Пирамиды просвещенного абсолютизма.

[Лукулл 6,675]

Вопреки распространенному мнению, мировые войны в истории Европы случались больше чем два раза. Одной из них справедливо можно назвать войну за Испанское наследство, очередной дележ пирога по цивилизованным понятиям. Закончилась она как известно тем, что объединенными усилиями союзники вручную закатили звезду Короля-Солнца и гегемонии Франции в Европе.

Но интересовать нас будут более интересные ее результаты, а именно решение проблемы гос.долга вставшей в полный рост перед основными государствами участниками. Итак приступим:

Первым из них была Англия. К 1710-му году гос.долг царицы морей достиг 50 миллионов фунтов, при тогдашнем годовом доходе государства в 4 миллиона, старейшая демократия в Европе и "ведущая промышленная держава" должна была 12 собственных годовых бюджетов (ога, тоже подумали про США?) Результатом сложившейся ситуации стала смена правительства, где к власти пришла партия тори, тогдашних консерваторов-монархистов, среди которых было множество якобинцев, сторонников свергнутого короля Якова II. Недолго думая, тори нашли оригинальный выход из сложившийся ситуации. По предложению тогдашнего главы партии герцога Роберта Харли была учреждена "Компания Южных Морей", которая в соответствии с условиями Утрехтского мира (разрешавших Англии ввоз негров-рабов на территорию Испанской Америки) получила разрешение этих самых рабов ввозить. Правда в ограниченном количестве не превышавшем пяти тысяч особей. Взамен компания выкупала часть гос.долга Англии в размере 10 миллионов фунтов. Ограничениями по ввозу никто из джентельменов заморачиваться не стал. По традициям предков все были уверены, что львиную долю принесет контрабанда теми же рабами. Первый успех был ошеломителен, прибыли серьезными и компания пошла дальше, и при полной поддержке Лорда Казначейства Джона Айлэби предложила правительству обменять свои акции на срочные и бессрочные долговые обязательства правительства, взяв на себя платежи по рентаннуитетам Англии практически в полном объеме. Сэр Роберт Уолпол, тогдашний "премьер-министр" попытался возражать, упирая на то, что такое положение дел ни к чему хорошему не приведет, но его быстренько заткнули. Цены на акции "Компании Южных Морей" каждый день скакали все выше и выше, благодаря развернутой тогдашним председателем правления компании сэром Джоном Блантом рекламе и суля опупительные дивиденды. В 1720-м году верхний предел взлетел до 550 фунтов за акцию. И тут у некоторых наступило протрезвление. А за счет чего собственно будут дивиденды? За счет рабов? Так их больше пяти тысяч не толкнешь, а контрабанда оказалась не настолько прибыльной, что бы покрыть все. И наступил крах. Правительство конечно тут же провело проверки, непричастные были награждены, невиновные наказаны. Все как полагается. Некоторые даже скончались от сердечной недостаточности, а кто-то успел сдернуть заграницу. Вот только оказалось, что к 1721-му году гос.долг Англии оказался на 99% обменен на обесценившиеся бумажки, а остаток не превышал 500 тысяч фунтов. Итог - подданные Британской империи оказались в дураках, компанейцы частью в могиле, частью в тюрьме, частью в бегах, а правительство Англии в профите.

Глядя на такой беспредел у соседей, в долгу не остались и французы. У них ситуация оказалась еще хуже. Помимо того, что они просрали все полимеры проиграли в войне, еще и гос.долг достиг доходов аж за 30 лет на астрономическую сумму в 3 миллиарда ливров. Король-Солнце к тому времени приказал всем долго жить, в очередной раз натянув нос подданным, а малолетний наследник сосал сисю под чутким руководством своего многоопытного в пьянстве, загуле и разврате дяди Филиппа Орлеанского, получившего возможность порулить ставшего регентом. Филе при всех его "талантах" ситуация в стране не нравилась никак. Талантливого Кольбера, не говоря о Ришелье под рукой не было, а угроза крестьянских вил и дворянских фрондерских шпаг уже ощутимо покалывала в аристократическую жопу. В такой непростой ситуации как водится не только у московитов, пришлось прибегнуть к специалисту из-за рубежа. Под руку подвернулся шотландский авантюрист от экономики и финансов некий Джон Лоу. Шотландец был в Париже проездом, но выгоду смекнул сразу. Под патронажем королевского правительства был мигом организован Всеобщий банк, занявшийся выпуском государственных казначейских билетов, обеспеченных золотом и серебром. По крайней на словах. Не обошлось и без "скромной рекламы". Галлы бросились скупать билеты разве что не мешками. А Лоу на волне эйфории сумел выкупить почти все долги Французского королевства. Однако этого не хватало, да и расплачиваться золотом и серебром за уже впаренные билеты никому не хотелось и решили брать пример с друзей из-за Ла-Манша. Была учреждена "Миссисипская компания" во главе с тем же Лоу и Всеобщим банком, сулившая как обычно немыслимые дивиденты за счет реализации сказочных товаров производимых антиподами и трехголовыми обезьянами с другого конца Земли. Насторожившиеся было французы опять валом повалили в места общего пользования отделения компании и Всеобщего банка. Благо акции продавались не только за золото, но и за билеты самого Всеобщего банка и долговые обязательства правительства. Для проверенного горьким опытом русского народа, это конечно уже смотрится дико, но вспомните, вспомните.

Цены за акции в условиях их ограниченного (даже с дополнительными эмиссиями (а как же) количества взлетели уже до французских биржевых небес. Как только результат был достигнут, первыми начали изымать из банка золотишко и серебро члены королевской семьи (ну вы понели...) Глядя на такое непонятное метание тех, кто был в первых рядах кредиторов и подавали пример, за своими кровными кинулись остальные французы. Но было поздно, начался крах. Страна разделилась, на одной площади проходили митинги в защиту Лоу, на другой сжигали его чучела, дворяне сбивались в стаи и объявляли на него охоту, Парламент открыто требовал вздернуть предприимчивого шотландца. Но понятно дядя Филя такого допустить не мог. В результате Лоу под шумок благополучно сплавили из Франции, вместе с ним в никуда уплыли Всеобщий банк, Миссисипская компания и государственный долг Франции. Итог - подданные Французского королевства в дураках, Лоу неизвестно где, Правительство в профите.

Такая вот история мошенничества на государственном уровне.

П.С. Кстати знаете как распорядились Англия и Франция такой умелой "реструктуризацией" своего гос.долга? Как и полагается правоверным кап. странам немедленно развязали новую общеевропейскую войну. Но это уже совсем другая история.

Изменено 28.06.2011, 16:56:02 пользователем Лукулл

[Лукулл 6,675]

Война за независимость, думаю как раз, нанесла серьезный удар по экономике бывших американских колоний. Да и большой разницей тех США от Великобритании было то, что у них еще тогда не было такого ярко выраженного финасового и экономического центра, каким был Лондон.

Лондон еще захватить надо, кормиться надо, методы кормления и за чей счет известны, "лучшие наемники" (лучшие по сравнению с кем?), тем более, что финансовых и экономических (главное - торговых) центров у Англии было больше чем один. А ветераны Кромвеля к тому моменту, это уже не первое поколение, а второе и третье, вплоть до роспуска армии. Как раз в расцвете сил. Хотя я все таки неточно выразился - ветераны армии созданной Кромвелем.

Где они были раньше, когда были попытки насадить абсолютизм в Англии?

Ты про Якова?

Тогда, что подразумевалось под "народом"?

Те, кто избирал депутатов в палату общин.

Но Виллара я бы не ставил в один ряд с Конде и Тюренном. Заменить которых, в действительности, не удалось.

Потому, что они свои войны выиграли, а Виллар нет? Или есть еще причины?

Голландский война, Высадка в Англии и разгром якобитов, Война Аугсбургской лиги.

Голландский война, Высадка в Англии и разгром якобитов, Война Аугсбургской лиги.

Из всего перечисленного имеет смысл принять только участие в Голландской войне и битву при Бойне, и то с натяжкой.

Однако по крайней мере для своего отечества - Англии он сделал неоценимый вклад разбив Францию.

Причем так разбил, что война после Мальплака еще пять лет шла))

Из всех союзников Франции англичане меньше всего хотели участвовать в той войне.

Меньше всех после Франции тогда уж, поучаствовали они как раз весьма активно.

Хорошо, а кто же тогда, если не Вильгельм, проводил дипломатическую деятельность в тех государствах правителем которых он был?

А министры и парламент на что?

А что Дю Касс такого показал?

А это уже надо спросить у Бенбоу

А не слишком ли много было ошибок у Людовика?

На мой взгляд (со всем нашим послезнанием) крупных ровно три - первая, что назначил Поншартрена, а вторая, что не окоротил Лувуа ввязавшись в длительные войны с Голландией. Ну и третья, что связался с испанцами.

В выборе министров Вильгельм не сильно был лучше Людовика, правда у него была другая мотивация.

Я бы сказал в этом отношении он по сравнению с Людовиком был вообще никакой, а не "не сильно лучше". Просто у Вильгельма был парламент (или Вильгельм у парламента?)), а Людовик после смерти Мазарини следовал старой доброй поговорке - хочешь сделать что-то хорошо, делай это сам.

Но несмотря на это английский флот не пострадал так сильно от неумелого руководства как французский, который значительно пришел в упадок и серьезно потерял боеспособность после войны за испанское наследство.

Извини камрад, но опять же, при чем здесь неумелое руководство? Речь идет о разных военно-морских доктринах. Людовик в лице Поншартрена сделал ставку на корсаров, сократив расходы на линейный флот. И в том и в другом случае французский флот (ну не считая самого Поншартрена) возглавляли целые плеяды звезд военно-морской величины, типа Турвиля или Шато-Рено на линкорах и Жан-Бара на каперах.

[Bernadotte 609]

Предоставлю мнение историков относительно фигуры Людовика XIV, его качеств и ошибок.

Краткий портрет Людовика XIVНажмите здесь!

 

А что представлял собой король как человек? Много разноречивых мнений высказано по этому поводу! Начнем с оценки современника, герцога Сен-Симона, блестящего мемуариста, долгое время жившего при дворе и оставившего после себя многотомные воспоминания, поражающие бесчисленным количеством событийных и биографических сведений, обилием деталей, меткостью оценок, тонким юмором, а иногда и злобным сарказмом.

Сен-Симон не любил Людовика XIV и весьма нелестно отзывался о его способностях и личных качествах. Король не получил философской и исторической подготовки, не изучал биографий государственных и общественных деятелей, не был сведущ в юриспруденции. «Ум короля, — замечает Сен-Симон, — был ниже среднего, не обладал большой способностью к совершенствованию». К восхвалению своей личности толкало Людовика и бесконечное тщеславие. «Похвала, скажем лучше — лесть, нравилась ему до такой степени, что он охотно принимал самую грубую, а самую низкую смаковал еще сильнее. Только таким способом можно было приблизиться к нему, и те, кого он любил, были обязаны этим удачному подлаживанию и неутомимости в лести... Хитрость, низость, подобострастие, униженная поза, пресмыкательство, всего же лучше умение показать, будто кроме него ничего не существует, — только таким путем можно было ему понравиться. Стоило человеку хоть немного уклониться от этого пути, и возврата уже не было».

Для полноты картины приведем высказывания историков. Прежде всего, французских. Жорж Дюби считал, что Людовик XIV последовательно, скрупулезно и настойчиво занимался «ремеслом» короля. Он, замечает Дюби, обладал «врожденной гордыней, безмерной злопамятностью, эгоизмом — глубоким и откровенно выражаемым; и, наконец, большой чувственностью». Более жесткой позиции придерживается Пьер Губер. По его мнению, король воплощал в себе «воинствующий, нетерпимый и кровавый деспотизм», и поэтому не случайно Бурбоны в качестве достойного подражания примера называли не Людовика, а «доброго короля Генриха» (имеется в виду Генрих IV ) . И наконец, точка зрения известного русского историка А. Н. Савина: «Если сопоставить с мемуарами известные нам документы более достоверного характера, то придется признать, что Людовик XIV был человеком средним».

Широкая гамма мнений и оценок! Пришла пора и автору книги определить свою позицию.

Увы, государственные деятели не столь часто бывают талантливыми людьми. У многих трудно, а иногда и просто невозможно отличить собственные мысли и дела от чужих. Высокий пост придает ореол величия. Но разве кто-нибудь посчитал, сколько людей безвольных, недобросовестных и преступных, невежественных, и некультурных оказывались волей судеб восседающими на тронах?

Людовик XIV обладал противоречивым характером. Трудолюбие, решимость и твердость в осуществлении принятых решений сочетались с непоколебимым упрямством. Король ценил людей образованных и талантливых. Однако ближайших сотрудников подбирал, соблюдая одно непременное условие: они ни в чем не должны были затмевать Короля-Солнце. Необычайные самомнение и властолюбие, отсутствие чувства справедливости. И вместе с тем сдержанность, уравновешенность, вежливость.

Эгоизм, точнее — эгоцентризм, был ведущим качеством Людовика XIV, фундаментом его мировоззрения, жизни и деятельности. Эгоизм определял каждый поступок короля, от малого до большого. «Король никого не любит и не считается ни с кем, кроме самого себя, и сам для себя является последней целью существования». Слова Сен-Симона. Их подтверждают свидетельства и других современников.

