грязью), вытянулся молодцевато во фрунт и вскинул руку к козырьку фуражки:

- Ваше благородие, инженерного корпуса поручик Бржеский! Руковожу восстановительными работами на втором бастионе Измаильской крепости!

- Штабс-капитан Соколов, назначенный из Ставки, - немного ошеломленно ответил я.

- Исключительно рад! Желаете осмотреть укрепления? - таким же звонким бойким тоном продолжил поручик.

- Да, хотелось бы...Поручик, а сколько, вы говорите, понадобилось на взятие этих бастионов?

- Ваше благородие, немногим больше недели. Румыны не сумели отстоять то, что было построено турками. Грамотное минирование, осадные работы, хорошие артиллерийские позиции для обстрела и перекрытие транспортных коммуникаций - и всё, крепость наша!

- Гм...ну что ж, Бржеский, давайте поглядим, что вы тут наворотили.

- Не только наворотили, но теперь восстанавливаем. Абсолютно уверен, что в восстановленном виде эти укрепления еще славно послужат российской армии!

Пока мы ходили и осматривали бывшие турецкие форты и бастионы, Бржеский без умолку рассказывал мне попеременно о плюсах и минусах расположения укреплений, всяких последних премудростях и новых веяниях в военном инженерном деле, а под конец начал вести еще и жутко непонятные разговоры о национальной политике. Оказалось, что Бржеский считал себя настоящим, истинным украинцем, а также был абсолютно уверен, что за украинским народом - будущее Российской империи. Он был довольно несдержан, говоря о политике Москвы (а потом и Петербурга) в отношении Малороссии, а также показал свою приверженность разным малодоказанным гипотезам насчёт Великого Княжества Литовского и прочего. С удивлением я спросил Бржеского, почему он в таком случае служит в русской армии. Инженер, ни секунды не сомневаясь, ответил:

- Ни одна другая страна не может дать Украине то, что у нее есть сейчас. У нас есть мало, но все остальные заберут еще больше.

- Гм. То есть вы, я так понимаю, не из тех, кто желает самостийности?

- Ни в коем случае! - юношеский голос офицера гневно подпрыгнул, - Я офицер русской армии, как можно! Не для того я в Инженерном замке учился и погоны поручика ношу. Мы будем добиваться самостоятельности и признания украинского народа эволюционным, а не в коем случае не революционным путём. С теми, кто хочет поднимать восстание, мне не по пути.

- Необычный вы человек, Бржеский, - пожав плечами, сказал я, - Но, во всяком случае, выглядите как достойный офицер. Полагаю, с восстановлением Измаильской крепости ваши сапёры справятся.

- Так точно, ваше благородие, - так же чётко и резко козырнул мне инженер в ответ, - Успехов вам в вашей нелегкой службе.

Короче говоря, общение с инженер-поручиком оставило у меня спутанные и двойственные ощущения - такой ярый украинский националист, и тем не менее, служит в русской армии и готов признавать верховенство России, выступая за эволюционный путь развития. Мда, никогда бы не подумал, что уже в 1866 в русской армии были такие настроения. Когда я вернулся из крепости, Никифор уже нашел нашей "делегации" хорошие квартиры в самом центре городка, и я, даже не зайдя пообщаться с комендантом, уснул на кровати мёртвым сном - на следующее утро меня опять ждал Кишинев и штабные заморочки.

26-е октября, падение Измаила

К девятому ноября были полностью оккупированы Яссы - Западная Бессарабия понемногу переходила в русские руки. Теперь в планах у Кавалерийского корпуса генерала Миронова было выдвигаться на Браилу, где был сконцентрирован авангард нашей армии, уже вгрызшейся в сердцевину Румынии. Всё, что нам оставалось сделать, чтобы вывести Румынию из войны - взять под контроль ее провинции, чтобы османские иррегулярные войска не атаковали наши коммуникации. С башибузуками и правда были серьезные проблемы - Миша (Скобелев, разумеется) писал, что на Кавказе набеги союзных туркам кавказских горцев постоянно рвали в клочья наши линии снабжения и солдаты не раз и не два оставались голодными и холодными в мёрзлых горах.

Наступление на Браилу

Тем временем, война истощала наш бюджет - Рейтерн с ужасом смотрел, как из казны убегают деньги - ежедневный дефицит бюджета составлял уже более трёхсот шестидесяти тысяч фунтов в день, а ведь война еще даже и не думала заканчиваться. Воистину, для финансового министерства не бывает более жуткого времени, чем война - наши финансовые резервы пока составляли 206 миллионов фунтов с копейками, но громадные военные расходы делали своё дело. Следовало снизить затраты на образование, административные организации и так далее - иначе наши деньги безвозвратно утекли бы в дыру.

Расходы к декабрю 1866-го

Первого декабря наши войска заняли Карс и Галац, к тому же из Петербурга один знакомый писал, что на одном из наших заводов произошло важное промышленное открытие - изобрели нечто вроде прообраза сельскохозяйственного комбайна. Кое-в-чём мы уже вырывались вперед, обгоняя даже развитые страны. Однако, мне было не до того - первое место в моих думах занимала война. Я не понимал, почему турки до сих пор не навязывали нам крупного сражения, не испытывали наши войска, спокойно смотря, как мы оккупируем один румынский город за другим.

Вести из Карса, Галаца и Санкт-Петебурга

Русские войска на Кавказе

Одиннадцатого декабря боеспособные остатки полуразвалившейся румынской армии в количестве шестнадцати тысяч человек навязали бой войскам Бабаева под местечком Калараши. Румынский генерал, Лука Фалькойяну, был одним из протурецки настроенных военачальников, желающих "войны до победного конца". Увы, его настроение абсолютно не совпадало с настроением его солдат - разложенные полки и в этот раз не смогли ни атаковать, ни защищаться - победа русских войск была лишь вопросом времени - попытки Фалькойяну отбить Калараши выглядели ужасно беспомощными и опрометчивыми. Как пошутил кто-то в Ставке (по-моему, один из великих князей) - "Белый флаг в румынской армии нынче самое почётное из боевых знамён".

Провал зимнего наступления румын

С удивлением узнал я в тот день еще одну новость - сидя в палатке и занимаясь с наследником тактикой (Никс в своем генерал-майорском мундире, высунув кончик языка от усердия, чертил на карте диспозицию войск "синих", в то время как я размышлял, как бы его удачней атаковать своими "красными"), я услыхал обрадованный разговор двух офицеров:

- Володь, слыхал, что сербы учинили намедни?

- Да нет, откуда, у нас тут новости - редкие птицы.

- Так вот слушай, вчера восточную румынскую границу перешло девять тысяч сербских солдат под командой генерала..эмм...чёрт, ну не помню я, в общем, зовут его Михайло.

"Михайло, Михайло...вроде, из всех известных мне сербских полководцев там должен быть Михайло Рашич" - подумал я, запуская свой первый эшелон войск броскими штрихами карандаша.

- Вот как? И что же этот Михайло? - спросил немного ошарашанно второй офицер, видимо, как и я, уверенный, что сербы будут всю войну тихонько отсиживаться.

- Напали на румынский пограничный полк у Тыргу-Жыу и разгромили! Чоанда (один из генералов румын, судя по нашим сведениям, прорусский) отступил на Тырговиште!

- Вот тебе раз...Ну что же, в кои-то веки нам союзнички помогли.

"Действительно" - мысленно согласился я, удивленно "теряя" полк за полком в битве с Никсом - цесаревич явно поднаторел в наших штабных играх и сейчас уверенно побеждал. "Растёт парень, растёт..."

Генерал Рашич переходит восточную границу

Тем временем, Ставка решила, что пришла пора начать активные действия и на море - Балтийский флот (прибывший в Севастополь до начала войны якобы с целью совместных манёврах) и только-только крепнущий Черноморский (в сумме 42 крупных и около 100 мелких кораблей) вышли из порта и отправились блокировать Мраморное море - турецкий флот даже на фоне нашего выглядел устаревшим, и царь рассчитывал, что действия наших моряков будут успешными, а морская блокада помешает туркам отправить крупные силы на Кавказский фронт против нашей армии.

<noindex>Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое. </noindex>

Русский объединенный флот идет на Босфор

Опасения мои подтвердились только 21-го числа, когда в Ставке созвали экстренное совещание - командующий Кавказской армией Барятинский докладывал, что турки наконец-то развернули свои главные силы и произошло крупное столкновение в районе озера Ван - порядка двадцати тысяч турецких солдат против пятнадцати тысяч русских. Наши войска, уставшие после многочасовых горных переходов, кусающего мороза, плохого (да вдобавок постоянно нарушаемого горцами) снабжения и вялотекущей войны откатились на несколько вёрст и продолжают отступать. Подавляющее превосходство турок усиливается еще и тем, что в составе их армии действуют специальные батальоны, обученные воевать в гористой местности, в том числе и высокомобильная горная конница. В итоге решили снимать 1-й Кавказский корпус Щепина с осады Эрзурума и срочно отправлять его в Армению, на берега Вана. В корпусе Щепина после боев и долгого марша боеспособно было около 16 тысяч человек личного состава, плюс по одной бригаде кавалерии и конной горной артиллерии - этого должно было хватить, чтобы выправить ситуацию под Ваном в нашу пользу.

Начало Ванского сражения - отступление русских

Пока на Кавказском фронте дела шли не слишком успешно, в штабе Дунайской армии по-прежнему царило радостное оживление - с приходом зимних холодов румынская армия перестала существовать даже на бумаге, так что Декабрьское наступление на Тырговиште, Констанцу (а это уже османские территории!) и Бухарест считалось уже заранее выигранным. Даже главный скептик (и слава Богу!) Ставки главнокомандующего Милютин был спокоен и уверен в себе - при личной встрече он сказал мне, что Румынская кампания вскоре подойдет к концу и начнётся противоборство уже с самими османами, и там нам уже лёгкой прогулки ждать точно не следует. Про себя я заметил, что на войне никогда лёгкой прогулки ждать не следует.

Декабрьское наступление Дунайской армии

Милютин в Ставке

26-го нас постигли радостные новости - чертяка Масалов выкрутился и на этот раз - еще до подхода корпуса Щепина он своим отчаянным кавалерийским рейдом с фланга сумел обратить центр турецкой армии Намика-паши в бегство, после чего в бой перешли остальные казачьи части - в итоге, наша конница отбросила поначалу преуспевавших турков далеко к западу от озера Ван. Наши потери составляли около 1,5 тысячи человек, в то время как наступавшие османы оставили на поле боя почти шесть тысяч убитых. Ошарашенный этой новостью, Барятинский представил Масалова к награждению святым Георгием четвертой степени - героический бой казачьих войск под Ваном стал нашей первой победой над турками, да еще и над численно превосходящими!

Батум взят, Намик-паша разгромлен!

29-го февраля пал Ардаган, и наступило некоторое затишье - январь оказался не по-балкански суровым, и наши войска остановили свое продвижение. Пока война шла более чем успешно (для всех, кроме министра финансов), но я по-прежнему опасался, что это впечатление слишком обманчиво.

Конец триннадцатой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 08.06.2012, 16:49:51 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Книга Первая: Александр II

Часть IV: Адъютант

Глава 14: Жаркая весна

Глава 14Нажмите здесь!

 

На фронте было зимнее затишье - с самого конца декабря (когда пала крепость Ардаган) активных боевых действий не велось, только мелкие перестрелки да нападения четников и ополченцев (с нашей стороны) и башибузуков с кавказскими горцами (с турецкой стороны) на обозы и походные склады. Наблюдая из Кишинёва за этой мышиной возней, мне почему-то вспомнилась старая добрая советская максима, что "Война херня, главное манёвры". Манёвров в этот месяц затишья хватало с избытком. В Ставке кипели нешуточные страсти - осторожный, любящий выверять всё до миллиметра Милютин оказался в мощнейшей конфронтации со сторонником "ура-наступлений" Гейденом. Ставка рисковала расколоться напополам (что в условиях далекой от завершения войны - катастрофично!), и я с замиранием сердца смотрел, как император, номинальный главнокомандующий, всеми силами пытается устроить компромисс между начальником Ставки и генерал-квартирмейстером. Последний по идее войсковыми операциями вообще заниматься не должен, но по русской традиции это был "конкурирующий элемент", чтобы и начСтавки не расслаблялся, и у главкома глаз не замыливался. Развлечений в глухой молдавской провинции было негусто, так что я в-основном читал краткие, лаконичные письма от Скобелева, у которого на Кавказском фронте всё было значительно жёстче и опасней, чем у нас на Балканах. Честно говоря, мне было боязно - поручик Миша, судя по отчётам командующего Кавказской армией, любил погеройствовать и в бесшабашных атаках с саблей наголо перед строем солдат уже заработал себе "Владимира" с мечами и "Георгия" четвертой степени. Всё бы ничего, но в половине случаев такое геройство кончается летально - а у меня на Скобелева были огромные планы, которые не должны были останавливаться на эполетах поручика, турецкой пуле в сердце и "Георгием" посмертно с пенсией матери...Письма же у него выходили интересные - быстрые, бойкие, выхватывающие самую суть. Вот, например, некоторые из них:

"...Уже две недели ужасные перебои со снабжением - в роте не хватает патронов, а горные пушки молчат уже второй день - снаряды кончились еще раньше. Интенданты стараются как могут, хоть и ловят на себе злые взгляды солдат - но зима, горы и лихие абреки для наших снабженцев это закон трёх отрицаний..."

"...Вчера с боем взяли пригороды Батума. Во взводе серьезные потери - восемь человек убито, двое контужено, шестеро тяжело ранено. В очередной раз был поражен лихостью кавказских конников из нашего корпуса - пока мы по-пластунски ("Моя школа!" - улыбаясь, подумал я) ползли к турецкой укрепленной батарее, этот невообразимый штаб-ротмистр Джалибаев взял ее одним кавалерийским наскоком - в последний момент эти "джигиты" (так они называют молодцов, удальцов - стояла внизу аккуратная пометка) фантастически разомкнули строй надвое, почти полностью избежав поражения турецкой картечью, взяли батарею в тиски и вскоре ее подавили..."