Людовика, писал Сен-Симон, считали «великим, богатым, победителем, вершителем судеб Европы, все боялись его и преклонялись перед ним до тех пор, пока живы были его министры и полководцы, которые действительно заслужили это имя».

А как изменилось положение после смерти Кольбера и государственного секретаря по военным делам Лувуа, ведущих военачальников Тюренна и Конде? Сен-Симон так отвечает на этот вопрос: «Извне его (Людовика XIV) теснили раздраженные враги, которые глумились над его бессилием, видя, что ему нет спасения, и поносили его прошлую славу, — он остался без помощи, без министров, после того как стал назначать их по своему вкусу и прихоти, полагая в роковой своей гордыне, будто сам может создать их».

Да, гордыня ослепляла французского монарха. Правда, в начале своего личного правления 22-летний Людовик был осмотрителен и осторожен. Он прислушивался к мнению своих ближайших советников.

[Cкрыть]

Людовик XIV как дипломатНажмите здесь!

 

Свое могущество Людовик XIV стремился укрепить всеми доступными ему средствами. На одном из первых мест стояла дипломатия.

Король находился на вершине дипломатической лестницы. Какие качества отличали его как дипломата? Историк Пикаве считал, что король не имел «общего «великого замысла», но обладал выдержкой и способностью к постоянному контролю; ему были присущи заблуждения или, если хотите, ошибки, но не слабости. Таковы характерные черты Людовика XIV, лучше подготовленного к руководству внешней политикой, чем к внутреннему управлению, пониманию экономических или социальных проблем».

Тем не менее Людовик XIV не являлся ни знатоком международных отношений, ни мастером дипломатического искусства, хотя и располагал обширной информацией. Самостоятельно работать он не любил, охотнее воспринимал мысли своих сотрудников. Крупные международные проблемы изучал долго, всесторонне, если острая необходимость не требовала быстрого принятия решений. Секреты охраняли тщательно, особенно если они касались лично короля и его ближайшего окружения. В тайне от Совета, от государственных секретарей и послов Его Величество лично вел переговоры, например, по острейшим вопросам раздела испанского наследства, о взаимоотношениях Франции с Португалией, Савойей, Мантуей.

Людовик не любил размышлять в одиночестве. Он думал в присутствии своих подданных. Думал, но мало говорил, особенно когда принимал иностранных послов. В этих случаях король был сдержан, лаконичен. Конкретные просьбы и предложения иностранных представителей он адресовал государственному секретарю. Король, как писал Сен-Симон, «заранее знал предмет аудиенции, отвечал вежливо, никогда не углубляясь в суть дела и тем более не беря на себя обязательств».

Заключение оборонительных и наступательных союзов являлось важнейшей целью королевской дипломатии. Казалось, Франция от Балтики до Босфора была надежно защищена. Ее бастионами должны были служить, по замыслам министров Людовика XIV, Швеция, Польша, мятежная Венгрия, восставшая против австрийского господства, и Турция. Но какими иллюзорными были эти надежды! Шведы без устали требовали денег и грозили перейти из одного лагеря в другой. Многочисленные и дорогостоящие попытки Людовика XIV посадить «своего человека» на польский престол не увенчались успехом. Он бросил венгров на произвол судьбы, когда счел для себя выгодным мир с Леопольдом I. Французская политика в отношении Оттоманской империи также была противоречивой и нестабильной. Король постоянно колебался между желанием быть лидером католицизма, организатором крестового похода против турок и стремлением использовать султана в борьбе с императором. Людовик был верным католиком. Он восстанавливал на завоеванных французскими войсками территориях католический культ, что отнюдь не мешало ему считать участие Франции в антитурецкой лиге европейских государств менее важным делом, чем, например, жесткое отстаивание привилегий французских послов в Ватикане.

Идеи величия — династического, политического, военного, — глубоко укоренившиеся в сознании Людовика XIV, мешали ему трезво определять место отдельных государств в системе международных отношений в Европе. Он недооценивал финансовые возможности Голландии, силу английского протестантизма. Не видел зарождения идей германского единства. Король не оказывал систематической и энергичной поддержки Кольберу в его морской и колониальной политике. Крепости во Фландрии волновали Его Величество больше, чем судьба Канады и Луизианы, вместе взятых.

На протяжении долгого царствования Людовика XIV подписанные его представителями международные обязательства нарушались неоднократно. Святость договоров попиралась. Так, 9 марта 1685 года Людовик XIV приказал своему послу в Турине немедленно денонсировать договор с герцогом Савойским, хотя до истечения срока его действия оставалось еще четыре года. Причина? В Версале считали, что герцог не лоялен, предает интересы Франции.

Не следует преувеличивать дипломатические способности короля. Он обладал удивительной, доведенной многолетним опытом до совершенства, способностью выдавать чужие мысли за свои, внимательно выслушивать своих сотрудников и затем приписывать себе их предложения. Это, разумеется, отнюдь не худшая черта посредственных, но обладающих чувством реальности и неукротимым стремлением к самоутверждению государственных деятелей во всех странах мира.

Упрямый, тщеславный Людовик XIV не лишен был здравого смысла. Он умел выслушивать и ценить мнения тех способных и опытных людей, которые возглавляли дипломатическое ведомство Франции.

Внешнеполитические документы готовил государственный секретарь (по-современному: министр иностранных дел). Если король назначал кого-либо из своих дипломатов на эту должность, то счастливый избранник выкупал ее. Так обязаны были поступать все государственные чиновники.

Итак, механизм принятия дипломатических решений и их претворения в жизнь функционировал без серьезных сбоев. Всю практическую работу вел государственный секретарь по иностранным делам. Он готовил документы, вел переговоры с иностранными представителями, руководил деятельностью зарубежной службы. При Людовике XIV большой самостоятельностью обладал Торси, отличавшийся гибкостью ума и твердостью характера — качествами, совершенно необходимыми для сотрудничества с послами и посланниками Его Величества в странах, близких и далеких от Франции.

Предлагаемые главой дипломатии проекты договоров, соглашений, инструкций, писем за рубеж обсуждались на заседаниях Государственного совета. Мнения высказывались свободно, достаточно откровенно. Дискуссии нередко были острыми и длительными. Рассматривались различные варианты отношений Франции с другими странами, судьбы ее оборонительных и наступательных союзов, перспективы войны и мира. Совет являлся консультативным органом. Его рекомендации не имели обязательной силы для короля, обладавшего правом окончательного приговора. Людовик XIV, подводя итоги обсуждения, проявлял реализм и здравый смысл, но тщеславие, самомнение, мания величия нередко заводили его в политические тупики. Короля это не пугало: ведь он нес ответственность только перед Богом.

[Cкрыть]

Борисов Ю.В. Дипломатия Людовика XIV.

Изменено 06.09.2011, 06:59:31 пользователем Bernadotte

[Лукулл 6,675]

Позволю себе несколько замечаний.

Сен-Симон не любил Людовика XIV и весьма нелестно отзывался о его способностях и личных качествах.

При том, что несмотря на прекрасный старт, он сам так особых высот в карьере и придворной жизни не достиг. (кроме скромного звания бригадира, в которое он отчего то прыгнул сразу после первого и единственного своего военного похода, выказал (не путать с "высказал")) Людовику свое "фи", за что король его и опустил с небес на землю и больше оттуда не поднимал (из-за чего я так думаю, он не то, что бы Людовика не любил - искренне и со всей душой ненавидел). Это к тому, что хотя Сен-Симон и является обширнейшим источником о жизни французского двора начала XVIII-го века, тем не менее к его оценкам (цитатам) следует относится крайне осторожно.

По его мнению, король воплощал в себе «воинствующий, нетерпимый и кровавый деспотизм», и поэтому не случайно Бурбоны в качестве достойного подражания примера называли не Людовика, а «доброго короля Генриха» (имеется в виду Генрих IV )

Я вот конечно извиняюсь, но Генрих как пример для подражания был куда более перспективнее Людовика хотя бы потому простому поводу, что являлся основателем королевской династии Бурбонов как французских королей, и имел в зачете весьма бурную биографию. На мой взгляд, это более куда серьезное достижение. Хотя по таким своим качествам, как эгоизм, властолюбие, аморальность как в политических взглядах так и в личной жизни, упрямство и т.д., он как минимум превосходил Людовика на голову. "Кровавость, нетерпимость, воинствующий" - это все ярлыки. Крови Генрих пролил не меньше, повоевать успел как бы не больше и не дольше. А все эти Нантские эдикты, это лишь результат укрепления собственной вертикали власти. Как только надобность отпала - Ришелье протестантизм во Франции выкорчевал с корнем, а у Людовика и вообще такой необходимости не осталось, как ломать голову над тем, как всех полюбить и всем услужить.

Людовик XIV обладал противоречивым характером. Трудолюбие, решимость и твердость в осуществлении принятых решений сочетались с непоколебимым упрямством. Король ценил людей образованных и талантливых. Однако ближайших сотрудников подбирал, соблюдая одно непременное условие: они ни в чем не должны были затмевать Короля-Солнце.

Непоколебимое упрямство в сочетании с трудолюбием, решимостью и твердостью на мой взгляд пороком считаться никак не может. Что касается второго пункта, то он носит двойственный характер. Людовик подбирал сотрудников не с целью не дать им затмить себя. Кто такой Кольбер, сын купца, кто такой Летелье, из той же когорты чиновников Мазарини, Лувуа сын Летелье, Вобан, Люксембур, Виллар, Тюррен - чужие для французской знати люди. А ведь Людовик застал Фронду, охватившую всю Францию, и в которой значительную роль играло природное "козырное")) французское дворянство, включая высшую знать. Сен-Симон кстати из таких и яростно критиковал Людовика за отстранение от реальной власти старой, родовитой знати и ущемление ее прав.

Как то так.

А насчет дипломатии, то пришла тут в голову мысль, пока переваривал. Реальным победителем в войне Аугсбургской Лиги оказался не Вильгельм, а английский парламент, продемонстрировавший воистину потрясающую гибкость, куда там всяким Вильгельмам и Людовикам. Следи за мыслью камрад:

1. Англия и Голландия - конкуренты, причем не решившие вопрос экономического доминирования на море аж в трех вооруженных противостояниях. Подумаешь, что те и те протестанты - это бизнес, как гриться, ничего личного.

2. В Англии многие недовольны королем-католиком. Позвали Вильгельма, дали ему возможность утвердить в Англии окончательно знамя протестантизма, причем за счет его же собственных ресурсов (армии голландцев, флота), только подкидывая деньги. Заодно утихомирили Ирландию, окончательно избавившись от проблемы короля-католика.

3. Вильгельм так и оставшийся голландцем и не любимый в общем то в Англии "сколачивает" коалицию против Франции в стремлении спасти Родину. Парламент дает ему для этого нужные средства. Начинается война.

4. Вильгельм переправляется на континент и включается в разгоревшиеся боевые действия. Его армия почти полностью состоит из голландцев, они же ее пополняют, парламент для этого не делает ничего - только финансирует, а под шумок финансирования продавливает от терпящего одно поражение за другим Вильгельма законодательные акты ограничивающие права короля, налоговые акты и т.д. Король на все соглашается - ему нужны деньги, из Голландии высосано все до копейки (ведь он еще и ее штатгальтер), голландцы десятками тысяч гибнут в войне, голландцы теряют десятки кораблей на море (вспомни Бичи-Хэд камрад - больше всего пострадал именно авангард союзной эскадры состоявший из голландских кораблей). Парламент банкует - Вильгельм воюет.)))

5. Война Аугсбургской лиги вроде успешно закончена, Франция посрамлена, Голландия спасена, но полностью разорена и уже не экономический соперник (как ни крути, но Вильгельм был правителем двух разных государств, а не одного). Вильгельм возвращается в Англию, где обнаруживает, что он для Англии уже не торт, парламент рулит, королева (которую народ худо бедно, если не любил, то уважал) в могиле и Вильгельм уже третий лишний. Мавр сделал свое дело - мавр может уходить.

6. В 1697-м (вроде), Вильгельм отчаливает в Голландию и более в Англию не возвращается.

7. Англия в лице парламента руками Голландии убила сразу трех зайцев - серьезно ослабила Францию, устранила серьезного конкурента в лице самой Голландии, укрепила власть парламента. Профит. Правь Британия морями!!!

Как то так.

Изменено 06.09.2011, 17:33:11 пользователем Лукулл

[Bernadotte 609]

При том, что несмотря на прекрасный старт, он сам так особых высот в карьере и придворной жизни не достиг. (кроме скромного звания бригадира, в которое он отчего то прыгнул сразу после первого и единственного своего военного похода, выказал (не путать с "высказал")) Людовику свое "фи", за что король его и опустил с небес на землю и больше оттуда не поднимал (из-за чего я так думаю, он не то, что бы Людовика не любил - искренне и со всей душой ненавидел). Это к тому, что хотя Сен-Симон и является обширнейшим источником о жизни французского двора начала XVIII-го века, тем не менее к его оценкам (цитатам) следует относится крайне осторожно.

Это известно автору книги и указано в его труде. На основе только одного источника историки не делают свои выводы. Людовика считают посредственным и неразумным правителем не только Сен-Симон, но и многие другие историки, в том числе и сам Борисов Ю.В.

А все эти Нантские эдикты, это лишь результат укрепления собственной вертикали власти. Как только надобность отпала - Ришелье протестантизм во Франции выкорчевал с корнем, а у Людовика и вообще такой необходимости не осталось, как ломать голову над тем, как всех полюбить и всем услужить.