"...В Батуме погода лучше, чем на бывшей границе. Население настроено в-основном приветливо, по большей части грузинцы (да, Скобелев использовал тогдашнее, по моим меркам устаревшее именование) и армяне. Солдат расквартировали, но довольно тесно - с провиантом, слава Богу, впервые за долгое время проблем нет..."

"...Вчера прибыли Барятинский, Комарицын и Штромберг - по последним вестям, штаб армии из Тифлиса переносится сюда, в Батум. По моим взглядам, логичности в этом никакой нет, а только подвергание штабных структур опасности - неизвестно, каковы силы турок в центральной Анатолии и Месопотамии - возможность контрнаступления на линию Эрзерум-Ардаган более чем вероятна..."

"...Познакомился с трофейной турецкой винтовкой (решительно зачёркнуто) турецким ружьём. Был поражен - оказывается, турецкие солдаты до сих пор стреляют из оружия, происходящего из Наполеоновских войн. Всегда полагал, что русская армия вооружена отстало и неэффективно, но такого, дай Бог, в войсках еще не наблюдалось...всё, Александр Петрович, заступаю в караул.

P.S. В случае чего - прошу вас передать письма матери. Память будет.

Ваш Мишель..."

Такие вот были дела...А потом, 1-го февраля, боевые действия вдруг ни с того ни с сего возобновились - сказалась ли ранняя дунайская оттепель, или найден был наконец компромисс между двумя "крыльями" Ставки...В общем, Дунайская армия перешла в наступление на Силистру, в прошлом легендарный город Доростол, где держал сражение с византийским императором Цимисхием наш князь Святослав. В общем, здесь тоже получалось некоторое "Иду на Вы" - Гвардейский, Кавалерийский, 2-й и 4-й армейские корпуса, в сумме порядка 80 тысяч человек были готовы взять город в кратчайшие сроки. По-прежнему не было видно крупных сил турок, если не считать 18-тысячного корпуса, занявшего Бухарест (чтобы не дай Аллах "союзная" Румыния не подписала с этими чёртовыми кяфирами сепаратный мир).

Констанца взята, авангард Дунайской армии идёт на Силистру

На восточных Балканах было всё веселее - похоже, император Наполеон III не шутил насчёт реальной военной поддержки, и операциями в Тунисе дело не ограничилось - в середине февраля французский средиземноморский флот погрузил на свои транспорты внушительнейшие силы в размере порядка 120 (!) тысяч человек - то есть примерно в половину нашей Дунайской армии. Всё это было названо "Армией Балкан", отдано под командование генералу Луи Трошю и выгружено на побережье в районе австро-черногорской границы. Трошю заявил, что Албания (будущая, разумеется) относится к французской сфере интересов, в то время как славянские страны Балкан - к русской. Таким образом, этот мощный кулак французских экспедиционных сил планировал действовать в районе Иллирии и южной Боснии, доставляя османам еще большую головную боль, чем наши боевые действия в Румынии. Что ж, французы вооружены и оснащены куда лучше нас, с ними у турок, как я полагал, не будет точно никаких шансов.

Главнокомандующий францзускими силами на Балканах Луи-Жюль Трошю

То, что я мысленно назвал "французским днём Д"

20 февраля наши войска полностью заняли Ван (и город, и побережье озера), и сводный казачий корпус (по бригаде от Азовского, Казачьего и Донского войск) под командованием уже прославившегося Масалова выдвинулся быстрым походным маршем на Битлис, где дислоцировалось, по нашим данным, около 19 тысяч турецких солдат, в-основном кавалерия и ополченцы. Силы были примерно равны (под рукой у Масалова было 22 с небольшим тысячи сабель), но мы рассчитывали на фактор внезапности и возможную поддержку Кавказского корпуса, расположившегося неподалеку, на подступах к Эрзуруму, важнейшей турецкой крепости. В Кавказской армии бытовала шутка, что такими темпами они быстрее возьмут Константинополь с восточного берега Босфора, чем мы с западного. Меня такое шапкозакидательство всегда бесило.

На Битлис!

13-го марта дотошные казаки (выступающие пока самыми лихими и удачливыми нашими частями) в очередной раз преподнесли сюрприз - грамотно действующие казачьи дозоры "засекли" и застали врасплох идущий нам наперерез корпус османского генерала Талат-бея - атаман Черноморских казаков Никифоров тут же скоординировал наступательные действия нашей армии, прекрасно осуществил манёвр с заходом в тыл и внес решающий вклад в разгром турецкой передовой дивизии - потеряв около шести тысяч человек только убитыми (наши потери тоже были весомые, порядка двух тысяч безвозвратных), турки смешались и отступили - их попытка отбить Констанцу (и таким образом отрезать наши передовые части под Силистрой) не увенчались успехом. Достижения малоизвестных казачьих атаманов, прекрасно ведущих скоростную, маневренную войну, очень радовали меня - получалось, что в этой истории на первый план выходили не известные всем и каждому генералы с бородами, эполетами и звёздами, а рядовые командиры тактического уровня - имена Никифоров, Бабаев и Масалов пока звучали куда громче, чем Щепин, Гейден, Адлерберг и прочие заслуженные "пехотные" генералы высокого ранга.

Бой под Констанцей

Тем временем, война шла довольно успешно, и Горчаков намекнул императору, что освобождение Румынии (воюющей против нас, пусть и формально) не может быть единственным нашим пунктом в предстоящих мирных переговорах. Он заявил, что Османская империя в случае победы России должна помимо капитуляции и репараций предоставить полную свободу Болгарии - которая будет создана под протекторатом европейских держав. Болгарские повстанцы, уже сейчас активно действующие у султанских войск в тылу, восприняли официальный манифест о "Скором освобождении православных братьев болгар", написанный императором Александром с небывалым энтузиазмом, и теперь у осман фактически не было тыла - только фронт.

Планы освобождения Болгарии

Несколько болгарских ополченцев в расположении русской армии

Французы, в свою очередь, не давали туркам спуску в Африке - корпус французской армии и части Иностранного легиона (30 тыс. отборных солдат) суммарной численностью в более чем 70 тысяч человек уже взяли Бизерту и смело продвигались вглубь неохраняемой османской территории. Стамбул теперь понимал как никогда чётко, что его единственное спасение от войны с Россией - союз с западным миром - был совершенно зря ими нарушен, когда они начали боевые действия в Тунисе. Теперь султану пришлось платить по долгам всеми - и униженному после Крымской войны Петербургу, и озлобленному после турецкой колониальной наглости Парижу.

Иностранный легион воюет в Тунисе

В конце марта турецкие войска наконец-то дали нашим бой в Анатолии - Никифор, когда узнал, лишь усмехнулся и сказал, что "такая сволочь, как Масалов, от всей турецкой кувалерии даже копыт не оставит". В принципе, долгие переходы серьезно измотали казаков Масалова - пусть их и было гораздо больше, чем турецких конников. Противник, опытный османский генерал Тевфик-паша, обладал репутацией чуть ли не самого сведущего и свежемыслящего генерала всей султанской армии - и, надо признаться, его атаки не раз и не два заставляли нашего героического атамана попотеть и пораскинуть мозгами. Тем не менее, чаша весов в сражении под Эрзинчаном склонялась на сторону русской армии. Поразительно, но за почти год боевых действий мы не потерпели еще ни одного поражения (хоть и не достигли весомых стратегических успехов из-за низких темпов нашего наступления).

Эрзинчан, масштабное кавалерийское сражение

Следуя нашему примеру, который оказался очень заразительным, французы тоже заявили о своих требованиях к Османской империи - в случае турецкой капитуляции к Франции должен был целиком отходить Тунис. Теперь Наполеон уже не мог "соскочить", что давало нам большую свободу действий - французы теперь накрепко вгрызлись в турецкий пирог и собирались делить его с нами. Для этого, правда, пирог еще следовало разрезать, а я по-прежнему был очень осторожен в своих оценках - всё-таки чувство непонятного везения, сопутствующего нам, не оставляло меня. А я понимал, что на войне везение может в один момент закончиться. И когда-то наступит оно, главное генеральное сражение, наша проверка на прочность.

Вторая империя хочет себе Тунис

В довершение к этому, французы успешно воевали не только в Тунисе - к началу апреля войска Трошю оккупировали Плевлю, Шкодер, были на расстоянии нескольких переходов от Никшича, Призрена и Нови-Пазар. Поразительно, но французы докладывали о том, что тоже нигде не замечали крупных османских сил и легко громили местное турецкое ополчение. Где же регулярная армия султана? Вся Ставка ломала над этим голову, только Гейден считал, что турки уже по большей части разгромлены и отсиживаются в городах, а Милютин (и я в который раз был солидарен с ним) заявлял, что это всё подготовка и стратегические ходы - мол, турки копят силы и готовятся, когда наши войска продвинутся глубоко на их территорию.

Французская кампания на полуострове

24-го апреля состоялось первое морское сражение этой войны - как сообщили в Кишинёв, турки решили снять блокаду Босфора и атаковали наши эскадры в проливе большей частью своего боеспособного флота. Флот оказался по большей части парусным и был разгромлен и разметан в кратчайшие сроки - адмирал Степанов, близкий знакомый морского министра Краббе, ученик знаменитого адмирала Бутакова (который формально являлся главнокомандующим объединенного флота на Чёрном море) и не последний на нашем флоте человек убедительно показал, что наш флот, будучи даже очень далеко от оптимальной численности и качества подготовки/кораблестроения, на порядок сильнее турецкого.

Бой в Мраморном море - остатки османского флота в количестве восьми судов встречают свой смертный час перед орудиями эскадр Степанова

Затем вновь воцарилось какое-то непонятное затишье, давшее нашим войскам передохнуть и восстановить силы - спокойствие было нарушено только 29 мая, когда Талат-бей, чьи войска были передислоцированы с Балканского театра на Анатолийский, попробовал отбить у наших войск Битлис. Плохо информированный о численности нашей армии, генерал решил ударить нахрапом - и напоролся со своим неполным полком (да, вот так вот его помотало по балканским дорогам) не на слабый русский гарнизон, а на полноценную сводно-казачью дивизию атамана Медведева - донцы моментально обратили пять тысяч турок в бегство,

Отступление войск Талат-бея

Пленные турецкие офицеры

25-го мая наши войска взяли Шумен и уже на полных правах взаимодействовали с болгарами - следующими целями были Бургас (важный черноморский порт) и Стара-Загора. Русских солдат повсюду встречали с цветами, хлебом-солью, крепкой болгарской ракией, свежезажаренным мясом...Солдатам это, безусловно, нравилось, Никифор, хотя сам он был совсем далеко от Болгарии, сказал, что освободительную войну всегда вести куда легче и спокойней, чем завоевательную. Никифор, конечно, не знал, что для нас это война не только и не столько освободительная, но по сути он был прав. Румыния должна была сдаться со дня на день - Бухарест был под осадой сорокатысячного отряда генерала Вилькиницкого, а румынский князь лично приехал к нам в расположение Ставки как "почётный военнопленный", и заявил о скорейшем желании прекратить войну и начать союзное сотрудничество. Кароль I произвел на меня (и на царя, похоже, тоже) очень непростое впечатление. В общем, война продолжалась дальше.

Русское наступление на Варну и Бургас

Конец четырнадцатой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 08.06.2012, 16:47:29 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Книга Первая: Александр II

Часть IV: Адъютант

Глава 15: Война не вечна

Глава 15Нажмите здесь!

 

- Ой-ся ты ой-ся, да ты меня не бойся, я тебя не трону, ты не беспок-ойся, - басовитыми голосами пели конные отряды казаков, один за другим въезжающие в покоренную румынскую столицу. Ставка отныне переносилась в Бухарест - Румыния официально выходила из войны и заключала с нами сепаратный мир. Впрочем, даже если бы она этого не сделала, ей бы уже ничего не помогло - последние верные османам войска кое-как держались только в Крайове и ее окрестностях - Тыргу-Жыу на днях взяла с бою сербская армия. Мы прибыли в румынскую столицу уже через неделю после того, как город пал - и вынуждены были признать, что Ставка здесь смотрится куда выигрышнее во всех отношениях (да и город куда красивее), чем в Кишинёве. Молодой инженер поручик Бржеский, столь резво работавший над восстановлением измаильских укреплений, как оказалось, тоже был здесь - на этот раз сапёры под его командованием восстанавливали разрушенный турками мост. Я перебросился с Бржеским всего парой слов, так как спешил в расположение штаба, а вот Никифор выразительно показал ему кулак - когда мы отъехали, бывалый фельдфебель пояснил это тем, что терпеть не может самостийников - уж слишком он на них в Польше нагляделся.

- Они ж, вашбродь, как тараканы - живучие и голодные. Не понимают, балбесы, что без России-матушки не проживут, как бы не кичились, а всё одно - лезут и лезут, как на свет.

- Никифор, у тебя в жандармах не было мысли работать? - рассмеялся я.

- Какие там жандармы, вашбродь, мое дело война, да и не ходок я, знаете ли, в чужом грязном белье копошиться. У энтих жандаром свои дела, а у меня свои. Вот, скажем, предлагаю вам, как его...спор!

- Пари, ты хочешь сказать?

- Ну пари, да. Вот куда по вашему сумненью, вашбродь, наша армия будет сейчас наступать?

Я ответил, не думая ни минуты:

- Как куда? В северную Болгарию, это первоочередная задача, поставленная Адлербергом перед армией...

- Ан нет! - от задора Никифор даже показал язык, напрочь забыв про субординацию (впрочем, я простил), - Не в какую не в Болгарию! Казачки и второй корпус пойдут на Крайову, а 3-й корпус - к братушкам в эту...как ее..язык сломаешь, матерь Божья...

- Тыргу-Жыу?

- Да, в эту самую Жыю.

Мы поспорили с Никифором на рубль - и он его вскоре честно выиграл - в Ставке заявили, что наступление в Болгарию переносится до тех пор, пока румынский плацдарм не будет полностью подготовлен. Век живи, век учись, что называется. Пользы от этого манёвра, когда два корпуса и крупный казачий отряд будут скованы гарнизонными действиями в западной Румынии, я не понимал. Но мое дело было наследнику престола помогать, а не вопросы задавать. Так что уже очень скоро казаки со своим раскатистым "Ой-ся ты ой-ся" уже не въезжали, а выезжали из стольного града Бухареста. Шли на Крайову.

Бухарест взят, русские войска идут на Крайову и на соединение с Рашичем

Тем временем на Кавказе положение дел выправлялось - туркам, похоже, уже не хватало сил и они отправили в бой своих арабских союзников - из княжества под диковатым названием Хеджаз. Довольно многочисленные, эти полки сражались из рук вон плохо и были полностью разгромлены в третьей Ванской битве - многострадальный древнеармянский город в нынешней войне был слишком часто и слишком обильно полит кровью - что поделать, озеро Ван было основным узлом нашего Кавказского фронта, потому и нещадно атаковалось. Атаман Медведев в очередной раз незаурядно проявил себя и был награжден золотым георгиевским оружием.

Ибн Абдалла разбит под Ваном

Через неделю наши войска с потом и кровью взяли Эрзинчан, и теперь большая часть Кавказской армии направлялась на Сивас, где квартировала свежая дивизия османской армии - Щепин был уверен, что ее нужно разбить здесь и сейчас, пока она не начала доставлять проблемы в тылу и на флангах. Мобильные, автономные и быстрые казачьи соединения, зарекомендовавшие себя пока что лучше всех в текущей войне, были отправлены на захват местечка Диярбакир. Война на Кавказе дорого стоила - больше солдат погибало от болезней и запущенных ранений, чем от турецких пуль - в 1-м Кавказском корпусе (по штатам мирного времени 15-тысячном) осталось чуть больше восьми тысяч боеспособных солдат, 5-й армейский корпус (30 тысяч по штату) содержал в строю порядка шестнадцати тысяч личного состава. У казаков дела были получше, но их мобильные трёхполковые бригады это совсем не то, что массивные корпуса, предназначенные для прорыва фронта и его удержания.

Тяжелая война на Кавказе

Войска Щепина и плененные горцы из числа сочувствующих туркам

В штабной суете я совсем потерял счёт времени и "очнулся" только к 7-му июлю - Ставка праздновала победу под Сивасом и отступление войск Тевфик-паши. Праздновать по большому счёту было нечего - при трёхкратном численном превосходстве мы потеряли почти столько же, сколько турки, особенно неприятно было то, что командир 5-го армейского, генерал Баранов, был совершенно непоследователен в своих приказах и войска, мечась от одного фланга к другому, совершенно смешались, что и повлияло на наши потери. Так или иначе, император отправил в штаб 5-го корпуса поздравительную, а "одноглазый чёрт" (так его метко окрестил Язев) генерал-лейтенант Баранов стал героем дня. Сивас должен был в скором времени пасть...

Победа, от которой тревожно

В тот же день началось наше полномасштабное вторжение в османскую Болгарию - после падения Варны нас уже ничего не сдерживало - два отряда по 15 тысяч человек уже стояли под Бургасом и Стара-Загорой, 21 тысяча солдат осаждала Плевну (откуда отвели практически весь османский гарнизон), а дивизия храброго Рашича, сербского покорителя Тыргу-Жыу, вошла в Видин. Турецкие войска, по донесениям нашей разведки, были очень далеко - в Константинополе, причем в очень малом количестве. Я по-прежнему пытался понять, куда делась десятая в мире армия, которая была у Турции к началу войны. Молодые фрондёры в штабах были уверены, что мы уже разгромили большую часть османов по частям, но мне в это как-то не верилось. Так или иначе, наступление в Болгарию разворачивалось - на каждой дороге тянулись вереницы обозов, слышалось "Веселее, братцы" либо "Пошёл, живо, мать твою!" - в зависимости от нрава командира, казачьи разъезды уже вовсю наведывались в болгарские деревушки за ракией и домашним хлебом. Судя по донесениям, вели себя казаки более-менее прилично, видимо хоть до кого-то дошли наши слова об освободительной войне и прочей дребедени.

Варна взята, Плевна, Бургас и Стара-Загора на подходе

Последующее событие ввергло меня в ступор - только мы подвезли припасы, наладили снабжение, пополнили войска резервами, начали самое широкомасштабное наступление как всё...кончилось. Вместо того, чтобы брать Софию и Константинополь, как уже пели на маршах солдатики, когда турецкая армия боится высунуть нос из своих крепостей, мы...заключили мир. Восьмого июля в Ставку прискакали парламентёры от султана Абдул-Азиза. На следующий же день было при мне лично подписано перемирие - Турция обязалась вывести из Румынии все войска и полностью устранить оттуда свое административное влияние, освободить Болгарию в обозначенных нами границах и отдать Наполеону III Тунис. Во мне боролись два чувства - одно, безусловно, светлое, говорило, что это хорошо, что мы заключаем выгодный мир, и что нашим солдатам больше не надо лить кровь за ордена на мундирах их генералов, а второе - неясное, смутное, - требовало продолжения войны. Как же так - разгромили османов и в хвост и в гриву (хоть я и боялся всю войну это признать, чтобы не сглазить) - и ни тебе Карса, ни тебе проливов. Турецкий посланник, однако, безоговорочно принял все условия, продиктованные ему специально прибывшим на фронт Горчаковым (до этого момента князь в Ставке ни в Кишинёве, ни в Бухаресте не показывался). Мирная конференция была назначена на первое августа в Софии, однако она мало что значила - уже по условиями перемирия Румыния выходила из османской сферы, а Болгарии предоставлялась независимость, не говоря уж о французском Тунисе, и так полностью оккупированном солдатами Наполеона. Император скрепил договор своей подписью, пожал турецким парламентерам руку и попросил передать его наилучшие пожелания султану Абдулу. Когда двхудневные переговоры были завершены, император дал волю чувствам и приказал адъютантам срочно раздобыть на всю Ставку и охраняющий ее батальон всё вино, имеющееся в Бухаресте - начался небывалый кутёж, посвященный нашей такой неожиданно лёгкой победе. Русско-турецкая война, уже десятая по счёту, длившаяся с 8 сентября 1866 по 9 июля 1867 (то есть меньше года!), была окончена. Победно. Не знаю, был ли тут мой вклад или мое влияние, но так или иначе мы одержали победу. Никифор напился совершенно вдрызг и пошёл по городу искать, где квартируют инженеры. В ужасе, что батальонец что-нибудь натворит, я поехал за ним. Когда я прибыл в казармы Задунайского инженерного батальона, увидел Никифора с синяком под глазом и Бржеского с рассеченной бровью и лопнувшей губой, сидящих в обнимку и распевающих какие-то казацкие песни.

- А вот всё одно, Бр...ну и фамилия у тебя, казаки - они русские! - еле ворочая языком, сказал Язев.

- Ага, сейчас, козаки они ж украи-инцы! - так же вяло-пьяно ответил инженер.

Решив не мешать воссозданному через драку и пьянку братству народов, я вернулся в Ставку. Это была моя первая большая война.

Султан Абдул-Азиз I, запросивший мира

Мир!

Политическая карта Юго-Восточной Европы Бухарестским перемирием была перечерчена основательно - Прежде всего, мы настояли, что Констанца должна передаваться Болгарии, а не Румынии - как-никак Румыния хоть и сдалась (да и сражалась-то спустя рукава), но всё же выступала прямым союзником Турции и территориальные приобретения для них это нечто из ряда вон выходящее. Болгария получила вполне себе крупные территории, но резко встал вопрос о том, кого назначить владыкой болгарского престола. Европа, молчаливо прошляпившая эту войну, теперь старалась взять реванш, суя на Софийский трон то одного, то другого немецкого князька. Горчакова такая позиция не устраивала, он активно убеждал царя, что на троне Болгарии всегда должны быть люди с пророссийскими интересами и из пророссийской династии. В данном случае я был полностью согласен с канцлером - в конце концов, из-за того, что болгарский трон после войны 77-78 в моем мире получили немцы, Болгария, всегда столь тепло относившаяся к нам, регулярно предавала нас в каждой войне, причем абсолютно против желания ее населения. Сажать кого-то из Романовых на царство и мне, и, похоже, Александру, претило.

Български чеда, цял свят ни гледа. Хай към победа, славна да вървим!

Сошлись в итоге на том, что наши интересы на болгарском троне должны защищать либо Ольденбурги греческие (наши давние друзья, несмотря на пробританскую ориентацию Афин), либо кто-то из дочерних ветвей Романовых - Ольденбурги русские или Лейхтенберги. Решение приняли довольно быстро - западные дипломаты уже вовсю лоббировали почву в наскоро созванном из лидеров ополчения "болгарском правительстве" - нужно было как можно скорее пользоваться правом победителя. Болгарии была предоставлена кандидатура Николая Максимилиановича Романовского, 4-го герцога Лейхтенбергского, одного из членов побочной Романовым семьи. Николай, человек молодой (24 года), внук императора Николая I по материнской линии и Жозефины Богарнэ (да-да, супруги Наполеона Бонапарта) по отцовской, был не из великодержавных трутней - это был человек деятельный, одержимый наукой и естествоиспытаниями, плюс не прямой Романов, православной веры и с немецкими корнями - лучшей "нейтральной" кандидатуры на трон Болгарии сыскать было нельзя. Решение о короновании Николая I, четвертого герцога Лейхтенбергского и 1-го князя Болгарского, было принято почти мгновенно. В Румынии было решено сохранить власть Кароля I фон Гогенцоллерна, тем более мы не имели никаких прав на его смещение.

Новый правитель Болгарии в полный рост

Разумеется, Болгария сразу же, еще до коронации будущего Николая I, подписала с нами союзный договор, не успели мы еще покинуть Бухарест - конечно, получить гарантию своей столь долгожданной независимости хотелось бы каждому. В Софии было ликование и эйфория, как говорили возвращающиеся из Болгарии солдаты - повсюду выкрикивали "Цар Александар Освободител!" и "Княз Николай!". Следовало надеяться, что хотя бы в этот раз братушки действительно останутся таковыми и не предадут нас в ближайшей же войне. Кстати, западная пресса (в-основном, конечно, немецкая и французская, английская всегда воротила нос) наше решение о независимости Болгарии и Румынии даже скорее приветствовала. Кое-где Александра II даже награждали эпитетом "Освободитель", но, конечно, это было редкостью. Так или иначе, освобождение Болгарии стало легитимным фактом мировой политики. И она отныне была нашим союзником.

Союз с Софией

Наши войска теперь возвращались домой, тянулись вереницы повозок - на Кавказе еще никакой железной дороги не было и в помине. Скобелев, так долго молчавший, прислал наконец письмо, в котором восхищался нашей победой, писал всякую романтическую дребедень про свободу братьев-славян и прочее - куда только девалась его извечная сухая краткость? Впрочем, я был слишком строг к юнцу, побывавшему первый раз на большой войне и вернувшемуся оттуда натуральным героем - "Георгий", "Владимир" и наградная сабля это вам не фунт изюма, как и новенькие штабс-капитанские погоны. Выходило, что я сравнялся со Скобелевым в звании (к тому же, будет логично, если он меня скоро перегонит, я возражать не буду). Мишу всю войну судьба-индейка оберегала - даже когда он кидался на османские брустверы с саблей и револьвером, ни одна пуля, снаряд или штык не "находили" его. Надо ли говорить, как укрепляло боевой дух идущих в атаку солдат такое поведение? Думаю, не стоит.

Прощайте горы, вам видней, кем были мы в краю далеком

Пускай не судит однобоко нас кабинетный грамотей

Казна за время войны пребывала в аховом состоянии, и это был первый повод отбросить всякую эйфорию и "как мы им, а?!" - золотовалютные резервы упали до 120 миллионов фунтоа, хиленький профицит в 85 тысяч проклюнулся только через две недели после окончания военных дествий - и то мы еще не тратились на восстановление, переоснащение и расквартирование возвращающихся с фронта полков. Суммарно наши потери за эту войну в золотом эквиваленте составили порядка девяноста миллионов фунтов - почти половина нашей казны "утекла" за менее чем год военных действий. Кисло. Если говорить об людских потерях - то примерная цифра безвозвратно утерянного личного состава была в районе пятнадцати тысяч человек - и это только боевые потери. Так что война прошла может и гладко, но далеко не идеально - русской армии по-прежнему требовалась серьезнейшая модернизация, а обострившиеся у нашего Генштаба после войны шапкозакидательские настроения а-ля "вона мы их как!" я посоветовал Милютину пресечь в зародыше. Мне, уже не адъютанту Его Высочества, а снова военно-промышленному советнику Александру Соколову, предстояла обширная работа в министерстве, так что я спешил как можно быстрее вернуться в Петербург.

Состояние наших финансов после завершения кампании

Дунайская армия возвращалась домой через территорию Болгарии и Румынии - им было проще, их почти на границе ожидали поезда Дунайской железной дороги, построенной почти впритык к началу войны. Я выехал из Бухареста раньше остальных, постаравшись первым же поездом попасть в столицу. Но когда я увидел, как загружены дороги выходящей с Балкан армией, я пригорюнился - похоже, прибыть в Питер мне предстояло в лучшем случае с гвардейцами, которые должны будут ехать первыми. Командующий Дунайской армией Адлерберг, меж тем, лично выразил мне благодарность за "спорую и надлежащую работу по делам штаба", поблагодарил за службу и, представьте себе, наградил "Анной" четвертой степени - в простонародии клюквой, нашлепкой на сабельный эфес. Вот так вот - посиди в штабе, поболтай с Никифором да инженером Бржеским - и получи в конце войны награду.