Это утверждение не имеет под собой никакой почвы. Позже я предоставлю больше примеров "любви" и глупости Людовика.

Непоколебимое упрямство в сочетании с трудолюбием, решимостью и твердостью на мой взгляд пороком считаться никак не может.

Только если твердость не переходит в твердолобость.

А насчет дипломатии, то пришла тут в голову мысль, пока переваривал. Реальным победителем в войне Аугсбургской Лиги оказался не Вильгельм, а английский парламент, продемонстрировавший воистину потрясающую гибкость, куда там всяким Вильгельмам и Людовикам. Следи за мыслью камрад:

Смотря, какие цели ставил Вильгельм. Если цели Вильгельма и парламента в данный момент совпадали (а оно так и было), то выиграли оба.

1. Англия и Голландия - конкуренты, причем не решившие вопрос экономического доминирования на море аж в трех вооруженных противостояниях. Подумаешь, что те и те протестанты - это бизнес, как гриться, ничего личного.

2. В Англии многие недовольны королем-католиком. Позвали Вильгельма, дали ему возможность утвердить в Англии окончательно знамя протестантизма, причем за счет его же собственных ресурсов (армии голландцев, флота), только подкидывая деньги. Заодно утихомирили Ирландию, окончательно избавившись от проблемы короля-католика.

3. Вильгельм так и оставшийся голландцем и не любимый в общем то в Англии "сколачивает" коалицию против Франции в стремлении спасти Родину. Парламент дает ему для этого нужные средства. Начинается война.

4. Вильгельм переправляется на континент и включается в разгоревшиеся боевые действия. Его армия почти полностью состоит из голландцев, они же ее пополняют, парламент для этого не делает ничего - только финансирует, а под шумок финансирования продавливает от терпящего одно поражение за другим Вильгельма законодательные акты ограничивающие права короля, налоговые акты и т.д. Король на все соглашается - ему нужны деньги, из Голландии высосано все до копейки (ведь он еще и ее штатгальтер), голландцы десятками тысяч гибнут в войне, голландцы теряют десятки кораблей на море (вспомни Бичи-Хэд камрад - больше всего пострадал именно авангард союзной эскадры состоявший из голландских кораблей). Парламент банкует - Вильгельм воюет.)))

5. Война Аугсбургской лиги вроде успешно закончена, Франция посрамлена, Голландия спасена, но полностью разорена и уже не экономический соперник (как ни крути, но Вильгельм был правителем двух разных государств, а не одного). Вильгельм возвращается в Англию, где обнаруживает, что он для Англии уже не торт, парламент рулит, королева (которую народ худо бедно, если не любил, то уважал) в могиле и Вильгельм уже третий лишний. Мавр сделал свое дело - мавр может уходить.

6. В 1697-м (вроде), Вильгельм отчаливает в Голландию и более в Англию не возвращается.

7. Англия в лице парламента руками Голландии убила сразу трех зайцев - серьезно ослабила Францию, устранила серьезного конкурента в лице самой Голландии, укрепила власть парламента. Профит. Правь Британия морями!!!

Факты серьезно искажены:

1. В Голландии не было выбора: или союз с Англией или завоевание ее Францией.

2. Хронология не соответствует действительности: сначала был принят "Билль о правах", а затем Вильгельм отправился в Фландрию. Парламент не принимал законы за спиной у Вильгельма, каждый закон должен был быть подписан королем.

3. Англичане принимали активное участие в сухопутной войне. Косвенно об этом говорят числа мобилизованной английской армии - 100 тыс. чел.

4. Десятки уничтоженных голландских кораблей под Бичи-Хэдом есть преувеличением - только 6.

5. Вильгельм проиграл только 2 битвы, которые в результате ничего французам не дали. Все свои территории полученные еще после Голландской войны они отдали.

6. Вопрос о том, что Голландия была разорена не доказано. Есть информация о огромных долгах Англии после войны Аугсбургской лиги, а по Голландии такой информации нет.

7. Первый раз слышу, что после 1697г. Вильгельм покинул Англию навсегда. Кажется как раз наоборот.

8. Лидерство в торговле Голландии сохранилось. Англия еще не скоро выйдет на первое место в этом споре.

[Лукулл 6,675]

На основе только одного источника историки не делают свои выводы.

Только основным нарративным источником все рассматривают почему то именно Сен-Симона.

Это утверждение не имеет под собой никакой почвы.

Про Людовика и его нетерпимость?

Только если твердость не переходит в твердолобость.

Твердость или упрямство?

В Голландии не было выбора: или союз с Англией или завоевание ее Францией.

Пардон камрад, но Людовика интересовали территории испанской Фландрии, а не Голландия.

Парламент не принимал законы за спиной у Вильгельма, каждый закон должен был быть подписан королем.

Речь не о том, что он принимал за спиной, это невозможно, речь о том, что подписывал акты король в обмен на финансовую поддержку парламента.

Англичане принимали активное участие в сухопутной войне. Косвенно об этом говорят числа мобилизованной английской армии - 100 тыс. чел

Камрад, то что в сухопутной войне принимала участие английская армия, это факт. Она точно сражалась при Лезе и Стейнкерке. Вот только английская армия на 9/10 состояла из голландцев. Насчет такого способа набора войск как мобилизация по тому времени для меня новость. В Англии даже рекрутские наборы не вводились, только вербовка, вплоть до мировых войн.

Десятки уничтоженных голландских кораблей под Бичи-Хэдом есть преувеличением - только 6.

Камрад читай внимательнее, Бичи-Хэд дается в скобках как пример серьезных потерь, речь же шла про общие потери голландцев на море.

Вильгельм проиграл только 2 битвы, которые в результате ничего французам не дали. Все свои территории полученные еще после Голландской войны они отдали.

Лезе, взятие Намюра, Стейнкерк, Неервинден. Результаты в оперативном смысле были более чем значительными, ситуация позволяла вывести Голландию из войны.

А то, что французы стратегически не реализовали свои тактические успехи, то это не заслуга Вильгельма, это не доработка Людовика. Речь же шла о том, что Вильгельм в войне Аугсбургской лиги не отличился и постоянно терпел поражения, прося денег у парламента, на новые армии.

Вопрос о том, что Голландия была разорена не доказано. Есть информация о огромных долгах Англии после войны Аугсбургской лиги, а по Голландии такой информации нет.

Кольбер писал, что в 1670-х Англия и Голландия имели соответственно по 6 и 15 тысяч торговых судов, есть все основания предполагать, что к началу войны Аугсбургской лиги, их число возросло еще более, однако к ее окончанию Англия и Голландия имели в составе торгового флота порядка 4 тысяч кораблей каждая. Нетрудно посчитать, что голландцы потеряли 3/4 своего торгового флота, в отличии от англичан. Французские каперы только уничтожили порядка 4 тысяч торговых кораблей. Сазавев пишет, что голландский военный флот в результате войны сократился наполовину, а голландская Ост-Индская кампания была разорена. Странно предполагать на фоне тех ресурсов которые уходили из Голландии в бесплодную сухопутную войну, что Голландия понесла меньшие убытки, чем Англия.

Первый раз слышу, что после 1697г. Вильгельм покинул Англию навсегда. Кажется как раз наоборот.

Сейчас посмотрел - ошибся да, его отъезд был временным из-за ссоры с парламентом, но умер он все таки в Англии.

Изменено 07.09.2011, 12:32:14 пользователем Лукулл

[Bernadotte 609]

Только основным нарративным источником все рассматривают почему то именно Сен-Симона.

Думаю, что в большинстве своих оценок Людовика он не ошибся. Подтверждение этому поступки и образ жизни Короля-Солнца.

Пардон камрад, но Людовика интересовали территории испанской Фландрии, а не Голландия.

Ну да, конечно, это видно по условиям мирного договора предложенного голландцам в 1672 г. Захватив меньшую часть Голландии Францией были поставлены очень жесткие условия мирного договора, в который были включены также собственно голландские земли, кроме земель испанской Фландрии, огромная контрибуция и требование о признании свободы католического вероисповедания. Если бы был взят Амстердам, то условия вероятно были бы такие, что от Голландии вообще бы мало что оставалось.

Речь не о том, что он принимал за спиной, это невозможно, речь о том, что подписывал акты король в обмен на финансовую поддержку парламента.

Имеются этому какое-то подтверждение?

Камрад, то что в сухопутной войне принимала участие английская армия, это факт. Она точно сражалась при Лезе и Стейнкерке. Вот только английская армия на 9/10 состояла из голландцев. Насчет такого способа набора войск как мобилизация по тому времени для меня новость. В Англии даже рекрутские наборы не вводились, только вербовка, вплоть до мировых войн.

Откуда ты это взял? Вот тут описано из каких частей состояла английская армия во время войны Аугсбургской лиги и конкретно в битве под Ланденом.

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

Где-то на 80% из англичан, шотландцев, ирландцев. При этом значительная часть английской армии воевала в Европе в составе 94-98 полков.

Камрад читай внимательнее, Бичи-Хэд дается в скобках как пример серьезных потерь, речь же шла про общие потери голландцев на море.

Ну будто англичане не теряли десятки кораблей?

Лезе, взятие Намюра, Стейнкерк, Неервинден. Результаты в оперативном смысле были более чем значительными, ситуация позволяла вывести Голландию из войны.

А то, что французы стратегически не реализовали свои тактические успехи, то это не заслуга Вильгельма, это не доработка Людовика. Речь же шла о том, что Вильгельм в войне Аугсбургской лиги не отличился и постоянно терпел поражения, прося денег у парламента, на новые армии.

Лезе и Намюр не вина Вильгельма - ни там, ни там его не было. Тот же Намюр был Вильгельмом отбит в 1695 г. и французы потеряли добытые стратегические достижения.

Кольбер писал, что в 1670-х Англия и Голландия имели соответственно по 6 и 15 тысяч торговых судов, есть все основания предполагать, что к началу войны Аугсбургской лиги, их число возросло еще более, однако к ее окончанию Англия и Голландия имели в составе торгового флота порядка 4 тысяч кораблей каждая. Нетрудно посчитать, что голландцы потеряли 3/4 своего торгового флота, в отличии от англичан. Французские каперы только уничтожили порядка 4 тысяч торговых кораблей. Сазавев пишет, что голландский военный флот в результате войны сократился наполовину, а голландская Ост-Индская кампания была разорена. Странно предполагать на фоне тех ресурсов которые уходили из Голландии в бесплодную сухопутную войну, что Голландия понесла меньшие убытки, чем Англия.

Эти числа довольно странные. То есть после 1697р. союзный торговый флот насчитывал 8 тыс. судов. В войну за испанское наследство потери союзников составили 6600 судов. Получается, что англо-голландский торговый флот должен был бы фактически перестать существовать, а это катастрафа и для Англии и для Голландии. В реальности этого не было - их торговля функционировала значительно лучше, чем во время предыдущей войны.

Кроме того Сазаев пишет о том, что Англия была признана банкротом (не Голландия). И заем перед следующей войной ей дали опять же из Голландии. То как могло так случиться, что Голландия была в худшем состоянии и имела возможность раздавать займы?

Изменено 08.09.2011, 13:04:53 пользователем Bernadotte

[Лукулл 6,675]

Думаю, что в большинстве своих оценок Людовика он не ошибся.

Людовику приписывают такой спектр талантов и недостатков, что выбрать какой то более менее однозначный портрет сложно. Получается не человек, а клубок противоречий.

Ну да, конечно, это видно по условиям мирного договора предложенного голландцам в 1672 г. Захватив меньшую часть Голландии Францией были поставлены очень жесткие условия мирного договора, в который были включены также собственно голландские земли, кроме земель испанской Фландрии, огромная контрибуция и требование о признании свободы католического вероисповедания

А какие собственно голландские земли отошли Франции по условиям договора?

Имеются этому какое-то подтверждение?

Теперь уже искать надо, не помню где увидел.

Откуда ты это взял?

Судя по тому, откуда я это взял, это изрядный косяк, надо перепроверить. Была информация, что после сражения под Стейнкерком всех англичан парламент отозвал обратно в Англию.

и конкретно в битве под Ланденом.

Тут интересно получается, в описании Ландена (Неервиндена) всего англичан - 6 кавалерийских полков и 17 батальонов, а шотландская бригада целиком из голландских наемников или шотландцев нанятых голландцами (Scotch Brigade (Dutch mercenaries), при этом если верить Баранову (опиравшемуся частично на Голицына) под командованием Оранского было 58 батальонов и 117 эскадронов. То есть чисто англичан, шотландцев и ирландцев в сражении получается участвовало не больше трети от общей численности армии.

При этом значительная часть английской армии воевала в Европе в составе 94-98 полков.

Опять же камрад, насколько я понимаю английский, смысл фразы немного другой - к или в 1695-м году Англия в соответствии с обязательствами оплачивала содержание в Нидерландах 94-х полков. Там не написано каких именно - английских, голландских, немецких, ирландских.

Ну будто англичане не теряли десятки кораблей?

Конечно теряли.

Лезе и Намюр не вина Вильгельма - ни там, ни там его не было.

Ага, только Вальдека командующим армией назначил Вильгельм. Получается тогда и не вина Людовика, что он назначил Поншартрена.