Та самая "клюква", которую я не преминул прикрутить к эфесу своей старой сабельки

Исход русской армии с Балкан

Балканский зной сменился петербуржской прохладцей только 25-го августа - именно тогда я соскочил на перрон новопостроенного вокзала, выбравшись из душного поезда, проделавшего долгий путь из Ясс до столицы империи. Никифор сошёл раньше - где-то в Малороссии, сказав, что батальон охраны Ставки в связи с окончанием войны расформировывают и он возвращается в свою 3-ю пехотную нести службу. Бржеский остался на Дунае, у него там работы было еще немеренно, но обещался писать. Так вот эта недолгая война сдружила троих совершенно не знакомых друг другу людей. Санкт-Петебург встретил меня добрыми вестями - умница Рейтерн сумел вновь поднять государственные доходы на уровень чуть ниже довоенного, в стране продолжалось активное промышленное строительство, а в Финляндии завершили наконец-таки магистраль, прозванную финнами "кольцом царя Александра" - ветку Южно-Финляндской ж/д, связавшую по круговой начало этой дороги, Выборг, и ее конечный пункт, центр наших лесозаготовок Ваасу. Теперь железные рудники Куопио были напрямую связаны с Петербургом - это было по-настоящему отрадно слышать. Порадовался я и скопившимся письмам, пришедшим на мой адрес -и повеса Дерягин, и мой брат Владимир вернулись с войны целыми и почти невредимыми - Дерягина только ранило по касательной в плечо, но он уже отлежался и вернулся в свой Кавалергардский.

Новая дорога в Финляндии

В целом, состояние русских железных дорог радовало - европейская часть все гуще и гуще покрывалась рельсами, потихоньку рельсы подбирались и к Кавказу с Поволжьем, а дальше ведь и до Транссиба недалеко. Впрочем, чтобы построить Транссиб, нужны были энные количества денег, а их не было. Тем не менее, частники, в том числе, богатые поволжские сахарозаводчики и скототорговцы, уже пристрастились строить железные дороги сами, для своих нужд - чего стоила только Средневолжская ж/д, построенная почти полностью на частные средства - от Вятки до Оренбурга, ну как такое я мог представить себе в Росии 1867-го из моего мира? Между прочим, до Уфы эта ветка уже была достроена, а это значило, что железнодорожная экспансия за Урал - лишь вопрос времени и денег. Первое было, со вторым, повторюсь, пока был швах.

Самарский железнодорожный кластер - пока самый восточный из имеющихся

Одна из облигаций, используемых нашими железными дорогами (в данном случае Николаевская, т.е. Петербург - Москва)

А в начале сентября, уже когда была завершена Софийская мирная конференция, полностью подвердившая условия перемирия в Бухаресте, в нашей промышленности опять грянул бум - группа талантливых инженеров Обуховского разработала механический древораспилочный станок - как они гордо его назвали, "автоматическую пилу". Для нашей страны, главного производителя и экспортёра дерева на мировом рынке это был большой прогресс - первым делом "автоматические пилы" стали внедрять в Финляндии, на самых современных лесозаготовочных производствах, но частную инициативу не остановишь - у обуховцев станки начали массово покупать крупные промышленники, купцы и даже зажиточные кустари, содержавшие небольшие лесопилки.

Хороший стимул нашим лесозаготовщикам

Не стояло на месте и кораблестроение - на дальневосточных верфях росла и крепла Охотская флотилия, пока что формирование скорее погранично-таможенное, нежели военное. Так или иначе, в строю самого молодого из наших флотов было уже 9 быстроходных пароходов-рейдеров и 3 клипперных транспорта - не много, но и вовсе не мало, тем более что ближайшие соседи имели либо флот большой, но жутко устаревший (Китай), либо почти его не имели (Япония, Корея). Так что за безопасность нашего восточного океана пока можно было не опасаться.

Растущая флотилия Щербатова

Война не вечна, и надо жить дальше - сказал себе я, вновь открывая свой кабинет и садясь за бумаги. Мне вновь предстояло работать, и работать как можно лучше...

Конец пятнадцатой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 08.06.2012, 16:47:03 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Книга Первая: Александр II

Часть V: Чиновник

Глава 16: Железо и кровь

Глава 16Нажмите здесь!

 

Время летело быстро - уже в начале октября наши войска были полностью выведены из Болгарии и Румынии и возвращались - кто на побывку, кто в казармы, а кто и в отставку...Несмотря на царящее удовлетворение последней войной, видеть ковыляющих в родное село безруких, безногих, одноглазых солдат мне было по-настоящему страшно. Из Мерилино, моего родового гнезда, о котором я в суматохе совсем и позабыл, написал эконом - оказалось, Митька Мефодьев с пчелиного подворья тоже успел повоевать и вернулся домой с отстреленным турками ухом. Я тут же приказал выплатить из барского дохода компенсацию бедолаге - здесь пенсии выплачивали только офицерам или солдатам-орденоносцам. Шуганый пацанёнок Митька, подстреленный башибузуами где-то под Галацем, не попадал ни в одну из этих категорий. 15-го числа у меня выпадал выходной и я впервые за долгое время выбрался в небольшой уютный ресторанчик неподалеку от министерства финансов. Каково же было мое удивление, когда уже на входе меня подхватил на руки десяток пьяных мужиков и начал решительно подбрасывать:

- Соколов!

- Сашка, подлец!

- Гляди чего, штабс-капитан!

- Гляди чего, со Стасом и Анной!

- Живой!

Бессмысленно было говорить, что встретившие меня в ресторане люди были из Кавалергардского полка - эти белоснежные колеты (уже порядочно замызганные мясным жиром, вином и сигаретным пеплом) нельзя было спутать ни с чем.

- Качать адъютанта Его Высочества! - настойчиво орал Дерягин, стоящий в сторонке.

- Ну хватит, хватит, дураки! - шутливо отбрыкивался я, - Чему вы удивляетесь, я в штабе бумажки перебирал, а вы - живой, живой!

Когда почтенные горожане наконец зашукали на кавалеристов, они перестали меня раскачивать, и я, пошатываясь, уселся с ними за один стол.

- Ну, граф, высоко взлетели! - ухмыляясь, сказал Дерягин, наливая мне штрафной стопарь водки, - Так, штабс-капитан, коли ты штабс-капитан, а не штаб-ротмистр (он намекал на шутливую обиду на мое "предательство" гвардейской кавалерии и переход в Свиту Е.И.В), выпивай, и даже не отнекивайся.

Мне осталось повиноваться и влить рюмку горячительного себе в рот. Живо закусив солёненьким корнишоном, я принялся расспрашивать, как проявил себя полк в недавно закончившейся войне - кто отличился, а кто, прости Господи, отмучался. Кавалергарды, перебивая один другого, говорили на все голоса:

- Орлов уже подполковник, совсем большой человек в полку стал, даже к нам не пришел - у него какие-то важные дела в Главном штабе (так здесь повседневно именовался Генштаб).

- Всю дорогу от Белец до Стара-Загоры проскакали! Ни разу туркам спуску не дали!

- Позвольте, граф, а какие в Болгарии пейзаночки!

- И резвы, резвы-то как! А ракия...

- Мечта поэта!

- А ополченцы это типично наши мужики, только бороды черней и курчавей.

- Я видел, как они пытали пленного османа - неприятнейшее зрелище, я вам скажу.

Всеобщее веселье прервал корнет Смольцов, который, увы, до сих пор был корнетом, хотя мы с ним были одногодки и я по гвардейским понятиям был поручиком (а по армейским числился штабс-капитаном, чьи эполеты и носил). Смольцову не хватало напористости и на службе он не продвигался, хотя ему уже давно "сватали" подпоручика.

- Да, господа, бесспорно...Но, увы, всё не так радужно. Полк потерял порядка двухсот человек только убитыми.

За хмельным столом тут же повисло неловкое молчание. Двести человек это дьявольски много. Это пятая часть личного состава. Раненых вообще набиралось под полтысячи - то есть половина Кавалергардского полка закончила войну небоеспособной.

- Смольцов, не нагоняйте тоску, - попробовал прервать его подпоручик Норманов, но Дерягин, неформальный лидер застолья (как-никак ротмистр!) остановил его жестом, - пусть, мол, продолжает.

- Двести человек. Много, слишком много, - хлопнув рюмку коньяку, корнет занюхал ее ломтиком лимона, - Вахмистр Перегонов получил четыре пули в грудь и одну в шею. И всё равно мучался. Поручик Гармашов лишился обеих ног - загноились, пришлось ампутировать. Какой теперь из него кавалерист? Четвертый эскадрон больше всего пострадал - его шрапнелью накрыли. Я вот вам что скажу, господа. Не считайте меня трусом или неудачником - мы все знаем, что на этой войне никто из нашего полка этого не заслужил. Но я буду искренне рад, чтобы эта война была в лучшем случае последней на нашем веку.

Один из кавалергардских офицеров, погибших на турецкой войне

- Не грустите, Смольцов. Мы живы, а главное - мы победили! - сказал Дерягин, однако, уже не так задорно как раньше, - Давайте лучше выпьем за наших павших.

- За павших! - сказал корнет, которого я не знал - видимо, этот был прислан мне на замену.

- За павших, - сказал я, подняв наполненную вновь рюмку.

Мы выпили, и тоска понемногу отхлынула - мы начали распевать старые гвардейские песни, и я выбросил из головы всё - заводы, бумажки, железные дороги, пушки, профициты и дефициты...Какая промышленность, мой полк вернулся с войны! И неожиданно чёрт дёрнул меня запеть неизвестную здесь песню Окуджавы. Плевать, что ее запишут на мой адрес, хоть я этого не заслуживаю - плевать!

- Господа! Музыку! - закричал я на весь зал.

И, напрягшись изо всех сил, я принялся выводить:

"Кавалергарды, век не долог,

и потому так сладок он.

Поет труба, откинут полог,

и где-то слышен сабель звон.

Еще рокочет голос струнный,

но командир уже в седле...

Не обещайте деве юной

любови вечной на земле!

Течет шампанское рекою,

и взгляд туманится слегка,

и все как будто под рукою,

и все как будто на века.

Но как ни сладок мир подлунный --

лежит тревога на челе...

Не обещайте деве юной

любови вечной на земле!

Напрасно мирные забавы

продлить пытаетесь, смеясь.

Не раздобыть надежной славы,

покуда кровь не пролилась...

Крест деревянный иль чугунный

назначен нам в грядущей мгле...

Не обещайте деве юной

любови вечной на земле!"

Когда я закончил петь, офицеры дружно зааплодировали мне. Когда изрядно захмелевший Смольцов принялся спрашивать у меня, откуда я знаю эту песенку, мне пришлось соврать, что ее сочинил погибший в Румынии подпоручик Адамантов. Это было всяко лучше, чем присваивать замечательную песню замечательного барда себе. Как меня, пьяного в драбадан, доставили домой, я уже не помнил. Помнил лишь дикую головную боль на следующее утро - немудрено, первую половину вечера я почти не пил, но когда ближе к ночи подъехал румяный гогочущий медвежьим басом штабс-капитан (еще один "предатель" гвардейской кавалерии) Скобелев с девицами, и тут я от выпивки уже остановиться не мог. Ту ночь Санкт-Петербург запомнил надолго.

- Натальюшка! Воды со льдом! - только и смог крикнуть я, штабс-капитан и советник военной промышленности, проснувшись на измятой кровати в своей квартире на набережной Мойки

На службу я вернулся только 18-го, и тут же ухнул в работу с головой - адъютантские деньки закончились, начались длительные, утомительные чиновничьи недели. Первым делом я осведомился, как проходит военная реформа - для этого я сам сьездил с визитом к Милютину. Дмитрия Алексеича дома не оказалось, зато меня встретил его сын Алексей, который был младше меня на пять лет и служил в Конно-гренадерском полку лейб-гвардии. Тот сообщил мне, что из Генштаба сообщают, что разработка новой военной доктрины подходит к концу и очень скоро будет написан новый Устав и все необходимые указания и предписания. Заодно пожаловался на то, что командир конных гренадер генерал-майор Манзей излишне придирчив к молодым офицерам. Про себя я подумал, что правильно - осторожнее и смекалистее будут.

Уже скоро, дай Бог, стратегическая мобильность перестанет быть в наших войсках новшеством

На службе скоро для меня подготовили список текущих инвестиционных прожектов, куда были готовы вложить свои капиталы частные предприниматели высокого достатка - проще говоря, матёрые капиталисты, которых по последним налоговым цензам выходило 2383 человека, не считая императора Всероссийского. В который раз основным направлением потока капиталовложений стал Луганск - теперь там расширяли производство цемента, а не стали. Искренне я поразился популярности военных предприятий в списках - в Казани только-только успели открыть большой артиллерийский завод, а его уже планировали расширять. Видимо, господа богачи полагали, что вот воевать Россия не перестанет никогда и их расходы окупятся. Самыми неожиданными было два железнодорожных, как бы в моем мире сказали, старт-апа - железная дорога в северной (то есть полярной!) Финляндии, и, что еще более поразительно, на Аляске! Впрочем, там за золотой барыш Русско-Американская компания должна была всё оплатить наилучшим образом.

Текущие промышленные проекты. Довольно вяло, если говорить начистоту

25-го ноября новый Устав о воинской службе торжественно сошёл с типографских станков и начал поступать в штабы - новая военная доктрина Российской Императорской армии была официально принята. Грамотность в стране составляла уже порядка 11% (это относительно изначально неграмотного населения, а не абсолютная величина), но было к чему стремиться - по переписи 1897-го года грамотность населения составляла 30%, а мужского - вообще 39%. Наша же цель - перегнать эти показатели как можно скорее, так как с неграмотным населением большой политики не сделаешь. Не всё же армия, доктрины и планы. С Уставом и наставлениями я ознакомился мельком, но остался ими доволен - виделось прогрессивное виденье Милютина. Параллельно я узнал, что знаменитый в моем мире химик Александр Михайлович Бутлеров вовсю занялся новыми изысканиями в органической и неорганической химии - по его словам, которые передала одна из столичных газет, он был на пороге крупного химического открытия.

[/url]

Стратегическая мобильность и неорганическая химия

Александр Бутлеров

7 декабря меня словно поразило громом, когда я прочитал свежую утреннюю газету - она начиналась императорским манифестом о предоставлении свобод печати. Я, конечно, понимал, что цензура прессы никуда не денется, но теперь она станет гораздо мягче и умереннее, да и к тому же станут открываться новые и новые газеты. Александр II не хуже меня понимал, что нужно сделать управляемые клапаны для выпуска пара, этой интеллигентской кипучей общественной активности - свобода прессы должна была быть одним из таких рычагов. Реформа печати должна была встать в один ряд с крестьянской, военной и судебной реформами царя Александра - правда, теперь я ждал еще больше хитрых и циничных карикатур на власть (и хотя на меня что-либо писали и рисовали редко, но я всё-таки был советником министра и в узких кругах был известен) и на себя в частности. Так или иначе, начало было положено - смягчение режима шло полным ходом. Петербургские журналисты, в том числе и знакомые со мной, повсеместно ликовали - даже самые последние скептики замечали, что ничто не вечно под Луной и политические преобразования неизбежны.