Тот же Намюр был Вильгельмом отбит в 1695 г. и французы потеряли добытые стратегические достижения.

Ага, отбил, провозившись под ним два месяца и потеряв 12 тысяч солдат. И с учетом того, что Люксембур на тот момент уже умер.

Эти числа довольно странные. То есть после 1697р. союзный торговый флот насчитывал 8 тыс. судов.

К концу войны от 8 до 10 совокупно.

В войну за испанское наследство потери союзников составили 6600 судов. Получается, что англо-голландский торговый флот должен был бы фактически перестать существовать, а это катастрафа и для Англии и для Голландии.

Так четыре года перерыва большой срок, за это время можно новых понастроить или зафрахтовать где угодно, благо мощности верфей позволяли и не такое, речь шла в частности о том, что в результате этого изменилась доля кораблей каждого из союзников в общей численности, то есть если до войны голландский торговый флот по количеству, не говоря о тоннаже как минимум вчетверо превосходил английский (а предполагаю, что и больше), то после войны, даже в результате постройки новых кораблей, фрахта и т.д., соотношение должно было как минимум сравняться, в силу того, что голландские потери были серьезнее и следовательно возмещать их было куда как тяжелее и дольше.

В реальности этого не было - их торговля функционировала значительно лучше, чем во время предыдущей войны.

Не было потому, что в отличии от Аугсбургской войны в Испанскую союзники нашли эффективные способы бороться с французскими каперами, поэтому несмотря на потери в целом англо-голландской торговле французы серьезно помешать уже не могли. Насколько я помню, это одна из основных причин по мнению Сазаева и Махова, почему французы проиграли испанскую войну.

Кроме того Сазаев пишет о том, что Англия была признана банкротом (не Голландия). И заем перед следующей войной ей дали опять же из Голландии.

Сазаев говоря о тяжелом кризисе пишет и про Англию и про Голландию, равно как про их основные торговые компании Ост-Индские. Плюс, опять же, займ ей дало голландское правительство или все таки частные банкиры? То, что Голландия была на тот момент рассадником банков со всей Европы факт. И кто профинансировал саму Голландию?))

То как могло так случиться, что Голландия была в худшем состоянии и имела возможность раздавать займы?

На этот счет есть мнение, что все гораздо более закручено, нежели можно предположить. Посоветовали книгу по Вильгельму, парламенту и "Славной Революции", говорят - разрыв шаблона, но в инете строго за деньги. Название скину в личку.

Изменено 08.09.2011, 23:19:17 пользователем Лукулл

[Bernadotte 609]

Людовику приписывают такой спектр талантов и недостатков, что выбрать какой то более менее однозначный портрет сложно. Получается не человек, а клубок противоречий.

С недостатками Людовика то все понятно, а с талантами труднее. А были они у него вообще ?

А какие собственно голландские земли отошли Франции по условиям договора?

Тогда договор голландцы отказались подписывать, они решили бороться до последнего солдата, нежели предпочитать попасть под французскую оккупацию. Французская угроза становится для голландцев главной, она посягала на их землю, богатства, религию и саму их жизнь.

Тут интересно получается, в описании Ландена (Неервиндена) всего англичан - 6 кавалерийских полков и 17 батальонов, а шотландская бригада целиком из голландских наемников или шотландцев нанятых голландцами (Scotch Brigade (Dutch mercenaries), при этом если верить Баранову (опиравшемуся частично на Голицына) под командованием Оранского было 58 батальонов и 117 эскадронов. То есть чисто англичан, шотландцев и ирландцев в сражении получается участвовало не больше трети от общей численности армии.

Может и да, если верить Баранову (ссылку можно?)

Ведь Вильгельм руководил объединенной англо-голландской армией, на только английской.

Опять же камрад, насколько я понимаю английский, смысл фразы немного другой - к или в 1695-м году Англия в соответствии с обязательствами оплачивала содержание в Нидерландах 94-х полков. Там не написано каких именно - английских, голландских, немецких, ирландских.

Из содержания предыдущего текста следует, что речь идет именно о оплачиваемой английской армии, в составе которой было 20 тыс. чел. иностранных формирований (из общего числа в 100 тыс.). Речь не идет о финансируемой за английские деньги иностранной армии (голландской или еще какой другой), даже если бы она воевала за английские интересы.

Ага, только Вальдека командующим армией назначил Вильгельм. Получается тогда и не вина Людовика, что он назначил Поншартрена.

Есть разница. Король и министр советовались каждый день. И окончательное решение было всегда за королем. Здесь же Вальдек был оставлен управлять войсками, и с Вильгельмом свои действия он не мог согласовать.

Ага, отбил, провозившись под ним два месяца и потеряв 12 тысяч солдат. И с учетом того, что Люксембур на тот момент уже умер.

Ну и что ты этим хотел сказать. Те же самые французы имея вдвое большие силы и противостоя вдвое меньшему гарнизону потеряли тоже немало - 7 тыс. под Намюром. И ими руководил мастер осады Вобан.

К концу войны от 8 до 10 совокупно.

Так четыре года перерыва большой срок, за это время можно новых понастроить или зафрахтовать где угодно, благо мощности верфей позволяли и не такое, речь шла в частности о том, что в результате этого изменилась доля кораблей каждого из союзников в общей численности, то есть если до войны голландский торговый флот по количеству, не говоря о тоннаже как минимум вчетверо превосходил английский (а предполагаю, что и больше), то после войны, даже в результате постройки новых кораблей, фрахта и т.д., соотношение должно было как минимум сравняться, в силу того, что голландские потери были серьезнее и следовательно возмещать их было куда как тяжелее и дольше.

Даже, если принимать эти числа за достоверные, то безвозвратные потери торгового флота были 4 тыс. судов, захваченных и уничтоженных корсарами (хотя и это не так, большинство из этих судов были выкуплены обратно после войны). Остальные отобраны на военные нужды, или простаивали в портах. Т.е. с окончанием войны голландская и английская торговля возобновляется в почти полном объеме за исключением уничтоженных кораблей. А соответственно и лидерство Голландии. Чему есть и другие подтверждения, например:

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

Сазаев говоря о тяжелом кризисе пишет и про Англию и про Голландию, равно как про их основные торговые компании Ост-Индские. Плюс, опять же, займ ей дало голландское правительство или все таки частные банкиры? То, что Голландия была на тот момент рассадником банков со всей Европы факт. И кто профинансировал саму Голландию?))

То есть голландский капитал значительно превышал возможности английского в это время. Внутренние резервы кредита Англии были полностью истощены, а голландские - нет. Относительно Голландской ОИК, то кризиса в нее особо не было. Было падение прибыли после 1696г. Этот год вообще был поворотным для нее и причин там много, война там не главная среди них.

А что была потребность Голландию кому-то финансировать, у нее о таких долгах не упоминается, как у Англии в 167 млн. гульденов?

Изменено 09.09.2011, 10:45:46 пользователем Bernadotte

[Лукулл 6,675]

А были они у него вообще smile.gif ?

С учетом того, что он правил пятьдесят лет? Полагаю были, талант выживания по крайней мере точно.

Тогда договор голландцы отказались подписывать, они решили бороться до последнего солдата, нежели предпочитать попасть под французскую оккупацию.

А смысл был Голландию оккупировать?

Может и да, если верить Баранову (ссылку можно?)

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое.

Ведь Вильгельм руководил объединенной англо-голландской армией, на только английской.

О чем и речь.

Из содержания предыдущего текста следует, что речь идет именно о оплачиваемой английской армии, в составе которой было 20 тыс. чел. иностранных формирований (из общего числа в 100 тыс.). Речь не идет о финансируемой за английские деньги иностранной армии (голландской или еще какой другой), даже если бы она воевала за английские интересы.

Переводчик нужен определенно)), потому как моих крайне скудных познаний хватило понять, что речь идет о:

а) В 1690-м в составе английской армии числилось 20 тысяч иностранцев.

б) За четыре следующих года общая численность английской армии увеличилась до 80 тысяч (за счет кого не написано).

в) К 1697-му году общая численность английской армии доведена до 100 тысяч (на бумаге - прим. пер.)

Все таки нужон переводчик))

Есть разница. Король и министр советовались каждый день. И окончательное решение было всегда за королем. Здесь же Вальдек был оставлен управлять войсками, и с Вильгельмом свои действия он не мог согласовать.

Для того, что бы принимать обдуманное окончательное решение необходимо разбираться в предмете вопроса, тем более мы не знаем, какие доводы приводил Поншартрен в пользу того или иного своего решения, равно как и не весь объем задач возложенный на Поншартрена требовал обязательного согласования с королем, иначе Людовика можно только пожалеть. А вот, что касается Вальдека, то в любом случае общий план кампании, согласование действий на случай внештатных ситуаций Вильгельм обязан был проработать, равно как и разобраться, кого же он оставил за место себя.

Ну и что ты этим хотел сказать.

Ну не только Людовика же пинать))

Остальные отобраны на военные нужды, или простаивали в портах.

Что автоматом ставит на них крест. За десять лет перед войной английский военный флот простоявший на приколе, значительную часть кораблей пришлось перестраивать попросту с нуля. Сгнили. Нетрудно догадаться, что стало с торговыми кораблями, на постройку которых шла древесина куда худшего качества.

Т.е. с окончанием войны голландская и английская торговля возобновляется в почти полном объеме за исключением уничтоженных кораблей. А соответственно и лидерство Голландии.

Там непонятно, откуда вывод про возобновившуюся в полном объеме и лидерство.

То есть голландский капитал значительно превышал возможности английского в это время. Внутренние резервы кредита Англии были полностью истощены, а голландские - нет.

Естественно превышал, а насчет внутренних резервов, то с чего ты решил, что в случае кредитования, речь идет именно о голландских, а не "интернациональных"?

Хотя впрочем согласен, картины, это не меняет, Англия свои финансовые запасы истощила.

Относительно Голландской ОИК, то кризиса в нее особо не было. Было падение прибыли после 1696г. Этот год вообще был поворотным для нее и причин там много, война там не главная среди них.

А что была потребность Голландию кому-то финансировать, у нее о таких долгах не упоминается, как у Англии в 167 млн. гульденов?

Ссылку дашь?

[SCORE 3,773]

Вашу энергию и в мирное русло бы!

[Bernadotte 609]

С учетом того, что он правил пятьдесят лет? Полагаю были, талант выживания по крайней мере точно.

Да здоровье у него было лошадиное и аппетит волчий. Тут не поспоришь  .

А смысл был Голландию оккупировать?

А смысл был Наполеону в Италию переться? Причина та же.

Вообще Кольбер считал голландцев главными конкурентами, да и Лувуа тоже, а значит и Людовик так думал .

Хотя многие историки считают войну Франции с Голландией ошибкой Людовика.

Переводчик нужен определенно)), потому как моих крайне скудных познаний хватило понять, что речь идет о:

а) В 1690-м в составе английской армии числилось 20 тысяч иностранцев.

б) За четыре следующих года общая численность английской армии увеличилась до 80 тысяч (за счет кого не написано).

в) К 1697-му году общая численность английской армии доведена до 100 тысяч (на бумаге - прим. пер.)

Все таки нужон переводчик))

Вот случайно наткнулся на чрезвычайно детальное исследование по численному составу армий участников войны Аугсбургской лиги:

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть скрытое содержимое. , с. 130

Согласно ему иностранные части в британской армии в 1695 г. составляли 27%. Общая численность 103 тыс.

Для того, что бы принимать обдуманное окончательное решение необходимо разбираться в предмете вопроса, тем более мы не знаем, какие доводы приводил Поншартрен в пользу того или иного своего решения, равно как и не весь объем задач возложенный на Поншартрена требовал обязательного согласования с королем, иначе Людовика можно только пожалеть. А вот, что касается Вальдека, то в любом случае общий план кампании, согласование действий на случай внештатных ситуаций Вильгельм обязан был проработать, равно как и разобраться, кого же он оставил за место себя.

Более-менее серьезные дела без разрешения короля не решались. Хотя были и у министров способы надуть короля по-мелкому.

Можно сказать стратегически вина лежит на Вильгельме, тактически на Вальдеку. Но в конце концов Вильгельм ситуацию исправил и получил больше, чем было в начале.

Что автоматом ставит на них крест. За десять лет перед войной английский военный флот простоявший на приколе, значительную часть кораблей пришлось перестраивать попросту с нуля. Сгнили. Нетрудно догадаться, что стало с торговыми кораблями, на постройку которых шла древесина куда худшего качества.

Необязательно, смотря сколько времени они провели на стоянке и без ремонта.

Там непонятно, откуда вывод про возобновившуюся в полном объеме и лидерство.

Естественно превышал, а насчет внутренних резервов, то с чего ты решил, что в случае кредитования, речь идет именно о голландских, а не "интернациональных"?

Хотя впрочем согласен, картины, это не меняет, Англия свои финансовые запасы истощила.

Ссылку дашь?

Нет, там просто говорится о лидерстве голландцев в мировой торговле перед войной за испанское наследство. Еще есть другие источники, подтверждающие лидерство голландцев в торговле в это время и позже.

Голландская монополия в торговле на начало 18 в.Нажмите здесь!

 

в 1724 г., Устарис, прекрасный судья [в таких делах], не поколебался написать: «Их [голландцев] Ост-Индская компания столь могущественна, что торговля прочих Индийских компаний — мелочь по сравнению с ее торговлей».

Еще в 1721 г. Чарлз Кинг в своем «Британском купце» удивлялся, что английские товары для Франции забирали голландские корабли, что товары эти выгружались в Амстердаме и оттуда отправлялись по Маасу или по Рейну!

И если голландцы были «на самом деле перевозчиками для всего света, коммерческими посредниками, комиссионерами и маклерами для всей Европы» ( так говорил Дефо в 1728 г. ), то происходило это не оттого, как полагал Ле Поттье де ла Этруа, что «все нации соблаговолили сие терпеть», но потому, что они не могли этому помешать. Голландская система была построена на совокупности торговых взаимозависимостей, которые, будучи связаны друг с другом, образовывали ряд почти обязательных каналов обращения и перераспределения товаров. То была система, поддерживавшаяся ценой постоянного внимания, политики устранения любой конкуренции, подчинения всего комплекса голландской экономики этой главной цели.

В наличных деньгах Голландия, чей платежный баланс всегда бывал положительным, недостатка не испытывала. В 1723г. Англия будто бы отправила в Голландию серебра и золота на 5666 тыс. фунтов стерлингов.

Чего никогда не понимали даже самые умные французы, так это того, что речь тут шла о неравном диалоге. Голландия с ее торговыми сетями и ее кредитными возможностями могла по своему усмотрению менять свою политику, борясь против Франции. И именно поэтому Франция, невзирая на свои ресурсы, свои усилия и свою ярость, не смогла избавиться от голландского посредника, так же как и Швеция. Ни Людовик XIV, ни Кольбер, ни преемники последнего не разорвали узды. В Нимвегене (1678 г.), в Рисвике (1697 г.) голландцы неизменно заставляли устранять помехи, создававшиеся прежде их перевозкам. «Наши уполномоченные в Рисвике,—заявлял граф де Борегар,— [позабыв] значение максим г-на Кольбера, решили, что можно равнодушно согласиться на отмену налога в пятьдесят су с тонны водоизмещения». Какой это было ошибкой! И ведь в Утрехте (1713 г.) ошибка эта повторилась. И уже в ходе долгой войны за Испанское наследство Голландия благодаря паспортам, которые щедро раздавало французское правительство, благодаря «замаскированным» кораблям нейтральных стран, благодаря попустительству французов, благодаря сухопутной торговле, которая с помощью контрабанды усилилась вдоль французских границ, никогда не испытывала нехватки французских изделий, которые были ей по вкусу и в достатке.

Пространный французский отчет, написанный сразу же после Рисвикского мира, перечисляет, еще раз уточняет голландские приемы, их шитые белыми нитками проделки, бесчисленные французские ответные меры, которыми хотели одновременно и соблюсти и перевернуть условия трактатов, заключенных правительством Людовика XIV, и которые не могли уловить неуловимого противника — «голландцев, коих гений, в некотором смысле изощренный в своей грубости, почти что не дает их поколебать, кроме как резонами, порождаемыми их собственным интересом». Но этот «собственный интерес» заключался в том, чтобы наводнить Францию товарами, перераспределяемыми Голландией или происходящими из нее. Ослабить хватку их заставила бы только сила, но ее не было в наличии. Чудесные планы—закрыть порты и границы королевства, затруднить голландское рыболовство, нарушить «частную торговлю» амстердамских купцов (в противоположность государственной торговле голландских Компаний в Америке, Африке и в Ост-Индии)—легче было изложить на бумаге, нежели осуществить. Ибо у Франции не было крупных купцов, «те, коих мы рассматриваем как таковых, суть большей частию лишь иноземные комиссионеры и посредники...» — понимай: за ними стоят голландские негоцианты. Французские золотые луидоры и серебро как бы случайно оказывались в Голландии. И чтобы закончить, у Франции не было достаточно кораблей. Захваты французских каперов «во время последней войны дали нам довольно большое число их, пригодных для [дальней] торговли, но за отсутствием купцов, чтобы оные снарядить, и мореходов мы от них избавились в пользу англичан и голландцев, кои по заключении мира явились их выкупить».

И та же подчиненность, если вернуться ко временам Кольбера. При образовании французской Северной компании в 1699г., «невзирая на усилия генерального контролера и братьев Пьера и Никола Фромон, руанцы отказались участвовать в Компании... Со своей стороны жители Бордо вступили в нее лишь по принуждению». Не потому ли, что «они не чувствовали себя достаточно богатыми — ни кораблями, ни капиталами — перед лицом голландцев».

Посредством таких путей, таких лазеек, таких связей посредническая торговля Голландии играла свою роль как на ввозе, так и при вывозе с острова по меньшей мере до 1700 г., а возможно, вплоть до 1730 г. При ввозе она доставляла пушнину, кожи, деготь, лес, русский и прибалтийский янтарь, немецкое тонкое льняное полотно, отбеливавшееся в Голландии, которого в XVIII в. молодые лондонские модники требовали для своих сорочек, тогда как их отцы довольствовались тем, что использовали это полотно для отделки воротников и манжет сорочек более грубого английского полотна. При вывозе голландцы забирали большую часть колониальных товаров на торгах Ост-Индской компании; они также покупали много табака, сахара, при случае—пшеницу и олово, и «невероятное» количество шерстяных сукон—более чем на два миллиона фунтов стерлингов в год, по словам Даниэля Дефо (1728 г.),— которые складировались в Роттердаме и Амстердаме, чтобы затем быть реэкспортированными, главным образом в Германию. Таким образом, Англия долго оставалась включенной в нидерландскую игру посреднической торговли. Один английский памфлет даже утверждал в 1689 г.: «Все наши купцы находятся на пути к тому, чтобы стать комиссионерами голландцев».

Пристальное изучение определенно выявило бы немало эффективных связей—особенно таких, что создавались кредитом и закупками авансом,—которые позволяли нидерландской системе процветать в Англии, и даже долгое время процветать вовсю. Так что англичане, совсем как французы, нередко имели случай с удивлением обнаруживать, что в Амстердаме все их товары могли продаваться по более низкой цене, чем в стране, где они были изготовлены.

Только с 1730 г. нидерландская торговая система в Европе расстроилась (после пятидесяти лет возрождения активности с 1680 по 1730 г.). И лишь во второй половине века нидерландские купцы стали жаловаться, что «их более не допускают к реальным торговым сделкам и они теперь всего лишь простые агенты по морским перевозкам и отправлениям». Невозможно удачнее сказать, что игра пошла в обратную сторону. Отныне Англия становится страной, свободной от иноземной опеки, готовой подхватить скипетр мирового господства.

Бродель Ф. - Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв.Том 3. Время мира

[Cкрыть]

Изменено 09.09.2011, 21:39:56 пользователем Bernadotte

[Лукулл 6,675]

Хотя многие историки считают войну Франции с Голландией ошибкой Людовика.

С другой стороны вариантов не было, в любом случае, политическими ли амбициями, или экономической целесообразностью, но война бы произошла. Точно так же, как у Англии с Голландией. Борьба за экономическое господство.

Вот случайно наткнулся на чрезвычайно детальное исследование по численному составу армий участников войны Аугсбургской лиги

Степлтон да, я на него часто ссылки видел и упоминания, а вот в живую вот так ни разу. Лучше бы его перевели вместо всякой мути оспреевской.

Согласно ему иностранные части в британской армии в 1695 г. составляли 27%. Общая численность 103 тыс.

Ой вэй, ну как ты смотришь, на 129-й четкая разбивка в таблице прям по родам войск, 72-73 тыс. англичан, 42-44 тысячи иностранцев и остальное ирландцы и шотландцы (кстати вообще первый раз слышу и вижу, что в английской армии в то время столько ирландцев и шотландцев, особенно в 89-м, прям шаблон трещит) и общая численность порядка 135 тыс. Короче надо разбираться.

Более-менее серьезные дела без разрешения короля не решались

Смотря насколько серьезные, ты же не будешь собирать летучку по каждому вопросу? Есть пределы установленных полномочий в компетенции министров, все, что выходит за рамки (например межведомственное сотрудничество на уровне координации стратегических планов) тут уже в присутствии короля.

Хотя были и у министров способы надуть короля по-мелкому.

Ну тот же Сазаев прямо пишет, что Людовик в военно-морских делах был ни ухом ни рылом. Соответственно прогиб через бедро ему мог сделать любой министр, главное цифр побольше и глаза пострашнее.

Но в конце концов Вильгельм ситуацию исправил и получил больше, чем было в начале.

Прямо как пожарный. Людовику вот тоже приходилось тем же самым заниматься, как с тем же Вильруа.

Необязательно, смотря сколько времени они провели на стоянке и без ремонта.

Ну сколько, английский флот простоял шесть лет.

Еще есть другие источники, подтверждающие лидерство голландцев в торговле в это время и позже.

Да, походу дела все было немножко наоборот, чем в соответствии с озвученным предположением.

[Bernadotte 609]

С другой стороны вариантов не было, в любом случае, политическими ли амбициями, или экономической целесообразностью, но война бы произошла. Точно так же, как у Англии с Голландией. Борьба за экономическое господство.

Потенциально Англия за Голландию была более опасной в силу своего в 3-4 раза большего населения, большей самостоятельности экономики за счет внутреннего рынка и более мощного производства.

Ой вэй, ну как ты смотришь, на 129-й четкая разбивка в таблице прям по родам войск, 72-73 тыс. англичан, 42-44 тысячи иностранцев и остальное ирландцы и шотландцы (кстати вообще первый раз слышу и вижу, что в английской армии в то время столько ирландцев и шотландцев, особенно в 89-м, прям шаблон трещит) и общая численность порядка 135 тыс. Короче надо разбираться.

Там все сходится, ты ошибся с переводом. На с.129 показана динамика изменения количества полков, а не численности армии. Изменению численности армии соответствуют графики на с.128 и с.131.

Смотря насколько серьезные, ты же не будешь собирать летучку по каждому вопросу? Есть пределы установленных полномочий в компетенции министров, все, что выходит за рамки (например межведомственное сотрудничество на уровне координации стратегических планов) тут уже в присутствии короля.

Государственный совет собирался три раза в неделю, не говоря уже о других советах. Поэтому возможность была решить все важные и не очень, вопросы на совете. Кроме того собирались и внеочередные в случае необходимости.

Ну тот же Сазаев прямо пишет, что Людовик в военно-морских делах был ни ухом ни рылом. Соответственно прогиб через бедро ему мог сделать любой министр, главное цифр побольше и глаза пострашнее.

Ну для менее важных вопросов был другой метод, а таким незнаю пользовались ли .

Прямо как пожарный. Людовику вот тоже приходилось тем же самым заниматься, как с тем же Вильруа.

Вильгельм больше строитель. Отстроил и пристроил.

Ну сколько, английский флот простоял шесть лет.

Ну мы не знаем сколько стояли без ремонта голландские корабли. Известно только послевоенное состояние.

Да, походу дела все было немножко наоборот, чем в соответствии с озвученным предположением.

Запутанно сказал. Что было наоборот, не понял?

Изменено 12.09.2011, 08:24:50 пользователем Bernadotte

[Bernadotte 609]

Провалы внутренней и внешней политики Людовика XIV.

«Ошибка века» Нажмите здесь!

 

Так оценил писатель и критик Шарль Сент-Бёф отмену Людовиком XIV одним росчерком пера 18 октября 1685 года Нантского эдикта его деда — Генриха IV.

...Вспоминаю, как стоял во дворе крепости Нанта перед мемориальной доской, напоминавшей об историческом дне, когда король, трагически погибший от кинжала убийцы, предоставил гугенотам свободу вероисповедания и богослужения на всей территории Франции (кроме Парижа и некоторых других городов). Закончились кровавые религиозные войны, продолжавшиеся 32 года.

От Генриха IV протестанты получили и политические права. Наравне с католиками они могли занимать государственные должности. Не запрещалось им иметь свои войска. В руках «еретиков» оставалось около 200 замков и крепостей.

Считали, что вулкан религиозных страстей угас. Так лишь казалось. В глубине он продолжал бурлить. Притеснения протестантской церкви не прекращались во Франции.

Ересь неоднократно осуждалась Людовиком XIV. Уже на своей коронации он говорил о необходимости ее «выкорчевать». Такие заявления не помешали королю в 1661 году подтвердить Нантcкий эдикт. Это был тактический шаг с целью усыпить общественное мнение в протестантском мире. В своих «Мемуарах» Людовик XIV откровенно писал: «Я поставил себе задачу упразднить Нантский эдикт, чтобы оставить протестантам как можно меньше прав».

Король ставил вопрос: что нужно сделать, чтобы уменьшить число гугенотов во Франции? И отвечал: «Не оказывать на них совершенно никакого давления новыми строгостями, сохранять те права, которые они получили при предшествующих царствованиях. Но в то же время не предоставлять им ничего сверх этого и осуществлять их права в самых узких рамках, разрешенных правосудием и приличиями». Король работал на историю. Но на практике он ушел от своих принципов.

Уже в августе 1662 года Государственный совет запретил похороны протестантов при дневном свете. В погребении «еретика», если публичное протестантское богослужение в данном районе было разрешено, могли участвовать не более 30 человек, включая семью усопшего. Дети — девочки с 12 лет и мальчики с 14 — могли обратиться к властям, даже против воли родителей, с просьбой о переходе в католичество. Протестантские школы открывались только там, где проводились публичные службы. Программа обучения скромно предусматривала чтение, письмо, счет. В школе преподавал один учитель, независимо от числа учеников.