Реформа здешних СМИ - теперь пресса, хоть и осталась цензурируемой, стала гораздо свободнее

На этом ярком событии империя вновь замерла и погрузилась в себя, в свою повседневную жизнь - так же сделал и я, в мае мне предстояло сдавать Михаилу Христофоровичу Рейтерну стратегически важную железную дорогу в Центральной Украине - для предстоящей мобилизации и должного снабжения наших строящихся фабрик эта дорога была необходима как воздух. Это была самая современная железная трасса нашей страны - здесь всё делалось по последним западным технологиям. С января по март нового, 1868-го года я четыре раза ездил в Малороссию, инспектируя работу ветка за веткой. Масштаб работ был громадный, более ответственной стройки на меня не возлагалось с самого моего попадания в Российскую империю (а ведь это было давно, целых 7 лет назад - я отдавал себе отчёт, как долго уже нахожусь в шкуре графа Соколова). Здесь всё было самое новейшее, часто даже экспериментальное, строили дорогу опытнейшие инженеры, у которых за плечами были Средне-Волжская, Южно-Финнская, даже Трансваальская магистрали - последних я узнавал по характерному африканскому загару - железнодорожные работы в бурской республике завершились совсем недавно, и приехавшие оттуда наши путейцы уже сами напоминали буров и нравом, и цветом кожи. И вот, десятого мая на вокзале играл оркестр, кругом веяли романовские триколоры (в моем мире я их видел обычно на митингах и футбольных матчах). Новейшая дорога тянулась от Орла до Симферополя, от Луганска до Херсона, делегацию из министерства я встречал в Полтаве - самом мощном железнодорожном узле этой трассы, в этой "звезде", соединявшей ветки, идущие на Чернигов, Курск, Белгород, Екатеринослав, Кривой Рог и десятки других городов и железнодорожных станций. Наконец, комиссия из министерства объявила Малороссийскую железную дорогу официально открытой - все чиновники министерства финансов и формирующегося с нуля министерства путей сообщения получили солидную премию в двадцать тысяч рублей - мой самый весомый проект был наконец завершен.

Главная железная дорога империи. Пока главная. Впереди - Транссиб!

Открытие этой инфраструктурной сети словно молотом ударило в гонг, разбудивший наших промышленников - в мой кабинет референты один за другим таскали бумаги о предстоящих стройках, вложениях, расширениях - стеклодувный завод в Финляндии и Ливонии, фабрика взрывчатки в Карелии, мебельная фабрика в Орше, уже помянутый мой цементный завод под Луганском, лесопильный комбинат в Москве (там же и закладывали фабрику удобрений), плюс еще и фабрика одежды в Баку - вот уж промышленностью даже не пахло. Одним словом, индустриальный бум!

Работки теперь предстоит немало

А вечером пришло экстенное сообщение - начиналась 2-я Гражданская война в США! Окрепший Север, недовольный быстрым развитием Юга, рассчитывал вернуть себе контроль над утерянными шесть лет назад конфедеративными штатами. Шансов у янки теперь было даже больше, чем в первой войне - несмотря на благосостояние юга, Конфедерация оставалась аграрной страной, а вот САСШ обгоняла одну державу за другой в промышленном рейтинге, и их солдаты были хоть и хуже выучены, зато значительно лучше вооружены и организованы, чем дикси. Россия, как и в первую войну, заняла нейтральную позицию, решив не поддерживать ни ту, ни другую сторону. Мои же симпатии были на стороне конфедератов - не то чтобы я так любил рабство или аграрные страны (что, правда, роднило их с нами в какой-то степени), но уж лучше аристократичный сельскохозяйственный юг, чем промышленный гегемон севера, который скоро полезет в большую политику со своей доктриной Монро. Такого уж точно было не надо.

И снова война!

Герой 1-й гражданской генерал Ли вновь ведет войска в бой

Война предстояла тем более интересной и тяжелой, что в неформальном рейтинге великих держав, который я подсчитывал, складывая промышленную и военную мощь ведущих государств САСШ занимала второе место, недавно выгнав оттуда Пруссию, а КША - седьмое, лишь немногим уступая старушке- Австрии. Мы опустились со своего извечного третьего места на четвертое (но по-прежнему обгоняли Францию, что в моем мире было бы немыслимо), так как во время Русско-Турецкой развитие нашей промышленности притормозилось, и к тому же сыграло роль переформирование наших частей после кампании, которое снизило на короткий промежуток времени нашу военную мощь. В общем, 2-я Гражданская должна была стать битвой гигантов. "Убереги нас, Господи, от такого" - красноречиво сказал Рейтерн, прочитав сводки о событиях в Штатах. Я не мог не согласиться с его высказываним.

Ранжир великих держав в 1868

Видимо, сокрушался Рейтерн не зря, так как 14 июля случилось событие, которое легло позорным пятном на историю русской гвардии - ранним утром в казармах завязалась пьяная драка, которая переросла в полноценное восстание лейб-гвардии Московского полка - началось всё с банальнейшей бытовухи с взаимными оскорблениями, завязавшейся с чинами прибывшего для совместных маневров лейб-гвардии Кексгольмского полка. "Москвичи", опьяненные и вином, и жаждой мести за "наших бьют" захватили полковой арсенал. Офицерский корпус полка и его лучшие солдаты были выбиты во время боевых действий на Дунае, где гвардия всегда была в первых рядах, и свеженабранное пополнение банально не справилось с зачинщиками бунта - взяв под контроль оружейную, бунтующие гвардейцы ринулись на штурм казарм "кексгольмцев". Командир Кексгольмского полка, истошно ругаясь и не понимая, что за чертовщина происходит в столице посреди белого дня, организовал в бараках круговую оборону - пролилась первая кровь, но она, вопреки ожиданиям, не отрезвила бунтовщиков, а только раззадорила их - не отдающие себе отчёта гвардейцы палили без устали, грозясь насадить "чухну белоглазую" на штыки. Офицеры Московского полка, в том числе и генерал Риман, командир, были слишком далеко - в-основном в городе. Кто оказался на месте, был либо заперт нижними чинами, либо, разделив позор с солдатами, командовал этой бессмысленной "осадой". Командир "кексгольмцев" генерал-майор Дохтуров сумел выслать вестового к командиру Гвардейского корпуса генералу Огинскому, и вскоре к "плацу битвы" подтянули пушки, картечь и конницу. Пара залпов поверх голов моментально выветрила хмель и жажду крови из мятежных лейб-гваредейцев, и солдаты бросились врассыпную, отсекаемые эскадронами гвардейской кавалерии. Впервые со времен декабристов русская гвардия взбунтовалась - пусть и по-идиотски, пусть и силами всего одного полка, но это событие стало ужасающим позором - лучшая часть русской императорской армии - и из-за пьяной драки?! Военный суд приговорил зачинщиков мятежа и всех офицеров, принявших сторону мятежников, к повешению. Нижние чины и унтер-офицеры были разжалованы и сосланы кто на Кавказ, кто в Сибирь. Император Александр, скрепя сердце, написал высочайший рескрипт об упразднении Лейб-гвардии Московского полка. Одного из славнейших полков гвардии больше не существовало - и всё из-за этой кровавой потасовки.

Позор в Петербурге - Огинский разгоняет мятеж "москвичей"

Из остатков Московского полка, не поддержавших захват арсенала и штурм казарм Дохтурова, сформировали нашу первую боевую часть в Средней Азии - 1-й Туркестанский корпус. Командующим назначили полковника Харламова, заместителя ушедшего в отставку генерал-майора Римана. Оставшиеся верными гвардейские батальоны смешали с рекрутами и сформировали из них Томский полк. Два других полка - Барнаульский и Старгородский были "новыми". Туда же, в Туркестан, переправили все пушки Московского полка. Я не мог понять, как такое возможно - полк проявил в последней войне великолепную доблесть и выучку, действуя на передовой с редким геройством, одним из первых он вошел в покоренный Измаил, самые тяжелые потери из всех гвардейских полков понёс, и тут - потасовка, кончившаяся пулями, картечью и копытами гвардейских лошадей...Что ж, sic transit gloria mundi.

"Сосланные гвардейцы" в Каратале

Знак уже бывшей части лейб-гвардии русского царя

Тем временем, армия конфедератов оказалась разгромлена, даже не сумев толком развернуться и вступить в бой - вторжение янки оказалось столь хорошо подготовленным и внезапным, что целые города успели сдаться без боя, пока президент КША подписывал указ о всеобщей мобилизации. К концу октября у генерала Ли осталась лишь одна боеспособная дивизия, явно неспособная противостоять армиям северян. Недолгая семилетняя независимость Ричмонда, похоже, утекала с каждым залпом северных винтовок и пушек. Серьезно действовал против конфедератов и подписанный еще Линкольном указ об отмене рабства.

Война уже почти проиграна

Тем временем, мы продолжали наращивать мускулы в Средней Азии - судя по всему, наши верхи собирались сделать какой-то выпад в Большой Игре, подсолив завтрак королеве Виктории - под Асхабадом мы развернули сводную дивизию Семиреченского казачьего войска, шесть тысяч сабель под командой полковника Агафонова - включая и башкирский конный дивизион. На границах с Хивой и Бухарой действительно было неспокойно, и, похоже, мы в скором времени будем пресекать всякие попытки кочевников нарушать наши границы.

Семиреченские казаки заступили на службу

Совместно с этими манипуляциями в Туркестане железная колея последовательно шагала на восток - и дошла уже до Орска, вовсю приближаясь к казахским территориям, до сих пор практически неисследованным и необжитым. Поезда там курсировали еще редко, но дорога, станции, мосты, стрелки - это всё уже было и полностью функционировало. Может, и Транссиб не за горами? - подумал я и тут же одернул за излишне оптимистичные мысли. Ты ж не писатель-фантаст, ты промышленник и дела делаешь!

Дорога на Орск

Так вот и закончился тревожный и неоднозначный 1868-й - в начале года государь вновь обновил состав госсовета и сената, и приток был заметен только у либералов - инцидент в Московском лейб-гвардейском и недавний указ о свободе письма и печати серьезно подстегнул их популярность. Мне либералы были действительно симпатичны, тем более что они доминировали пока в правительстве. Это были либералы умеренные, навроде дореволюционных кадетов. Такие меня устраивали.

Конец года и перестановки во властных кругах

Конец шестнадцатой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 08.06.2012, 16:46:39 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Книга Первая: Александр II

Часть V: Чиновник

Глава 17: Новые лица, новые методы

Глава 17Нажмите здесь!

 

"Новый год в который раз подтверждает возрастающие аппетиты русского царя - Россия, совершившая двукратный промышленный скачок и увеличившая армию в полтора раза, наращивает свое присутствие в Средней Азии, сформировав там полнокровный 1-й Туркестанский корпус и отдельную казачью дивизию, а также играет мускулами перед недавно включенными в свою орбиту балканскими княжествами - в провинциальном городке Бельцы на базе Бессарабского военного округа формируется 6-й армейский корпус генерал-лейтенанта Прохорова. На данный момент это подразделение императорской армии включает в себя Черкасский и Полтавский пехотные полки, две артиллерийских бригады и недавно сформированный Коростеньский драгунский полк. По сообщениям русского военного министерства, численность корпуса планируется довести до типичных для царской армии 30 тысяч человек. Всё это в очередной раз говорит нам, что Россия неспособна к диалогу с европейскими державами и хочет разговаривать с позиции силы, что сейчас ей в силу ее отсталости совершенно невозможно".

Таким вот очерком меня встретила свежая "Ля Пети Паризьен" - газетенка, которая издавалась во Франции, формально союзном нам государстве. Что ж, стоит ли сомневаться, что Наполеон спишет всё на свою свободу прессы и прочее? Антироссийская истерика во всех газетах от Лондона до Вены (исключая, пожалуй, Берлин, Белград, Софию и Бухарест) в последние дни просто зашкаливала - поводом послужило формирование очередного нашего армейского корпуса. Казалось бы, какое кому дело. Но нет, углядев, что 6-й армейский планируют разместить в Бессарабском округе, тут же пошли вопли про навязывание наших стандартов на Балканах и прочем. Как будто посадить на болгарский трон романовского родственника Лейхтенберга было не "навязыванием стандартов"...А как сгущает краски почтенный Луи Эрдемон, автор сей замечательной статейки? Полнокровный корпус и казачья дивизия..."Полнокровный корпус" сформирован наполовину из разжалованных лейб-гвардейцев и еле-еле дотягивает до 10 тысяч солдат, а "казачья дивизия" даже с башкирской конницей насчитывает всего шесть тысяч сабель личного состава. Я вытер взмокший лоб - было не жарко (да и странно было бы почувствовать в январском Петербурге жару), просто заголовки иностранной прессы бросали меня в холодный пот - похоже, "цивилизованный мир" наконец-то проснулся и начал нас яростно клеймить за войну с Турцией - забавно было и то, что за Сент-Джеймсом и Шёнбрунном вовсю старался Версаль, хотя французские солдаты разгромили турок на всем адриатическом побережье, а император Наполеон добавил к своим владениям османский Тунис. Что ж, нам не привыкать - к счастью, я не работаю в министерстве иностранных дел, а скромно курирую военные заводы и железные дороги. Увеличение армии, однако, меня тоже не радовало. Даже такой умный человек как Милютин поддался духу времени и начал расширять штат не интенсивно, а экстенсивно - качество подготовки, снабжения и вооружения по-прежнему оставляли желать лучшего, зато гляди ж ты - уже 6-й АК формируем, да части в Туркестане, да за Уралом скоро на полнокровную армию наберём! "У как мы их! Эвона как они трясутся!" - тряся усами, закричит ура-патриот. А на деле, увы, всё совсем не так.