Особенно преследовали власти пасторов. Их наказывали большими штрафами и даже изгоняли из страны. Пастор не имел права служить в одном приходе более трех лет и мог проводить богослужения только при наличии не менее 10 протестантских семей. Если священник благословлял смешанный брак, то храм разрушали. Браки протестантов с католиками запрещались. Их детей объявляли незаконнорожденными и лишали права наследования.

После завершения переговоров в Нимвегене наступила почти десятилетняя мирная передышка, позволившая Людовику XIV и его министрам вплотную заняться религиозными делами. Результаты оказались впечатляющими. С 1679 по 1685 год во Франции приняли 85 постановлений, дискриминирующих протестантов. Их богослужения власти не запретили, но разрушали церкви, изгоняли протестантов с государственной службы, ввели для них многочисленные профессиональные запреты. Канцлер ле Телье настоял, например, на том, чтобы Кольбер отстранил гугенотов от работы в финансовом ведомстве.

Уже немного времени оставалось до подписания королем рокового документа. Но все новые удары, один тяжелее другого, наносились по невинным людям. Протестантам запретили занимать должности при дворе, выполнять обязанности судей, прокуроров, нотариусов, судебных исполнителей, адвокатов, врачей, наборщиков, книготорговцев.

И, тем не менее, решающая схватка для абсолютистского режима представляла огромные трудности. Идейные противники у католической церкви были многочисленными. К началу царствования Людовика XIV во Франции насчитывалось 1—1,5 миллиона гугенотов. Они имели 630 церквей, в которых служили 736 пасторов. Есть и другие, несколько отличные цифры. Впрочем, это естественно: слишком уж несовершенна статистика XVII века. Согласно сведениям, приведенным А.Н. Савиным, гугенотов во Франции насчитывалось 1—2 миллиона человек, а обратились в католичество — 750 тысяч — 1 миллион. Это, несомненно, завышенные официальные данные: чиновники выслуживались перед королем и его министрами. К сожалению, проверить статистические материалы эпохи практически невозможно.

Католическое население относилось к протестантам враждебно. Для простого католика протестант был еретиком: он не признавал святых, их образы и реликвии; заменил святую мессу на латыни богослужением на простонародном языке. К «идейным» разногласиям примешивались и острые мотивы социального неравенства. На юге, например, нередко протестанты были богатыми людьми, а католики — бедными.

Итак, и с политической, и с социальной, и с территориально-географической точек зрения новая религиозная война с гугенотами отнюдь не могла рассматриваться в Версале как молниеносный крестовый поход.

По каким же мотивам Людовик XIV решился на отмену Нантского эдикта? Одна вера, один закон, один король. Вот в чем суть безжалостной войны против гугенотов. Ее главная цель — укрепление абсолютистского государства, личной власти монарха, попытавшегося использовать в своих целях благоприятную международную обстановку. На пагубный путь уничтожения «ереси» короля толкали духовенство, значительная часть дворянства. Влияние — постоянное и упорное — на него оказывал духовник-иезуит. Людовик испытывал болезненное недоверие к протестантским приходам, как к маленьким мятежным республикам.

Во Франции с 1598 года существование двух религий освящал закон. Подобного положения не было ни в одной европейской стране. Ассамблеи французского духовенства, собиравшиеся один раз в пять лет, выступали против «свободы совести» и протестантских церквей — «очагов сатаны». Эти церковные форумы и выдвинули программу борьбы против «ереси»: запрет гугенотам занимать общественные должности; разрушение вновь построенных церквей; закрытие больниц и коллежей, содержавшихся на средства протестантов и руководимых ими, ограничение преподавания в школах чтением, письмом и счетом; признание смешанных браков недействительными; уплата пасторами тальи; лишение еретиков права держать гостиницы, таверны.

После подписания мира в Нимвегене католические круги во Франции сочли путь к ликвидации протестантизма в стране открытым. А в 1682 году ассамблея французского духовенства направила протестантам «Пасторское предостережение»: «Вас ждут беды несравненно более ужасные и пагубные, чем все те, которые вы уже навлекли на себя до сих пор вашим бунтом и расколом церкви». Слова — не добрых слуг господа, а скорее палачей-инквизиторов, сулящих своей жертве неизбежную и близкую гибель.

Отдавали ли себе отчет в Версале в том, что массовые преследования гугенотов во Франции непосредственно скажутся на ее международных позициях? Безусловно. Именно соображения внешней политики долгое время мешали Людовику XIV объявить войну «ереси». Он, как Ришелье и Мазарини, считал своим «наследственным» врагом дом Габсбургов. Для борьбы с ним французской дипломатии необходим был союз с протестантскими государствами. Отсюда — осторожность, выбор подходящего времени для решительного наступления на протестантизм и его последователей во Франции.

В 80-х годах позиции Франции в Европе окрепли. Но и положение Империи изменилось. Разгромив турок под Веной в 1683 году, император Леопольд I стал лидером христианства. В Версале не могли примириться с этим. Законы политической борьбы требовали ответного шага. У французского короля имелись свои козыри. Уничтожая корабли морских пиратов, например, французские моряки освобождали христиан из рабства, из плена. Но этого было мало для укрепления международного престижа Людовика XIV. Он рассчитывал, что разгром протестантов во Франции будет высоко оценен Ватиканом и всем католическим миром.

Из влиятельных людей королевства Кольбер выступал против отмены Нантского эдикта. Ментенон упрекала его за то, что «он думает только о финансах и никогда о религии». Но не религиозными мотивами объяснялась позиция генерального контролера. Он хорошо знал, что среди протестантов много было людей богатых и их политическое влияние значительно превосходило их численность. Это были банкиры из Руана и Лиона, коммерсанты, действовавшие в огромном районе от Дюнкерка до Байонны, преуспевавшие предприниматели. В некоторых торговых компаниях (например, стран Севера) всеми делами заправляли протестанты из Парижа, Ларошели. Преследования деловых людей, тем более их разорение и изгнание неизбежно должны были негативно сказаться на состоянии экономики как отдельных регионов, так и страны в целом. К религиозным проблемам Кольбер подходил прежде всего с учетом национальных интересов. Но к концу жизни его влияние упало. В 1683 году генеральный контролер финансов умер. А события показали, что он был прав.

Утром в пятницу, 18 октября 1685 года, канцлер ле Телье скрепил печатью «эдикт Фонтенбло». В понедельник вся Франция должна была узнать о решении короля.

«Один король — одна вера». Под этим лозунгом после отмены Нантского эдикта начались преследования гугенотов: изгонялись протестантские пасторы, вместе с тем обращенным в «истинную веру» запрещалось покидать страну под страхом ссылки на галеры; закрывались школы «еретиков», разрушались их сохранившиеся храмы; запрещалось крещение детей беженцев. Гугеноты, прибывшие в Париж в течение года, обязаны были немедленно покинуть город.

А тем из них, кто ранее выехал за пределы французской территории, давалось четыре месяца для возвращения во Францию под страхом конфискации имущества.

Одной из наиболее жестких форм преследования гугенотов были так называемые «драгоннады». Идея проста до примитивности: с благословления Лувуа драгун ставили на постой в крестьянских и городских домах. Немного времени требовалось, чтобы грубая солдатская сила произвела необходимый «переворот» в мировоззрении отдельного протестанта или протестантской семьи, и они, оказав более или менее длительное сопротивление, соглашались на переход в католическую веру.

Впервые настойчиво потребовал «драгоннад» интендант Беарна по имени Фуко. Угрожая применением оружия, раздавая деньги и освобождая свои жертвы от тальи, ретивый слуга Его Величества за несколько недель вынудил 22 тысячи гугенотов обратиться в католичество. Инициативу Фуко поддержали в Версале. 31 июля 1685 года Лувуа приказал разместить солдат в протестантских семьях на юге страны. Интендант Лангедока Дагессо попытался воспротивиться приходу солдатни. Его заменили и прислали драгун. В итоге к началу осени 1685 года, всего за несколько месяцев после принятия «эдикта Фонтенбло», в католическую веру обратились протестанты Тулузы, Бордо, Пуатье, Ларошели, Монпелье. В октябре за ними последовали Марсель, Обюссон, Руан, Луден.

«Драгоннады» оказались эффективным орудием властей и церкви. Солдаты-католики издевались над протестантами, пытали их, насиловали женщин, грабили имущество. Преследовали и одиночек, и целые семьи. Один пример. В Бретани жила богатая и родовитая семья Монбурше. Ее глава маркиз де Бордаш имел 50 тысяч ливров дохода. Маркиз и его родственники решили покинуть Францию. За ними устроили настоящую погоню. «Охотниками» стали крестьяне пограничных деревень. Всех беглецов переловили. Отец и двое детей обратились в католичество. Только мать, даже в заключении, оставалась вёрна своим убеждениям.

Ордонанс короля от 7 июля 1686 года установил вознаграждение в тысячу ливров за разоблачение «еретика», решившего покинуть Францию без официального разрешения. Но никакая сила не могла остановить беглецов. Они прятались на судах под тюками, в трюмах, в пустых бочках, уплывали на лодках. Многие попадали в руки пиратов, продававших пленников в рабство. 2224 протестанта были отправлены на галеры.

В организации жестоких гонений больше всех обвиняли Лувуа. Обвиняли правильно. Но главным виновником попрания прав и свобод человека был Людовик XIV, нарушивший слово своего деда Генриха IV. По приказу короля строптивых гугенотов бросали в тюрьмы, посылали умирать на галеры. Арестовывали и тех, кто «слишком часто» посещал посольства протестантских государств. Без бумаги о «благонадежности», выдаваемой кюре, нельзя было занимать даже скромные муниципальные должности.

Были ли исключения из правил? Да, были. В иностранных полках — германских и швейцарских — протестантские богослужения не подвергались никаким ограничениям. Такова была официальная позиция. Даже после отмены Нантского эдикта власти не пытались обращать французских солдат-протестантов в католичество: в Версале боялись массового дезертирства. Армия оставалась последним пристанищем «еретиков».

Что принесла Франции «ошибка века», совершенная королем и его министрами? «Эдикт Фонтенбло» не только не содействовал единству страны, а, наоборот, привел к гражданской войне, к восстанию гугенотов-камизаров в Севеннах. Оно было массовым и продолжительным (1702—1705 гг.).

Огромный ущерб религиозные преследования нанесли финансам Франции. Изгнанники вывезли за границу астрономическую сумму — 60 миллионов ливров. Страна лишилась богатых промышленников и торговцев, опытных ремесленников и рабочих.

Большой урон понесла экономика. В Туре в 1683 году насчитывалось 900 кожевенных мастерских, 8 тысяч ткацких и 3 тысячи станков для обработки льна, а в 1698 году соответственно 54, 1200 и 60. Основная причина резкого сокращения производственной базы заключалась в том, что 3 тысячи протестантов бежали из города. «Отмена Нантского эдикта обезлюдила королевство и передала наши мануфактуры и почти всю нашу торговлю нашим соседям и еще дальше; она привела к процветанию их государств за счет нашего, к возникновению у них новых городов и других поселений», — писал Сен-Симон. Его взгляды разделяет Флассан: «Несомненно, что Людовик XIV в тот момент, когда раздраженная Европа объединилась против него, совершил огромную политическую ошибку, вынудив стольких своих полезных и честных подданных вывезти за границу их руки, их таланты и индустрию».

Жестоко пострадали от преследований протестантов армия и флот Франции. Главный строитель крепостей и укреплений Вобан направил Лувуа «Записку», в которой писал о бегстве из французского королевства 12 тысяч солдат, 9 тысяч матросов, 600 офицеров. Генерал-лейтенант Рювинъи перешел на службу к Вильгельму Оранскому. Он командовал армией. Эмигранты служили в голландском флоте. Один из них, Жан Фурнье, выдал секрет галлиотов-бомбометателей. Используя новое оружие, английская эскадра превратила в руины город Дьеп. Другой пример. Эмигрант Кайо создал во французских портах шпионскую сеть, регулярно сообщавшую сведения о планах морских операций, военных кораблях, их командах, вооружении и снаряжении.

Офицеры-гугеноты служили в армиях многих протестантских государств. По словам Вольтера, даже у Карла XII был «французский полк».

Итоги настоящей войны с «ересью» подвел Флассан. По его сведениям, 250 тысяч гугенотов перешли в католичество. Религиозные измены оплачивала «Касса обращенных». Штатскому лицу платили 6 ливров, пехотинцу — 20, кавалеристу — 30, сержанту — 40. Дворяне ценились значительно дороже. Им устанавливали пенсии в 2—3 тысячи Ливров. Они к тому же освобождались и от уплаты налогов.

Люди, меняющие свои убеждения, как правило, не отличаются высокими моральными качествами. И некоторые «спасенные еретики» получали деньги по нескольку раз, в разных приходах. Однако из оставшихся во Франции протестантов не менее 400 тысяч скрывали свои взгляды. Более 300 тысяч беженцев, преодолевая смертельную опасность, бежали из страны.