Генерал Прохоров принимает под команду новый корпус

Следующий отголосок прошедшей войны грянул ровно 1-го февраля 1869-го года - Османская империя, демонстрируя всему миру, что мы мол peaceful, подписали Женевскую конвенцию. Наши портачи из министерства не успели продавить этот вопрос в Румынии, и, не успели мы оглянуться, как румынский князь Кароль тоже поставил свою подпись под оным документом. Тут уж нам было некуда деваться - где это видано, чтобы сателлит вперед хозяина бежал - и Горчаков отправился утрясать формальности по подписанию протоколов и ратификации договора. Отныне мы тоже были подписантами Женевской конвенции о правилах ведения войны. Дипломатически это наверное был скорее плюс, чем минус, зато в военном отношении принудительное сокращение и так невысокого военного бюджета могло на нашей армии сказаться очень даже неприятно.

Подписание нами Женевской конвенции

Русский экземпляр конвенции, изданный Красным Крестом

Тем временем, запал наших промышленников, стартовавший после открытия железнодорожной магистрали в Малороссии, угас - на столе у меня лежала папка с одним хиленьким проектом, куда, правда, вкладывалось много влиятельных и богатых семей - лесопилка в Брянских лесах. Напрасно я ждал чего-нибудь вроде пушечного завода, патронной фабрики, или, на худой конец, нового витка железнодорожных путей - увы, к моей военной промышленности лесопилка это относилась очень опосредованно (технически, конечно, из этого дерева будут делать, скажем, приклады для винтовок, но всё равно сферой моей компетенции это не было) и я отдал папку обратно - пусть там сами министерские разбираются. Я человек военный, к тому же советник министра (хотя, правда, в последнее время совсем превратился в типичного чинушу, похороненного под грудой бюрократической волокиты), и за брянские лесопилки не отвечал. Моя голова сейчас была занята скорее мыслями о том, как вернуть развитие российской промышленности на прошлую широкую колею.

Инвестиции словно замерли

Зато порадовали путейцы - энтузиасты из железнодорожного товарищества купца Павла Демидыча Элифантова довели пути вплоть до места, где в моем мире находился Мурманск (но сейчас там ничего нет, в прошлой истории Романов-на-Мурмане основали только в начале XX-го века) и отстроили там станцию "Полярная", самую северную железнодорожную станцию в мире. Ничем другим, кроме как безумством экстраординарного мецената, филантропа и кутилы Элифантова (он, как и многие наши капиталисты, поднялся на сахаре, и в железных дорогах видел по большей части забаву), но за державу всё-таки было приятно - поезда за Северным полярным кругом еще нигде в мире не ходили. Еще бы дотянуть эту железную дорогу до только-только начинающих работать рудников Печенги - и может даже получиться рентабельно! На выходных специально улучил минутку и уехал из Питера "прямо в снежную зарю" - доехал до станции Кандалакша, поглядел на красоты русской Карелии - в общем, остался доволен этой убыточной, но чертовски интересной железной дорогой.

Может быть, так и Мурманск раньше отстроят

Дипломатическая обстановка же всё накалялась, и дело тут было не в панических статейках а-ля "The Russians are coming", которые я помнил по своему советскому прошлому - нет, в мире реально пахло жареным, начиная с почти закончившейся победой северян 2-й Гражданской войны в США и заканчивая очередным прусским "набегом" на Данию - на этот раз причиной послужило желание исландских властей вновь вернуться под скипетр Копенгагена - сам себя маленький остров прокормить не мог. Независимость Дании была одним из пунктов Ольборгского мира и теперь король Вильгельм вновь шёл "отмстить неразумным датчанам" - официально дело было представлено так, что, мол, датский король Кристиан IX незаконно узурпировал власть над независимой Исландией (видимо, Бисмарка и кёнига абсурдность данной формулировки не смущала) и нарушил мир, заключенный в Ольборге. Про то, что уже несколько лет Пруссия оккупирует не только Шлезвиг, но и никогда не бывшую немецкой Ютландию, никто даже и не упомянул.

Датский король Кристиан - шансов против Бисмарка у него явно маловато

Войны середины 1869-го

В Америке всё складывалось еще хуже - сделавшие серьезный технологический рывок (в том числе, вооружившиеся новыми винтовками) янки камня на камне не оставили от последних сил южного ополчения - северяне держали под контролем каждый штат, когда-то подчинявшийся Ричмонду - остатки флота конфедератов вывозили правительство в изгнание, скорее всего во Францию или Англию - и те, и другие относились к южному режиму более чем по-дружески. Неоккупированной оставалась лишь южная Флорида, но ее подчинение было лишь вопросом времени - мобилизационных ресурсов у южан уже просто не оставалось, так что судьба их аграрной державы плавно подходила к своему трагическому концу.

Война подходит к концу

В начале июня, когда наш бюджет в очередной раз ушёл в минуса, Бутлеров наконец-то опубликовал свои трактаты по неорганической химии, в которых я, к своему стыду, ничего не понял - увы, мои познания в химии еще в школе тогдашнего мира никогда не поднимались выше четверки. Бутлеров был удостоен аудиенции у государя, где Александр сердечно поблагодарил его за его успехи и научные открытия. Бутлеров был еще молод, и, если я не ошибался, он делал свои открытия значительно раньше, чем в моей прошлой истории - выходит, помимо промышленного толчка (увы, сейчас застопорившегося) я вызвал и немалый научный толчок. Стоило надеяться, что Бутлеровым в частности и химией вообще дело не ограничится - к тому же, я получил из военного министерства предписание, просившее меня повнимательней следить за развитием кораблестроения. Кое-какие факты позволили мне сделать вывод, что морское министерство во главе с бессменным господином Краббе подумывает о скорейшем переводе российского флота на паровую основу - давно пора, на носу 70-е...Нет, конечно, у нас были и пароходофрегаты, и довольно новые пароходы-рейдеры, но во-первых их было слишком мало, а во-вторых большинство из них было военного назначения - наш торговый флот по-прежнему ходил под парусами, как в 18-м веке. Такая тенденция была в любой стране, даже до конца Первой мировой больше половины торговых судов всех ведущих стран составляли парусники, но сейчас по сравнению с Англией, Францией и САСШ доля пароходов в нашем торговом флоте не составляла и пяти процентов! Это следовало кардинально менять.

От неорганической химии к стальным пароходам!

Одно из немногих паровых судов нашего коммерческого флота

В начале августа из "Ведомостей" я узнал, что мы сделали еще одно важное открытие в химии, на этот раз в нашей любимой, винно-водочной сфере - инженер одной из крымских виноделен, чья фамилия в тексте не называлась (видимо, либо чином, либо фамилией не вышел) экспериментальным путём открыл природу каталитического ферментативного процесса, грубо говоря, сумел ускорить брожение в несколько раз, что дало реальное ускорение нашей ликёро-водочной промышленности, которая за последние годы неслабо поднялась и уже давала хорошую прибыль - продукция русских пивоварен, виноделен и водочных заводов пользовалась успехом не только дома (тут-то оно понятно), но и за рубежом, где помимо уже хорошо известной водки распробовали крымские вина, квас (увы, это была единственная продукция наших пивоваров, ценимая за границей, пиво хорошим у нас пока никак не выходило) и армянский коньяк - последний находился под личным покровительством хана Нахичеванского, несмотря на то, что последний был мусульманином.

Очередной прорыв в химии - на этот раз в органической

В тот же день 7-го августа Туркестанский военный округ опять получил пополнение - в районе местечка Акташ расквартировали 2-й Туркестанский корпус, выглядевший повнушительнее 1-го - пока в нем было 15 тысяч личного состава (основу корпуса, правда, составляла кавалерия и конная артиллерия, пехотный полк был лишь один и скорее для охранных функций). Командиром назначили молодого генерал-майора с подходящей фамилией Командоров - его я знал лично по кампании на Дунае, Командоров командовал Ингерманландским пехотным полком и проявил себя при взятии Стара-Загора, сумев окружить турецкий обоз и оставить без припасов все османские части, удерживавшие город. Командоров тут же начал наводить в регионе свои порядки - для начала повесил трёх хивинцев-налётчиков, повадившихся в один из пограничных полугородков-полукочевий, у киргизов (тут так привыкли называть казахов) этот шаг вызвал искренне одобрение, "Камандар-бек" тут же получил статус защитника их покоя, а я терзался вопросом - почему мы действительно так активно вводим в строй новые части в этих бесплодных степях - неужто войны в Средней Азии неизбежны и нам так хочется нагадить "англичанке", или, чего гляди, мыть сапоги в Индийском океане?

Новый корпус неподалеку от Аральского моря

24-го августа премьер-министр Павел Павлович Гагарин, чья работа и либеральные взгляды мне очень нравились, подал в отставку, сославшись на плохое здоровье. Эта новость меня сильно напугала - с Блудовым и его преемником Гагариным, людьми умеренно прогрессивными и либеральными, я был знаком лично и даже успел немного на них повлиять. Новый же председатель Госсовета Павел Николаевич Игнатьев, по моим остаточным воспоминаниям, по молодости крутился в декабристских кругах, но потом отстранился от них и ушел в матерое консерваторство, причём государственнического толка, с заводами и пушками. Этакий наш Бисмарк, только куда менее харизматичный и талантливый. Стоило ли говорить, что вектор нашей политики с первого же дня пребывания Игнатьева в новой должности круто изменился? И самое неприятное было то, что новый премьер был совсем не против заводов и железных дорог - страшно было другое, он считал, что они должны служить только армии. Если завод - пусть льет пушки, штампует снаряды, фасует патроны и куёт штыки, если железная дорога - то строго военного назначения, если реформа - то только армейская. В общем, традиционная доктрина "пушки вместо масла". Славянофилы триумфально возвращалиьс в правительство. Еще прискорбней было то, что выпавший из моего поля зрения великий князь Александр (да, который в моем мире будет Третьим) активнейше поддерживал Игнатьева во всех начинаниях, а это означало, что теперь у консерваторов есть свой молодой, но чертовски влиятельный лоббист в самых высоких сферах.

<noindex>Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое. </noindex>

Новое консерваторское правительство - протекционизм, интервенционизм, морализм и шовинизм.

Генерал в премьерском кресле

В прошлой истории Гагарин был председателем кабинета министров вплоть до 1872, на что я рассчитывал, но тут судьба обернулась иначе и Игнатьев занял его место на три года раньше. Чрезвычайно заинтересованный в военной промышленности, "ястреб" вызвал меня к себе на ковёр вместе с Милютиным, желая услышать наш доклад о состоянии русской армии (как будто он сам об этом не знает). Когда я вошел в кабинет, Пал Николаич уже о чём-то беседовал с Милютиным.

- Ваше высокопревосходительство, советник министерства финансов штабс-капитан Соколов прибыл...по вашему указанию, - немного запнувшись, отбарабанил я подзабытую за годы гражданской службы формулировку.

- Вызывал, - кивнул Игнатьев, хотя я даже не спрашивал "Вызывали?", просто констатировал, - Наслышан я о вас, Александр Петрович, наслышан. Вот, Дмитрий Алексеич о вас очень даже положительно высказывается. А вы сами как свою работу оцениваете?

"Начальство начало с неловких вопросов, похоже, лёгкой беседы ждать не придётся", - подумалось мне, но ответил я незамедлительно:

- Ваше высокопревосходительство, оценивать свою собственную работу я не имею никакого основания и права, но по словам моего непосредственного начальника министра финансов графа Рейтерна и военного министра господина Милютина, работой моей вполне удовлетворены.

- В недавней кампании участвовали? - не дав мне ни секунды передышки, продолжил полуотчёт-полудопрос Игнатьев.

- Так точно, ваше высокопревосходительство, - еле-еле произнося эту дикую скороговорку, ответил я, - Всю войну состоял адъютантом при наследнике-цесаревиче, исполнял свои функции в Ставке Главнокомандования сначала в Кишинёве, а потом в Бухаресте.

- И каково ваше впечатление о прошедшей войне?

"Тут надо брякнуть попатриотичнее, генералу правда не понравится".

- Вполне достойно провели кампанию, в короткие сроки разбили врага.

- Ха! - полуусмехнулся-полурыкнул премьер-министр, - Стало быть, недостатков в армии вы не нашли?

- Ну как...Конечно, отдельные недостатки (я ввернул любимое советское словечко для обозначения бардака) присутствовали. Проблемы с фуражом, подвозом снарядов...Устаревшие винтовки, непригодная к горной войне тактика, показавшая себя в Кавказской армии, си...

- Ладно-ладно, довольно, - фыркнул Игнатьев, - Не очень-то мне приятно слушать это, штабс-капитан (никакого блудовского "Александр Петрович", привыкайте, граф), но меня радует одно - вы на своём месте и говорите правду, как офицер.

Милютин, всё это время молчавший, взял слово:

- Павел Николаевич, к слову о графе Соколове - предложенная им железная дорога, которую проложили в Бессарабии, серьезно ускорила переброску наших войск на границу и помогла в снабжении действующей армии.

- Слыхал, слыхал, - глава российского правительства повернулся к окну, сложив могучие руки за спиной, - Ну что, господин министр, вашей работой я полностью доволен, как генерал генерала мы друг друга прекрасно понимаем. Что же до вас, штабс-капитан Соколов....

Игнатьев вновь повернулся ко мне:

- Жду от вас успехов. Больших, чем вы уже достигли. Россия нужна военная промышленность. Когда Обуховский будет выпускать такие же пушки, как на заводах у Круппа, вы можете считать свою работу выполненной. Не могу сказать, что доволен вашей работой, но дело вы знаете, и, полагаю, наверстаете упущенное.

"Куда я нахер денусь с подводной лодки" - невесело подумал я, но ответил по-прежнему бодро:

- Так точно, ваше превосходительство, разрешите идти приступать к выполнению своих обязанностей.

- Идите, - махнул рукой Игнатьев, видимо, хотевший что-то еще обсудить с Милютиным.

В общем, первое впечатление "наш Бисмарк" произвёл нехилое.