Особенно тяжело преследования протестантов отразились на международном положении французского королевства. «Эдикт Фонтенбло оказал гибельное влияние на внешнюю политику Франции». Это вывод Жана Орсибаля, исследователя истории религиозных войн во Франции. «Отмена Нантского эдикта была безрассудным актом не только во внутренней политике; она ослабила престиж Людовика XIV в Европе, воскресила старую ненависть и ускорила осуществление злых замыслов его врагов». Слова академика Камила Руссе. Таких же взглядов придерживались и многие современники событий. Вобан несколько раз — в записках королю 1689, 1692 и 1693 годов — предлагал вернуться к Нантскому эдикту. С точки зрения как внутренней, так и внешней политики Франции это был наилучший, хотя и не престижный для королевской власти вариант. Но Людовик XIV отличался упрямством. Он говорил своим приближенным, что «никогда не возобновит Нантский эдикт, даже если враг будет стоять на Луаре». Конечно, по меньшей мере наивно обсуждать нереализованные возможности. История не терпит сослагательного наклонения. Но, тем не менее, нежелание Людовика XIV менять свои ошибочные решения дорого обошлось Франции.

Важнейшим следствием отмены эдикта явилось создание антифранцузской Аугсбургской лиги. В июле 1686 года (в нее вошли Голландия, Империя, Испания, Швеция, Бавария, Пфальц, Саксония, а в 1689 году и Англия). Религиозные гонения ослабили позиции дипломатии Франции именно в то время, когда требовались напряженные усилия для создания и укрепления французских союзов в канун приближавшейся долгой и изнурительной войны в Европе.

Реакция в протестантских государствах на трагические события во Франции была быстрой и негативной. В связи с отменой Нантского эдикта в Голландии объявили национальный траур. Уже в 1686 году в этой стране насчитывалось 55 тысяч французских беженцев. Они пополнили ряды ремесленников и торговцев, служили в армии. Враждебность к Людовику XIV была настолько сильной, что даже городской совет Амстердама отказался от своей традиционной профранцузской позиции.

Вильгельм Оранский объявил себя защитником эмигрантов. Он предоставил им храмы во всех городах Соединенных провинций. Более 120 французских офицеров были направлены в гарнизоны. Причем должности они получали более высокие, чем во Франции, и оклады — тоже. Это была разумная, прозорливая политика, закреплявшая французских военных на голландской и английской службе.

Протестанты-беженцы из Франции получили свободный доступ в Бранденбург и Гессен. Великий электор Фридрих Вильгельм заявил, что никто не помешает ему столь же ревностно относиться к своей религии, как Людовик относился к своей. Похоже на правду! Ведь в Берлине насчитывалось 5-6 тысяч коренных жителей и 4 тысячи беженцев из Франции.

Протестантов принимали также в Швеции и Норвегии. Дания предложила маршальский жезл Шарлю де ла Рошефуко. Неслыханное дело: мусульманин — бей Туниса предоставил беглецам-христианам жилье на мысе Негр. Некоторые изгнанники нашли прибежище на далеком острове Святой Елены. 50 семей гугенотов выехали в Южную Африку. Считают, что их потомки составляют сейчас примерно 250 тысяч местного белого населения. Не забыт был и Американский континент. Здесь, во французских колониях, остро ощущался недостаток рабочих рук. Но беженцы-гу- геноты предпочитали остаться в Европе. В Версале рассуждали и действовали иначе. В ноябре 1686 года Лувуа писал, что два корабля в Марселе были подготовлены для отправки протестантов в Америку и Канаду. Они предназначались для 100—150 жителей мятежных Севенн. Это «очистит наиболее опасную местность», как отмечал с присущей ему грубоватой прямотой государственный секретарь по военным делам.

Вся Европа поддерживала французских беженцев. Однако Людовик XIV потерял чувство реальности. По его указанию французский посланник в Пьемонте Арси потребовал обращения в католичество нескольких тысяч протестантов из народности водуа, живших в предгорьях Альп, в герцогстве Савойском. Сам герцог не торопился встать на «французский путь». В Версале гневались. Депеши-полуприказы следовали одна за другой. Тон поднимался: от удивления к раздражению, а затем и к угрозам. В конце концов генерал Катина выступил против «еретиков»-водуа и в течение мая — июня 1688 года расправился с ними.

Еще один удар был нанесен по протестантам. Казалось, католичество одержало решительную победу в Европе. Людовик XIV рассчитывал получить признание и помощь Ватикана. Но просчитался. Как неоднократно в прошлом, так и на этот раз король не встретил понимания со стороны Святого Престола.

Разумеется, влиятельный католический проповедник и богослов епископ Боссюэ не находил слов для восхваления Людовика XIV: «Новый Константин, новый Карл Великий; «Сам Бог свершил это чудо» (отмену Нантского эдикта).

Но в Ватикане рассуждали иначе. Папа Иннокентий XI был в курсе преследований гугенотов во Франции. Из Версаля ему посылали сведения, разумеется, в расчете на благодарность и содействие Рима. Вначале Иннокентий XI одобрял борьбу против ереси. Но затем в посланиях Ватикана появились неоднократные упоминания о «плохих советчиках короля», о том, что, обличая протестантов, они преследовали не религиозные, а политические цели.

Видимо, негативная международная реакция на события во Франции — принудительное обращение протестантов в католическую веру — привела к тому, что папа не отправил (а собирался!) поздравительную буллу Людовику XIV, как герою католического мира. Французская дипломатия настаивала на торжественной церемонии в Риме во славу короля Франции, как выдающегося религиозного лидера. Безуспешно. Ответ Ватикана: Святой отец нездоров. Четыре месяца он никого не принимал. А в Версале ждали иных вестей из Рима: назначений кардиналов, утверждений новых французских епископов в их должностях. Людовик был убежден, что он получит официальную благодарность папы. Ответ Иннокентия XI был достоин Игнатия Лойолы: право благодарить имеет только Всевышний! Папа эту фразу неоднократно, с явным удовольствием, публично повторял. Более того, он предложил Якову II Стюарту добиться облегчения судьбы гугенотов, преследуемых властями во Франции. «Недопустимы миссии вооруженных пророков». Эти слова римский первосвященник дополнил еще более определенным высказыванием: «Мы никоим образом не одобряем вынужденные обращения в истинную веру». В Ватикане поддерживали французских католических деятелей, осуждавших «драгоннады», особенно кардинала Камю. Иннокентий XI опасался, что во Франции стремились к усилению позиций не католицизма, а галликанизма, то есть национальной церкви.

Людовик XIV надеялся, что Святой Престол возложит на его голову венок героя-триумфатора. Но в Ватикане не проявляли энтузиазма. Папа опасался жесткой реакции протестантских государств, на участие которых в крестовом походе против султана он рассчитывал. Эти опасения оправдались. Более того, позиции католической церкви в Соединенных провинциях оказались под угрозой. Из многих голландских городов изгнали католиков-миссионеров. Иезуиты, опасаясь новых преследований гугенотов, пытались через духовника Людовика XIV добиться от короля прекращения репрессий. В Голландии пошли еще дальше. Генеральные штаты потребовали принятия решительных мер против католицизма. Только противодействие правителей Амстердама сорвало этот замысел. К тому же в Гааге папу поддержали английский король, правитель Фландрии и имперский резидент. В Англии Карл II был вынужден осудить действия Людовика XIV, принять французских беженцев-протестантов и оказать им помощь.

Время и опыт — лучшие учителя. Практика подсказывала Людовику XIV: не следует вмешиваться за рубежом в чужие религиозные дела. Напряженными были, например, отношения между католическими и протестантскими кантонами в Швейцарии. Но французская дипломатия не вмешивалась во внутренние дела этой страны. Она исходила из своей заинтересованности в единстве швейцарского государства. Эту цель в Версале считали первостепенной. И посланник короля выступал за сохранение швейцарской федерации.

Постепенно, с течением времени, Людовик XIV вынужден был проявлять терпимость и к протестантской церкви во Франции. 1 января 1699 года король в секретной записке потребовал от епископов и интендантов сдержанности и осторожности в отношении новообращенных. Он в одной из своих бесед даже признал, что отмена Нантского эдикта, возможно, была ошибкой.

Подведем итоги. «В целом религиозная политика Людовика XIV провалилась: он не восстановил единство веры». Это мнение французского академика Гаскота. «Гибельный акт» — так оценил Жорж Дюби отмену Нантского эдикта.

Да, религиозная нетерпимость, попрание принципа свободы совести обернулись для Франции тяжелыми поражениями как во внутренней, так и во внешней политике. Страна оказалась в международной изоляции. История своеобразно распределила роли между монархами: Людовик XIV — враг свободы религиозного выбора. Вильгельм Оранский — защитник невинных гугенотов во Франции.

Борисов Ю.В. Дипломатия Людовика XIV.

[Cкрыть]

Изменено 12.09.2011, 10:56:45 пользователем Bernadotte

[Bernadotte 609]

Другие недостатки и ошибки Людовика как правителя.

Безумное расточительство Людовика. Или эти деньги могли пойти на содержание флота.Нажмите здесь!

 

Грешная жизнь короля и его семьи стоила дорого французскому народу. «Вас подняли до неба.., сделав бедной всю Францию, чтобы ввести при дворе чудовищную и неискоренимую роскошь. Ваше имя сделали ненавистным, а всю французскую нацию нестерпимой для наших соседей». Эти слова были написаны известным религиозным писателем епископом Франсуа Фенелоном.

«Чудовищная и неискоренимая роскошь». В одном лишь 1685 году король купил бриллиантов на 2 миллиона ливров. Расплачиваться пришлось военному флоту Франции: его бюджет урезали на 4 миллиона ливров. В это же время вышла замуж побочная дочь короля мадемуазель Нант. Любящий отец порадовал молодых супругов щедрыми дарами: миллион ливров наличными, драгоценности стоимостью в 100 тысяч экю, 100 тысяч ливров ежегодной пенсии. Щедрость, не знающая границ!

Людовик оплачивал расходы сына (ежемесячно 50 тыс. ливров на одни развлечения), внуков, брата и других членов семьи, свои собственные «карточные» утехи, фантастические проигрыши жены и фавориток. В апреле 1684 года, например, он заплатил проигранные королевой 100 000 экю.

Даже верноподданный Кольбер неоднократно писал королю, что расходы на дворцы, на содержание конюшен, на парады, на армию были чрезмерными. В 1666 году генеральный контролер финансов говорил Людовику XIV, что обед стоимостью в 3 тысячи ливров расточителен. Существуют другие, более необходимые расходы. Кольбер готов был» например, затратить миллионы на «завоевание» Польши во имя французских интересов.

И аристократам жизнь при дворе стоила безумно дорого. Огромных расходов требовали официальные торжества. В конце 1697 года состоялась свадьба герцога Бургундского. За приготовлениями к ней лично следил король. И придворные не жалели денег. Сен-Симон рассказывает, что он вместе с женой и братом истратили 20 тысяч ливров. Дамы лихорадочно шили новые наряды. На украшение юбок у некоторых модниц пошло до двух килограммов золота. В день свадьбы все словно сошли с ума. Парикмахеров не хватало. Цены на их услуги достигли 200 ливров в час.

Зрелище было великолепным. «В большой галерее Версальского дворца зажгли тысячи огней. Они отражались в зеркалах.., в бриллиантах кавалеров и дам. Было светлее, чем днем. Было точно во сне, точно в заколдованном царстве» — так, захлебываясь от восторга, сообщал о свадьбе представитель Венеции во Франции.

Праздники были частыми и разорительными. Приведем один пример. Под предлогом обучения военному искусству своего внука герцога Бургундского (в действительности это была демонстрация военной силы после тяжелой войны с Аугсбургской лигой) король в 1698 году собрал в Компьене (82 км от Парижа) целую армию — 60 тысяч человек. Двор прибыл на неделю. Это был парад роскоши. Даже младшие офицеры покупали себе дорогие мундиры. Полковники и капитаны угощали всех желающих. Командующий войсками маршал Буффле содержал 72 повара и 340 человек прислуги. Мясо, дичь, рыбу привозили из разных районов страны и из-за границы. Даже питьевую воду доставляли издалека. 14 возчиков снабжали Компьен фруктами и овощами из Парижа. Каждый день за столом выпивали по 600 бутылок вина, а в присутствии короля — до 1000.

Людовик пришел на помощь своим поистратившимся офицерам и генералам: он роздал им 700 тысяч ливров. В общей сложности расходы на «компьенское сидение» составили фантастическую сумму — 16 миллионов ливров.

Вопреки нравам двора, Людовик подчеркивал свою скромность. Прежде всего в одежде. Он предпочитал различные оттенки неяркого коричневого цвета. Иногда вся отделка — одна золотая пуговица. Носил суконный или атласный камзол. Драгоценностями были украшены только пряжки башмаков, подвязки и шляпа с испанскими кружевами и белым пером. По торжественным случаям, например на свадьбы, Людовик XIV надевал под кафтан длинную голубую орденскую ленту с драгоценными камнями стоимостью 8—10 миллионов ливров.

Страсть к славе и к увековечиванию своей персоны была у Людовика XIV всепоглощающей. В июне 1662 года он выбрал эмблемой солнце. Свое величие король хотел выразить в монументальной архитектуре. На протяжении полувека был создан архитектурный ансамбль — Версальский дворец — одно из бессмертных чудес французской и мировой культуры. Дворец грандиозен по своим размерам: 1252 комнаты с каминами и 600 комнат без каминов. В приемных залах могли разместиться от 4 до 5 тысяч человек одновременно. Строительство потребовало огромных расходов (60 миллионов ливров) и привлечения ежедневно целой армии рабочих — до 22 тысяч человек (плюс 6 тыс. лошадей).