Появление Игнатьева в верхах тут же слово вожжой подстегнуло наш ВПК - уже к октябрю казна и частники напару выжали больше пятидесяти проектов, до стадии молотка из которых дошли 11 новых заводов - бумажная фабрика в Самаре, артиллерийский завод и ликеро-водочное предприятие в Перми, очередной пушечный и патронный заводы в Казани (которая уже стала чем-то вроде Ижевска - уже половина русских орудий и две трети русских снарядов выпускали здесь), оружейный завод в Орше, не считая пары сугубо мирных цеметных и мебельных производств в западных губерниях. Огорчало лишь то, что все эти проекты инвестировались государством, а, стало быть, почти не развивали нашу шаткую полурыночную экономику.

Игнатьев работает - новые ж/д и заводы на карте России

Производство пороха, патронов и вообще военной амуниции получило нежданный скачок - мы ворвались в пятерку ведущих мировых производителей оружия, безбожно, правда, отставая даже от Бельгии с ее Наганами и Браунингами, не говоря про Китай, делавший грошовый порох и Британию с САСШ, являвшихся мировыми лидерами на рынке военных товаров. Тем не менее, это было крупное достижение - в реальности русское дореволюционное оружие даже близко не было так распространено как потом будет советское, а в производстве вооружений наш ВПК отдавал предпочтение иностранцам вроде Максима или Нагана. Здесь же, когда наше производство военной продукции оставило с носом Францию, Пруссию, Австрию и Италию, дела шли повеселее - фабрики Тулы, Сестрорецка, Питера, Казани и прочих городов бросили вызов (пусть и довольно робкий) господам Кольту и Браунингу.

Наш взлёт на рынке вооружений

Неплохо, правда, шёл и рост мирной промышленности - хотя Игнатьев и угрожал опять загнать лёгкую промышленность на уровень начала века (т.е. исключительно кустарное производство), Рейтерн сумел оградить эту отрасль от посягательств премьера-государственника и Россия вышла в лидеры по производству одежды - ткачихи Иваново-Вознесенска и других развившихся текстильных центров шли почти ноздря в ноздрю с китайской провинцией Юннань и даже с самим центральным правительством в Пекине, правда, серьезно отставая от САСШ и мирового гегемона Британии, выпускавшей баснословное количество тряпья ежегодно.

Небезнадежна и лёгкая промышленность, главное не опускать руки

В конце октября под Джамбулом (мне было сподручнее звать его так, на самом деле этот захолустный киргизский городишко звался Аулие-Ата) развернули еще одни туркестанский корпус - уже третий по счёту, и размером меньше дивизии. У генерал-майора Ястребова в распоряжении был еще один башкирский конный полк (киргизы страсть как боялись этих лихачей, даже больше чем казаков) и Сарапульский пехотный - но по планам Генштаба каждый Туркестанский корпус должен был иметь в составе 15 000 солдат, т.е. примерно равняться одной дивизии из западных военных округов. После этого шага мне стало вполне очевидно, что скоро в Средней Азии жахнет, осталось дождаться когда именно.

Еще одна "азиатская" часть входит в строй

Ближе к концу года я сделал общий обзор нашей инфраструктуры и транспортных сетей - выходило неплохо, даже оптимистично. Европейская часть была покрыта железными дорогами почти полностью, остались лишь небольшие "прогалы" в областях Центральной России и вдоль границы - там по военным причинам строить пока не спешили, хотя с Царством Польским железнодорожное сообщение функционировало уже давно. К тому же, скоро будут соединены участки Средне-Волжской железной дороги, существовавшей пока автономно от центральных магистралей. Работы предстояло еще мама не горюй - Кавказ и Предкавказье о поездах еще даже не слышали, не говоря уж о Урале или, Боже мой, Сибири.

Состояние наших "железок" - готовится соединение двух крупных транспортных сетей

Второго ноября химики вновь сделали нам подарок - разработали новую марку искуственных химических удобрений, превосходившую все известные аналоги - химик Жжёнов получил государственную премию и заказ сразу от трёх фабрик удобрений в черноземных губерниях - аграрной страной мы пока быть не перестали (хотя количество рабочих уже сейчас было только немного меньше количества крестьян) и удобрения были жизненно нужны, особенно на почти выработанных почвах.

Открытие Жжёнова

23-го ноября безнадежная Дания сдалась - Исландия и Гренландия отходили под прогерманский протекторат, а Пруссия захватила и датские колонии в Вест-Индии - "Железный канцлер" планомерно завоевывал себе "место под солнцем". Кристиан IX не имел других альтернатив и безоговорочно принял договор, ставший почти таким же позорным, как предыдущий Ольборгский мир короля Фредерика.

Дания прощается со своими колониями

Бисмарк вскоре после подписания датской капитуляции

А открытия всё сыпались и сыпались на голову министерства просвещения - 2-го декабря приняли и новую систему полевой фортификации (весьма современную, схожую с прусской), и ввели новое оборудование на текстильных фабриках.

Прогресс не остановишь!

Конец семнадцатой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 18.06.2012, 07:10:14 пользователем Falconette

[Falconette 5,479]

Книга Первая: Александр II

Часть V: Чиновник

Глава 18: Весна души

Глава 18Нажмите здесь!

 

Америка горела в огне Гражданской войны - несмотря ни на что мелкие отряды южан продолжали оказывать яростнейшее сопротивление войскам юнионистов, действуя по доктринам партизанской войны. 1869-й год подходил к концу, а конфедеративное правительство продолжало существовать и сражалось как могло. Второго декабря все газеты мира писали о битве под Монтгомери, в которой один-единственный полк южанина Альфреда Уайза несколько часов ожесточенно сдерживавший шедшую на восставшую Атланту отборную дивизию северного генерала Кастера, одного из самых талантливых полководцев САСШ. Кастер трижды штурмовал редуты Уайза и потерял в два раза больше, чем имелось у конфедератов в строю. Мне думалось, что южные партизаны еще не один год будут беспокоить правительство, ведь война уже проиграна, но ненависть к Вашингтону у этих людей пропадет еще очень и очень нескоро...

Бой полковника Уайза против генерала Кастера

Картина, написанная по мотивам сражения

А через четыре дня в Майами была подписана окончательная капитуляция Конфедеративных Штатов Америки. США вновь были едины и неделимы, так что, похоже, на геополитической арене у двух старых титанов, вроде нашей страны и Британии, появился молодой и дерзкий соперник. Мне покоя не давал американский промышленный бум, идущий семимильными шагами, причём куда быстрее, чем в истории моего прошлого мира. У Америки уже сейчас была третья в мире промышленность (у нас даже со всеми нашими усилиями - только шестая), третья в мире армия (у нас в мирное время была вторая, в военное - первая), да еще и постоянно растущий престиж и влияние в мире, уж особенно после быстро выигранной 2-й Гражданской войны. Американцы, однако, по-прежнему рассматривались как провинциальные дурачки всеми колониальными державами. Они не брали их в расчёт, и, похоже, совсем-совсем напрасно. Самым интересным было то, что американский капитал уже захомутал в свою сферу влияния Японию и дряхлеющую, но всё еще довольно мощную империю Цин. Держать в руках Дальний Восток - это дорогого стоит, и, наверное, "Владычица морей" скоро будет кусать локти. Отсюда вытекало, что соперником России по Большой Игре на Дальнем Востоке будет не Лондон, а Вашингтон.

Америка после победы в Гражданской войне

Президент Улисс Грант, при котором Америка объединилась и начала быстрый промышленно-экономический подъем

18-го декабря министерство гудело - руководство Русско-Американской компании построило первую на Аляске железную дорогу - хотя после станции Полярной меня ничего не удивляло, но такой железнодорожный бум это, наверное, чересчур. Еще немного и император из Царя-Освободителя превратится в Царя-Машиниста, и главное какова авантюра - строить на Аляске и в Карелии, когда Центральная Россия и Сибирь даже наполовину не покрыты! Что за этим стояла жадность золотопромышленников, мне, конечно, было очевидно - как и каждому в министерстве финансов. Но здесь мы были бессильны - дороги строились частниками и на частные средства, и даже всесильный Игнатьев здесь ничего поделать не мог, не говоря уж о Рейтерне, и, тем паче, мне.

Аляска покрывается сетью железных дорог

Ближе к концу года я ознакомился со списком производимых в нашей стране товаров, и был немного удивлен. Несмотря на то, что основу нашей продукции по-прежнему составляла древесина, зерно и другое сырье 19-го века, но скакнул выпуск амуниции, стрелкового оружия, артиллерии. Немного даже выпускались консервы - по-моему одним небольшим частным предприятием в Петербурге. Повысилась добыча серы, даже резина у нас начала производиться, так сказать, дома - и это при полном отсутствии у нас каучуконосов! Пароходов у нас выпускалось уже в четыре раза больше, чем парусных торговых судов, вовсю развивалась промышленная продукция - у нас уже было достаточно налажено производство машинных деталей и механизмов, способное покрыть потребности нашего рынка. Удобрения и взрывчатка тоже выпускались в немаленьких объемах. Лёгкая промышленность, слава Богу, не загнулась от кондовых мер нашего нового премьера, и, видимо, развивалась так же хорошо, как военно-промышленный комплекс - бумага, мебель, одежда, винно-водочная продукция...Даже чай, и тот на Кавказе и в Средней Азии производился! В общем и целом, наша экономика уже не выглядела такой однозначно сырьево-аграрной, которой она была в 1861-м, когда я попал сюда. Впрочем, кое-какие товары у нас начисто отсутствовали. Хлопок, кормивший в Советское время Среднюю Азию, не собирался и не выпускался (впрочем, у нас пока не было Хивы, Коканда и Бухары в наших руках), не было налажено производство нефти, хотя в Баку и других местах ее было в достатке. Мебель, столь массово выпускаемая нашими фабриками, была дешевая и плохонького качества. Одним словом, расти еще и расти нашей промышленности.

Список выпускаемых в нашей стране товаров

А в 1870-м со мной произошло нечто, круто изменившее мою жизнь. Тут стоит сделать небольшое отступление и немного рассказать о моей жизни в России XIX-го века. У меня была неплохая квартира на набережной Мойки, которую я снимал задешево, в ней прислуживала домработница Наташа, дочь заводского рабочего. Это были все люди, которых я впускал в свою жизнь. Конечно, была где-то далеко не интересовавшаяся мной (и слава Богу!) матушка, в западных губерниях куролесил мой брат Владимир, плюс оказалось, что моя кузина, дочь моего дяди Павла Лена, выступает в балете и уже значится начинающей звёздочкой Мариинки. Вот на этом и заканчивалась моя семейная жизнь. А мне, между делом, был уже почти тридцатник, а мое бессемейное положение вызывало косые взгляды и кривотолки. Нет, упаси Боже, в гомосексуализме (увы, набирающем популярность в среде русского дворянства) я заподозрен не был, но зато светские кумушки уже вовсю рисовали меня мрачным женоненавистником и вечным одиночкой. Этакий нелюдимый, погруженный в работу офицер и всё такое. А между тем, я был не чужд нежных чувств и всякого связанного с этим, и, признаться, Натальюшка и кое-какие веселые заведения Санкт-Петербурга меня иногда отвлекали от работы. Но это всё была полная ерунда, не стоящая упоминания - мне нужна была жена. Учитывая, что в этом веке жениться по любви могли только монархи (да и те почти никогда по любви не женились, а если женились - кончалось это плохо, как у Франца-Иосифа или Николая II), никаких особых чувств и иллюзий на этот счёт я не питал. Мне нужна была миловидная, тихая и любезная супруга, желательно богатая и знатная, можно и того и другого, и без хлеба. Тем не менее, совсем прожженной сволочью, жадной до денег и власти, я не был - и мне нужно было найти хотя бы ту, которая искренне ответит мне взаимностью. В общем, когда мне пришло традиционное приглашение на Зимний бал во дворец, я не поступил так, как обычно (а обычно я его сжигал, даже не вскрыв), а внимательно прочитал. Утром тридцать первого декабря Натальюшка уже отутюжила мой бирюзовый свитский мундир, разложила его на кровати (вешать мундир с наградами ни в коем случае нельзя, тяжелые ордена и медали растянут и повредят ткань), начистила мне сапоги и сбегала в галерею за белыми лайковыми перчатками по последней парижской моде. Саблю с анненской "клюквой" я начистил сам, и когда я пристегнул ее к поясу (вернее, к шарфу, но по советской традиции я бы это и ремнем обозвал) и стал глядеться в зеркало, дурашка Натальюшка не удержалась от того, чтобы чмокнуть меня в щёчку и сказать, что "Ну, Александр Петрович, вы бы так всегда наряжались". Эх Натали-Натали, когда я женюсь, придётся мне тебя уволить. Не хватало мне еще шушуканий в высшем свете о моем адюльтере со служанкой. Так, ну всё. Бахнуть, что ли, для храбрости? Нет, дамы будут не рады водочному амбре. Ну что, штабс-капитан, шагом марш!

По Мойке мела пурга, зимы в Питере еще были зимами, не та слякоть, что наблюдалась мной в Петербурге нулевых годов. Я поплотнее запахнулся в шинель и шёл пешком довольно долго, пока не поймал извозчика. Когда я подъехал, бал уже стартовал и танцевали полонез, который Николай I когда-то запретил из-за польского восстания, а Александр II ввёл вновь. Царь тоже был там, проворно кружа то с сёстрами Марией и Екатериной, то со своей любовницей Долгоруковой. Я мог понять его, я его не осуждал - жена была смертельно больна, а император влюбился как мальчишка, эта молодая девчушка искренне очаровала его. Это была не обычная любовница монарха, которых по всей Европе было пруд пруди, это была действительно любовь царя. Здесь по большей части никто кроме членов семьи Романовых еще не знал о романе императора с Екатериной Михайловной, их первый сын Георгий родится (если родится) только через два года. Ну да ладно, я здесь не за этим. Пробравшись бочком к столу с напитками, я нашёл здесь того, кого ждал - ротмистра Дерягина.

- Сашка! - со своей непосредственностью Дерягин заключил меня в объятья, чуть не сбив с ног, - Неужто ты решился посетить бал? Долго же я тебя уговаривал.

- Да вот решил развеяться, - пожал я плечами, - Слушай, у меня к тебе дельце конфеденциальное.

- По-онял...Господа, мы отойдем, кстати, это граф Соколов, мой бывший полковой товарищ.

Офицеры суховато кивнули и мы отошли в тёмный угол бальной залы. Глотнув вина из захваченного со стола бокала, я изложил ротмистру свой план.

- Уууу...Значит, красивую и незамужнюю? Вот тебе и тихоня Соколов...Слушай, Сашка, я ведь постарше тебя буду, а всё равно не понимаю - зачем тебе этот хомут? Жена, потом дети, это же всё так изматывает, да и вообще, как же прочие дамы?

- Никогда не был особо падок на дам, - улыбнулся я в ответ, - Хочется уже тихой семейной гавани.

- Как с Наташкой, что ли? - расхохотался ротмистр.

- Не будем о Наталье, к тому же она скоро, увы, покинет мою квартиру, - сконфузился я, - Давай лучше помоги, ты куда лучше местных девушек знаешь, чем я.

- Куда уж тебе. Вот смотри, видишь, вальсирует с полковником Сумароковым?

- Да.

- Это Натальюшка Брагинская. У тебя на Натальюшек пунктик, так что...

- Хм. А она состоятельна?

- Гляди ка что, нарисовался содержанец, - Дерягин уже сгибался пополам от хохота, - Ему еще и богатую! Эх, ладно, обольститель нежных сердец, буду искать тебе девчушек, что называется, с приданым.

За время первого акта бала мы с ним рассмотрели не меньше тридцати кандидатур.

- Всё, Сашка, теперь дело за тобой. Я за тебя с ними не потанцую и комплиментов не наделаю.

- С Богом! - вздохнул я и шагнул в танцующее кружевное царство как в пекло боя.

Девушки, отобранные Дерягиным, меня не впечатлили. Они были милы, с фамилией, с приданым, но...Чёрт, какие сухие, холодные, любезно-отстраненные...Никакого отклика, никакой симпатии я в их глазах не видел. Мне нужна другая девушка, - решил я. Застенчивая, тихая, напуганная...И неплохо будет, если она сильно моложе меня, лет, скажем, на восемь-десять. Закончился второй акт, а я, протанцевав с десятком дам, перецеловав множество ручек и перешептав с сотню комплиментов, так никого и не нашел. Озарение снизошло на меня уже за полночь, когда пошёл последний тур мазурки. Я нашёл ее. Маленькая, стройная, с грустными-грустными глазами. Совсем ребенок, только-только исполнилось двадцать лет. Весь бал она просидела с подружками и танцевала всего пару раз с какими-то накрахмаленными хлюстами. Когда же под руку ее взял неуродливый, в общем-то, офицер в униформе императорской Свиты, девочка разомлела, зарделась румянцем и весь танец заглядывала мне в глаза. После бала я подвёз ее до дома и мы беспрестанно болтали в карете - она мило смущалась, смеялась как маленький соловей, и...В общем, я загорелся желанием жениться на ней. Ни больше не меньше. Катериночка Вяземская, - записал я в свой мысленный блокнот, - Княжна, дочка Павла Петровича Вяземского, который, оказывается, еще и женат на Марии Аркадьевне Столыпиной. Родство с будущим премьером-реформатором - какова партия, господа! В общем, Новый Год 1870-го я запомнил на всю жизнь.

- Смогу ли я навестить вас в угодное вам время, Катериночка? - спросил я совсем закрасневшуюся пташку, когда мы вышли из экипажа и стояли перед особняком князей Вяземских.

- Право, не знаю, Александр Петрович. Возможно, вам стоит испросить дозволения у батюшки, - немножко грустно ответила она.

Павел Петрович Вяземский - дипломат, либерал и прогрессор. Уж с ним мы как-нибудь сговоримся. Надеюсь.

- Я обязательно навещу вас, как только улучу хоть одну свободную минутку. Прощайте, Катериночка, - сказал я ей.

Нет, не целуй. Она и так от смущения вся дрожит, а так ты только дело испортишь. Поцелуи в следующий раз.

- До свидания, Александр Петрович.

И она вошла в дом.

А потом дела амурные опять перекрыла бесконечная работа. В феврале наши сумасшедшие купцы проложили железную дорогу от Датч-Харбора до Кенаи и Святоникольска. Руководство Русско-Американской кампании имело далекоидущие планы, в том числе даже основание новых городков на золотых приисках - в планах у амбициозных дельцов были наслеенные пункты Бараново и Глотово по имени Александра Баранова, всесильного "губернатора Аляски" и лейтенанта Глотова, бывшего первым европейцем, высадившемся на Алеутских островах.

Развитие "Русской Америки" ударными темпами

На улочках Святоникольска зимой 1870-го

Весна встретила меня частыми походами в гости к Катерине - Павел Петрович Вяземский оказался невероятно умным и образованным, хоть и чудаковатым, старичком, а Мария Аркадьевна Столыпина произвела на меня невероятное впечатление своей властностью и умением держать себя. По хорошему, дом Вяземских держался именно на ней. В мой первый же визит она огорошила меня вопросом "Насколько серьезны ваши планы в отношении Катеньки?", так что с ней явно стоило держаться спокойно и чинно. Увы, оказалось, что с семьей своего дяди Дмитрия она не очень-то знается, и, стало быть, наладить контакты с ее кузеном Аркадием Дмитриевичем и его сыном, восьмилетним Петенькой, будущим легендарным премьером, не удастся. Катерина, похоже, была совсем без ума от меня и за столом вовсю отводила глаза и прятала взгляд. Павел Петрович рассуждал со мной о политике, Мария Аркадьевна Интересовалась последними событиями в мире. Одним словом, всё понемногу шло к моей свадьбе, которой я был очень даже рад. Ну а родство со Столыпинами, пусть и очень дальними от госпожи Марии Аркадьевны, всё равно оставалось родством.

Гербы Вяземских и Столыпиных - тех, в чью семью я скоро войду

Первого апреля (да, я знаю, что это звучит смешно) наши химики вновь отличились, открыв химическую обработку целлюлозы, серьезно улучшив производительность нашей и так неслабой бумажной промышленности. Россия в этом мире, похоже, становилась столицей мировой химии - в моем мире таковой стала Германия, а здесь пальма первенства принадлежала нам, и имена химиков вроде Бутлерова уже громко звучали в нашем мире.

Еще одно полезное новшество

Бурное развитие Аляски вынудило Милютина сформировать в Русской Америке регулярный военный корпус, чтобы поддержать в случае чего охрану золотых приисков, таможенников и Охранную стражу Русско-Американской компании. Это было сделано еще и затем, чтобы немного поунять частников, возомнивших Аляску своей собственностью. Русско-Американская компания действует исключительно от лица императора и в его интересах, и девять тысяч солдат должны были это подтвердить. Завезены из России были только офицеры, весь личный состав наковыряли из русских колонистов и местных индейцев, сумев собрать два полка и артиллерийскую бригаду. Командовать этим "Аляскинским корпусом" поставили полковника Насекина.

Теперь Аляска хоть как-то защищена

В конце мая в Баку наконец-то началась добыча нефти в промышленных масштабах, причём эффективность добычи составляла порядка 176% в абсолютных цифрах. Увы, потребителя на нашу нефть пока еще не нашлось и спрос был совсем-совсем не велик. Но само начинание порадовало, пока рынок нефти безраздельно принадлежит нам.

Бакинская нефть!

Мы одни вышли на рынок, пусть пока робко

А 30-го мая нас неожиданно вызвали в Царское Село - четыре министра: Рейтерн (финансы), Тимашев (внутренних дел), Милютин (военный) и Мельников (путей сообщения) с советниками были вызваны на личную аудиенцию к императору. Александр II вместе с Игнатьевым приняли нас в довольно конфеденциальной обстановке - дело было совершенно важное и не требовало отлагательств. Когда все расселись и принялись рассуждать, зачем их так срочно вызвали, слово взял царь:

- Господа министры и советники, я вызвал вас по срочному и жизненно необходимому делу. Прежде всего, я должен сказать, что кем-то вроде первопричины моего разговора с вами стал присутствующий здесь граф Соколов.

"Я?!" - не веря своим ушам, подумал я.

- Еще девять лет назад, когда мы с графом Соколовым впервые встретились на кавалергардских манёврах, он тогда был совсем молодым корнетом, я получил от него предложение, вернее, идею, прожект о постройке Великого Сибирского пути - железной дороги через всю Сибирь. От Москвы до Владивостока. Я загорелся этой идеей ничуть не меньше графа Соколова, ведь тогда мы сможем наладить в Сибири и на Урале надежную промышленность, переселять туда крестьян из наших перенаселенных центральных губерний...Одним словом, такой грандиозный прожект не мог обойти меня стороной, как императора Всероссийского. Но я до последнего момента не решался обьявить о начале работ над этой магистралью - наша казна постоянно испытывала недостаток средств, наши инженеры были недостаточно образованы, мы производили недостаточно стали...Таким образом, мы были не готовы. А сейчас наступил наиболее благоприятный момент для постройки подобной дороги. Господин министр финансов.

- Ваше Величество? - отозвался Рейтерн.

- Сообщите присутствующим здесь господам, каково состояние нашего бюджета.

- В казне и на счетах Государственного императорского банка порядка двухсот пяти миллионов фунтов стерлингов. Строительство железной дороги подобного масштаба, если мы планируем осуществить ее в один этап, обойдется нам в 120-150 миллионов, не считая инженерных, строительных и документационных издержек.

- Какова же примерная смета, которую я вам поручил составить месяц назад?

"Вот как...Даже мне, советнику по железным дорогам и военпрому такое дело не доверили. Лично Рейтерн каждую копейку вымерял!" - с небольшой обидой подумал я, внимательно вслушиваясь в слова Михаила Христофоровича:

- По моим подсчётам, в среднем это будет стоить нам немногим меньше двухсот миллионов фунтов стерлингов.

- Бог мой, почти весь бюджет...А как же армия, как же ее снабжение? - безнадежно спросил Милютин. Я прекрасно понимал его.

- Но Дмитрий Алексеевич, какие перспективы, какая промышленная задумка, каков размах, право...Вы же подумайте, а как это отразится на переброске войск на Дальний Восток? А на развитие нашего флота? А как развернем там военные заводы? - включился министр путей сообщения Павел Петрович Мельников, человек активный и деятельный в высшей степени.

- И это еще не главное, господа, - вновь взял слово царь, - Александр Петрович, вы проявили себя в высшей степени достойно, и правительство уверено, что вы справитесь с новой должностью, в которой я вас хочу утвердить.

- Почту за честь, Ваше Величество, - осторожно ответил я.

- Я повышаю вас в чине до капитана Свиты Его Императорского Величества и назначаю вас управляющим на строительстве Зауральского участка Великой Сибирской магистрали.

"Капитан в тридцать лет? А вот это уже успех, господин Соколов, в штабс-капитанах вы три года всего проходили...Но чёрт возьми, каков поворот - я и надзираю за строительством Транссиба? Бог мой...Никак не мог ожидать..."

- Естественно, ваш пост советника министерства финансов остается при вас, в министерство путей сообщения я вас не перевожу, - так же мягко продолжил Александр, - Но не думайте, что будете заниматься исключительно бумажками и финансовыми подсчётами. Строительство железной дороги такого масштаба это колоссальная ответственность. Отчитываться будете лично министру, в случае чрезвычайной ситуации - непосредственно председателю совета министров графу Игнатьеву или даже лично мне. Дело, за которое мы взялись, сопоставимо, я не побоюсь громких слов, с деяниями Петра Алексеевича и его "окном в Европу". Теперь мы прорубаем "окно в Азию".

В императорский кабинет лакей внёс поднос с рюмками водки.

- Господа, - сказал Игнатьев, - Начиная такое дело, следует поступить по русски. К черту вино, а шампанское прибережем на открытие дороги. Сейчас - рюмка водки. И дай нам Боже завершить начатое. Пусть все четыре министерства работают рука об руку.

- Дай-то Бог, дай-то Бог, - неуверенно сказал молчавший всё это время министр внутренних дел Тимашев, - За начинание, господа.

- За начинание, - подтвердил император.

И мы все опрокинули стопки.

Транссибирская магистраль. Заложена 30-го мая 1870-го года

Министр путей сообщения П. П. Мельников

После этого я пулей полетел к Вяземским. Я должен был отбывать в Екатеринбург, чтобы осуществлять оттуда надзор над строительством Транссиба, и если я не женюсь до своего отъезда в августе, я не женюсь уже никто - Мария Аркадьевна за время моего отсутствия уж точно найдет достойную пару своей Катеринушке, а этого я допустить не мог. Глупо, как мальчишка, сделал бедной, расплакавшейся от счастья Катеньке предложение прямо на глазах у родителей и попросил у отца благословение. Обвенчались мы уже пятого июня, несмотря на пост - я уломал священника, сказав что мы отправляемся на Урал и ждать никак не можем. Поп отнёсся к этому философски, сказав, что он и сам "молод был и понимает", и без особых препирательств провозгласил раба Божьего Александра и рабу Божью Екатерину мужем и женой. Встречали нас на выходе из церкви два ряда военных - кавалергарды и офицеры Свиты - и те, и другие были моими сослуживцами. "Белые" и "бюризовые" по команде Дерягина, моего свидетеля, дружно обнажили сабли, подняли их вверх и мы с Катериной прошли, осененные скрещенными клинками над нашими головами. Теперь я был женатый человек. Медовый месяц в Либаве пролетел незаметно, и уже в августе мы собирали вещи в столицу Урала, Екатеринбург.

Восточная часть Траннсиба, идущая до Владивостока

Работы по первой очереди железной дороги должны будут завершиться ориентировочно через два года. Если всё будет благополучно, на что я надеялся изо всех сил. Теперь на мне капитанские эполеты и я уже считаюсь старшим офицером. А какова ответственность, какова ответственность...Утешало лишь только присутствие верной Катеринки, мужественно отправившейся со мной в провинциальную глушь.

Окончание первой очереди магистрали - май 1872-го

Ну вот и Екатеринбург. С Богом, капитан Соколов! - подумал я, сходя на уральскую землю.

Конец восемнадцатой главы

Продолжение следует...

[Cкрыть]

Изменено 20.06.2012, 15:19:11 пользователем Falconette