Однако главными расхитителями государственных средств являлись Людовик XIV и его семья. Словно ненасытные чудовища пожирали они несметные богатства. Чего стоили одни королевские дворцы! С 1661 по 1710 год затраты на их строительство составили: в Версале и его окрестностях — 117 миллионов ливров, в Фонтенбло — 2,8 миллиона, в Лувре и Тюильри — 10,6 миллиона, в Шамборе — 1,2 миллиона ливров. Королевская площадь у дворца Вандом стоила 2 миллиона. А лошади Его Величества? Две конюшни короля обошлись более чем в 3 миллиона ливров. А 512 слуг королевы? На их содержание казна выплачивала 466 тысяч ливров. Дорогие подарки, стоившие непостижимых денег, редчайшие драгоценности, роскошные праздники, пиры и приемы, пожизненные пенсии придворным и администраторам, военным. Да разве можно хотя бы просто перечислить тайные и явные каналы, по которым, совершенно бесконтрольно, по воле короля, растекались народные деньги?

Проявляя личную смелость, Кольбер говорил и писал Людовику XIV, что из года в год растут королевские расходы на питание, лошадей, прислугу, на многочисленные празднества. Министр подчеркивал, что в прошлом короли избегали «расходов, не являвшихся необходимыми». Кольбер продолжал: «Ваше Величество тратит 200 тысяч пистолей наличными на поездку в Версаль, 13 тысяч на игру свою и королевы в карты, 50 тысяч ливров на трапезы».

Увы, финансовая дисциплина была незнакома Его Величеству. Однако Кольбер пытался придать видимость законности оформлению государственных расходов. Счет подписывал государственный секретарь, по ведомству которого тратились деньги. Затем требовалась виза генерального контролера финансов, определявшего источник ассигнований. Если речь шла о выплате более чем 300 ливров, Людовик делал пометку: «Хорошо» — и ставил свою подпись. Однако король часто лично проверял сведения о доходах и расходах, хотя специалистом в этой области считал только Кольбера. Людовик говорил своему министру: «Вы знаете, что в вопросах финансов я одобряю все, что Вы делаете, и, по-моему, делаете хорошо».

Несколько лет Кольберу удавалось сводить концы с концами без дефицита бюджета. Войны пожирали и средства, и людей.

После смерти Кольбера наступил конец денежной стабильности. Рубеж — 1689 год, когда были сделаны первые попытки введения бумажных денег. Циркулировали в стране и ассигнации государственных ведомств, хотя их использование было ограниченным. Государство прибегало к займам. Но остановить процесс инфляции было невозможно. Не позволяли дорогостоящие войны. В итоге в 1715 году, ко времени смерти Людовика XIV, стоимость ливра упала с 8,33 грамма чистого серебра до 5,33 грамма.

Кольберу не удалось избежать денежного дефицита. Уже в год его смерти для равновесия бюджета не хватало 6 миллионов ливров. Трудно представить иное — благоприятное для королевства положение в финансовой сфере. Ведь Людовик XIV и его министр пытались примирить непримиримое: огромные, все возрастающие расходы на дипломатию и войны с развитием промышленности и сельского хозяйства Франции. Финансы любой страны неотделимы от ее экономики. Они взаимосвязаны, как внутренние органы в живом организме. Кольбер понимал это.

[Cкрыть]

Провал денежной дипломатии.Нажмите здесь!

 

Дипломатия и деньги. Многогранная проблема. Ее иногда называют вечной. Точнее: не вечная, вековая. Несомненно, в различные эпохи истории человечества денежные знаки использовались и используются для достижения внешнеполитических и дипломатических целей.

Автор уже не раз упоминал о деньгах. Больших деньгах: на содержание короля и его министров, на содержание послов и посольств, на выплаты тайным агентам. Но одна из самых расточительных статей государственных расходов еще не была названа. Систематический подкуп монархов и их министров, маршалов и генералов, кардиналов и епископов Людовик XIV считал универсальным средством «завоевания» союзников.

Такое финансовое бремя, тяжелое, как неподъемная, многопудовая гиря, могла взвалить на свои плечи только страна с хорошо отлаженным механизмом систематического ограбления собственного народа. Взвесить это бремя трудно, а может быть, и невозможно. Одно очевидно: «политика коррупции» не давала Людовику XIV желаемых результатов. В конечном счете большинство союзников покидало короля в годину испытаний. А те из них (немногочисленные), кто сохранял верность союзам, были слишком слабыми, чтобы склонить чашу весов в пользу Франции.

В своих «Мемуарах» Людовик XIV писал, что «многим депутатам в Голландии он платил пенсии»; давал значительные суммы польским магнатам; субсидировал ирландцев, чтобы они «побуждали католиков к мятежу против англичан». 100 тысяч экю получил король Дании за участие в борьбе против Англии. Вниманием Людовика не была обойдена и датская королева: дорогое бриллиантовое колье ласкало ее шею. Бесценные подарки из Версаля получили электор Бранденбурга и королева Швеции. С этой страной дипломаты Людовика XIV неоднократно подписывали договоры о союзе и военном сотрудничестве. За счет французского бюджета содержалась шведская армия в 16 тысяч человек, находившаяся в Германии.

«Я не жалею денег для важных дел и главным образом с целью увеличить число моих друзей и уменьшить число моих врагов», — откровенно говорил Людовик XIV. Развивая свою мысль, он подчеркивал: «Часто случается, что небольшие суммы, истраченные своевременно и разумно, избавляют государства от расходов и потерь несравненно более значительных».

«Небольшие суммы»? Бюджет Франции за 1672 год предусматривал следующие выплаты: английскому королю — 3 миллиона ливров, германским князьям — 2468 тысяч ливров, Швеции — 1200 тысяч, швейцарской лиге — 200 тысяч, на содержание французских посольств — 400 тысяч ливров. Общая сумма расходов государства составляла 71 миллион 339 тысяч ливров. Из них на внешние цели приходилось около 10 %. Сумма по тем временам гигантская.

Расходы на внешнюю политику определялись международной ситуацией, задачами французской дипломатии, а также субъективными моментами: целями короля и его ближайшего окружения. Многие годы с поразительным упорством Людовик XIV финансировал представителей династии Стюартов. С 1681 по 1684 год Карл II получил из французской казны 5 миллионов ливров. Якову II после его вступления на трон заплатили 500 тысяч ливров, которые он принял от посла Барийона «со слезами на глазах» и тут же, не теряя ни минуты, запросил дополнительно 400 тысяч (и получил их!). Золотой поток не иссякал. А серьезных преимуществ французская дипломатия не получала. В чем же был «корень зла»? Людовик XIV, его министры и дипломаты недооценивали силу парламента и протестантской церкви в Англии и в то же время переоценивали возможности католицизма в стране с прочными антикатолическими традициями.

Словно ненасытное чудовище поглощал французские деньги великий электор Бранденбурга. За двадцать лет, с 1668 по 1688 год, он получил из французского бюджета на содержание своих войск 4 миллиона ливров. Регулярно выплачивались взятки прусским министрам, влиятельным придворным. Деньги проваливались как в бездонную бочку! Фридрих Вильгельм неоднократно предавал Людовика XIV, а со второй половины 80-х годов полностью и окончательно перешел в лагерь противников Франции.

Французские деньги получали в Германии многие светские и духовные государи. Первое место среди них занимала Бавария, правитель которой начиная с 1670 года ежегодно пополнял свою казну 500 тысячами немецких флоринов. По данным бюджета на 1682 год, Людовик XIV выплачивал электору Кёльна ежегодно 100 тысяч ливров на содержание войск и 60 тысяч — на личные расходы, электору Майнца — 60 тысяч ливров, епископу Мюнстера — 90 тысяч ливров в год. На содержании у французов находился герцог Ганновера. На севере Европы союзником Франции была Швеция. С 1661 года шведский король получал от Людовика XIV 600 тысяч ливров ежегодно. Потом наступил период охлаждения, завершившийся в 1671 году. Начало нового этапа сотрудничества обошлось Франции в 400 тысяч ливров. Затем шведы в течение семи лет получали еще по 600 тысяч ливров ежегодно. Это была последняя вспышка дорогостоящей «любви» к шведскому королевству, которую французской дипломатии уже больше так и не удалось возродить на протяжении последних полутора десятилетий царствования Людовика XIV.

[Cкрыть]

Изменено 14.09.2011, 12:25:26 пользователем Bernadotte

[Bernadotte 609]

Для сравнения:

Краткий портрет Вильгельма ОранскогоНажмите здесь!

 

Этой армии противостояла могучая антифранцузская коалиция, созданная Вильгельмом Оранским, штатгальтером (правителем) Нидерландов. В 22 года это уже был талантливый и энергичный государственный деятель. Сильный характер и несгибаемая воля помогали ему преодолевать тяжелые болезни, физическую немощь.

...У него был вид тяжелобольного человека. Печальное лицо с большим неправильной формы носом. Высокий лоб. Бледные щеки, изборожденные морщинами. Задумчивый, строгий, даже жесткий взгляд. Казалось, вся его боль сосредоточилась в глазах. Вильгельм III страдал неизлечимым в то время недугом — туберкулезом. Скорее всего он заболел еще в детстве. Это было детство падшего принца, изгнанного с родины. Мальчику исполнилось 10 лет, когда французские войска заняли его родной город Оранж в Провансе и снесли городские укрепления. Повзрослев, он стал лидером влиятельной, но отброшенной от власти партии. Наследником надежд больших, но сомнительных. За ним всегда внимательно следили и враги, и друзья. Он всего боялся, окруженный предателями и лжецами. Отсюда и скрытность, молчаливость. Иногда защитный покров спадал, и принц впадал в ярость, выдававшую неукротимость характера. В своих привязанностях Вильгельм был столь же необуздан, как и в гневе. Друзей у него было немного, но служили они ему верой и правдой.

Революция 1672 года в Голландской республике сделала Вильгельма Оранского королем без короны, дала ему всю полноту политической и военной власти. Он знал, что придворные французского короля умирали от смеха, когда Генеральные штаты (парламент) назначили «неопытного ветрогона», или, как говорил Людовик XIV, «маленького сеньора из Бреды», генералиссимусом.

Династический брак укрепил позиции Вильгельма. В 1677 году, заигрывая с протестантами, Яков II Стюарт отдал правителю Нидерландов руку своей племянницы Марии. Брак без любви, по расчету. Мария открыла мужу дорогу к трону в Лондоне.

Но не жажда власти жила в груди Вильгельма Оранского. Он был убежденным кальвинистом. Патриотизм и религиозный фанатизм вдохновляли его всю жизнь, до последнего вздоха. «Это был руководитель, не гениальный, но твердый и настойчивый, не знающий страха и уныния, с глубокими знаниями, умеющий объединить умы, способный задумать великие дела и их безжалостно осуществить. Вильгельм предстал перед Европой как вождь, чье предназначение — руководство антифранцузскими коалициями». Оценка французского академика Гаксотта. Немногословная и точная.

Вильгельм Оранский — непримиримый враг Людовика XIV — готов был вести с ним войну до последнего солдата. «Это дуэль двух людей, двух типов политических принципов, двух религий», — писал историк Эмиль Буржуа. Добавим, что противостояли друг другу и два различных подхода к внешней политике и дипломатии.

Людовик XIV полагался на силу денег, на финансовую зависимость европейских монархов и князей от Франции. Вместе с тем он учитывал глубинные интересы отдельных европейских стран, существовавшие между ними противоречия, запугивал их угрозой французской гегемонии в Европе. Вильгельму Оранскому удалось создать антифранцузскую коалицию в составе Голландии, Испании, Дании, Империи, Лотарингии, германских княжеств. Правитель Нидерландов искусно подогревал тревогу протестантского населения Англии, опасавшегося реставрации католицизма в стране.

Борисов Ю.В. Дипломатия Людовика XIV.

[Cкрыть]

Изменено 14.09.2011, 12:52:25 пользователем Bernadotte

[Лукулл 6,675]

Умыл, возражать долго, да и я немного не вполне, врачи обещают животик разрезать, что бы на поджелудочную поглядеть. Так что извини камрад, что с ответом задержал.

[Bernadotte 609]

Неотложной необходимости ответа и нет. Можешь продолжить после, если интерес будет.

Скорейшего выздоровления.

[Лукулл 6,675]

Спасибо камрад за теплые слова. Но пока к роли адвоката Людовика не готов.

[Renown 13]

Например назначение Шовеля, Киллигрю и Делаваля на должности командующих Роял Неви, вопреки мнению парламента, и чьи действия полностью нивелировали достижения английского флота при Ла-Хог.

Триумвират "Шовель, Делаваль и Киллигрю" были назначены вопреки воле Вильгельма (которому кстати Парламент преподнес титул Lord High Admiral) именно Парламентом. После снятия Рассела в конце 1692 года Вильгельм настаивал на кандидатуре голландского адмирала Альмонда. По его мнению Шовель и Киллигрю имели еше мало опыта (Шовель адмиралом стал только в 1690м, Киллигрю - чуть раньше), а Делаваль слишком горяч. Очень в главкомы рвался Джордж Черчилль, брат Джона Черчилля (по прозвищу Джордж-большой карман), но Оранский, подозревавший Черчиллей в измене, давать этой семейке начальство не хотел.